Как выяснилось ловить нуруля было неприятно и довольно больно. Это Кел понял прыжке на третьем-четвертом, когда организм стряхнул шоковое оцепенение и дал прочувствовать контакт лица с камнем в полной силе. Рассечение саднило, тупой пульсирующей болью отдавая сразу во все уголки внутричерепных полушарий разведчика. Плюс ко всему глаз залип и дерзко давал о себе знать мерзким пощипыванием. Башкой о камень треснуться - это даже больнее чем лошадь кусает. И гусь. И крапива. Но Кел, в отличии от кисейных барышень, не ныл. Даже не обижался. Он просто решил потом оторвать башку нурулю и, если план провалится, алхимику. Чтобы потом он, безголовый алхимик, передал другим алхимикам - нельзя строить планы основываясь на слухах. О своем противнике нужно знать все и еще больше. Иначе срежешься на элементарной вещи и все, прощай башка. В общем Кел был раздражен и довольно таки зол на все и вся живое, дышащее и пахнущее. Дракончик Фогорма в нем стремительно побеждал дракончика невозмутимости снежных эльфов, давая острый выход эмоциям. Нет лишних мыслей, чисто рефлексы, отработанные годами четкие движения, натягивающиеся канаты мышц, о которые на бегу разбивались капли неожиданно теплой крови. И дыхание, с легкой хрипотцой вырывающееся из груди.
«Фу, кто дерьмо поджег?!» - итак стремившееся сбиться на бегу дыхание стиснул запах чего-то не столько едкого, сколько противного. Захотелось сплюнуть с языка эту мерзость как можно скорее, а курилке, который втягивал эту дрянь, голову в улей засунуть. Пусть лучше пчел покурит, чем эту портянку. Похоже нуруль в этом вопросе был солидарен с лоддроу, разворачивая рогатую голову в его направлении, ставя снежного в не самое выгодное положение. оставалось три варианта развития событий. Либо снежноволосый взлетит, быстро-быстро размахивая руками. Либо отрастит панцирь на пузике, как черепашка-ниндзя-разведчик. Либо... «Ну паскуда» - подумал Кел и как трахнул рогатую башку бревном. Слева направо, с оттяжечкой. Приложи он немного больше злобы и усилий - посыпались бы в траву оленьи зубы. А так рогатый просто завопил на своем, нурульном языке, махнув рогами в сторону ненавистных кустов и даже залипнув на полсекунды на одном месте. Этого хватило для того, чтобы картограф вновь запрыгнул на тощую спину, стараясь перебороть в себе желание вцепиться зубами в нурулево ухо как знаменитый рукопашный боец Тарк Майсон, с которым он познакомился в Академии. Но ухо ему подгрыз не он, вовсе нет.
И вновь изнаночный зверь и вполне реальный лоддроу слились в жестком верчении, где один пытался скинуть второго со своей тощей спины. Второй же фыркал от попадающей в нос шерсти, плевался попадающей в рот кровью и от боли злился на весь белый свет все сильнее. А еще эти вопли и мерзкий запах, от которого хотелось бросить привычку дышать... Короче все было плохо. Для нуруля. Потому что на этот раз Кел прижался к животине туловищем, взяв шею в замок и с каждым движением оной понемногу сдавливая. Ногами же постарался обхватиться как можно плотнее, дабы не сильно подскакивать на спине твари, хотя пару раз защемил очень важное для мужчины место, мысленно проклянув всех нурулей и алхимиков, придумывающих всякую фигню с желаниями. Грива оленя быстро пропитывалась кровью, все не желающей останавливаться. У лоддроу даже правая сторона лица неметь начала, что само по себе было не очень приятным ощущением. Но дело до конца довести было просто необходимо. Оставалось надеяться, что беснующийся зверь выдохнется раньше, чем у Келебдаенена кончатся силы держать замок и вообще в принципе доминировать над изнаночной тварью. Для этого разведчик и решил слегка его придушить, дабы кислорода в мышечную ткань поступало поменьше и это рогатое чудище не так бодро дрыгало конечностями. Иначе оно не просто сбросит разведчика на землю, но может и копытцем по бестолковке жахнуть, а это гарантировало окружающим веселый мозговой дождик. Ну или пожизненный оболваниватель картографу. Будет улыбаться круглый год вставными зубами. «Пасть порву... Рога поотшибаю...»

