[ Улицы Мандрана ]

25 число месяца Новой Надежды.
1647 год от подписания Мирного Договора.
Вечер-ночь

Айнэ плюхнулась на пол не издав и звука. Просто рухнула, да при том так удачно, что дверь решила ей наподдать, заталкивая фиаллэ в помещение. Девушка немного проползла вперед выдернув ногу из «челюстей» двери, что-то тихо бурча себе под нос.
- Говорили и не раз. Но я с этим ничего не могу поделать. Не виновата я в том, что такая неуклюжая от природы, не надо меня в этом упрекать, - смущенно проговорила фиаллэ, и почти приняла руку, когда ледышка ловко обернулась, похоже просто забыв про Айнэ, так что та немного промахнулась, удивленно глядя на подругу. Нет чтобы сначала поднять, а потом уже оборачиваться на звук.
Айнэ нахмурила бровки недовольно смотря на подругу которая кажется просто-напросто решила забыть про неё. И обратить свое внимание на ещё кого-то находящегося в помещении. Целительница что-то тихонько пробормотала и вздохнула, решив не встревать в диалог раньше времени, и не подниматься с пола. Как-то ей это в голову не пришло что ли.
- Не все болезни можно излечить самостоятельно. Для некоторых может просто не хватить навыков, или средств, или ещё чего-нибудь. Но излечить можно не все, это я точно знаю, - упрекнула целительница подругу и внимательно прислушалась к диалогу между ледышкой и Тентрариусом. Похоже, что эти двое достаточно хорошо друг друга знали, но из их диалога фиаллэ сделала вывод, что ледышка редко захаживала к нему. Хотя и зачем ей? С таким то иммунитетом к холодам, не простудишься, а заразиться чем-то ещё в книжном магазине, едва ли так просто.
А ещё целительница с легким удивлением воззрилась на Альвэри, когда Тентрариус пошел за водой. От чего её собрались лечить то? Она вроде не сильно ударилась, крови нигде нет, не кашляет и вообще ничего. Это было немного странно. Но слова ледышки заставили девушку быстро схватиться за её руку и подняться с колен.
- Надеюсь теперь он не будет меня ни от чего лечить? – отряхнулась целительница, - Ведь я совершенно цела. И кстати, ты ответила неправильно на мой вопрос, - произнесла Айнэ и сделав умную мордочку начала говорить.
- Дело в том, что ненависть и любовь - это эмоции. Они может быть и противоположны, но по сути своей близки. Ибо являются эмоциями. Безразличие же, есть отсутствие эмоций! Следовательно, безразличие стоит дальше от любви, нежели ненависть, - проговорила фиаллэ и стянула с моськи ткань, все-таки они в помещении уже, - Таким образом, можно сделать вывод, что любовь невозможно заглушить ненавистью. Не до конца, как минимум, - задумчиво проговорила фиаллэ, - А вот безразличие может. Но дело в том, что чтобы его обрести, нужно время. Да жить будучи безразличной ко всему, совершенно не здорово. Нечего не радует, не заставляет грустить, не к чему проявлять сочувствие и радость. Безразличие есть зло! – уверенно проговорила Айнэ, и наткнулась взглядом на колбочки и бутыльки, разулыбавшись и принявшись изучать в всю аптеку, и заглядывать в каждый угол.

Отредактировано Айнэ Тиу (2014-01-29 18:06:49)

Айнэ же не обращала внимание больше не на ледышку, не на появившегося наконец аптекаря. Ей было интересно, что же такое стоит на всех этих стеллажах, ведь они склянки и бутыльки были с разными названиями и разных цветов. Потому целительница внимательно присматриваясь к названиями и задумчиво ходила от стеллажа к стеллажу, словно выискивая что-то одной себе понятное.
- «Хм, интересно. Это зелье вижу впервые, и это. Хм, интересно, может быть они специальные? И созданы только для жителей холодных территорий? Не помню, чтобы встречала такие ещё где-то кроме Мандрана. Хм, нужно будет поинтересоваться, какой цели они все-таки служат, и если лечат, то от чего,» - продолжила гулять по магазину целительница, рассматривая все, с большим желанием что-нибудь взять в руки, и покрутить, посмотреть сквозь разноцветные жидкости на солнце, но учитывая, что у неё сегодня был какой-то день падений, ничего в руки брать она не решилась.
Краем уха целительница слушала подругу, отмечая достаточно интересные для себя новости. Она обзавелась животным! И когда только успела. Ладно её кот-дракон и сова, так ещё и ледяной конь в придачу. И как она со всей этой живностью управляться то будет? Книжный магазин, это конечно хорошо. Но ведь на обеспечение двух зверушек нужно тратиться, да и на пищу для коня, наверное, тоже. Девушка попыталась припомнить чем гарраты питаются, но ей как-то это не удалось, ибо все мысли все ещё были направленны в сторону бутыльков с непонятными жидкостями.
Вот так она и блуждала по всей аптеке, один раз едва ли не врезавшись в Альвэри стараясь пройти к стойке которая находилась рядом. Потом она слушала их краем уха продолжая ходить среди стеллажей с задумчивым выражением лица. Может быть ей и следовало что-нибудь прикупить, кто знает, когда пригодится то или иное зелье? Но Айнэ решила экономить, и пока-что ничего не покупать. Может быть когда-нибудь потом, но не сегодня.
- Нет пока-что. Правда некоторые из зелий интересные. Мне такие ещё видеть не приходилось, - улыбнулась целительница и подошла к Альвэри улыбаясь весело так, - А что это у тебя? – указала целительница пальчиком на вещь которую держала ледышка в руках.

