- Твой рыцарь – герой не из этой пьесы, иначе уже давно бы пришел мне на выручку, – заклинательница злится, сжимая шпильку до рези искусственных кошачьих коготков в ладони.
Непокорный Каиро Кейн признает чье-то превосходство? Легендарный убийца оказался не таким уж бесстрашным?
В лексиконе Тиадальмы отсутствует слово «ревность», поэтому рыжая упрямо нарекает сие предательское чувство медленно, мучительно гаснущими следами кипящего гнева. Джей Ард, еще об этом не догадываясь, бросил Их Высочеству смертельный вызов, но пока – они не закончили первую партию.
В зрачках пляшет бешеный блеск, ей претит имя возможного спасителя - кидает в необъяснимую ярость от мыслей о том, что этот мужчина может склонить перед кем-то голову.
Почему перед ним, а не перед ней, почему не перед принцессой?!
Впрочем, нет, столь фатальная честность не для нашей барышни, однако ей все же почему-то больно вместо инквизитора – игла упирается в горло ему, а колет в груди у девушки.
- Хочу, безумно, - вскользь касается губами ровных порезов на щеке, нажимая на заколку чуть больше нужного. Его кровь пахнет грозой и упрямым могуществом, отчего хрупкое тело партнерши бьет мелкая дрожь. – После того, как увижу твою голову на блюде, Кейн.
Принцесса жаждет этого до хрипа в голосе, да слабости в коленях, до жестокого исступления, захлестывающего все ее чистое естество. Хочет, чтобы самонадеянный дракон ответил за то, что натворил, чтобы заплатил за безумную бурю, которую разжег в ней сегодня, чтобы возместил разбитое вдребезги спокойствие своим пламенем, потому что ей уже мало собственного - огонь не может гореть просто так, он алчет жертв. А душу заклинательницы рвет на части от первобытного голода стихии.
Тиа поддается, затягивая мучительно необходимый контакт. Носок черной туфельки скользит вперед и немного в сторону, рыжая девушка не видит, что танцующих уже стало меньше – для нее на этой мраморной шахматной доске есть только две фигуры, и ее противник заслуживает быть сметенным с поля боя сей же час. Почему? Потому что никто, никто, провалиться тебе, Каиро, за грань Изнанки, не имел права на то, что делаешь ты.
Кажется, это было танго в ритме синдрома эмоционального выгорания. Видимо, совсем не под музыку, а еще - излишне грубое и непозволительно страстное.
Сбилось дыхание, веки опускаются на мгновение. Его рука у нее на талии, в ее власти – его сонная артерия, хуже всего, что опаснее первое. Потому что инквизитор видит ее насквозь, подобно раскрытой книге, и оскорбляет своей насмешливой беспечностью. Что ж, самое время для финального шифра.
Ферзь ходит как хочет, а принцесса – только вперед. 
Вдох. Кончики пальцев жжет адреналин, накатывает беспокойными прибоем, вторя ударам драконьего сердца.
Выдох. Еще одна темно-алая бусина скользит вдоль шеи. Там, под едва вздымающейся синей жилкой, бьется его жизнь – протяни руку и оборви. Шахматы не шашки – бить не обязательно, но экстаз сражения сильнее благоразумия.
Ее влечет к Кейну катастрофически, чтобы сделать еще хотя бы один глоток этих губительных объятий; скользнув ладошкой по увитому мышцами плечу, сжать жесткие темные волосы, сильнее запрокидывая голову, и
…тонкая спица мягко уходит под ухо по основание, гася все мысли и импульсы,
а девушке перехватывает дух от хищного восторга.Она распахивает глаза, трепещущий янтарь теряется в жгучем взгляде ящера как раз тогда, когда платформа резко уводит один из углов вниз - прогиб над бездной, привлечь партнера ближе, до боли впиваясь пальцами в широкую спину. Его последний вздох должен, обязан принадлежать только ей, эдакая маленькая моральная компенсация, и Тиадальма так страстно жаждет смерти оппонента, что не может противиться пылкому порыву. 
Сверкнув чистым серебром, шпилька выпадает из безвольной ладошки, навсегда оставляя упущенную возможность в прошлом. И в ее смутных мечтах, разумеется. А терпкий, обманчивый, как горечь полыни, поцелуй, мешаясь с соленым привкусом крови на губах, отдает головокружительным толчком в висках, когда почва уплывает из-под ног. Причем, наконец-то, не только метафорически.
На земле мы сыграем новую, в этот раз я хожу белыми.

Отредактировано Тиадальма (2012-10-13 20:21:36)

- Твой рыцарь – герой не из этой пьесы, иначе уже давно бы пришел мне на выручку.
- Мой рыцарь не участвует в пьесах, - мягко смеется дракон, прижимая девушку ближе, - и я не боюсь его.  Он не превосходит меня – я просто никогда не оспорю его решение. Когда увидишь его, ты поймешь все сама.
Склоняться перед самим собой – это было бы забавно, - думает Кейн, вспоминая, как мягко светились осколки его разума, складываясь в иную картину. Наверное, Джею понравился бы праздник – Каиро казалось, что его светлая ипостась должна любить такие мероприятия.  Джею понравился бы смех вокруг. И уж Джей-то точно не получил бы от партнерши по танцу шпильку в горло.
Дракон прячет улыбку в рыжих локонах принцессы, вдыхая запах ее волос.
Его веселят мысли девушки. Надо же, ей уже хочется верить в его непобедимость.
- Не беспокойтесь, Ваше Высочество, я не склоняюсь ни перед кем. Выше меня только боги, да и то не все, - смеется Кейн, ловя рассерженный взгляд.
О, это будет прекрасно. Он уже ясно видит исход этой встречи. Гордая и непокорная, как огонь, женщина и он, дракон, плоть от плоти этой стихии. То, что ей предстоит понять и то, что удержит ее рядом навечно – она может не сдерживаться с ним. Вся ее сила, вся мощь, вся ярость отзовутся лишь его смехом. Что бы она ни сделала – она не повредит ему. И Каиро был уверен, что ни один мужчина, никогда не сможет дать ей этого. Мало быть драконом. Нужно быть Каиро Кейном, чтобы без секундного раздумья подставить шею под ее удар, чтобы открыться, позволяя обжигать, чтобы держать, лишая воли, чтобы быть тем, перед кем можно преклоняться, ибо даже принцессе не зазорно восхищаться живой легендой, а конкретно этой принцессе, видимо, милы страшные сказки, которые рассказывают шепотом, оглядываясь через плечо. Что же сделает Ее Высочество Тиадальма, поняв, насколько уникально отношение к ней инквизитора Кейна? Ведь прошли столетия с тех пор, как он видел в женщине что-то достойное его внимания дольше, чем на ночь. Прошли столетия с тех пор, как он удерживал женщину, не позволяя ступить шагу без его разрешения, а не смотрел равнодушно на очередную красавицу. Прошли столетия с тех пор, как он думал о ком-то «моя».
Она поймет, рано или поздно, и он хочет увидеть, как зажигается в ее глазах это понимание. Как оно проникает ей в душу. Как она осознает, что нет иного пути, и ей не нужен любой другой путь. Как она будет готова убить любого, кто оскорбит ее предложением иного.
Каиро умеет ждать.
- Хочу, безумно, - отвечает на вопрос девушка, касаясь губами свежих порезов на его щеке и одновременно вгоняя остро заточенное серебро глубже ему в шею, – После того, как увижу твою голову на блюде, Кейн.
- Даже если было бы возможно меня убить, - безмятежно отвечает Каиро, - ты уже не сможешь без меня. Кто еще разбудит в тебе пламя, моя принцесса? Ты видела свет общества этой страны. Ты умна.  И ты не пожелаешь обречь себя на жизнь, в которой нет меня.
Дракон впитывает ее ощущения, ощущения пробуждения истинной мощи, истинного величия, судьбы, для которой была рождена эта девушка.
- Мой огонь вечен, принцесса. Он отличается от твоего, и я кормлю свое внутреннее пламя. Ты даже сейчас чувствуешь его силу. Ты уже сейчас жаждешь его. Ты уже не в силах противиться. Моя кровь не тушит пламя, а разжигает его сильнее. И я щедр, поверь…
Помоги ему Акал, но он на миг забывает себя, когда вместо очередного удара он получает поцелуй,  и ему уже все равно, что для того, чтобы продлить это мгновение, он должен пожертвовать возможностью удержаться на парящей плите.
- Мое право и моя власть, - шепчет Каиро в губы принцессы, - ты дала мне их здесь и сейчас.
Они падают вниз, но он дракон, и, даже если бы не существовало страховочного заклинания, это не имеет никакого значения.