Как говорится в старых былинах - ой, что тут началось! И действительно, события закрутились с такой скоростью, что уследить было, мягко говоря, сложно, а порою - невозможно, ибо вскоре и вовсе потерялось, кто кого ловит в этом дыму и ароматерапии, что устроил алхимик. Аль чихнула, огрызнувшись в который раз на нуруля, что вертелся в их кругу, своеобразной западне и все норовил кого-то стукнуть копытом или на рога поднять, чтобы пробиться сквозь оцепление и сделать ноги прочь. Да где там! Собравшиеся не собирались упускать свою цель никакой ценой, вплоть, видимо, до того, что кое-кто готов был и шею бедолаге рогатому свернуть.
В облике зверя ее сильнее захватывал азарт травли. Кровь приливала к вискам, сердце гулко барабанило о грудную клетку, хотелось крови. Да, невероятно, но факт. Жутко хотелось крови и, забываясь, она нет-нет, да подскакивала к нуруля, пытаясь уцепится тому в ногу. Но, то ли сноровки не хватало, то ли животное чуяло опасность с ее стороны, а не свезло ей ни разу толком и укусить за тощую ногу, только то и делала, что челюстями в воздухе клацала да отскакивала, фыркая, ибо вслед летело копыто, коим пытался отогнать от себя недоброжелателей призрачный олень.
Забывшись, девушка могла наверняка все время перевоплощения профукать, бросаясь на животину, разве что не воя от восторга. Вполне себе звериного, хотелось бы отметить. Но азарт захватил не только ее в волчьей личине, но и живность более настоящую, если можно было так сказать. Волкодав, присутствие которого она чуяла не слабее вони ароматов, кои распространил вокруг алхимик по всей округе, также рвался достать неугомонного зверя. И таки достал... В нос бросился резкий запах крови изнаночной живности. Казалось, что даже голова закружилась от ее густого, насыщенного аромата... До скрежета в клыках хотелось присоединится, и она бы это сделала, если была бы волком с абсолютным отсутствием разума и инстинкта самосохранения. Поди, пусть и не настолько знакома она с волкодавами, но уж и тех знаний, что встречались, хватило, чтобы сообразить, в каком состоянии сейчас мог находится пес. А если еще и брать во внимание профессию его хозяина, то можно было только догадываться, на что животина способна в таком состоянии.
Девушка слышала окрик Левифрона, едва разобрав его слова из-за шума в ушах. Похоже, их первая охота закончилась. Волчица еще раз чихнула. "Богомерзкий же запах такой. Хорошо, а как же теперь..." - только и успела за все время проскочить в голове разумная мысль, как спустя пару мгновений очутилась она обратно собой, стоя на четвереньках в дыму и оглядываясь. Время так быстро пролетело мимо, что трудно было уследить за его ходом, посему не удивительно, что она вернулась в свой привычный вид столь неожиданно и едва ли не силой мысли.
- Ильтар помоги, теперь с неделю нос путать запахи будет...ну и вонь, - поднимаясь и отряхиваясь проворчала лоддроу. - И как в тумане...Ау, вы там живы?
Не дожидаясь ответа, девушка начала медленно продвигаться в этом искусственно созданном тумане с уникальным ароматом. Может бы и прошла Тейар знает куда, неправильно свернув, если бы не вынырнула внезапно на пути туша притихшего и тяжело храпящего нуруля с седоком на спине.
- Жив? - вопрос был задан, естественно, Келу, ибо глаза чуть слезились и толком рассмотреть, даже на расстоянии вытянутой руки, не получалось, все размывалось и сливалось в какую-то общую, серую массу.

Странные дела творились меж деревьев, ей-богу странные. Только успел Левифрон справиться о здоровье Кела, как Клейм разглядел в тумане ладанного дыма того, кого природой было заложено терзать и давить без малейшей жалости. Волк никуда не делся, участвовал в загонной охоте до последнего, будто так и надо. Хоть ты предположи, что это избалованный сын какого-нибудь окрестного герцога, павший жертвой заклятья болотной ведьмы. И сказала она ему, что пока не совершит он подвиг, будет в шкуре и с клыками щеголять без всякой надежды ни на возвращение ипостаси человеческой, ни на титул, земли и наследство отца. Вот и полез в самое пекло, чтоб выпендриться и славу свою найти. Неизвестно, что за мысли блуждали в звериной голове, но он явно не предполагал, что нуруль – не самое страшное, что может встретиться конкретно ему в этом лесу.