<----Улицы Мандрана

01 число Страстного Танца.
1647 год от подписания Мирного Договора.
День

Добравшись до заветного места, лоддроу какое-то время потопталась у двери, раздумывая, как бы лучше подойти к делу, что привело ее к давнему знакомому. Нет, она понимала, что старик предпочтет прямоту, но как-то было не правильно, после длительного отсутствия, прийти и чего-то просить, буквально, из дверей. Тем не менее, своеобразная нерешительность вскоре прошла, Альвэри собралась с мыслями и перешагнула порог аптеки. В оной находились несколько посетителей, поэтому лоддроу не стала привлекать к себе внимание пожилого алхимика, занятого делом, и просто подошла к ближайшему стеллажу, делая вид заинтересованного в чем-то покупателя. За время, что понадобилось Тентрариусу для того, чтобы закончить с посетителями, кои с необходимыми покупками вскоре покинули помещение, Аль успела кое-как приготовиться к грядущему разговору. Услышав шорох одежд приближающегося мужчины, девушка слегка усмехнулась, не спеша оборачиваться.
- Доброго дня. Вас что-то заинтересовало?
Лоддроу обернулась, кивнув:
- Конечно, дорогой Тентрариус, меня с самой юности что-то интересует в Вашей аптеке. Вам ли не знать о том, - ответила девушка. - Добрый день и рада видеть.
Старик "расплылся" в доброжелательной улыбке, протянув руки, но вовремя осекся.
- Альвэри, ты вновь порадовала старика визитом. Приятно-приятно. Надолго ли в наши края? Одна в этот раз? - мужчина осмотрелся.
Девушка нахмурилась. Нет, алхимик вел себя, как к тому привыкла лоддроу, поди, их взаимоотношения тому благоволили, но что-то в его речах начало дразнить сознание.
- А с кем мне еще быть? Вы же знаете, что компании - не мое, - не так уж уверенно, ответила Фенрил.
- Ну, в прошлый раз ты с собой привела девицу, несколько неуклюжую и шумную, - тут же нашелся Тентрариус. - И как по мне, вполне по-дружески с ней обходилась.
Слова старика ввели Аль в состояние полного замешательства, выбив из колеи на какой-то промежуток времени.
- И когда это было, - глухо спросила лоддроу?
- Около месяца назад, или что-то вроде того. А что не так?
Девушка неопределенно махнула рукой.
- У Вас есть пара свободных минут? Мне хотелось бы с кое-что обговорить, посоветоваться, просить о некой услуге, и, желательно, чтобы в этот момент нам никто не помешал.
Старик вперив взгляд в свою бывшую работницу, в оном мелькнуло беспокойство. Минуту спустя он кивнул, прошел к двери и запер ее.
- Идем...

Послеобеденное время. Близится вечер.

В конечном итоге, времени на разговор ушло многим больше, чем планировалось. Солнце уже начало клониться к горизонту, когда лоддроу со стариком вновь появились в помещении аптеки.
- Я все же считаю, что тебе стоило обратиться, если не ко мне, то к отцу за помощью, - проговорил старик, задумчиво поглаживая бороду.
- Мне не хочется пользоваться Вашим расположением сверх того, что уже попросила. Да и из-за этого пришлось бы забросить на какое-то время основное дело...
- Пережил бы. Все же лучше, чем довериться кому-попало. Это не очень разумно, знаешь ли.
- Возможно, - мягко продолжила Фенрил. - Поэтому я и обратилась к Вам. Вы сведущи в этом деле и мне будет спокойней, если он займется делами алхимическими в стенах этого места, а не кабы где. Да и Вы сможете помочь в вопросе поисков нужных ингредиентов и прочего, дать совет при необходимости. Я надеюсь, что они Вам не сильно будут мешать заниматься своими делами, пока развернут деятельность в подвале, - она таки искренне надеялась, что оба алхимика найдут компромисс и смогут как-то прижиться на время на одной, по сути, территории. По крайней мере, лоддроу ставила на мудрость старшего в этом плане, как минимум. - К утру я найду еще подручного, что будет на подхвате и у Левифрона, и у Вас, если здесь не найдется необходимого и придется искать оное в другом месте.
- Не нужно, - задумчиво протянул мужчина. - У меня есть кое-кто на примете. И с учетом того, что я при памяти, в отличие от тебя, мне проще использовать собственные связи.
Девушки кивнула, никоим образом не обидевшись на очевидный факт, произнесенный знакомым.
- До утра подвал будет готов, а там уже пускай этот твой алхимик обосновывается. Посмотрим на него завтра.
Аль улыбнулась.
- Спасибо Вам за все, - подняла руку, не давая себя перебить. - Есть за что. И сейчас, и в будущем. И простите за беспокойство, но я пока не готова к большей открытости к возникшей проблеме. Не хотелось бы беспокоить отца, да и мало ли чего я позабыть успела...- она на время притихла. - В общем, надо начать с малого, а там посмотрим. Утром я Вас познакомлю со всей компанией и принесу денег, чтоб хватило на первое время.
Мужчина кивнул, соглашаясь. Он пытался ее переубедить, но все его попытки разбились о недюжее упрямство лоддроу, что походило на стену крепчайшего льда. Поэтому вскоре сдался, радуясь хотя бы тому, что девушка обратилась к нему, а не пошла искать приключений в ином месте. Хоть как-то следить за всеми свершениями получиться, да и было любопытно, кто же тот "особенный", что заслужил толику доверия у этой отчужденной особы. Кроме прочего, у него проявился и исключительно профессиональный интерес к неизвестному, пока что, субъекту.
- Тогда жду вас всех завтра.
Аль улыбнулась, молча кивнув. Алхимик отпер дверь, выпуская лоддроу из аптеки и прощаясь. Он не стал уже заниматься делами повседневными, вновь заперевшись, ибо в голова полнилась мыслями совершенно иными, что не располагали к торговле. Первым делом пожилой мужчина пошел искать свободные «руки», что должны были помочь в организации места под будущую лабораторию для некоего Левифрона, а также найти того, кто на время будет исполнять обязанности подручного при нем же.
- Зачем все эти сложности, спрашивается? – бурча, проговорил старик, собираясь и покидая здание аптеки вскоре после ухода Альвэри.

