Олаф нервно глянул в дверной проем, откуда появилась еле стоящая на ногах женщина. В алкогольных парах, окруживших ее, можно было захмелеть самому, если вдохнуть поглубже. За спиной алкоголицы началось шевеление на бывшем еще минуту назад таком тихом этаже: дамочке хватило ума перетрясти спокойствие, чудом сохранившееся после истеричного концерта Олафа в таверне. Чье-то встревоженное лицо мелькнуло за порогом прежде, чем лоддроу в сердцах захлопнул дверь, пока рыжеволосая плюхнулась на брюхо и начала тыкаться головой по углам темной комнаты. Он кинул вопросительный взгляд на ее сознательную приятельницу, выражая немое сомнение в деятельности ползающей энтузиастки, но трезвая леди, казалось, не обратила на выходки товарки никакого внимания.
Разумеется, шадоса и след простыл. Олаф мучительно пытался припомнить хотя бы его внешность, но кроме блеска серо-голубых глаз и общего описания одежды в голове будто бы ничего и не осталось. Если бы лоддроу тщательнее листал учебники в академии, то знал бы, что это явление нормальное, что шадосам положено быть неприметными «тенями», но он ругал себя на чем свет стоит за проявленную невнимательность.
За окном что-то мелькнуло. Взвинченный Олаф круто повернул в его сторону голову, но ничего не увидел. Судя по тому, как напрягся рядом слуга — лоддроу не был параноиком. Обоих отвлек от созерцания крыш напротив таверны звук женского голоса.
Глядя на странную парочку, сотрудник Белого дракона начал заподазривать, что те не являются простыми посетительницами таверны. Отойдя от шока, молодой человек наконец заметил, как те одеты и что при них есть оружие, а так же понял, что отозвались они достаточно скоро и с живейшим интересом, чем не мог похвастаться ни один прочий зевака снизу. Олаф мог тормозить, но все же слабоумным не был. Однако, тот факт, что перед ним и есть представители Инквизиции, о которых он сейчас мечтал, слегка потряс его. Лоддроу вновь выразительно глянул на сидящую теперь уже в обнимку с непонятной штуковиной женщину, на чьей шее покоились руки ее коллеги. Но шансы того, что эти две дамы были самозванками, решившими просто так поводить за нос крикливого лоддроу из Белого дракона, были близки к нулю.
Нет, его все же не вполне успокоило их присутствие. Выдергивание государственного служащего с выходного продуктивностью работы не грозит.
Бьярка, прислуга в таверне[/float] Олаф подчинился и сел на кровать. Слуга явно видел себя лишним в этой компании, но счел за лучшее так же присесть рядом с Олафом, который бросил на него испепеляющий взгляд.
Теперь лоддроу находился прямехонько напротив окна, как раз там, где сидел шадос. Далекий тусклый свет фонаря возле вывески трактира еле касался этой стороны. Идеальная ночь в идеальном месте, чтобы идеально скрыться тени среди теней.
Мимо окна снова что-то мелькнуло. Олаф не на шутку разнервничался. Такая скорость неестественна для обычных птиц, водящихся в северных землях.
– Эээ, - протянул потерпевший, сбитый с толку. Кажется, дама в последней своей фразе упомянула его гильдию. И еще что-то, раньше... какие-то гнусные наветы. Лоддроу сердито тряхнул головой и звучно прочистил горло.
– Ты из Белого дракона? Серьезно? Ха! – подал голос слуга.
– Мне не нравится твой тон! – процедил Олаф, не глядя на этого упыря недельной свежести. – Каждый будет отвечать за себя и за свои поступки. Не вступай со мной в диалог, по возможности.
Он перевел слегка застывший во время реплики взгляд на ту, что представилась Магдалиной, и только присутствие наглого служки, да — вот уж правда — инквизиторский взгляд женщины не позволили ему удрученно ткнуться лицом в ладони.
– Мое имя Олаф Каппелен, я состою на службе в исполнительном отделе. В Ацилотс прибыл по указанию начальства... история, которую было решено распутывать силами нашего отдела, – тут лоддроу помедлил, но решил, что не время держать осанку. – Пропал один из сотрудников, в розыск подала его сестра, местная. В ОВР не обращались. Я должен был взять его след и тогда сообщить начальству, ничего не предпринимая, однако, я не знал города, и решил в ближайшей таверне нанять проводника, кого-то из местных, кто бы знал Ацилотс как можно более подробно. Трактирщик порекомендовал пару людей. Я обратился к тому... шадосу.
Олаф перевел дыхание. Он волновался и все его силы уходили на то, чтобы говорить ровно и выбирать слова.