- Эй, эй, Клейм, стой! Стой, говорю!
Пес пер напролом, как давеча Кел, наплевав и на старательно очерченный Левифроном круг из омелы, и на запах, который в этом самом круге был гораздо более резким, ибо там алхимик старался сконцентрировать дым, и на самого изнаночного оленя с распластавшимся на нем разведчиком. Волкодав видел цель, и все прочее разное мгновенно ушло на задворки сознания. Волк все еще не смекнул, что ему пора рвать когти. Левифрон буксовал ногами, тормозя пса, но остановить его окончательно не мог.
- Я кому сказал стоять! – и Филин с силой потянул на себя ошейник, прикладывая не только свою силу, но и возможности телекинеза. Пса дернуло назад, он захрипел и закашлялся, но даже в таком состоянии продолжал пытаться шагать, хотя его передние лапы с трудом доставали до земли. По сути – просто перебирал листву и землю, не в силах продвинуться вперед.
Стоило отдать волкодаву должное – совсем уж разум он не потерял, по-прежнему видел очертания рамок и тех вольностей, которые ему были позволены. Хватай его кто другой за ошейник с намерениями придушить, отгрыз бы руку по локоть, оставив красивую рваную культяпку на память. Но Левифрона трогать даже не пытался, только страшно скалил зубы во все стороны да косил глазом, переводя взгляд с хозяина на волка.
- Нельзя! Я вообще не знаю, откуда этот волк взялся, а вдруг он…
Волк действительно сделал то, чего ни пес, ни алхимик от не ожидали – исчез.  Ни припустил в сторону, шухерясь по кустам и путая следы, ни растворился в дыме, будто галлюцинация или случайный призрак,  просто взял и пропал. На его месте обнаружилась стоящая на четвереньках и мотающая из сторону в сторону головой Альвэри. Волкодав застыл в замешательстве. Левифрон заподозревал, что поджег не те благовония.
- Ильтар помоги, теперь с неделю нос путать запахи будет...ну и вонь.
Герхен сделал пару шагов назад, волкодав без всяких пререканий последовал за ним. Пес видел, что происходит что-то, что не укладывалось в его собачьем видении мира даже с учетом опыта охоты на самых необычных тварей, а потому мгновенно успокоился и пытался понять, как ему следует на это реагировать. А Филин непроизвольно бросал взгляд в сторону поляны, на которой оставил вещи и оболваненного адепта, пытаясь вспомнить, какой именно сверток поджег.
«Раз несет ладаном, то точно тот, который нужен. В другом был анафэрис и вадгерн, а у них совсем другой аромат, куда менее резкий и более приятный. Хотя кто мешал той торговке собрать не отдельные пакеты узкой направленности, а смешать разные травы именно с целью создать милое сердцу аристократок благовоние? Мол, зажег вечерком, окурил комнату, проветрил после – и как во дворце фиаллэ очутился. Тогда за ладаном может быть что угодно, и хорошо еще, если это не окажется бракованное сырье, не дотянувшее качеством сбора и обработки до полноценного ингредиента для зелий и декоктов».
Алхимик еще раз принюхался, силясь различить оттенки у того запаха, которым он наполнил лес. Чем шире он расходился, тем менее терпким и резким становился, уже не бил по обонянию, а просто казался неестественно сильным, неуместным. Через несколько минут некоторым он уже смог бы показаться приятным, а может нашелся бы и ценитель. Это не говоря уж о том, что слабая нежить и агрессивная фауна будет держаться далеко от эпицентра запаха, что обеспечивало путникам дополнительную защиту. Возможно, этот лес пока был самым безопасным местом на всех болотах. Жаловаться было глупо.