- Вы не будете против, милорд, если вашей Королевой на сегодняшнюю ночь стану я? Как вы на это смотрите? Попробуем выиграть это состязание, мой господин?
Лоренцо слышал, что иногда в жизни мужчин случается большая удача - успех на миллион золотых. К ним спускается чудное дитя Ванессы, улыбается кротко и даруют вечное счастье. Был ли это его случай? парень не знал, но алла, что буквально влетела на сцену была та самая красотка, какой и описывают сентиментальные мужи прекрасных дам. На беду ли он легкой походкой вошла в его скромную жизнь, на благо ли? Он еще не знал. Но улыбка слезгла с его довольной мордахи, оставляя святое благоговение. Надолго ли..
- Зачем же пробовать, богиня моей веры? Нужно просто выигрывать. - он склонился в низком поклоне, был бы головной убор - отдал бы им честь. Припал губами к ее ладошке, облаченной в ткань перчатки и поцеловал. Едва коснулся губами. Затем выпрямился, кивая одним взглядом. Знаете, как это бывает? Он моргает и в чайных глазах отражается тень улыбки. Вы понимаете, что он согласен за вами на край света. Свесить язык через плечо и погнать лихую тройку за любой вашей прихотью. Вот что передавал сейчас всем своим лицом Лоренцо. На последок он обратился к публике, виновато улыбаясь.
- Простите, дамы, но свою королеву я уже нашел, может в другой раз..- и тут была совершена роковая ошибка. Он столкнулся с янтарным взглядом незнакомки из толпы. То, куда он обращался за помощью, дало ему погибель.
На какие-то минуты все перестало существовать вокруг. Абсолютно все, кроме этого омута пламени. Сознание донесло шорох опавшей клиновой листвы. Напейся пьяною нашего гнева. Танцуй! Сегодня ты Короля сын. Пусть хмель и корица, и змей, и лисица на первой зарнице прославят сестрицу — Аллилуйя Огненной Деве! Полыхи огня в глазах незнакомки стали приобретать формы и очертания. Пока смутные, такие, как сновидение только-только заглянувшие в гости с усталому разуму. Он не заметил, как его и его спутницу подняла платформа. Как глашатый рассказывал последние детали, он все еще был там, где-то внизу. Та девушка питала его фантазию образами, столь желанными. Греющими душу, он не мог оторвать взгляд. Его тянуло вниз. Или куда-то еще. Но точно не сюда, никак нет. Все прошло, как с белых яблонь дым тогда и только тогда, когда его спутница заговорила.
- Вы чем-то встревожены? -  чарующий голос. Кажется от него самого исходил запах крыжовника и тайн...А может это все маски вокруг и кудри прелестной чаровницы. Лоренцо отвлекся. Он все еще чувствовал, что его посадили на короткий поводок, но теперь мог быть независим от взгляда внизу. Одного из сотни. Теперь он поселился в его голове. Мужчину улыбнулся и чуть приобнял девушку за талию, придимая к себе. Вторая его рука скользнула по щеке красотки.
- Я думал, не знаю ли я вас? Глаза кажутся такими знакомыми и губы, не сочтите за пошлость, родными...Такая тяга...Сможете ли вы раскрыть эту тайну в танце? Дадите ли мне подсказку? Танец, даст ли он мне покой, расставит ли вес по своим местам?
Юноша изогнул бровь и лукаво улыбнулся, совершая небольшой поворот. Он взял незнакомку за руку и отступил на шаг назад. Платформа качнулась и это придало опасности. Кольнуло интерес.
- Вы похожи на женщину, которая владеет множеством тайн. - Лоренцо медленно прошелся вокруг, все еще перебирая ее тонкие пальчики сквозь свои и положил голову на плечо, шепча на ухо. - Один умный муж говорил мне, что нельзя влюбляться в таинственных женщин. Это кончается...Плохо! - последнее слово он выдохнул с особым пылом и тут же отстранился. Платформа качнулась, он резко поднял руку девушки вверх и раскрутил ее, лукаво улыбаясь. Вряд ли она была готова к такому, посему, то что красавица буквально упала в его объятья после - никак не удивило мужчину. Он был к этому готов. Ладонь его скользнула по бедру, он смотрел прямо в глаза своей Королеве. Неведомая сила, державшая его, не давала упасть. Она позволила ему поиграть в свое удовольствие, он чувствовал это. Тьма притаилась где-то далеко, в закутках его сердца. Она наблюдала за тем, как ее зверушка играется, она была довольна. Она ждала.
- В Таллеме...- в его глазах, голодного зверя были видны взмахи скрипичного смычка. Он рассказывал историю, ту, которая кажется связывала их двоих. Он горел дотла от появившегося желания, все слова слетали с губ с особым придыханием. - в борделях танцуют танец...Он рассказывает...о женщине с тайнами...и мужчине...который влюбился, как дурак.
Губы его скользнули по плечу девушки и дошли до перчатки. Мужчина осторожно прикусил ее край зубами и стянул, оголив одну руку. То, что происходило, уже нельзя было остановить. Он выбрал танго - она согласилась. Это танго было с историей, и как она подходила сейчас! Лоренцо только на мгновение опустил взгляд вниз, словно спрашивая одобрения. Но партнерша заметила это и подняла его подбородок, заставляя смотреть только на себя. Мужчина опустил перчатку, безумно улыбаясь и продолжил свое наступление.
- Сначала, желание...Потом - страсть...Затем, подозрение. Ревность, гнев, предательство. Когда любовь продается, не может быть доверия, без доверия - не может быть любви. Ревность, да...Ревность...Она сведет тебя с ума.
Первый шаг - первое па и вот, становиться ясным. Это будет танго. Настоящее Таллемское танго. То, которое может перейти в горизонтальную плоскость. Танго, которому летающая платформа только на руку. Танго, которым правит интерес и желание. На каждое желание ищется оклик. Каждому хочется дать еще больше страсти, чем было дано предыдущему. Его уже не остановить....

Совместный пост с Вивьен

Танец как игра: чем лучше ты справляешь с ней, приближаясь к победе, тем прекраснее становится твой приз.
Она ощутила вибрацию его голоса подле своего уха. Мужчина был сдержан, но даже к такому не привыкла эта юная дама. С детства ее учили тому, что она должна уметь лишь взглядом или чуть оголившейся рукой соблазнять мужчину. Вивьен была равнодушна к этому искусству и всегда слушала настоятельниц вполуха. Ей нравились непринужденность, открытый смех и темы для разговоров без намеков и утайки. Но ей приходилось скрывать свой взгляд, звон голоса за скромными улыбками и сдержанными кивками, как бы указывая на свою привлекательную напыщенную скромность. Лакруа не привыкла к светским раутам, где все разговаривают вполголоса, одевают немые маски безэмоциональности.
- Прекрасное сочетание имени и образа. Я допустил непростительную ошибку, когда не сказал вам ранее, как чарующе вы выглядите.
- Я не избалована какими словами, будьте с этим поосторожнее. – тут же отозвалась девушка.
Граф улыбнулся словам спутницы, отводя взгляд от других барышень и устремив его к Вивьен, рассматривая ее профиль. Она старалась вести себя сдержанно, гордо подняла голову, лишь мягкая, еле заметная улыбка украшает ее лицо, взгляд хотел отражать безразличие, но вместо него в бирюзовых глазах искрилось желание снять с себя напускную манерность. Мужчине хотелось того же, но не здесь и не сейчас. Не время и не место, слишком много лишних глаз.
- Именно поэтому мои слова совершенно искренние. - все тот же тихий и горячий шепот на ушко, слегка прикрытое белокурыми прядями.
- Я вам по-секрету скажу: я ненавижу лесть. - последние слова были произнесены тверже остальных, с каким-то нажимом, может быть даже раздражением, которое нельзя было ощутить, ибо тон волшебным образом оставался тем же размеренным и спокойным.

Казалось, что он видит ее насквозь. Чего он добивается? Но Вивьен не привыкла к таким манерам. Она видела перед собой образ, расплывчатую фигуру, которую нужно еще понять и разгадать. Странное чувство вызывало его мнимое касание к коже, по телу бежали теплые волны... Отдавались импульсом в сердце, которое стало бить чаще. Мужчина будто читал ее мысли, рассказывая о них в своих же глаза, где переплетались металл и холод, игра, спокойствие... чувственность его пальцев была ощутима даже сквозь перчатки. Вивьен всеми фибрами души отвергала свое же волнение. Она нервничает? Вовсе нет! Это она не любит лесть. Девушка думала, что способна распознать лживые речи, уберечь себя от обмана. Но сейчас она хотела быть обманутой. Хоть и ощущала какой-то подвох. Незнакомец, который так и не назвался, открыв свое лицо. На нем все еще была маска, которую предстоит Вивьен снять, дабы убедиться, что все это лишь игра... или нет?
Началось. Ей нравился подход ведущего к сему празднику. Его действия и слова должны вдохновлять и больше раззадоривать азарт участников, но когда он огласил условия первого конкурса, Вивьен почему-то стало не по себе. Это мгновение внутри что-то перевернулось. Девушка подняла глаза на Графа, все также стоящего подле нее. Вивьен не заметила, как ее руки  дернулись к мужской ладони. Когда платформа сдвинулась, пальчики от неожиданности сжали руку графа.
- Прошу прощение - чуть погодя проговорила Вивьен, заметив свой непозволительный скромной и приличной девушке жест. Она тут же отпустила ладонь и чуть отстранилась от своего партнера.

Платформа начала опасно качаться, сей факт стал полнейшей внезапностью, а глашатай весело разъяснял условия конкурса.
Еще терпимо. - скептически заметил про себя мужчина. Участие в конкурсе для него было лишь средством связи с его основной целью, подобраться к ней поближе, найти контакт и заполучить. Скользить по платформе с одним единственным желанием не свалиться вниз, округлив глаза и стараться балансировать - не самая лучшая перспектива сегодняшнего вечера, но ему нужна девушка. Нужна. Но барышня не знала, что в нем она нуждается гораздо больше. Пока еще не знала...
Он только хотел предложить Вивьен свою поддержку, как девушка испуганно схватила его за руки, побоявшись упасть от вибрации под ногами. Но тут же отстранилась, показывая неприступность и отводя взгляд. Ему на мгновение показалось, что девушка переигрывает с добропорядочностью.
- Что вы... - учтивый мужской голос - Я прошу прощения, что... замешкался и вовремя на помог вам. - с этими словами он мягко и ненавязчиво взял маленькие женские ладони в свои руки, но они тут же грациозно ускользнули из его пальцев. Девушка вознамерилась поклониться перед танцем, как следует в высших обществах. Все по правилам, никаких вольностей... Не правильно...
Ты же сейчас упадешь - чуть склонив голову, мужчина на секунду усмехнулся. Спохватился, впрочем, довольно быстро, позволить упасть он ей определенно не мог и с вежливой улыбкой на лице протянул ей на помощь руку, практически уже забирая в свою ладонь ее тонкие пальцы. Красавица же до последнего отчаянно пыталась осуществить все манипуляции этикета. Но все же сдалась, вовремя, стоит заметить.

Что ж, придется все таки вспомнить уроки танцев. Заиграла музыка…
На ногах все еще отдается то чувство обжигающей боли, когда учитель бил их тонким прутом, дабы девушка наконец-то поставила ступни в правильном положении… Босоножки с тонкой подошвой позволяли ощущать колеблющуюся поверхность платформы в полной мере. Сделав шаг назад, она старалась сохранить равновесие, при этом не забывая про предтанцевальный поклон. Плохая идея, без поддержки девушка не сможет это грациозно воспроизвести, не хватало картинно упасть... Она быстро взяла поданную руку Графа и сделала пару шагов вперед. Ощущая легкое покалывание где-то в районе солнечного сплетения, Вивьен вдруг осознала, насколько близко теперь находится к мужчине. От этой близости мозг прекращал нормально функционировать, такого допускать нельзя ни в коем случае.
Нет, она пока не доверяла ему и ощущала неуверенность. Развернувшись, Вивьен теперь двигалась так, что даже платье не касалось Графа. Снова поворот, и с легкой улыбкой проговорила.
- Я надеюсь, что Вы не из тех, ко молчит во время танца. Хочу предложить вам игру, - ее ладони скользнули по рукам мужчины вниз, - вы задаете вопрос, я отвечаю… - легким касанием она сплетает его пальцы со своими, - потом вы отгадываете, сказала я правду или нет. А после меняемся ролями, - они идут вокруг своей оси, Вивьен все еще ускользает от близкого контакта, - кто выигрывает раунд, тот получает то, чего захочет.