Девушка же, покинув обитель старого знакомого, неспешно двинулась в обратный путь. Почему-то она чувствовала себя неимоверно уставшей, словно эти все разговоры вытянули из тела всю энергию, коей оно полнилось с утра. А ведь это было только начало… Лоддроу устало потерла переносицу, сворачивая в ближайший переулок. Нужно было сегодня решить еще одно дело, ибо возвращаться самой на постоялый двор у нее не было совершенно никакого желания.
[float=left][mymp3]http://my-files.ru/Save/spwcp4/ashes-remain-i-won-t-run-away-2011_(mp3.cc).mp3|I Won't Run Away[/mymp3][/float]Мысли вновь непрошено обратились к образу вернувшегося Бэя. Стоило только ее душе найти относительно равновесие, как оное нарушилось буквально только одним присутствием этого человека. Хуже всего было то, что, как бы она не списывала свое отношение к нему на то, что произошло той ночью, но почему-то чувствовала, что причина находиться многим глубже. Но это было смешно по меньшей мере и невозможно – по большей. Они знакомы то без году неделю и их ничего не связывало, кроме того, что он с компанией помог ей выжить. Так почему же…? Она сколь угодно моглда теряться в догадках, но ответ найти ей явно не улыбалось, судя по всему. Тем не менее, отступать она не намерена, как бы не будоражило душу присутствие сего субъекта, поди, не самое страшное, что с ней происходило. Фенрил мысленно фыркнула, вновь отгоняя мысли, что слишком тяжелым грузом ложились на сознание, что и так от усталости едва соображало. Благо, впереди показалось искомое здание, что несколько отвлекло Аль.

---->Улицы Мандрана

Отредактировано Альвэри (2017-02-27 20:22:40)