«Ничего за ладаном не разобрать, нужно ждать, пока чуть выветрится. Но все же… Не среагировал бы нуруль, будь это галлюциногенный сбор, а не очищающий, размазал бы Кела по ближайшему дереву и убежал к какой-нибудь деревне, пока я не замкнул круг. А так ведь он даже не старался толком от нас отделаться».
Нуруль всем своим видом подтверждал, что над ним издевались, его мучили и пытали всеми вообразимыми и невообразимыми способами, домогались так, что теперь Изнанка кажется не таким уж диким и кошмарным местом на фоне реального мира с местными очумелыми охотниками на редкую фауну. Нурулю было грустно и печально. Не скрашивали его существование даже обнимашки с Келом.
«Но с другой стороны, я еще ни разу не видел, чтобы обычный волк вдруг становился лоддроу. Неужели я угадал с ведьмой и проклятием?»
Альвэри тем временем уже поднялась и даже устремилась к поверженному чудовищу со всадником на спине. Ее тоже волновала сохранность Кела, о чем она поторопилась сообщить тому. Левифрон, все еще удерживающий Клейма, тенью нарисовался за спиной девушки. На разведчика ему уж было практически плевать, он узрел нечто непонятное и чудное.
- Башку разбил. И губу.
- До свадьбы заживет, - мгновенно выдал диагноз Герхен, выискивая на спине и шее у Альвэри хотя бы малейшие признаки недавней шерсти. Ее не было, как не было волчьих ушей, хвоста, когтей и вроде бы даже характерных зубов. Но в последнем алхимик точно уверен не был, ракурса подходящего все никак не подворачивалось. Клейм времени тоже не терял, обнюхал подол платья лоддроу, даже носом в руку ткнулся, проверяя, насколько она материальная. А вдруг иллюзия, когда как на ощупь там самая натуральная волосатая лапа? Филин тоже не удержался и ткнул девушку в лопатку пальцем. На ощупь она была вполне себе нормальная лоддроу.
- С этим насрулем что делать? Если дальше по плану необузданный олений секс - я готов уступить место Левинхрому.
Левифрон на секунду отвелекся от созерцания Альвэри и глянул на Кела. Тот был, мягко говоря, весьма помят, лицо залила кровь, сидел он как-то враскорячку. Не было похоже, что он способен контролировать и фильтровать свой словесный поток.
«Не буду обращать на это внимания. Он стукнулся головой, перенервничал, возможно, даже испугался. Идиотизм и плоский юмор – стандартная реакция организма на стресс, его еще пару часов будет кидать то в неудержимый смех, то в крайнюю степень печали. Я ведь врач, я должен проявить понимание…»
Наверное, со стороны было видно, как тяжело алхимику было проявлять понимание. Вот не любил он капризных пациентов, совсем не любил. А еще не любил детей, избалованных девиц, альфа-самцов с большим эго и много чего еще.
«А может скормить его мозги нурулю? Пока оклемается, адреналин как раз уйдет из крови».
Идея была очень соблазнительной, для нее даже не существовало никаких клинических противопоказаний. Естественное успокоительное без всяких побочных эффектов. Огорчало только, что Кел был нужен в состоянии, при котором он мог бы внятно разговаривать, а не просто открывать рот и пускать слюни.
- Увы, власть над нурулем имеет только тот, кто его оседлал. Альвэри, Келу ваше желание оленю и рассказывать, так что сформулируйте поточнее и покороче, чтоб смысл по ходу дела не потерялся. Посредники порой бывают очень бестолковыми. Я могу отойти, если хотите.
Отходить Левифрону не хотелось, ибо на его глазах должен был подтвердиться или опровергнуться один из самых известных мифов, но этика и сохранение тайны – дело такое. Хотя Альвэри и поведала ему очень многое,  том числе и то, что остается и поныне загадкой для Кела, кто знает, о каких деталях чужой жизни она не захочет рассказывать лишнему слушателю.