Платформа качнулась и девушка буквально упала в его объятия. Граф услышал ее дыхание у себя на шее, слегка сбивчивое, немного волнительное... Она отстранилась в очередной раз. В нежном взгляде читалось недоверие. Вполне резонно, она знает его каких-то несколько минут. Ей страшно и интересно одновременно. Отточенные и плавные движения ног, многие годы тренировок... отдаются какой-то болью в ее глазах. Легкая дрожь по утонченному женскому телу. Она не подпускает его близко. Или не пускает себя, удерживая мимолетные порывы и желания. Хочет сохранить статус. Кто еще в толпе знает ее? Кроме сестры, буквально поедающей их тандем взглядом. От кого ее нужно уберечь... он чувствовал, что очень скоро будет в курсе.
Мужчина повел Вивьен в танце. Уверенно лежит ладонь на ее талии, твердо и вместе с тем легко сжимает он ее руку. Она не дается, все еще сомневается, ее пальцы меж тем сомкнулись на его руке, начиная принимать энергию партнера, его тепло, доверять немножко больше...
- Вдруг я отгадаю то, что не следует знать. - неожиданно для себя произнес мужчина, наклонившись к девушке и улыбнувшись уголками губ. В этот момент Вивьен, наверняка возмущенная подобным поведением, резко оттолкнулась от его груди. Весьма опрометчиво, ведь платформа качнулась настолько вовремя, будто кто-то следил за танцующими, управлял их воздушным паркетом и именно в такие моменты подло творил свои дела. Кстати говоря, вполне возможно, что сие правда. Наверное, ему там очень весело...

Ощущая чувство свободного падения, сердце будто замедлило свой темп, почти перестало биться... Каждый вдох был отчетливо слышен и отдавался эхом… Легкий, но уверенный рывок назад, и теперь девушка стояла спиной к мужчине, обвитая его руками. Оплошностью все же это не выглядело, им удалось сделать из очередной каверзы конкурса часть танца. Похоже, просто везло. Стараясь не обращать внимание на сбившееся дыхание, Вивьен резко развернулась к мужчине.
- Слишком неудачное начало - проговорила она.
- Я бы сказал, скорее наоборот. - прижимая к себе партнершу, произнес Граф. - Не отталкивайте меня на столь шатком полу... Вивьен.
Он повел ее в танце, не обращая внимания на буквально плавающий пол, который так и норовил сбросить с себя всех нахально на него ступивших, уверенно приставляя шаги в четком ритме, двигаясь плавно и вместе с тем строго. Заставлял девушку ощутить поддержку в его руках, его движениях, вкладывая в каждое толику эмоции, нерв, желание... Она была вполне в его вкусе, почему бы не продемонстрировать это на языке тела? Показать, что он ее хочет. Чтобы ей понравился этот танец. Она же просто обязана захотеть  еще... Граф неожиданно наклонил девушку назад, заставляя ту прогнуться в спине. 
- Получайте удовольствие и помните... - мужчина резко вернул ее в практически вертикальное положение, продолжая удерживать за талию, и внимательно посмотрел в глаза. - со мной вы в безопасности. - сказано довольно двусмысленно, но ей придется довериться ему. У нее нет другого выхода.

Она чувствовала уверенные движения мужчины, его руки скользили по талии, то ли исследуя, то ли поддерживая это хрупкое тело. Вивьен закружилась вокруг своей оси, касаясь кончиками пальцев его, но при этом ощущая на изгибе бедра теплую ладонь. Поворот. Поворот. С каждым разворотом Лакруа снова и снова встречалась с его бездонным взглядом. Граф ожидал ее ответа? Ей показалось, будто он просто утвердил факты, не оставляя ей право выбора. Это чувство неопределенности, неизвестности, игра слов, дилемма, загадка, что? Что же он хочет услышать? Или просто знает ответ и спокойно ждет, когда девушка произнесет его вслух. С готовностью снова притянув к себе женское тело, мужчина на секунду замер, чтобы заскользить среди остальных пар, двигаясь за движениями платформы, которая в очередной раз опасно накренялась.
- Я готова вам поверить - прошептала Вивьен. Ее скула коснулась мужского подбородка. От этого мимолетного прикосновения по спине пробежали мурашки, от чего девушка чуть прикрыла глаза. Граф улыбнулся, явно удовлетворившись ответом. Смешно, что тут гадать, он ожидал именно этого. Надо было сказать ему, что он наглец вместо... Мужчина вернул девушку обратно, позволив ощутить хоть и такой неустойчивый, но все же твердый пол под ногами. Она чувствовала, что теперь он не отпустит ее еще долгое время... Стало немного страшно.
-  И поверьте вы... - девушка постаралась взять себя в руки как можно быстрее и мысленно поклялась не выказывать предательски рвавшихся наружу эмоций. Нужно отвлечься, начать предложенную игру.
- В моей жизни нет ничего такого, что можно было бы скрыть, - ее зубки сверкнули в лучах света, а в глазах снова появился блеск, - Итак, начнем, где и кто вас научил танцевать?
Этот невинный вопрос позволит узнать ей очень многое. Да, признаться, она не узнала сего мужчину. Раньше она никогда его не видела. Может быть, это был тот тип отчужденных людей, любящих одиночество, но тогда он бы не пришел на этот шумный праздник, разве нет? Возможно, псевдоним Граф был придуман не из-за общественного статуса, а совершенно по другой причины. Но женское любопытство штука тонкая, проникнет куда угодно и когда возможно, как только возникает это чувство недоступности и любопытства. Желания достичь чего-то, узнать какие-то чужие тайны... Был ли ее новый знакомый графом? Или же он научился этим уверенным движениям на каких-нибудь благотворительных уроках, которые богатые господа любят проводить для бедных, дабы познакомить их со светскими традициями. А если сказать точнее, дабы заполучить поддержку простого народа путем подхалимства.

Когда кто-то готов тебе поверить, это заставляет чувствовать определенную ответственность. Безусловно, постижимо данное чувство только тем, у кого есть совесть. У Графа была совесть, причем в довольно неплохом количестве. Он был доволен проделанной работой. Вернее лишь ее успешным началом. Девушка готова ему верить, готова отдаться, готова позволить защитить себя... прекрасное явление. Главное, чтобы все удалось и он смог ей помочь. Почему она не надела маску? Так было бы гораздо проще. Но не важно, без толку думать о проблемах, которые невозможно решить. Вивьен Лакруа в его руках, он владеет ее телом, а его спина время от времени закрывает ее от любопытных глаз из толпы... Надо было разрядить обстановку. Так, для себя.
- Научил меня? - изобразив легкое недоумение, мужчина усмехнулся напарнице. Приподняв ее за талию, предоставил чувство невесомости на пару секунду, разворот, опустил обратно, сделав несколько быстрых поворотов и обнимая белокурое создание.
- Что вы, я первый раз на паркете. - напуская серьезность и улыбаясь сквозь нее, произнес Граф. - Надеюсь, ваши ноги еще целы? 
Рассмеявшись, Лакруа начинала входить во вкус всего происходящего. Они уверенно кружились в этом вихре звуков, умело переплетенных друг с другом профессиональным оркестром, ласкающим слух. Легко ведя друг друга, теперь уже с готовностью доверяя друг другу, они становились единым сгустком энергии, в котором перебивается множество импульсов. Или это все ложь? Девушка чувствовала, как начинает тонуть в чем-то другом и еще неизведанном ей ранее. Каждое движение, новое касание эхом отдавалось внутри, заставляя искать новый источник этого чувства, желая снова ощутить прикосновения, услышать спокойный и ровный голос... Не задумываясь, Вивьен потянулась к мужским кистям и с легкостью сняла белоснежные перчатки.

Мужчина чуть приподнял бровь. Вот здесь неожиданность, такого поворота от девушки он и не мог предположить. Казалось бы невинный жест, сняла перчатки, какие пустяки, но... но все в порядке. Как же в столь еще молодом возрасте его подводит память, уму не постижимо. Татуировка была прикрыта магией и перед девушкой открылись совершенно чистые руки. Перчатки отправились туда же, куда и маска. Говоря образно. На самом деле маска осталась лежать внизу, а перчатки теперь улетели в сторону с изящным махом утонченной кисти, провожаемые хитрой улыбкой. И она ему понравилась. Этот хитрый прищур, лукавый, хищный? Даже немного коварный! Не то чтобы Граф сам себе удивился, но результат был даже малость непредсказуем. За один танец он невинный цветок с белоснежными лепестками превратил в темно-алую розу, которая с минуты на минуту покажет свои шипы. И он ни капели не сомневался, что ему понравятся их уколы. Они будут нежными... смелыми. Если сегодня и суждено пролить кровь, то пусть это будет только его кровь. Ее же тело останется безупречным.
Теперь она могла ощущать теплоту его кожи, естественность прикосновений, которым перестала мешать искусственная гладкая ткань. Он же чувствовал ее дрожь, которая растеклась по всему женскому телу и потихоньку овладевала им. Ее пальцы были слегка прохладными. Заскользили по его шее, попутно перебирая серебристые волосы. Мурашки невольно пробежались по всей мужской спине, заставляя кончики пальцев слегка впиться в привлекательный изгиб ее спины. Их тела соприкасались в совершенно недозволенной близости для Лакруа. Так бы она сказала в начале конкурса и оттолкнула Графа своими хрупкими ручками. Она знает его один танец. Всего лишь один танец? Нет, целый танец, за который может произойти все что угодно. Невозможно узнать друг друга за пять минут. Но узнать желания, которые сейчас терзают мысли и тело... без проблем. Девушка и в мыслях не могла вообразить, что в конце вечера он заберет ее с собой. Сейчас она непринужденно таяла в объятиях, не догадываясь, что кому-то внизу очень мешает ее партнер. И она сама, пока дышит.
Графиня должны уйти с ним. Иначе она умрет.