– Шадоса я не распознал, виноват. Я никогда в жизни их не видел, мэм, – лоддроу почувствовал себя мальцом, только вчера закончившим лицей. Чувство, как минимум, неприятное. – Он странно себя повел. Предложил мне пройти наверх. Признаюсь, я... заподозрил приблизительно то, о чем вы сказали. То есть, – Олаф обреченно вздохнул и уставился в окно, – я предложил этому существу деньги, готов был хорошо заплатить за его услуги проводника, но когда он предложил поговорить наверху, что только мне в голову не лезло. Однако, я согласился. Если можно так сказать, мужчина оживился, мне стало любопытно, что именно он мог мне предложить, – главное — с достоинством выдержать момент, Олаф. – Мы расположились в этой самой комнате, он сидел на кровати, там, где теперь сижу я, я же расположился на стуле, на месте вашей коллеги. Повторюсь, я был заинтригован тем, что за условия хотел выдвинуть человек, отказывающийся от хорошей суммы денег за нехитрую услугу. И тут началось это. Я лоддроу. Наверное, вы знаете, что моя раса обладает способностью предчувствия. «Шестое чувство» — так это называют представители других рас. В момент, когда шадос начал говорить, я почувствовал нечто жуткое, что-то плохое, что несло мне знакомство с этим человеком. Да, я почти уверен, что он был человеком при жизни, я ведь им его и считал до того, как мы сюда поднялись. Он стал говорить о еде...
Взгляд Олафа чуть затуманился. Мысленно он вернулся к разговору с шадосом в этой самой спальне.
– Его речь была похожа на спираль. Вилась вокруг центра, не касаясь истины, но в значительной степени раскрывала очевидные факты. Мне же тяжело думалось в тот момент и я сообразил не сразу. «Шестое чувство» заглушает голос разума, я достаточно молод и... словом, со мной не часто такое случалось. Способность сильно подействовала на меня. Шадос так и не сказал прямо, кем является, но назвался «смертью». Теперь это звучит несколько забавно и напыщенно, – тут Олаф то ли икнул, то ли усмехнулся. – Но именно тогда ужас достиг своей кульминации, когда до меня наконец дошло. В эту секунду на сцене появляется вот этот.
– «Вот этот»? Это я, что ли?
– Нет, я имею ввиду пухозаврика.
– Пухозаврика?
– Да, – почти прорычал Олаф, – пробежал тут, хвостом махнул красиво, шадос ему еще монетку дал, блестящую такую.
До слуги, видимо, наконец дошло, потому что он густо покраснел, что было заметно даже в сумраке комнаты.
– Я-а-а... Звать меня Бьяркой. Я тут уже три года служу, с тех пор как переехали с семьей из Солши. Раньше папка коневодом был, ну и я занимался помаленьку, а потом проиграл он все. Поставил на скачках на нашего лучшего жеребца, Дозора, а тот взял да ногу сломал, не добежав последний круг. Ох и лупила папку матушка обломком коромысла... сломала его перед этим об папкину спину, – Бьярка покачал головой, предавшись воспоминаниям, но спохватился, когда услышал рядом сердитое покашливание. – А сегодня что... ну, трактирщик увидел, что этот пошел наверх, и послал меня узнать, будет ли снимать господин комнату, как обещал, или останется ночевать с хозяином этой. Если останется тут, то просил передать, что кровать недавно чинили, и она все-таки односпальная...
– Не мог бы ты по делу говорить?!
– А я не по делу что ли? Добрая леди, – масляный взгляд в сторону Магдалины, – сказала не утаивать... акспекты!
– Говори, что видел, когда зашел, гуль неграмотный!
– Скажите ему, что коли обзываться будет, так я и не буду говорить ничего!
Олаф так крепко сцепил руки в замок, что, казалось, еще немного — и сломает сам себе пальцы. Он не мог поверить, что прислуга в Ациолтсе настолько распущенно себя ведет. В поместье Каппеленов таких говорливых бабушка увольняла по счету «раз», а здесь они оба на равных условиях как свидетели. Он, ко всему прочему, свидетель иногородний и в какой-то мере ответственный за то, что упустил шадоса. Впрочем, насчет этого Олаф не был уверен. Положение его было щекотливым и он страшился того момента, когда инквизиторши (по крайней мере, трезвая) проедутся на этот счет. Не хотелось кидать тень на свою гильдию, но, кажется, думать об этом уже поздно.
– ...ну тут я и потерял сознание, - подытожил Бьярка, причмокнув губами. Звук вышел до того противный, что Олаф, к концу рассказа потерявший остатки самообладания и «провисший», упершись локтями в колени, сдавленно охнул не поднимая головы.
– Неприметный тип был, леди. В плаще — точно помню, а лицом вроде не урод. Может, темные волосы, да только как разобрать в потемках. А он-то, поди, через крышу удрал.
Последнее заявление, стоящее всего того набора слов, который выдавал своим деревенским ртом Бьярка, заставило лоддроу распрямиться и сердито засверкать глазами на прислугу. Но краем глаза за грязным стеклом он заметил нечто, что отвлекло его от этого неблагодарного занятия. На подоконнике со стороны улицы сидело престранное существо. Что-то шарообразное, крылатое, но, Тейар бы вас всех побрал, с кошачьими ушами! Олаф округлил глаза. Он никогда в жизни ничего подобного не видел. Несмотря на серьезную ситуацию и даже старания нетрезвых инквизиторов строго и официально вести расследование, лоддроу поднялся с места и отворил окно, мимоходом бросая через плечо оправдание:
– Там птица какая-то, может, этому гаду почта пришла...
Но ничего такого на подоконнике не оказалось. Странное летающее существо будто испарилось, как только Олаф открыл створку мутного окна.
Отредактировано Косточка (2014-08-10 01:45:37)