Наверное Левифрона однажды убьют в кабаке, или ином другом увеселительном заведении. Потому как белобрысый обладатель помятой черепной коробки за свой язык мог и в морду дать. А алхимик? Впрочем судить об этом было не картографу, в данный момент только фыркающему и сплевывающему оленью шерсть с языка. Благо хоть нуруль был не совсем обычным оленем и по грязно-белым патлам не прыгали маленькие черные гости из клана диких блох... Хотя это еще проверить надо было. А еще лучше помыться. Потому как в их славном отряде Кел занимал почетное место рядового поросенка. «Мне можно. Я руками работаю, а не языком», - разведчик сморгнул, уставившись единственным свободным глазом на подошедших, отметив факт наличия какого-то нездорового интереса у черноволосого. Так с ходу сказать было сложно, но тот, кажется, обнюхивал снежную. Или показалось? Кел тряхнул головой, сгоняя наваждение. «Да нет, это все благовония наблоговоняли. С какого перепуга одному человеку нюхать другого эльфа? Они же не собачки. Хотя я бы не удивился», - лоддроу тяжелейше вздохнул, приготовившись слушать, что там надо вдолбить в голову рогатого, дабы все эти скачки оказались не напрасны.
Альвэри, как обычно, заставила выслушать с пяток лишних предложений, пара из которых оказались донельзя очевидными, чем вызвала дополнительный тяжелый вздох из грудной клетки разведчика. В какой-то момент ему казалось, что он попривык уже к велеречивости леди и к танцам с бубном чернявого, но нет, ошибочка вышла. Но не переделывать же их под себя, особенно верхом на олене. Да и палок не хватит всех переделать... Разведчик дотянулся до уха зверя и повторил слова Альвэри, так же четко, внятно, но хрипло и громче:
- Пусть с Бейнара Эйнохеила будет снято проклятие иштэ!
«А шею ему сломать уже можно? Хотя как тогда он будет желание выполнять? Ладно, шаман, под твою ответственность. Не дай боги взбрыкнет и полезет бодаться - обоим кишки вырву, и суп сварю. Вкусный такой суп, с потрошками, м-м-м...» - самообманывался Кел, пока решался разжать хватку. Есть категорически не хотелось, а вот пить - очень даже. За время плясок во рту образовалась настоящая пустыня с бабуинами, в которую накапали кровью и накакали кошки. Огромные, мерзкие такие, с запахом трупа. За это нужно было сказать спасибо тому, кто задымил весь лес своими благовониями, но снежный решил что обойдутся. Лучше он им потом в чай плюнет и скажет что пенка...
- Зараза...
Это было сказано скорее самому себе и про ситуацию в общем. Кел расцепил замок и слез с несчастного животного, оказавшегося не в том месте и не в то время. И не с теми авантюристами. Левая нога протянула вверх болью, голова саднила, ну а ссадины на общем фоне создавали ощущение ванны из крапивы. Даже левое яичко пострадало в неравном бою и дополняло всеобщую картину такой невыносимой болью, которая, пожалуй, бывает только от зуба. Из прочих неприятных мелочей остались слипшиеся от крови волосы и в принципе залитый кровищей торс. Ну и штанишки запачкал, куда без этого. Кел закрыл рассечение рукой, обратив взор на товарищей по счастью.
- Я сделал что мог, - сверкнул он стальными зубами, морщась от всех ощущений сразу. - Десять минут перерыв.
Убедившись в том, что нуруль слишком слаб для прямой агрессии, лоддроу отступил на несколько шагов, сильно припадая на вывихнутую ногу и огляделся. Помимо рассеивающейся дымки цепкий глаз заметил пса с окровавленной мордой. «А что если оленя захомутал не я, а он, и ему надо загадывать желание?» - быстро сложив окровавленную морду собаки и порванную морду нуруля Кел негромко хмыкнул. Вариант, конечно, так себе, но... Чем эти нурули не шутят. И без того шаткая версия с какими-то слухами про желание стала еще неустойчивее. «Попытка, что ли, не пытка?» - вопреки своим убеждениям и понадеявшись на местный авось Кел еще раз детальнее изучил Альвэри на предмет повреждений, после чего свистнул своему верному коню Желудю, в седельной сумке которого покоилась так необходимая сейчас фляга с жидкостью. Правда реакция жеребца на провонявшуюся поляну была аналогичной картографа - возмущенное фырканье и мотание ушастой головой. И, пока Леви с Аль будут перебрасываться витиеватостями слов - Кел как следует промоет рассечение на голове, постоянно морщась от боли и цыкая зубом. И уже после, разлепив наконец-то глаз, сосредоточится на процессе заживления себя любимого, который не заставит себя долго ждать. Правда пренеприятных ощущений в виде стягивающейся и покалывающей плоти никто не отменял. Одна за другой с торса пропадали мелкие ссадины и царапины верхнего кожного покроя. Ну а что до мужских сокровищ так те вовсе просто болели, даже без надобности заживления. Но в этом был и плюс - в данный момент разведчик очень не хотел Альвэри...