Казалось, что прошлое, давно уже позабытое да покрывшееся антрацитовой мягкой пылью тлена и бесконечно долгих лет, в которых затерялось и настоящее, и выдумки, и грезы, ныне фениксом поднимался из горького своего забытья и праха, расправляя легче пуха перья, рождая с собой горделивый танец стража яблоневого и карминового - до того яркое ощущение, от от него захватывало дух; освещенная его ассирийским хрусталем с медовым отсветом, тончайшая нить воспоминания протянулась сквозь весь их танец, в котором умение и искусность отступили, склонив главы, уступая место нежданному и странному чувству, едино вспыхнувшем в столь разных душах: людьми израненной и роком проклятой. Так медленно и так быстро вертелась по танцу опасная, ажурная та нить в палисад минувшего столь просто, что показалось кратким сном, случившимся вовсе не с ним. Стремилась она туда, где беззаботно, как белая невеста на первом рассвете, танцевала в зале на тысячу свечей среди поющих стеклянных кубков, полных ледяного вина, несравненная плясунья в алом платье, расшитом зеркальцами и колокольцами и не качнулось налитое до краев хмельное, так легки были движения ее ног в мягких туфельках по плитам того зала, замершего в первый миг от восхищения - и он тогда замер вместе с ним. Развевались в искреннем веселье широкие, шитые золотом рукава платья ее, солнце отливало благородной купальной медью на пламенных волосах, непослушно выбившихся из прически и оттенивших светлое лицо. Голубые глаза, прекрасней чистого небесного лика, лучились весельем и молодым духом. Спустя краткое мгновение, гости уже в такт били в ладоши, смеялись мужчины и женщины, ночные цветы отдавали ни с чем не сравнимый терпкий аромат, совсем, как теперь те, что увивали высокие резные столпы. Сонное зелье августа разливалось под высоким потолками. Ночи в августе долги, как литани, но эта показалась ему бесконечно великолепной; не прекратись она, стали бы люди навеки счастливыми.
Только что же помнит он еще про тот вечер? Тихий разговор двух господ за спиной и как кивал им, перебрасываясь по молодости радушными и шутливыми фразами? Или яркие двуязыкие вымпела, замершие в покое на стенах, или золоченые флюгера, что видно из слюдяных окон, гербовые щиты у ног стоящих поодаль стариков, лениво что-то обсуждавших в старых рыцарских рубахах, и дорогие ткани нарядов, или, быть может, собственного пожилого сопровождающего, так и не разогнувшего спину из угодливого поклона перед владельцем замка, человеком милостивым, но неумолимым в своей расчетливой жестокости? Нет, даже теперь, спустя столетие, в памяти Асгана волнуется только платье и воздух в алых тонах, как на пожаре или в храме в день схождения благого огня. Только прикосновение холеной, теплой руки к его и единственный танец с прекрасной наследницей того рода, танец первый и последний перед скомканным поспешным уходом; после довелось им видеться лишь раз по случайности.
Будто на развороте старой книги перед мысленным взором иштэ на мгновение предстают размытые фигурки дам и господ, лиц которых уже не разглядеть, лекарей и разбойников, а после - головы «казненных» на железных штыках из гниющего от старости лет кружева и латунной фольги. Черные, как древесные грибы, набрякшие влагой, обезображенные стервятниками, они затмевают собой все то светлое, что породило в памяти необыкновенное действо, и в груди Асгана рождают только щемящий холод сомнения. Неужели действительно боги могут так подшутить над ним теперь?
Вновь ожило будто замершее время, рассмеялся оглушительно звонко хмельной карнавал, бросив ослепительные огненные брызги в лицо, словно понял жестокую хозяйскую шутку и решил во что бы то ни стало подыграть расписным паяцем. Все прошлое, верхнее, нижнее, небесное, как глаза его дамы, и наземное, как мерещащиеся иные звезды в бездне мерцающей узорчи, тянущей сердце на дно разума, будто отсекло секундной головной болью и в этот миг отстранилась от него прекрасная эльфийка, так похожая на беспокойные образы снов, в которых душа - замочная скважина, за которой огни, деревенские выжженные луговины и мерный конский тропот погони. Немедля склонился в сторону девушки пол каменного парящего недосценка, побежали быстрым песком по нему сорванные блестки, когда, в слепом порыве, не поняв и не разобравшись, что так напугало и отвратило девушку, мужчина попытался удержать ее от падения, но тем самым лишь приблизил его. Разошелся под пальцами тончайший шелк, игриво прильнувший к ладони вместо ее запястья, рассыпаясь бесконечным золоченым песком искусно переплетенных нитей, ныне лишенных опоры, и бисерной вышивки: казалось, звук того треска утопил в себе даже громкую музыку, со всех сторон наполнявшую зал. Сирень обретших полную силу сумерек, тяжелый запах иноземных пряностей, таящие на глазах голые минуты - одна за другой зажигались свечи на мраморном дереве далеко внизу - все это смешалось канителью словно нарочитой случайности, но в тот миг, когда взгляд успел ухватиться за расширившиеся от глубокого гулкого страха глаза падающей девушки, Асгана тронула всего одна немая догадка. Слепое узнавание и отрицание случившегося - будто бы правда, был тот вечер? И лишь когда вместо солнечного золота в воздухе мазнула алым локоном длинная прядь, дыхание его остановилось.
Удержаться в одиночестве на шаткой плите легко, когда на море стаешь во весь рост, покоряя в черноте шторма скользкие доски волнующейся палубы и может показаться вдруг, что в лицо ударит из сумерек винтом агатовая волна, унося за собой не только прошлое, но и в миг омрачившееся настоящее, однако спустя считанные секунды мужчина делает шаг с опрокинувшегося края, на котором оставила его взволнованная дама. Ватно сдавило затылок от доверия чужой магии, бережно подхватившей и вернувшей вниз, ко взглядам гостей, радужным лентам и венкам шафрана; воздушный поток поставил на ноги, едва не сбив с головы шляпу, но то не беспокоило теперь мужчину - только коснувшись каблуками каменных плит пола, он поискал взглядом «упавшую» чуть раньше эльфийку и нашел ее почти без труда: тут же подступили к ней две полные сердобольные маркизы, кто-то прикрыл лицо расписным веером, сетуя на испорченную кожу столь юной на вид особы, где-то позволили себе нелестный отзыв, но все это лишь труха. Асган прикусил нижнюю губу, двинувшись в ту сторону; как все смуглые люди, пускай то и было обретенным, он не бледнел, а слегка «зеленел», как старая бронза в ненастье, а поделом – не лови золотую пыль, не дыши манной бесовской, на ленивое облако не заглядывайся.
Он подошел со спины к девушке, на ходу снимая с себя камзол - мельком отряхнул тыльной стороной от невидимый пыли - и накинул ей на плечи, не спросив, желает она сама того, чтобы прикрыть оголившиеся по вине кавалера части тела, или же окажется против: тяжелый тканный материал скрыл под собой обрывки золотого платья, надавил неумолимо на хрупкие женские плечи, пряча от случайных взглядов всю ее изящную фигуру. Но кроме того, Асган придержал бывшую спутницу танца, не давая ускользнуть снова так, будто бы на лице его разглядела она первое чумное пятно. Неприятный шепоток, прошедший за спиной, возвестил о недовольстве самых достойных господ эдаким досадным недоразумением, что мгновенно выделило их напудренные лица из трудового люда, решившего сверкнуть новым костюмом и новой маской: те только посмеивались нерасторопностью пары. Кутеж, да милование, а утром на службу, как штык. Тейар с ними.
- Мы знакомы? - знакомы. И все же Асган спрашивает, наклоняясь к уху девушки и едва не касаясь слегка растрепавшихся волос и только придерживая за плечи, поверх камзола. Спрашивает тихо, не для чужих ушей, желая услышать любой ответ, кроме очевидного, любую менестрельную сказку, любую чудную глупость, что тропы былого наконец заросли, другие перепутались, а третьи и вовсе вспять ведут, но там, в другом мире, где он еще не умер, а она еще не ожила той, кем предстала на театральном острие рапиры этого маскарада, все тропы свежи и освещены высокими факелами. Слушая бестолковое перешептывание за спиной, мужчина чувствами оказался в том, что кольцо с фамильной печатью давит тяжелее кандального браслета, словно нашло вдруг вожделенный отклик; спустя мгновение, губы Асгана сжимаются в узкую нитку и он одним сильным рывком разворачивает к себе эльфийку, да так, что волосы ее закатным всполохом мазнули по его же лицу.
Только бы он ошибся.
Только бы плутовкой оказалась рыжая лисица-судьба.
Только бы все это было лишь хмельной тоской, подкравшейся из тени.
- Ты знаешь, кто я, - и голос становится еще тише, когда мужчина заглядывает в небесно-голубые глаза с чистой прозрачной слезой, отблеском от кружащих над ними светильников. Лишенный явной угрозы, он слишком холодно звучит для того, кто сейчас сжимает предплечья хрупкой плясуньи, не давая даже приподнять руки и поймать оборванное платье.
Веселились придворные и чернь, солдаты и торговцы, стряпухи и проститутки, обступая со всех сторон и оборачиваясь спинами к этой паре - кому есть дело до их сутолоки, когда остались еще на каменных плитах танцующие пары, среди которых будет победитель этого конкурса. Только показалась неподалеку увенчанная бубенцами шапка шута, в которого обрядился прибывший с иштэ улыбчивый эльф, но и он оказался слишком увлечен действом вверху, чтобы обратить внимание на своего товарища. Совсем скоро объявят начало нового конкурса - не будет же этот последним, разве можно так расстроить гостей недостатком веселья?..

Чему молилась ты с любовью,
Что, как святыню, берегла,
Судьба людскому суесловью
На поруганье предала.
За спиной послышался звук отвратительного шепотка, что пробежался по публике. Звук, режущий слух хуже крошащегося стекла. Фэйт невольно поежилась, а по спине пробежал неприятный холодок. Сейчас ей больше всего хотелось, чтобы занавес опустился, а свет погас. Чтобы сие ужасное представление закончилось, и эти несколько минут позора обратились лишь кошмарным сном, утонув в уютном мраке закулисья. Но вместо этого она почти физически ощущала все те многочисленные взгляды, что иглами впивались в ее кожу. И некуда бежать. Некуда спрятаться. А сзади послышались тяжелые шаги мужчины, присутствие которого она ощущала даже спиной.  Он приближался, а у нее от страха едва ли не шевелились волосы на затылке. Унижение и стыд добавляли завершающие штрихи этой плачевной картине.
Толпа вошла, толпа вломилась
В святилище души твоей,
И ты невольно постыдилась
И тайн и жертв, доступных ей.
Судорожно сжимая тонкими пальчиками ткань платья, придерживая ее чуть выше груди, эльфийка прерывисто втягивала воздух, изо всех сил стараясь сдержать слезы. И не сумей она сейчас с собой совладать – впору было бы бросать театр.  Впрочем, это жизнь – та, кто учит смеяться, когда можно лишь рыдать. На сцене же Фэйт научилась красиво страдать в усладу изысканной публике. И плевать, что в реальности-то  все совсем иначе. Плевать, что  в жизни героиня будет кричать от горя, надрывая голос, а от слез опухнет все лицо; плевать, что одинокая слеза, изящно так скатившаяся по щеке – лишь лицемерие, обман для публики, что жаждет лишь страданий эстетических. Сейчас ведь Фэйт не была похожа ни на одну из своих героинь. Сейчас она была просто слабой женщиной, жаждущей провалиться сквозь землю и забыть пережитый позор.
Тяжелый мужской камзол лег на женские плечи непосильной, казалось бы, ношей. Он снова был рядом. Ей снова не удалось сбежать. Ни от него, ни от прошлого. Его прикосновения, его голос, что коснулся нежной кожи возле уха теплым вздохом. Ее каждая клеточка, что была напряжена до предела. Казалось, еще мгновение, и между ними пробежит разряд тока. Фэйт молчит. Страх, что захлестнул ее, было, волной, уступил место легкому недоумению. Вопрос, произнесенный, как утверждение, но все же – вопрос! Неужто их встреча – и правда случайность? Фэйт прикрыла глаза. Мимолетный миг облегчения. О, как ты коварен! Всего один миг, и он заставляет ее смотреть в свое лицо. А перед глазами эльфийки – лишь кроваво-красные разводы. Только сейчас она заметила, что поблек цвет золота, уступая место праведному пламени. Лишь сейчас поняла она, что не просто тело обнажила перед публикой, но и нечто куда более сокровенное. Интимное. То, что давно похоронила за самыми далекими задворками души. Новый приступ отчаяния сжал грудь, а к глазам снова подступили слезы. Голос Эшгана обдал ее ледяным холодом. Он знает. Бежать поздно. Фэйт медленно кивнула, судорожно соображая, как можно объяснить ее столь нервное поведение теперь. Ведь, если де Кантелэ не знает, что именно она виновата в смерти его рода, попытки эльфийки столь скоро скрыться с глаз его долой вполне могли показаться странными, если не подозрительными. Но даже это ее сейчас волновало не так сильно, как медленно сползающее платье. Так неосмотрительно схватив эльфийку за руки, прижав их к туловищу, мужчина лишил истерзанный наряд последней опоры.
Густо краснея, Фэйт спрятала лицо на груди своего кавалера и едва слышно прошептала:
-Отпустите. Иначе оно сейчас упадет на пол...