[ Постоялый двор «Зимний очаг» ]
2 число месяца Страстного Танца 1647 года, утро

Блуждали они недолго, невзирая даже на абсолютную неспособность Левифрона ориентироваться на местности. Тавернщик дал предельно понятные инструкции, по которым гости Мандрана могли без особых проблем дойти до аптеки, да и обнаружилась она на довольно оживленной улице, которую они, вполне возможно, даже проходили, пока гуляли днем ранее и искали парк. Вернее, предполагалось, что она оживленная - вывеска аптеки была далеко не единственной, бросавшейся в глаза, но народу столь ранним утром было не столь много, чтобы улицы выглядели загруженными. Кто-то шел на работу, а кто-то с работы только возвращался, как пара стражников, только-только сдавших патруль новой смене, да пара-тройка человек непрерывным потоком покидала заведение Тентрариуса. Уж кто умудрился заболеть в такую рань – оставалось загадкой, но со здешним климатом все было возможно. Иной раз трижды подумаешь, выпускать ли пса наружу после заката, что уж о более хрупких разумных говорить.
Об их прибытии возвестил колокольчик, звонко отозвавшийся на открытие двери. Иных посетителей внутри не обнаружилось, но у прилавка беседовала тройка здешних обитателей, в одном из которых Герхен узнал Альвэри. Такая забота об их благополучном размещении в стенах этого временного пристанища вызывала стойкое желание выдать щедрую долю сарказма, причем раньше, чем сама лоддроу успеет открыть рот и выдать такую речь, от которой все они втроем почувствуют себя скорее паразитами, насильно оккупировавшими частную собственность, чем спасителями, жертвовавшими свое драгоценное время на столь неблагодарную пациентку. Но колокольчик зарубил все порывы на корню, ибо как только отзвучала его трель, лоддроу  в полном составе уже поворачивались в сторону входа, обращая свой взор на гостей.
Замешкавшись на мгновение у порога, Филин снял капюшон и перчатки, и только потом пошел вперед, к прилавку, ухватившись за ошейник Клейма.
Коме Альвэри там находилось еще двое: старик и молодой юноша. Последний каких-то конкретных мыслей и эмоций не вызывал, кроме тех, что все лоддроу в столь юном возрасте были так похожи друг на друга со своими одинаковыми цветами кожи и волос, что он вполне мог оказаться братом Альвэри, которого та теперь решила брать с собой на все встречи с подозрительным лекарем и его бравой командой. Выглядел он не шибко приветливо, а на вид был ладным, так что прекрасно подходил под образ телохранителя капризной Аль.
Старик выглядел куда более благодушно, к чему были склонны почти все люди почтенного возраста. Левифрон не думал, что ошибется, если предположит, что это и был тот самый Тентрариус, по некой загадочной причине согласившийся пожертвовать ему свою лабораторию, оборудование и реагенты. Аптекарь будто нарочно соблюдал образ канонического старца-друида-мага из башни: длинная борода и волосы, залихвацкие усы и типично волшебнический балахон. Становилось понятно, почему лоддроу так скептически относилась к навыкам Герхена – на нем же всей этой атрибутики не было, даже зачатки бороды уже больше не придавали ему хоть сколько-нибудь сведущий в магических науках вид. Даже удивительно, как это девушка некогда позвала его в безнадежный поход за спасением души иштэ, а не нашла более алхимического алхимика, который бы знал только слова «разумеется» и «конечно». Ну и, может, еще «сочту за честь служить вам до скончания веков, Ваше Величество».
Остановился Левифрон в паре шагов от компании лоддроу.
- Доброе утро, господа. И дама. Простите, что заставили ждать. Вы, я так понимаю, почтенный Тентрариус? Приятно познакомиться, Левифрон, - и алхимик вклинился промеж молчаливого юноши и девушкой, которую весьма бесцеремонно в своем приветствии отодвинул куда-то на второй план, и протянул старику руку. Тот с некоторой заминкой, но ответил весьма неловким рукопожатием, ибо не заметил вовремя, что Левифрон был левшой. Того это ничуть не смутило, потому что он вообще смутно представлял себе столь глубинные основы этикета, -  Это мои помощники и ученики – Бэйнар и Эбигейл. Альвэри сообщила мне, что вы сможете оказать мне содействие в решение ее проблемы, и я очень заинтересован тем, до чего вы договорились.
Рыбак рыбака видит издалека, вот и Герхену оказалось куда проще начать разговор с коллегой по цеху, чем с Альвэри, с которой нужно было сильно уж изворачиваться.

<--- Постоялый двор "Зимний Очаг"
2 число месяца Страстного Танца 1647 года, утро
По дороге в лавку некоего Тентрариуса Эбигейл размышляла о том, почему это Левифрон решил, что у нее проблемы со сном? Ну да, позапрошлой ночью она не могла уснуть, но сегодня-то все было иначе, а то что с утра девушка была не разговорчивой… Ну а кто может быть бодрым с утра? Эбигейл вообще была ночной птицей, а потому проявлять активность сутра ей было сложно, несмотря на то, что спала она сегодня ночью долго.
Думать о холоде уже не хотелось, к нему надо было привыкать, раз уж им предстояло задержаться в Мандране на неопределенный срок. Одеваться теплее, пить горячее и постигать красоты зимнего царства. Этим Эби себя и утешала. А еще тем, что когда холодно, то невольно появляется желание погреться вместе с кем-нибудь… «Но с этим немного сложнее, чем с чаем», - подумала суккубия, глядя на спину Левифрона. Тот уверено вышагивал впереди, за ошейник удерживая Клейма и сверяясь со своими записями.
Вскоре они нашли лавку, которая, как и все аптеки, была забита колбочками, баночками, скляночками, травами и прочей нужной утварью, при виде которой, вероятно, млели все алхимики. Вот и Левифрон явно оживился, приветствуя всех и сразу же обращаясь к почтенному старцу. А никак иначе его и назвать было нельзя. Седой, с длинными волосами и бородой, в балахоне. Именно такие в книгах и приходят на помощь начинающим королям, которые собираются построить собственное королевство.
- Доброе утро, - поприветствовала Эбигейл, когда алхимик упомянул ее имя.
Помимо Тентрариуса и Альвэри в лавке находился еще один паренек-лоддроу. Кем был этот третий, Эби как-то не задумывалась, оглядывая помещение и не влезая в разговор. Все равно все лоддроу были похожи между собой. Возможно, если бы все таррэ поголовно были бы с рогами, то и про них можно было сказать подобным образом.