Казалось, все замерло в нетерпеливом ожидании...чуда? Да, так оно и было. Вроде бы даже ветер поутих и листва шелестеть перестала. А может это у нее так громко сердце стучало, что она ничего вокруг не слышала, при этом едва дыша? Кто его знает... Альвэри не верила, но ждала этого чуда. Даже, если оно шло из рук и по желанию самого Тейара, за что придется еще дорого заплатить. Но...ничего не произошло. Кела не затрясло в экстазе от переполнившего волшебства, не пошел дымок таинственный ни от нуруля, ни от всадника, ничего...ровным счетом - полный ноль действий в ответ на произнесенное желание, прозвучавшее из уст парня.
- Зараза...- слова, вырвали ее из задумчивости, в кою моментально ввергла горечь разочарования.
Кел начал сползать с нуруля, девушка немного отошла, дабы не мешать на пути. Конечно, опять же, она знала, что это все не более, чем сказка, но все же...Хотелось, да. И не думала даже, что разочарование от подтвержденного уж факта нахлынет с такой угрожающей силой, заставив ощутить его едва ли не физически. Аль рассеянно кивнула как Келу, так и Левифрону, едва ли у слышав то, что они сказали. Лоддроу отошла к ближайшему дереву, устало опустившись у его корней и опершись спиной о шероховатую кору. Было бы смешно, если бы не так грустно. То чувство, что в сей момент переполняло ее душу явно имело более глубокие корни, нежели крах какой-то сказочной мечты. В тот миг, когда на ее глазах рухнула эта, казалось бы, совсем крохотная надежда, которая вообще не имела права на жизнь, что-то внутри тоже оборвалось, посеяв в душе и сознании смуту. А нужно ли вообще что-то искать и на что-то надеяться? Есть ли ради чего подвергать свою и чужую жизнь опасности?
Альвэри закрыла глаза, чуть откинув голову назад. Грудь сдавило невидимой тяжестью. Мысли метались словно пчелы, напуганные хищником, который разорял их улей и не боялся укусов. Уверена ли она, что сделала правильно, поддавшись минутному импульсу и ввязавшись в аферу, затянув с собой еще пару-тройку несчастных? Кои, к слову, частично растерялись по дороге. И неважно, что это, возможно, был их выбор, продиктованный малодушием или еще чем-то. Нет, уверенности не было, по крайней мере той, что двигала ею ранее. Мысли упрямо возвращались в тот последний вечер, что заставил ее вмешаться в привычное течение жизни другого. А ведь могла все оставить на своих местах, а не стать клинком, что оставил рану на теле и так исковерканном. А теперь что? А она не знала ответа на сей вопрос...Боялась даже предположить его варианты, от чего становилось как-то холодно на душе и холод сей шел из глубин ее же собственного "я", будучи явно не природным, как и его прикосновение. Есть ли для чего...для кого?
Под рукой хрустнула ветка, больно впиваясь в ладонь и вырывая девушку из омута собственных тяжелых переживаний, что столь неуместно вылезли на свет Ильтаров. Аль глянула на руку, приметив царапину и небольшую колючку, что застряла в ране. Вытащив оную и с излишней резкостью отбросив ее, лоддроу раздраженно потерла переносицу. Не произнесенный вслух вопрос, что мучал ее с того самого вечера, когда они расстались, осадком разъедал душу и вот в такие вот моменты слабости - вырывался наружу голодным зверем. И его тяжело было загнать обратно. Аль чувствовала, насколько устала от всего, что разом на нее свалилось и ее руки едва ли не опускались каждый раз от нового, даже ожидаемого, разочарования. Долго ли она так протянет? Почему-то в ответ ощутился прилив безразличия. Он мог напугать не меньше ранее, но сейчас помог уйти от более волнующей темы, что каждый раз открывала кровоточащую рану в сердце. А может так и надо? Аль усмехнулась.