Отредактировано Фэйт (2012-10-19 17:11:31)

[mymp3]http://poiskm.ru/index.php/get/strack/86459b/eea44e/f?qmd5l=f036371422e9de4f5376a16c67f0c5df&download.mp3|Deathstars – Play God[/mymp3]

Заклинание мягко опустило их на плиты пола и Кейн неохотно разорвал поцелуй, не размыкая, однако, объятий. Каиро улыбнулся девушке, мягко, чуть насмешливо, в чем-то даже ласково, нагнулся, прижался лбом к ее лбу.
- Ащщщ, моя принцесса не хочет корону? Моя принцесса хочет целовать дракона… Что ж, не могу осуждать такой выбор.
Он не успел продолжить. Его прервал голос мальчишки-герольда.
-Но сейчас вам придется продемонстрировать и другие свои таланты. Вы можете сделать это в одиночку, либо же в паре - выбор за вами. Но помните, нашу искушенную публику не так уж просто удивить!
Кейн перевел взгляд со сцены на свою партнершу.
- И какие же у нас таланты, моя принцесса, которые можно продемонстрировать собравшимся? – глаза дракона полыхнули предвкушением и весельем. – Давай начнем новую партию прямо сейчас... Хотя нет, подождем сначала ходов тех, кто в нашей игре лишний.
Пока выступали другие пары, они стояли рядом, Каиро не позволял ей сделать даже шаг в сторону, сжимая в сильных руках, прижимая спиной к своей груди и устроив свой подбородок на ее макушке, между смешно торчащий черных кошачьих ушек. Дракон краем глаза следил за происходящем на сцене, иногда фыркая в рыжие волосы.
Когда на глазах присутствующих произошло трогательное единение двух влюбленных сердец, он ослабил объятия.
- Наш выход, моя принцесса.
И сказано это было так, что титулом казалось «моя», а не «принцесса».
Девушка дернулась, но Каиро быстро поймал ее за плечи, развернул и взглянул в глаза.
- Не сопротивляйся. Я не причиню тебе вреда.
Вторая часть предложения была сказана мысленно, в тот момент, когда сила телепата осторожно, но непреклонно проникала в разум принцессы, перехватывая контроль.
Торжество, затопившее все его чувства в тот момент, когда контроль над девушкой стал абсолютным, было не описать словами. Колючий, гордый, огненный разум… Каиро собрал силу воли в кулак и заставил себя сдвинуться с места.
Нет.
Заставил их обоих сдвинуться с места.
Они вышли на середину легким, небрежным шагом. Принцесса, в разодранном его руками платье, растрепанная, с зацелованными губами, еле заметно улыбалась, зеркально отражая выражение его лица. Они сейчас были почти одним целым. Но только почти.
Они сейчас оба были Каиро, потому что он один сейчас управлял их телами.
О, Боже. Он не был уверен, что хоть раз в жизни испытывал что-то настолько же прекрасное и упоительное.
Но, надо сосредоточиться. Сначала конкурс и победа, награда – потом. Награду, его рыжеволосую награду, еще надо получить.
Повинуясь его магии, огни мигнули и погасли, погружая зал во тьму. Никто не успел среагировать, прежде чем зажглись новые. Нет, не огни,  иллюзорные костры, очерчивающие круг, в котором стояли инквизитор Кейн и младшая принцесса Тиадальма.
С совершенно одинаковыми легкими полуулыбками Каиро на лицах.
Дракон хищно втянул в себя воздух, повел плечами… и принялся раздеваться. Шейный платок, перчатки и пояс были небрежно и эффективно сняты и откинуты в сторону. Не меняя выражения лица он методично расстегнул застежки куртки и бросил ее к остальной одежде. Распустил завязки на вороте рубашки, подмигнул принцессе и стянул и ее.
На глазах у заинтригованный зрителей он остался в темных штанах, высоких сапогах и чисто символической маске. Отблески иллюзорных костров танцевали на его коже, освещая худое сильное тело, многочисленные линии шрамов, жгуты мускулов, линии рук и плеч. Кейн никогда не был раскачанным бугаем. Он был силой, скрученной в тугой комок, силой чистой и концентрированной, ничего лишнего, ничего ради красоты, ничего ради привлечения женских взглядов. На шее болталась цепочка со странным знаком и женским кольцом, левое запястье обхватывал тяжелый кованый браслет из черненого серебра. Повинуясь его желанию, на пальцах отрасли когти, и по спине, груди и животу пробежали редкие линии черных чешуек.
Он стоял, расправив плечи, улыбаясь принцессе, чья воля сейчас была скована его. Она могла видеть, могла думать, могла чувствовать… но действовал он.
Простенькое заклинание, и в руке девушки появился огненный кнут. Не полноценное боевое заклинание, ни в коем случае, просто энергия стихии, которой была придана форма. Низший уровень, в общем. Разрушается щелчком пальцев и не противоречит правилам карнавала.
Она была красива, необыкновенно, непередаваемо прекрасна, в изодранном платье, с безупречной осанкой, освещенная огнями, находящаяся под контролем Кейна. Адреналин и безумие растекались по венам.
- Посмотри, что я нашел, Владыка, - прошептал Каиро, еле шевеля губами, - раздели мою радость.
Зазвучала музыка, тихая, робкая мелодия. Кнут ударил по плитам, рассыпав искры, но даже не опалив мрамор.
Кейн глубоко вдохнул, впуская в себя ритм, готовясь к тому, что должно было произойти здесь и сейчас. Когда он пел в последний раз? Три сотни лет назад? Больше?
Его шипящий шепот разрезал заинтригованную тишину.

I, I want to play God
With you
I, I wanna rule you

Костры вспыхнули, иллюзорное пламя поднялось на метр вверх, музыка мгновенно растеряла всю робкость, зазвучала сильно, резко и уверено, огненных хлыст ударил в то место, на котором только что стоял Каиро. Принцесса сдвинулась с места, туфельки по-кошачьи ступали по плитам.
Его первая песня с момента перерождения. Когда-то давно он любил это делать, и друзья с удовольствием слушали. Но последние три столетия он использовал свой голос иначе, не имея ни малейшего желания сплетать его с музыкой.

Dead starlight bleeds down on the Devil’s nitrate
All the nerves of the patients bathe in shock and shame
Cause I’m the trigger that’ll start this game

Он никогда не пел эту песню. Он, по большому счету, ее никогда не слышал. Давно отвыкший голос звучал хрипло и не в полную силу. Но это было не важно, он не менестрель. Он демонстрирует не умение петь.
Принцесса шагнула ближе, нанося еще один удар. Он увернулся. Она ударила. Он увернулся. Она ударила. Он увернулся. Единые сознаниями и силой, подчиненные резкой жесткой музыке и словам, срывающимся с губ дракона, они кружили по залу. Огненный блики танцевали на его обнаженном торсе, очерчивали контуры изящной женской фигурки.

And the strike of the night will trash the skyline
And darken the marks I’ve put in your skin

О, эти слова. Он имел ввиду каждое из них. Он начнет эту игру, он хочет быть ее богом, он оставит на ней свои метки – на теле, на душе и на судьбе. Своими желаниями, своей волей, своим стремлением обладать он наполнял слова песни силой и смыслом, жизнью. Они срывались с его губ и рассыпались по залу, отражались от стен, чтобы проникнуть в самую суть рыжеволосой принцессы, пропущенные его даром.
Она ударила. Он увернулся. Она ударила. Он увернулся. Кошачьи движения женщины и змеиная грация мужчины.

'Cause I wanna play God
I wanna play God with you
I, I wanna rule all
Rule you

Он сможет. Сможет одновременно контролировать ее и себя, наносить удары и уворачиваться от них, заставлять звучать музыку и управлять иллюзиями. Его голос не дрогнет, в его легких хватит воздуха, костры будут вспыхивать в нужном ритме и кнут пролетать в считанных сантиметрах от его тела. Потому что он хочет быть Богом. Потому что он должен этому соответствовать. Потому что она стоит того, чтобы вознестись.

The human cattle lick on the ethical nightsticks
All the tears of the victims run on cold cheeks' meat
Cause it's a future that'll feed on sheep

Добавим еще невозможного. Каиро прикрыл глаза, нанося очередной мазок на полотно ночи. Теперь они двигались, оставляя за собой негаснущие огненные следы. Пламя поднималось на десяток сантиметров над полом и чуть дрожало на ветру.
Она ударила. Он увернулся. Она ударила. Он увернулся. Она ударила. Он увернулся.
Цепочки следов заполняли пространство, накладываясь друг на друга, пересекаясь и расходясь. Звучала музыка, звучал голос дракона, кнут резко щелкал, ударяя о плиты, каждый раз проходя в считанных сантиметрах от живой плоти. Каиро сглотнул, сосредоточился и кнут тоже стал оставлять негаснущие следы.