Как оказалось, Альвэри рассказала Тентрариусу все. Разумеется, останься память при ней, она никогда бы не позволила себе сказать лишнего о произошедших событиях, которые позже наверняка бы им навредили, ибо где это видано, чтобы закон подлости отдыхал и не сделал так, чтобы этот летящий к полу бутерброд упал не маслом вниз. Но увы, вместе с памятью у лоддроу отшибло и чувство самосохранения, ибо она попросту не могла знать, что подобная откровенность могла кончиться плохо. Лучшее, что мог сделать Левифрон в такой ситуации – проигнорировать часть про ее амнезию и прочее, что девушка поведала хозяину аптеки, а после просто не позволять старику узнать еще больше. Благо, отчетности по проведенной работе Тентрариус от Герхена вроде как не требовал, следовательно, и скрупулезно отслеживать каждый шаг временного постояльца он не должен. И хорошо, потому что Филин терпеть не мог такого вот патронажа в той области, где и без постороннего вмешательства прекрасно разбирался.
Загадочный молчаливый лоддроу оказался новым подручным Левифрона по имени Даэвейн. Особой радости по этому поводу на лице шадоса так и не появилось, ибо меньше всего ему хотелось видеть эти стеклянные глаза круглые сутки, а то и заставлять эту ледяную скалу работать, когда как она вряд ли имела хоть какое-то представление о том, как работала алхимия и медицина, но Тентрариус быстро упомянул, что роль Даэвейна – в том, чтобы обеспечивать новоиспеченную лабораторию всем нужным, если Левифрону будет чего-то не хватать. В лице молчаливого юноши реализовалась вся та агентурная сеть из знатоков редких ингредиентов и реагентов, о которой просил Филин. Но что-то подсказывало алхимику, что будь все так просто, они не нашли бы самого недружелюбного снабженца, взгляд которого буравил до самых костей.
«Посмотрим, что он может. Пускать его в лабораторию меня тоже никто не заставляет».
- Сейчас мы можем туда пройти, и Вы сами оцените степень приемлемости для Вашей будущей работы. Мы постарались получше оснастить лабораторию за то время, что осталось после разговора с Альвэри, но, возможно, Вы захотите чем-то дополнить, что я мог упустить из виду или просто не посчитал нужным внести в список необходимого.
Левифрон был почти уверен, что найдет, чем бы дополнить лабораторию, ибо в отличие от Альвэри и Тентрариуса, он действительно видел, как выглядит профессиональное пристанище алхимика. Но осаживать старика не стал, больно уж тот был приветлив, его явно воодушевило, что навязали ему не какого-то оборванца с улицы, а человека одного с ним цеха. Да и старался, небось. Левифрон бы в свой подвал никого не пустил даже за все золото мира, а вот аптекарь расщедрился. Явно плохим человеком не был.
- Ну тогда не будем медлить, - ответил Герхен, не скрывая своего энтузиазма.
- Прошу прощения, - подала голос прежде молчавшая в стороне Альвэри. Удивительно даже, что обошлось без оскорбленного приказного тона. – Думаю, дальше Вы обойдетесь без меня. Да и Вам оное, предполагаю, пока без надобности, а мешать никому не хочу. Засим, позвольте откланяться, хочется заняться делами более приземистыми, чем алхимия, немного развеявшись за стенами города в этот чудный, морозный день.
Пожелав всем продуктивной работы и хорошего дня, а также пообещав явиться в случае нужды по первому же зову, когда вернется с прогулки, Альвэри забрала свои вещи и покинула лавку. В иной день Герхен бы не обратил на планы девушки особого внимания, но он знал, что в критических ситуациях она способна на столь же неподдающиеся осознанию поступки, как и Бэй, и если второй уже успел натворить такого, что было непонятно, то ли смеяться, то ли плакать, то и лоддроу тоже с успехом могла решиться на что-нибудь не очень умное. Левифрону с Эбигейл хватило один раз наступить на эти грабли, чтобы не пожелать получить черенком в нос по второму кругу.
- Минуточку, - бросил алхимик Тентрариусу и Даэвейну, рысцой ринувшись к Бэю, который задумчиво рассматривал стеллаж. По пути Филин попытался рассмотреть сквозь окошко в двери, далеко ли успела уйти девушка, но с такого расстояния не увидел ровным счетом ничего.
- Иди в ту же сторону. В ту же, уловил? Мне нужен вяз, вяз растет в лесу. Бери нож и сдирай кору. Много коры. До ночи не возвращайся. И бегом, Бэй, бегом.
Направив иштэ к двери, Филин вернулся к аптекарю. У Тентрариуса так и виднелся немой вопрос на лице, а вот Даэвейн остался столь же беспристрастным. Левифрон с непринужденной улыбкой проигнорировал обоих.
- Ну что, приступим к осмотру?
Вход в подвал скрывался в подсобном помещении, куда посетителям лавки хода не было. Спустившись вниз по довольно узкой лестнице, Герхен попал в комнату, которая теперь должна была заменить ему родную лабораторию в Налии. Подвал был на удивление просторным, алхимик ожидал увидеть нечто более скромное. Места было так много, что в центре спокойно стало несколько столов, при этом оставив достаточно пространства для передвижения и пустую стену, которую можно было при желании заставить мебелью, местами хранения и алхимическими агрегатами. Нашелся даже очаг. Окна при этом не было видно, помещение освещалось искусственно, но свежий воздух в больших количествах все равно откуда-то прибывал, что было необходимо при наличии очага. Видимо, где-то в кладке были щели.
«Плохо, что окна нет. Запахи пойдут наверх, да и дым… Может, дымоход компенсирует».
Один из стеллажей было щедро заставлен баночками, скляночками и мешочками с ингредиентами, там же нашлась и пара книг. Беглый осмотр корешков показал, что ничего нового для себя Левифрон подчерпнуть бы не смог, ибо касались они фундаментальных основ школы ингредиентов, который мужчина изучил еще в детстве. Полезным мог оказаться только атлас растений, в котором широко освещались особенности флоры восточного континента. Поскольку климат тут был суров, массово травы в восточных землях не добывались, а потому редкий алхимик, не являющийся местным жителем, был сведущ в их возможном разнообразии.
Отойдя от стеллажа, алхимик прошествовал к столам, обойдя их с другой стороны. Коллекция посуды впечатляла, больше не пришлось бы изготавливать зелья и отвары в том, что первое под руку подвернется, а также выжимать сок из гиацинтов ножом. Были там и весы, и ступка с пестиком, и горелка. Нашелся даже тигель, хотя плавить смолы и металлы Герхен пока не планировал. Не увидел он только дистиллятора.
- Нужен дистиллятор на пять литров минимум, - отстраненно проговорил Левифрон, окидывая взором дарованную ему собственность. – Но такой, чтобы можно было разобрать и использовать как выпариватель. Нужны шприцы, ремень для инъекций. Передник, перчатки, возможно, очки. Много марли и бинтов – тут нет окна, скорее всего, мне придется делать повязки. Также здесь всегда должно быть большое ведро воды. А еще нужен мел, много бумаги и писчие принадлежности, - бросив взгляд на очаг, Герхен продолжил. – Котел, а лучше несколько разных размеров. Воск для герметичного запаивания.
И так далее, так далее и так далее. Казалось, перечислял он необходимые вещи и реагенты целую вечность, и под конец у Даэвейна был добротный список покупок, к которому, судя по всему, тот был не очень готов, судя по той тени неудовольствия, которая проскользнула по его лицу. Особенно его не обрадовала необходимость возиться с ртутью, которая, как известно, могла  с легкостью убить. А ведь это была только база, без которой невозможно даже было начать. Да, обширная, но что же делать. То ли еще будет, когда суровому лоддроу придется искать нечто действительно редкое.
- И еще, Тентрариус, если вы не возражаете, я хотел бы поставить ящик где-нибудь во дворе. Некоторые ингредиенты и заготовки быстро приходят в негодность, если хранить их в тепле, а раз уж у вас такой подходящий климат, грешно не воспользоваться.
В список добавился еще и ящик с замком. После непродолжительного молчания Герхен решил, что пока на этом все, и отпустил лоддроу получать удовольствие от своих прямых обязанностей. Через некоторое время подвал покинул и владелец аптеки, оставив Левфирона и Эбигейл обустраиваться и обживаться, ибо другие посетители долго ждать у прилавка не могли.
В лаборатории повисло молчание. Она вызвала в Левфироне какие-то смешанные чувства, которые тот никак не мог определить. Естественно, его воодушевляла перспектива возвращения к работе, пусть даже возня с травками и приготовление лекарства от амнезии весьма смутно соотносились с тем, чем Герхен занимался прежде. Но что-то точило изнутри. Разумеется, это была не Налия. Даже близко не Налия. Умом алхимик это понимал, но все равно подобное сбивало с толку и даже заставляло… злиться? Будто бы он ожидал от новой лаборатории чего-то совсем другого, и теперь не мог смириться с тем, что не получил этого. Только вот чего он ждал? Чудесной телепортации в Мернот через время и пространство? Глупость и ребячество, но не получалось ничего сделать с тем смятением, которое они принесли.