- Может, - шепотом проговорила она, наконец вернув взгляд миру реальному.
Заметив, что на поляне они с Келом вдвоем, девушка вспомнила, куда пропал алхимик. Особого желания подрываться и бежать за ним, став свидетелем того, что тот мог сотворить с недобитым нурулем, не было. и так на душе паршиво. Пускай все останется на его совести, а она даст ему на сие время. Она бросила взгляд на Кела, что успел относительно привести себя в порядок и теперь, фактически, медитировал на одном месте. Значит, ее догадки подтвердились, парня не так легко искалечить, как того бы кому-то желалось при случае. Это, конечно, хорошо, но ее вины в последнем не уменьшает. Фенрил поднялась, отвлекшись на эти мысли и направилась к согильдийцу. Она вряд ли могла чем-то помочь, раз его раны сами заживают, но все же...Лоддроу остановилась в паре шагов от Кела.
- Могу быть чем-то полезна? - слегка хрипловатый голос, который сама бы не узнала, мог выдать  ее состояние перед близкими, но чужак навряд ли обратит на этот момент внимание.

Отредактировано Альвэри (2015-04-04 17:54:24)

Белые пряди совершенно не походили на конский волос. У обычных лошадей грива и хвост были жесткими, неподатливыми, единорожьи же больше напоминали шелковую пряжу. Волоски уходили сквозь пальцы, будто песок, соскальзывали и рассыпались. Что ни говори, а в плане красоты они не уступали лучшим мехам пушных зверей, и то, как скоро модницы и портные приметят эту особенность волшебных коней, определялось лишь степенью изолированности стад. Может, то и спасало вид от полного вымирания, что не каждый отваживался пускаться в долгие походы в самые глухие уголки страны, а если и мелькал какой единорог перед ребенком или невинной сельской девой, то исчезал тут же, будто мимолетное видение. Но едва только стада подойдут ближе к людям, дадут себя рассмотреть и оценить, как хлынут браконьеры волной неумолимой в леса и степи. Это лишь вопрос времени.
«А если выяснится, что свойства их органов настолько сильны, что могут снять даже самые мощные проклятия – божественные? Будет ли разумно делать это открытие публичным? Пожертвовать одним созданием, чтобы спасти другое – вынужденная мера, но стоит ли облегчение участи разумных ценой вымирания всего вида? А ведь этим все и кончится».
Такие невеселые думы все больше тяготили душу алхимика. Ему очень хотелось бы совершить прорыв в стезе алхимии ингредиентов, хотелось бы увековечить свое имя в летописях и облегчить судьбы многих страждущих, но обмен упорно виделся нечестным и неравным. Даже те же иштэ были живы и при небольшом старании даже счастливы, нельзя сказать, что их проклятие висело на них совсем уж тяжким грузом и не давало даже вздохнуть. В конце концов, такова их плата за прошлые грехи, если верить легендам, а второй шанс никогда не дается малой кровью. А вот единорог был абсолютно мертв и явно никогда не получит второй шанс. Так стоит ли лечение бессонницы такой платы? Или чудо, вымоленное для одного, не должно стать правом?
Без своей гривы, которую Герхен обкорнал под маленький ежик, конь выглядел облезлым. Кто бы мог подумать, что такая деталь весила столь много в общем образе мистичности и небывалой красоты, которая досталась животному и сделала его одним из главных героев сказок и мифов. Отмерив расстояние, где кончался позвоночник и мышцы, Филин отрезал хвост. Тамошние волосы были длинными, а потому их пришлось сразу смотать и перевязать, чтоб не разнесло по всей поляне ветром, все еще не до конца угомонившимся Клеймом и адептами. Генри заинтересовался камушками, которые теперь кидал в ближайшее дерево, а Крис совершенно незаметно подползал ближе к единорогу. Как он это делал, сидя в одном положении и скрестив ноги, оставалось загадкой. Видимо, то был какая-то особая способность студиозусов.