And the strike of the night will trash the skyline
And the darken mark some put've in your skin

Нити контроля не ускользнут из его пальцев. Он сможет. Он удержит. И голос… голос, забывший, хотя кого он обманывает? голос, не знавший, каково это – петь, не дрогнет. Пусть хриплый, пусть медленно набирающий силу, и вряд ли сумеющий ее набрать сегодня, не дрогнет. Сердце бешено колотится, он вскидывает руки, будто распахивая объятия, и огонь очерчивает широкие плечи, будто железные мышцы, черные когти.
Каиро Кейн не пел никогда. Джей Ард да, пел. Каиро – нет.

'Cause I wanna play God
I wanna play God with you
I, I wanna rule all
Rule you

Гордая принцесса, бесценное сокровище, ради нее хотелось стать богом, стать лучшим, выйти из теней и расшвырять всех, кто посмеет даже подумать о том, чтобы оспорить его право на нее. Ради нее хотелось быть всемогущим, подниматься вверх, взлетать в высоту. Осколки его сознания дрожали, вспыхивая в ритме ударов сердца, в ритме слов, в ритме музыки.
Удары кнута становились чаще. Увереннее. Нити контроля дрожали, но не для того, чтобы разорваться. Нет, они сливались с Каиро, сливались с его сутью, заклинания становились частью его, но это было невозможно. Очередной выверт его безумия. Конечно, он контролирует иллюзии, звуки, сознание принцессы и их движения своим даром, своими умениями. Конечно, он прикладывает усилия, чтобы все контролировать.
Не может быть так, что он все сильнее расслабляется с каждым шагом. Не может быть, чтобы с каждым ударом они с принцессой сливались сильнее. Не может быть так, чтобы с каждым вдохом двигаться становилось легче. Он должен устать, наверняка контроль слабеет, и его сознание подкидывает ему очередной обман. Он не пел три столетия, его легкие к этому не привыкли, не может быть так, чтобы его голос звучал все сильнее и увереннее.

Let's play a game of two
I'll play God and you'll play you
Let's play a game tonight
I'll play Dark and you'll play Light

Огонь на его коже, на его чешуе, на ее волосах, в ее глазах, и плиты под их ногами уже горят сплошным ковром. Сердце Кейна чуть не пропускает удар, когда его взгляд ловит картинку того, как иллюзорное пламя облизывает изящную щиколотку. Она движется как дикая смертельно опасная кошка, хищный нрав, гибкое тело, черная дорогая ткань, оружие в руке.
Его голос отражается от стен, полный силы и власти, когда он, почти обнаженный, стоит перед ней, и женская рука опять наносит удар, от которого он все так же легко уворачивается.

I want to play God with you
I wanna rule you

Это правда. Абсолютная и неоспоримая. Это звучит в каждом слове, наполняя его жизнью и смыслом. Это обещание найти, где бы она не спряталась. Обещание догнать, как бы быстро она не бежала. Обещание снести любые преграды на пути к ней. Обещание совершить невозможное.
Его безумие воет и рвется с цепи, проникает в голос и движения. Его безумие хочет обладать принцессой.
А его безумие поднимает голову лишь по воле Акала. Он так считает. Он в это верит. Его безумие – связь с его Богом.

And the strike of the night will trash the skyline
And the darken mark some've put in your skin

Удар, удар, удар, удар, ревущее иллюзорное пламя, стремительные движения, выступивший на его торсе пот, голос, который не сбивается, музыка, так разительно отличающаяся от традиционный мелодий, Каиро Кейн, ставящий на кон в этой игре больше чем все. Потому что он не умеет по-другому, не умеет не рисковать, не боится получать удары и умирать, потому что ему нужно либо все, либо ничего.

I, I want to play God
I, I want to rule all
Rule you

'Cause I wanna play

'Cause I wanna play

'Cause I want to play God, God, God, God

'Cause I wanna play

'Cause I wanna play

'Cause I want to play God, God, God, God

И бьется сердце, и бьет по плитам кнут, и безумие полностью захватило власть над ним, но он верит своему безумию, и мир плывет, сгорая и плавясь в огне, который не способен обжечь, и песня заканчивается, а, значит, пора продемонстрировать принцессе свое главное умение.
Дело не в том, что Каиро силен. Дело не в том, что его практически невозможно победить. Дело не в его власти и не в его опыте.

Let's play a game tonight
I'll play Dark and you'll play...

Он замирает, и, вместо того чтобы уйти от удара, шагает навстречу. По правой руке от кончиков пальцев до локтя течет черная чешуя и через мгновение вокруг нее оборачивается огненная плеть.
Музыка обрывается пламя прекращает вспыхивать, горя ровно и равномерно, он стоит, дыша часто и резко, плечи чуть подрагивают, по груди и спине стекают струйки пота, волосы прилипли ко лбу, правую руку, защищенную чешуей, обхватывают огненные кольца.
Я умею не только уходить из под удара, принцесса. Я умею держать удар. Я умею идти до конца, что бы ни встало у меня на пути. И я не боюсь заплатить болью и жизнью.

Совместный пост с Винисой

Сальто и… Взметнулись в воздух многочисленные шифоновые юбки. Всего мгновение и их уже плавно опускают на пол. Винису раздирает досада и легкое смущение.
«Хорошо, то за маской не будет виден румянец.» - мельком подумала девушка.
Она все еще ощущала себя частью танца. В ее партнере явно чувствовался кто-то благородных кровей – слишком уж правильно и свободно он двигался в танце. Молодой женщине даже было слегка досадно, что пару раз она все же легонько наступила ему на ногу.
«Кто ты, доблестный пират?» - Пиковая Дама искоса посмотрела на своего партнера, который все еще придерживал ее за талию.
Короткий обмен эмоциями, и ведущий объявляет новый конкурс, который приводит Винису в замешательство. А дело в том, что разные конкурсы талантов никогда не были ее коньком. Да, она могла придумать что-то интересное, так как профессия обязывала иметь хорошую фантазию, вот только воплотить это в реальность было проблемой.
«Соберись! Ты все можешь! Сейчас ты – Пиковая Дама, а ей не страшны никакие трудности, она во всем старается добиться успеха!» - уговаривала себя девушка, нафантазировавшая себе эдакого супергероя в шифоновых юбках.
- Итак, у меня появилась парочка идей, но для их осуществления мне нужно знать, что Вы можете сделать, чтобы мне помочь? – серые глаза посмотрели снизу-вверх на пирата, а на губах снова появилась легкая улыбка Моне Лизы.
"Хмм.... что же  умею в сущности?! - хитрый и короткий  взгляд маленьких   тейарчиков из зелёных глаз - Ну я, мягко выражаясь, свободно владею стихией воздуха... Так что любые  иллюзии и трюки в духе известнейших мастеров развода толпы -к вашим услугам. Так же  разбираюсь в магии тьмы, но  не думаю что она пригодится в чём то не боевом и разрешённым на публике, при том, что будет ещё и презентабельной для смазливых  и слабонервных дамочек... - он тихо фыркнул - Ещё довольно сносно играю на  лютне... Увлекаюсь ей уже десятки лет... Фехтование с клинковыми и ножами - вполне, а так же сносно стреляю из арбалета.... А теперь позвольте полюбопытствовать - что вы задумали и как я могу помочь?  -  выпустить ладонь девушки,  которую он держал в  "танцевальном построении" он как то "забыл"...
На самом деле у девушки не было ни одной идеи… до этого момента. Пока ее партнер говорил, в голове молодой женщины шла усердная работа.
- Отлично, позаимствуйте лютню у одного из музыкантов. Я попрошу Вас сыграть что-то праздничное, живое, резвое. Что ж, видимо такому простому магистру земли, как я придется скрыться в тени вашей славы, ведь я всего лишь собираюсь танцевать с ножами.  Но! – конечно, у Винисы не могло быть все слишком просто. Дальнейшее было обговорено шёпотом...

Пират перестал лыбиться, аки русал, наблюдающий за тонущим кораблём, и внимательно слушал  как план девушки, так и описание её талантов.
"Хмм... эльфийка, земля высокого мастерства, эта интересная манера поведения... Нееет - не бывает таких совпадений!"-  решил вампир, отметая сомнение о том, что это и  была его недавняя "сестра по несчастью", которую угораздило на пару с ним побегать " в крысиной шкурке" и всей этой катавасии со смертельными считалками и прочим весельем...
-Земля - это  хорошо, зрелищно... Кстати! Танцы с ножами не так уж и банально... - В это время конкуренты начали свой первый номер - водяные   образы в воздухе. - Думаю толпа оценит ножи и ещё как, если их хорошо подать! -  в изворотливом мозгу  комбинатора изощрённой тактики уже роились мысли о том ,как именно подавать такое "острое блюдо". - Что если... - снова шёпот - закончив, он ободряюще улыбнулся, как раз когда на них  мелкими каплями пролилась вода.
Он встряхнулся, как пёс и театрально негромко фыркнул, только для девушки, но не в коем случае не так, чтобы   заметила выступающая - играть грязно он не хотел - в этом конкурсе интересно победить  в честном бою и признавать успехи соперников, но  девушки  юмором поддержать дело святое!
- Никогда не любил моросящий дождь! - наигранно недовольно сообщил он,  склоняясь к уху девушки и снова ни то фыркнул, ни то хрюкнул.
По правде говоря, Виниса уже тихо ненавидела это хрюканье.
- Друг мой, да вы целый фонтан интересных идей! Только вот, если речь зашла... Не стоит перебарщивать. Нам нужно что-то фееричное и в меру сложное. Такое обилие различных трюков заставит зрителей потерять всякий интерес. Так что… - тут девушка оглянулась по сторонам.
На всякий случай дальнейшие объяснения девушка сказала шепотом на ухо своему партнеру. Конечно, девушка еще верила в то, что ее соперники будут играть честно, но вдруг из кого-то все-таки польется грязная жижа.
- Итак, готовь свою часть номера, а я займусь своей. – перешла всё же и она снова на «ты».
Виниса развернулась на каблуках и направилась за кулисы. Там она отыскала ширму, за которой и скрылась. Видно было только, как она перекинула платье.
Альк же направился сначала к оркестру, а затем и к оратору, и чуть пошептался с ним о некоторых возможностях «светопреставления в пределах отдельно взятого номера»… Лютня была в последствии позаимствована перед самым концом выступления колоритной парочки, в которой была героиня вечера – сама Принцесса. Кем приходится ей  кавалер он не имел понятия, да собственно и не считал это интересным. Остальные пары рассматривались хищником лишь как соперники, которых нужно побороть. Такова уж его натура альфа-самца.

Завершившая брутальный этюд пара сошла со сцены и настал их черёд!

Неожиданно свет на сцене погас. Из-за чего по залу пробежалась некоторая волна возгласов. Но это продлилось недолго. Один за другим стали появляться огненные шары, которые освещали силуэт девушки, медленно кружа вокруг неё на безопасном расстоянии. Она стояла слегка выгнув спину, боком к зрителям. Ее  волосы были распущены, а красиво изогнутые руки подняты вверх. Фонари, которые должны были освещать сцену, зажглись. И всеобщему взору предстала Виниса, покрытая черной лоснящейся шерстью (только ступни, кисти рук и лицо оставались нетронутыми), с белым «галстуком» в виду пики и длинным черным хвостом пантеры.