Бэй медленно выдохнул. Еще неизвестно было, стоило ли ему и дальше приглядываться к молодому лоддроу или с спокойным сердцем оставить эту затею, но одно в ходе разговора стало мужчине предельно ясно – Даэвейн был приставлен к Левифрону, служить в угоду, так сказать, а, следовательно, вряд ли бы пересекался с Альвэри чаще, чем они сами. «Мальчик на побегушках, значит». Иштэ поджал губы, в очередной раз покосившись на парня, который скорее напоминал ни живое существо, а ледяное изваяние с холодным и пустым взглядом. Что не говори, а все представители снежной расы как две капли воды были схожи меж собой задиристыми норовами, чрезмерной надменностью и закрытостью в своих мирках, ограниченных морозными чертогами. «Да и за их пределами не тают», - заметил про себя Эйнохэил. Уж ему-то было кого привести в пример мыслям, что роились в голове. И как бы терпимо не пытался относиться к восточному народу проклятый, а общество из нескольких «неприступных скал» являлось для него перебором. Под ту же гребенку разве что хозяин аптеки и не шел. Уж слишком приветливым и простым хотя бы в беседе тот оказался. Да и если бы ни заостренные уши, что выдавали представителей эльфов, можно было и вовсе принять Тентрариуса за обычного старика-алхимика с бледноватым оттенком кожи из-за просидки днями и ночами в стенах своей обители, где не покладая рук он мог возиться с приготовлением отваров и прочей врачевно-целительской байды.
От разглядывания стеллажа, к которому чуть ли не прилип, Бэйнар отвлекся лишь заслышав голос Аль.
- Прошу прощения, - обращалась девушка к аптекарю, но приковала к себе ни только его внимание, - Думаю, дальше Вы обойдетесь без меня. Да и Вам оное, предполагаю, пока без надобности, а мешать никому не хочу. Засим, позвольте откланяться, хочется заняться делами более приземистыми, чем алхимия, немного развеявшись за стенами города в этот чудный, морозный день.
Мужчина закатил глаза, вновь поворачиваясь и вперивая взор в горные породы. «Такое ощущение, что ты лекцию по культуре речи перед залом зачитываешь», - он приоткрыл рот, беззвучно повторяя за эльфийкой все ею сказанное и тем самым передразнивая, - «Оное… Засим. Позвольте откланяться… «Приземистыми» и снова «оное»… Проще, говори ты проще!». Как же хотелось видеть ее прежней: простой в понимании и восприятии, умеющую ни только слушать, но и слышать, и ради этого не нужно было расшибаться вдребезги о неприступную стену, за которой она пряталась ото всех и вся: холодная и по-своему одинокая.
От ностальгии по недавнему устою жизни иштэ отвлек звон колокольчика, оповещающий о том, что народа в аптеке поубавилось. Эйнохэил вздохнул. Каждый раз когда они с Альвэри расходились в последнее время душой овладевало странное чувство облегчения, помешенного с тоской. И если бы не подлетевший к мужчине Левифрон, он так бы и остался стоять, изучая полки и пытаясь разгадать собственные ощущения, пока кто-нибудь еще не соизволил одернуть.
- Иди в ту же сторону. В ту же, уловил? Мне нужен вяз, вяз растет в лесу. Бери нож и сдирай кору. Много коры. До ночи не возвращайся. И бегом, Бэй, бегом.
Будучи в прямом смысле слова оторванным от лицезрения стеллажа и мыслей, проклятый не сразу смог уловить, чего от него требовали. А еще через секунду он был тыкнут лицом во входную дверь без какого-либо права возразить. Все, что успел сделать иштэ, так это с изумленным видом воззриться на вход и попытаться понять, что следовало делать далее. Когда же момент ступора от тараторства шадоса и его бесцеремонного выпроваживания прошел, мужчина, пусть и с удивленно-растерянным взглядом, а все же вышел прочь.
«И как он себе это представляет?! Я вот себе не представляю даже как это дерево выглядит. Или что это? Куст?», - все с тем же выражением лица произнес в мыслях проклятый, выискивая в какую сторону направилась ледышка. «И нож, конечно же, я с собой всегда таскаю... Вот ты где». Завидев подошедшую к привязанному у здания гаррату лоддроу, проклятый заспешил к ней. Следовать за девушкой тайком, да и когда та оказалась на коне, и не хотелось, и не представлялось реальным. А значит, нужно было подыскивать другие варианты. И хоть в чем-то, но стоило говорить правду.
- Аль… - громко окликнул эльфийку Бэйнар, но вовремя спохватился, - …вэри, - он почти подлетел к девушке, сохранив между ними расстоянии в вытянутую руку, - Подожди. Мне нужен бяз, - на мгновение он смутился, потупив взор и забормотав себе под нос, - Или вяз… Вяз, бяз, вяз… Кажется, так, - и снова поднял глаза на лоддроу, продолжив уже более уверенным голосом, - Вяз. Кора вяза. Много коры, - после короткой паузы проклятый все же потрудился и объясниться, - Она нужна Левифрону. И чем кора свежее, тем лучше. У меня, конечно, карта есть, но знаток этих мест все же лучше. Ты же все равно хотела выехать. Составишь мне компанию?

Эбигейл даже до конца не успела понять, что она натворила, когда Левифрон оказался рядом, обнял ее и принялся целовать. Ему пришлось сильно наклониться, а Эби встала на носочки и обвила его шею руками. Конечно, ей следовало остановиться, ведь в отличие от алхимика, девушка не могла пасть жертвой собственной силы. Однако это было не совсем так.
Магия всегда оставляет свои отголоски. В случае с молодыми суккубиями и инкубарами, для которых любой сильный эмоциональный скачок мог спровоцировать выброс силы, все это очарование превращалось в замкнутый круг. Левифрон не мог себя сдерживать, подавшись желанию, а все его поцелуи только возбуждали Эбигейл еще больше, от чего происходил очередной выброс силы, что лишь усиливало магию. К тому же для самой девушки ощущения становились более яркими и насыщенными, словно она приняла какой-нибудь наркотик. Вероятно, поэтому суккубии и инкубары были такими любвеобильными, они были способны разграничить свое желание и желание магическое, но при этом могли усилить удовольствие. Конечно, последнее по большей части относилось лишь только к тем, кто уже в полной мере контролировал свою способность. Молодым же особям приходилось учиться себя останавливать, ведь сила не всегда срабатывала на тех, кто им нравился.
Но не сейчас. Эбигейл напрочь потеряла самообладание. Она так сильно волновалась, что сила ее подведет в самый неудобный момент, что это волнение и спровоцировало способность. К тому же удивительно было, как бурно отреагировал на это Левифрон. Не на всех обольщение действовало одинаково, все это зависело, скорее всего, от каких-то внутренних качеств, характера. Быть может, на того же Даэвейна оно бы почти не подействовало, и лоддроу лишь бы руку поцеловал девушке. Эби никогда не вдавалась в подобные детали.
«Нет, все должно быть не так», - робкая мысль проскользнула в сознании, но в этот момент мужчина приподнял ее и усадил на стол. Поцелуи его стали не только жадными и страстными, но и чуть более нежными, и он целовал уже не только губы, но и шею, а руки его блуждали по ее телу. И все, о чем могла думать суккубия, это почему на них до сих пор столько одежды? Девушка стянула с Левифрона плащ, а тот уловил ее посыл и стащил себя свитер, оставшись в рубашке. Затем пришел черед Эбигейл избавиться от теплых вещей. Эби запустила пальцы в его волосы и притянула к себе, снова начиная целовать, она прижалась к алхимику всем телом, не без удовольствия отмечая то, как крепко он ее обнимал.
Ей надо было остановиться, эта мысль вновь посетила ее голову. Но девушка не могла, не хотела, и пальцы, словно специально противясь здравому смыслу, едва касаясь скользнули по лицу и шее мужчины и принялись расстегивать пуговицы на рубашке.