За спиной  чуть сбоку нарисовался  пират уже без рубашке, но в чёрном плаще на голый торс. К слову рельеф мышц и старые шрамы он  не маскировал иллюзиями, что позволило порадовать женскую аудиторию и разом вызвать уколы зависти у множества мужского племени. Годы тщательных тренировок и стремление к совершенству во всём не проходят даром… В руках флибустьер любовно, как пылкую даму, сжимал лютню. Оркестр вообще обладал  «инвентарём» очень высокого качества, что  вполне устраивало вампира. Было в музыке нечто, что  задевало даже глубоко похороненные в  мрачных тенях струны души этого волка в овечьей шкуре. Первые аккорды в полной тишине исполнил он, затем по мере развития действа подключился и оркестр.

[mymp3]http://vozmimp3.ru/dlmp3n/1-31-3-f0161c4ebbaae5/lyutnevaya_muzyka_srednevekovya_-_welscher_tantz_wascha_mesa%20(wwwvozmimp3.com).mp3|Лютневая музыка[/mymp3]

А девушка начала танцевать. Она плавно  опустила руки, слегка покачивая при этом бедрами. Передние ряды еще могли видеть, как под маской задорно сверкают ее глаза. Виниса на мгновение убрала руки за спину. Взмах… И вот уже две совершенно одинаковые девушки танцуют перед зрителями, а в их руках блестят кинжалы, звуки музыки становятся более интенсивными, движения девушек – более энергичными. Они подкидывают кинжалы в воздух и ловят их за рукоятки. Опасные лезвия проходят в сантиметрах от их кожи, а точнее шерсти. Легко и грациозно они двигаются по сцене. Энергичные движения бедрами сменяются плавными. Руки с кинжалами то скрещиваются, то мелькают над головой, на секунду девушки замирают, и вот их уже трое. Три темноволосые богини, которые поигрывая хвостом и кинжалами пытаются влюбить в себя публику. Они кружатся на сцене, затем бросают свое оружие, которое тут же растворяется в воздухе, поворачиваются спиной к залу, не прерывая своего танца и прогибаются назад.
Пляска Дикой Охоты! Даже видавший виды и частенько  весьма экзотические виды Альк слегка удивлённо ухмыльнулся, впечатлённый преображением  пассии. Чёрная шерсть, длинный хвост, материальные иллюзии кинжалов, которые он создал по её просьбе… Было во всём этом то ощущение необузданной и первобытной Природы и Стихии Страсти. Его пальцы старались не отстать от чаровницы как могли, устраивая не менее дикую пляску на струнах инструмента. Потому музыка выходила всё быстрее, всё чувственнее. Вообще стоит отметить, что  это животное, которое сейчас отдавалось  действу до капли если и выражало когда хоть какие то созидательные и чистые эмоции, то только продумывая очередной многоходовый и в высшей мере тёмный план, или сплетая роковые чары… ну или на худой конец выгадывая момент для  коварной атаки, лишающей врага жизни. НО как ни крути-  нечто человеческое было не чуждо и ему – поэтому музыка не просто   выходила «из сердца» -  через неё всё мало-мальски светлое, что забито томилось в самых недрах его души наконец вырывалось наружу, неся всё же неумолимо чёрный отпечаток хищных страстей и животных инстинктов.

Тут раздалось хлопанье крыльев десятков белых голубей, которые разлетаются в разные стороны от танцующей повелительнице Клинков, заслоняя всё и вся. Свет фонарей чуть меркнет, шары гаснут. Еще играет музыка нескольких инструментов оркестра, но на сцене никого нет. 
Отвлечённые известным на весь мир, но от этого не менее эффективным трюком взгляды не сразу находят неясные силуэты метрах в двадцати выше сцены в вечернем небе. Один крылатый, а другой с  полусогнутой в колене ногой… Рука второй быстро выбрасывает несколько ярких шаров пламени , зависающих вокруг парочки и крылатая чёрная богиня изящно и явно  очень умело совершает  несколько кульбитов с переворотами тела и широкими дугами ярко сверкающих лезвий.  Легко брошенная в сторону оркестра лютня, подхваченная воздушным потомком аккуратно улетает к хозяину в руки, оркестр разражается  громкими финальными аккордами, а парень уже неуловимым движением оказывается позади крылатой девушки и вот она уже у него на руках… Парочка плавно опускается на сцену под финальный сочный аккорд оркестра. Свет фонарей разгорается до полного. И парочка коротко кланяется публике.
- Ты была неотразима, моя Богиня Клинков. – томно шепчет парень  на ухо девушки, склонившись к её шейке. Его губы не могут устоять и коротко проходятся  по ней – почти неуловимое движение со стороны, но чувствуются  ещё как…

Отредактировано Алькор (2012-10-25 01:45:34)

[mymp3]http://www.fileden.com/files/2012/10/20/3358917/DragonAge%20-%20Main%20Theme.mp3|DragonAge – Main Theme[/mymp3]
(начинать слушать с того момента повествования, когда эльфийка начинает выступление)

Едва  слышный шорох невесомой ткани, едва уловимое движение, и госпожа Фортуна снова обернулась к Фэйт неожиданной стороной. Как призрачная чаровница, легким взмахом руки она обернула время вспять, воскрешая в памяти уже почти увядшие воспоминания прекрасной юности, когда ночи благоухали терпким запахом волшебных белых роз из сада, что источали столь завораживающее, притягивающее взгляд не меньше загадочной полной луны, сияние, а воздух наполнялся прекрасными ритмами очередной мелодии, что выводили музыканты на холсте пестрого праздника. Юная дева, лишь начинавшая свой путь во взрослый мир, самозабвенно кружилась в чарующем танце с юношей, что столь тонко чувствовал ее настроение, с такой легкостью ловил ее мысли и предугадывал почти каждое движение… На этот раз память снова ее подвела. Фэйт давно предала забвению свое прошлое, отрекаясь от него навеки веков, и теперь… как могло случиться такое? Как же так вышло, что перед ней сейчас стоит не юноша, но мужчина; последний из рода де Кантелэ, которому, быть может, сама судьба напророчила стереть с лица земли сокровеннейший из даров Мидаллы?
Тоненькие запястья поднялись к груди, пользуясь вновь обретенной свободой и снова поддерживая разорванное платье. Девушка чуть отстранилась от Эшгана, подняв глаза, полностью готовая снова встретить его холодный взгляд. Но теперь лазурная синева ее глаз наткнулась лишь на сожаление. Эльфийка опустила голову, поджав губы. Она могла стерпеть что угодно, но только не жалость. И столь великодушный жест ее кавалера, что был выбран ей на этот вечер самим Фатумом, был воспринят так же доброжелательно, как если бы шипы дикой розы коснулись кожи столь девственно чистой и нежной, что позавидовала бы и сама Ванеса.
Упрямо вздернув подбородок, Фэйт сделала шаг назад, не дожидаясь, пока слуга убежит выполнять поручение графа. Теперь, когда платье снова находилось в ее цепких пальчиках, укрытие в широком мужском камзоле больше не требовалось. Мотнув плечами, эльфийка сбросила с себя ненужную вещь. Сейчас в ее глазах блестели искорки вызова, не слезы. Жестом остановив слугу, она улыбнулась ему так снисходительно, как умеют только принцессы. Лишь слегка качнув головой из стороны в сторону, Фэйт дала понять мальчишке, что никакое платье не понадобится. Бросив на своего кавалера чуть насмешливый взгляд, Фэйт расслабила тело и  начала отклоняться назад. Все сильнее, пока это действительно не напомнило тот миг падения, который предотвратил Асган. Но теперь он не двигался. Взгляд эльфийки был красноречивее любых слов. И сейчас он предписывал полное бездействие ее кавалеру. Пальчики легко коснулись алых губ, а затем в открывающемся жесте послали воздушный поцелуй де Кантелэ.
Легкая улыбка тронула уста Фэйт, и прежде, чем даже ткань ее разорванного платья коснулась пола, девушка легко взмыла в воздух, паря не более, чем в нескольких десятках сантиметров над полом бальной залы. Но даже этого было достаточно в качестве демонстрации истинной силы эльфийки – лишь магистры своих стихий могут позволить себе столь легкое манипулирование энергией, требующее одной только силы мысли.
Легкая светящаяся дымка окутала тело Фэйт. Никто из присутствующих не заметил, как связала она грубым узлом части разорванного платья на плече, не давая больше ему соскользнуть ниже. Укрытая сказочной иллюзией, девушка сейчас напоминала чудесную жар-птицу, возродившуюся новой вспышкой обжигающего пламени из страха и слез. Волосы рыжеволосой красавицы пылали огнем. Да, прямо так – червонные пряди превратились в россыпь языков пламени, что окутывали стройный девичий стан. В Фэйт просыпалось что-то давно забытое, давно потерянное. И держась за эту призрачную нить, что вела к той ее сущности, которая все еще помнила беззаботность юношеских лет, эльфийка потянулась обеими руками к лицу Асгана. Все еще паря в воздухе, окутанная слегка пульсирующим сиянием, как призрак прошлого она коснулась прохладными пальцами смуглой кожи, прошлась по щекам, опустилась к шее и, легонько нажав, притянула де Кателэ почти вплотную к себе. Сияние вокруг нее погасло, оставляя лишь иллюзию, что прикрывала части порванного платья.
-Наш праздник только начинается, милый Эшган, - одними губами прошептала Фэйт, а затем, разорвав их зрительный контакт, потянулась к уху своего кавалера, пощекотав кожу теплым дыханием, - На эту ночь я предлагаю вам вернуться в детство. Если вы все еще помните ту сказку…
«…которую я однажды вам спела. Только в эту ночь, окутанную таинством маскарада и пронизанную запахом дурмана, мы можем позволить себе стать героями нашей собственной истории. И в ней обязательно будет хороший конец…»
Легко и изящно девушка впорхнула на сцену, как только предыдущая пара закончила свое представление. Фэйт лишь краем глаза видела их манипуляции с иллюзиями, но даже осознание того, что ее номер, в какой-то степени, тоже будет лишь фокусом и игрой с воображением гостей, не заставило чародейку сменить свои намерения. Несколько слов она шепнула мальчику глашатаю, тот кивнул, и подозвал несколько помощников, отдавая распоряжения. Ребятишки разбежались в разные стороны, спеша выполнить все поручения, а Фэйт, уже полностью оправившаяся от неприятного инцидента, что имел место в предыдущем конкурсе, с расслабленной улыбкой осматривала публику. Кто-то с нетерпением переминался с ноги на ногу, ожидая очередного действа, кто-то перешептывался со знакомыми - или не очень, - обсуждая, как могла эта девушка после такого ужасного падения снова взойти на сцену. Одни ее подбадривали, со стороны других слышался недовольный ропот. Но это все уплыло в сознании эльфийки на последний план. Никто не знал, но сейчас девушка рассматривала бальный зал как свой холст, будто художник, готовящийся приступить к созданию лучшего шедевра в своей жизни. И на этот раз все присутствующие могли стать частью того волшебного представления, которое Фэйт приготовила для этой «искушенной публики».
Свет на сцене в очередной раз потух, бальный зал погрузился во мрак. Тихо и неуверенно зазвучала виолончель, а затем послышались первые звуки прекраснейшего голоса, с первых же мгновений вызывающего мурашки на коже. Она пела о цветке, столь прекрасном и далеком, что легенды о нем заполонили весь мир. О цветке, что снимал любое проклятье и возвращал к жизни мертвых. О цветке, в бутоне которого покоились первые капельки крови Ильтара. Она пела о Граале. И по мере того, как голос ее становился громче, а игра музыкантов – увереннее, на сцене, появившись из едва заметной красной пульсации, разрастался волшебным сиянием чудотворный цветок, освещая своим теплым сиянием голые скалы вокруг да небольшие кучки снега. Гостей на несколько мгновений обдало холодом, как если бы они сами очутились на пиках Ледяного Пояса, где, по слухам, и растет это дивное растение, доступное взгляду лишь тех, кто душой и помыслами чист. Голос оборвался, музыка на мгновение стихла, чтобы возродиться с новой силой. И видение, и холод растворились в воздухе звездной пылью, уступая место новым образам. Теперь пришла пора познакомить публику с главными героями сказки. На этот раз Фэйт предстала перед зрителями в образе темноволосой красавицы, одетой в простенькое домашнее платье цвета темной охры, расписанное лишь золотистой вышивкой... Украшений на ней было, и  только белая роза красовалась в волосах. Маской девушка пренебрегла, лишь немного подправив черты лица иллюзией – не впору было, чтобы кто-то узнал одну из актрис королевского театра. Впрочем, и там она не брезговала своим даром, каждый раз меняя образ под новую роль.
Эльфийка пела и, в то же время, иллюстрировала историю о молодой девушке, родившейся в семье благополучной и любящей. И все бы ничего, да только пойманная в клетку заботы своих близких, что так радели за ее дар, ниспосланный самими богами, она была неимоверно одинока.
Хотя Фэйт пела на эльфийском, даже те, кто не знал этого языка, могли понять, о чем идет речь – визуальные образы очень полно завершали картину, созданную чарующим голосом. А девушка, в очередной раз решив сменить сюжет сказки из своего детства, что была рассказана когда-то родителями как завуалированное нравоучение, продолжала знакомить публику с печальной историей своей героини, что лишь по ночам в саду могла дать себе волю и поговорить с птицами, обратиться к розам, прислушаться к ветру… И каково же было ее удивление, когда, однажды, за пределами иллюзорной живой ограды сада она услышала ответ на свои речи.
Перед публикой предстала картина чудеснейшего сада. Фэйт удалось не только воспроизвести воспоминания о своем родовом поместье, но даже наполнить воздух тем терпким ароматом благоухающих роз. Асгана тоже не миновала магия иллюзий. Теперь его бравый облик высокородного лорда померк, уступая место образу обычного путника.
Сейчас между ними была всего лишь иллюзорная стена живой изгороди. Протяни руку – и преграда рассеется. Сделай шаг, и он будет рядом. Но не преодолеть им так просто ту пропасть столетий, что нынче разверзлась между ними смертельным обрывом, не давая сделать тот последний шаг, затаив дыхание, и броситься вниз. Фэйт потянула к Асгану нежную ручку, но, наткнувшись на преграду из стеблей и шипов, тот час же одернула ее обратно. Как жест тех минувших дней, когда каждое касание было столь робким, столь невинным.
В воздухе повисло напряжение. Впервые искусная актриса сбросила маску на публике, живя своим героем, а не просто играя. Она знала – им сейчас не нужно притворяться. Сейчас был ее единственный шанс поведать Асгану хотя бы мизерную толику того, что случилось после их расставания. Она знала – после этого бала их пути снова разойдутся. И не надо было обладать тем даром предвидения, который ей так и не достался, чтобы понять – от этого мужчины она будет бежать, быстро, не оглядываясь. Но все это будет потом…
Фэйт погасила свет. Иллюзии сада распались, сменяя сцену.  Голос девушки опустился на октаву, начал набирать силу и обороты – оркестр едва поспевал за ней, но поспевал же! Глубоко в душе Энида, как ее знали в театре, радовалась тому, что музыкантов на этот праздник подбирали с такой тщательностью. Поняв замысел певуньи, дирижер начал активнее махать своей палочкой, заставляя мелодию ускорить темп. Сцена сменялась за сценой – скандал девушки с отцом, рыдания на груди матери, промелькнувшая свадебная церемония с незнакомцем, переезд в новый дом, ссоры с нелюбимым мужем… И все ради того, чтобы оградить ее от  того неизвестного путника, к которому так льнула душа?
Получив от иллюзорного супруга оплеуху, Фэйт упала на пол. Окружающие сейчас видели превосходную игру, и лишь один человек, быть может, знал, что дрожь в голосе, слезы в глазах – не обман, но ее чистосердечное признание. Их глаза встретились, их сердца и души тянулись друг к другу… Свет померк, а музыка, резко оборвавшись на высокой ноте, снова стала нежной и мелодичной.
Как чудесный сон промелькнула встреча влюбленных перед тем, как Фэйт подошла к кульминации – озверевший от ревности муж заставляет выпить свою непокорную жену зелье вечного сна. Девушка падает на сцену замертво. Музыка затихает в нерешительности – это ли конец истории? Внезапно тело рассыпается мелкой пылью. На этот раз Фэйт использовала собственного двойника, чтобы получить немного времени для следующего хода. Теперь голос девушки послышался над зрителями. Чуть усиленный магией, он разносился в каждый уголок бального зала. Гости замотали головами, пытаясь найти саму певунью, но та была надежно укрыта иллюзией. Сказка продолжалась, оркестр снова подхватил мелодию, но теперь главная роль отводилась Асгану. Энида же, паря над залом, дабы лучше видеть все вокруг, развернула иллюзию не только на сцене, но даже среди гостей. Господа и дамы, разодетые в пышные наряды, оказались в ночном лесу, таившем в себе немало опасностей. Где-то вдали виднелись заснеженные пики гор. А наш герой, полный решимости найти легендарный цветок, пробирался сквозь чащобу...

Сладок был тот миг, когда, очнувшись из глубокого забвенья, узрела она пред собой лик того, кто так дорог был ее сердцу.  Прекрасное окончание столь красивой сказки, а все остальное – пусть так и останется за кулисами этого представления.
Вкус крови чудесного цветка отозвался во рту талой водой. Фэйт открыла глаза и чуть приподнялась на своем иллюзорном ложе, протянув еще слабую ручку к лицу своего спасителя, и нежно провела ею по мужской щеке. Толпа ликовала. Иллюзия светлой комнаты начала таять. Эльфийка, что держалась на эфемерной кровати лишь благодаря заклинанию левитации, медленно опустилась на пол. Взяла Асгана за руку, коротко пожав, а затем изящно поклонилась, потянув за собой и мужчину. Таков был для нее закон сцены – если взялся делать что-то для публики – оно должно быть доведено до конца. И в эти минуты абсолютно неважны ни здоровье, ни душевные метания. Публика должна знать, что ради нее каждый из артистов выложился на полную. И лишь тогда она подарит свое признание.
Огни в бальном зале еще не зажглись и, воспользовавшись этой заминкой, Фэйт решила подарить гостям последние, завершающие штрихи в этой сказке. Выдохнув, она начала творить иллюзию, сотканную из  воздуха и света. На мраморных плитах, прямо среди гостей, а иногда и у кого-то под пышными юбками, начали зарождаться хрупкие, едва пульсирующие теплым сиянием бутоны Грааля. Казалось, весь зал сейчас был усыпан сотнями угольков. Но чародейка на этом не остановилась. Цветы росли, распускались, все сильнее и ярче источая алый свет. Гости расступались, образовывая вокруг каждого цветка небольшие круги. Завершающие аккорды этой истории сыграны, и цветы, что так легко оторвались от пола, воспарили в небо чудесными огоньками, собираясь над головами зрителей в один большой цветок.
Фэйт хотела отправить его в ночное небо так высоко, покуда хватит последних сил. Фэйт хотела, чтобы его увидели все гости фестиваля, не только те, кто сейчас собрался в зале. Ей хотелось поделиться частичкой своей радости от этого момента с каждым живым существом в этом городе…  Но иллюзия внезапно искривилась, столь аккуратно выверенные очертания цветка расплылись, пока от него не осталось лишь светящееся пятно, расползшееся по небу. Эльфийка в недоумении смотрела вверх. Она-то знала, что это не с ее вины. Нить заклинания была верна. А свечение, тем временем, начало приобретать новую форму. Как будто над бальным залом был натянут невидимый купол. Как дым под потолком, неудавшаяся иллюзия, наткнувшись на преграду, потянулась в разные стороны. Но что еще больше удивило Фэйт, так это то, что  в нескольких местах светящийся воздух будто нашел пробоину, вырвавшись наружу.  Буквально несколько мгновений все гости могли наблюдать, как над ними формируется купол.  Затем иллюзия померкла, и все исчезло. С неба все так же светили звезды, а зал продувался легким ветерком. Послышалось недоуменное шушуканье. Фэйт бросила взгляд на магов, пытаясь понять, их ли рук дело. Но те, похоже, были не менее озадачены. И тут внутри поселилось какое-то предчувствие, что вызвало мерзкий холодок, пробежавший по спине.
-Что-то не так… Похоже, моя магия показала то, чего мы видеть не должны были, - проговорила она так тихо, чтобы ее мог услышать только Асган. И, незаметно для окружающих, оперлась на его плечо. Теперь зрители были озадачены совсем другим, не обращая внимание на сбившееся дыхание певуньи и померкшую иллюзию, что теперь не скрывала даже грубый узел на ее платье. Вот теперь Фэйт была действительно выжата до последней капли, истратив на завершающую иллюзию остававшиеся капли силы, что и так плескались на самом донышке. Быть может, протяни Асган ей снова руку помощи, она бы в этот раз не отказалась столь же дерзко, как несколько минут назад.

Отредактировано Фэйт (2012-10-29 17:40:51)