Эбигейл отозвалась почти мгновенно – и душой, и телом, подавшись навстречу, напрочь наплевав на то, что между магией и настоящими чувствами пропасть была настолько же велика, как моря между южными и западными землями. Может, и стоило бы ей хотя бы на мгновение задуматься, что же она делала, ведь сам Левифрон отдавал себе отчет о своих действиях все меньше по мере того, как продолжалось действие чар. А ведь оно не только продолжало длиться, но и усиливалось, хотя Герхену едва ли могло уже стать хуже – он уже достиг предела, который в трезвом состоянии для него был какой-то недостижимой высотой. Сколько бы ни было в нем страсти к науке и алхимии в частности, он был слишком холоден и отстранен по отношению к существам разумным, чтобы Эбигейл могла получить желаемое до того, как перегорела бы к этой авантюре сама. Единственное, что впервые едва ли не за всю жизнь поглощало его с головой – та самая нечеловеческая ненависть и ярость, находившие так же внезапно, как и суккубья магия.
Чары были похожи на эти припадки гнева, они тоже не оставляли пространства для здравого смысла. Возможно, прежний Левифрон и устоял бы перед ними, ибо разум целостный, непоколебимый перед многими искушениями этого мира видел и не такое, но ныне же в душе была сквозная брешь, ослаблявшая доселе крепкие остовы. У алхимика изначально не было шансов сдержаться. Утешением могло служить лишь то, что куда лучше было целовать рыжую, чем бездумно бросаться на бездомного пророка, вытягивая из его хлипкого тела душу. Или на любого другого, кто иной раз мог бы подвернуться под руку в неудачный момент. И уж многим лучше, чем если бы повторилось подобное тому, что произошло у печи. Лучше уж пасть жертвой чар суккубии, чем собственной неконтролируемой агрессии.
Плащ упал на пол, и только после этого Герхен ощутил, как в тумане, до какой же степени ему жарко, но так и не разобрал, из-за теплой одежды это или из-за нахлынувшего желания. Эбигейл была предельно понятна в своих намеках – одежка в их деле была не нужна и лишь мешалась под руками, портя ощущения. Свитера полетели в сторону, а рыжая прильнула к Левифрону с еще большим рвением, прижимаясь всем телом, оплетая шею руками и запуская пальцы в волосы, распаляя своими касаниями и покорной податливостью.
В таком положении они продержались недолго, руки рыжей скользнули к рубашке, она начала неловко расстегивать пуговицы. Герхен чуть отстранился, чтобы она закончила быстрее, но не прекратил поцелуя, ибо это в его понимании было уже слишком, оставить девушку он был не в силах. Как не был в силах на столь тонкие манипуляции с одеждой, а потому ограничился тем простым решением, которое осталось ему доступно. Проведя ладонями до бедер, он вытянул полы рубашки, запустил руки под ткань. Это был еще один хороший момент для того, чтобы одуматься и остановиться, пока не стало слишком поздно, но Филина несло, а рыжая, кажется, совсем потеряла голову, упиваясь происходящим. Возможно, это была импровизированная месть за то, что не откликнулся сразу, тогда, в снежном саду, заставив ее чувствовать неловкость и смущение за свою непрошенную откровенность, пусть даже все и произошло неожиданно и внезапно для самой Эбигейл. Или за то, что так усердно удирал от нее ночью, будто она была прокаженной, а само ее присутствие рядом приносило только мучения. Возможно, ей было достаточно и такого, ненастоящего и навеянного магией.
Сокровенность начала рушиться, когда пальцы Левифрона коснулись живота Эбигейл, но это было только начало – уже совсем скоро он куда смелее гладил девушку, задирая рубашку все выше и выше, до неприличия. И стоило бы если не остановиться, то хотя бы вспомнить, что дверь была всего лишь прикрыта, любой мог войти и увидеть столь нескромную картину на чужом столе в чужой же лаборатории, но куда там. Жарко было не одному Левифрону, теперь он это ощущал – девушка в его руках тоже бесстыдно горела.