Алхимик упаковал гриву и хвост в сумку и достал оттуда деревянный чемоданчик. Внутри обнаружился набор хирургических инструментов и та самая небольшая пила с хищными зубами. Хотя она была чистая до такой степени, что сверкала на солнце, а на металле не было и следа ржавчины, можно было рассмотреть несколько царапинок на рабочей части и стертую до естественного цвета полировку ручки. По назначению инструмент использовался не раз.
Примерившись к рогу и определив, где ороговевшая поверхность переходит в мягкую и сливается с кожей, Левифрон ухватился рукой на пару сантиметров выше. Дабы обездвижить область, уперся голенью в верхнюю часть шеи животного и коленом в висок, налег всем весом. А затем начал пилить.
Несколько лет назад в Налии имелся гном, кузнечных и инженерных дел мастер. Рукастым он был, как смекнули монстроловы, какое богатство в руки гильдии попало, так в очередь выстраивались. Кто за оружием, кто за доспехами, кому так что в быту подлатать надо было, а алхимики за инструментарием к нему бегали. Помощь та, конечно, бесплатной была, да вот супротив поддержки финансовой гном никогда не был, ибо некоторые заказы требовали особого сырья, которое достать было не так просто, а гильдия на подобное тратиться не могла. В ту пору у Левифрона наскреблось сбережений только на что-то одно, порешил тогда он, что пусть то хирургическая пила будет. В конце концов, кости пилить долго и больно, монстроловы и жертвы алхимических экспериментов не раз спасибо скажут, если удастся хоть как-то облегчить процесс ампутации. Пила оказалась настолько хороша, крепка и эффективна, что не теряла своих свойств и поныне.
Рог единорога не стал для нее особым препятствием, хотя попыхтеть над ним все же пришлось. Костная пыль летела во все стороны, сам процесс выглядел довольно жутко со стороны, да и мысли о неоправданности и бесчеловечности сего вандализма по-прежнему не желали опускать. Вроде как для того и наняли, пообещав золотых, чтоб разобрал несчастное животное на запчасти,  но на душе тухло было. Хотя нельзя было отрицать того, что вина за это мерзопакостное ощущение лежала на адептах, что до сих пор мозолили глаза своим присутствием. Левифрон уже остыл и не собирался бросаться на нерадивых магов из-за их бестолковости, но от этого она никуда не пропадала. Два дурня по-прежнему были дурнями, амнистию по этому поводу им устраивать никто не собирался.
- Надо же, я думал, его не так-то просто отпилить, - прокомментировал Крис, когда алхимик убрал отделенный рог в сумку, подальше от загребущих рук студиозуса. Около сумки лег Клейм, положив на нее морду, вымазанную в крови нуруля. Это был однозначно сильный аргумент в пользу «злой собачки».
- Некоторые считают, что единорогов и убить сложно. Но раз уж два юнца смогли… Вы шли за кровью в том числе, так? Стало быть, у тебя должен быть сосуд под нее.
Крис снова насупился, попытался сделать грозный и недовольный вид.
- Хоть их-то не трогайте, господин алхимик. Полагаю, после вас что-то от коня останется, а нам ведь не с пустыми руками нужно в Академию возвращаться.
- Ты хоть знаешь, где ту кровь брать?
- Ну…
- Давай сюда твои склянки. Посмотрим, сколько наберется, там решим, сколько вам отдать.
На такую сделку адепт был согласен, потому быстро нашел в вещах ныне отупевшего Генри три колбы из-под зелий. Колбы были внушительными и чисто вымытыми, что говорило о том, что зачатки разума у студиозусов все же имелись. Хоть чистой тарой себя обеспечили, уже хорошо, примесей будет меньше.

«Я бы что-то почувствовал? Это что же я бы такое почувствовал?» - ох уж эти таинственные недоговоренности, заставляющие все за себя додумывать! Сперва алхимик с этим своим «может быть», теперь и Альвэри подключилась. Кел сделал несколько жадных глотков из протянутой чуть раннее фляги и припомнил медленно уходящую боль в не самом интересном месте. «А что если я теперь и не лошадь, и не бык, и не баба, и не мужик? Я на это не подписывался!» - наверное именно сейчас у Келебдаенена случились самые круглые глаза на этой части континента. Потребовалось немало усилий чтобы взять себя в руки и не ляпнуть о своих размышлениях снежной девушке. «Ну Бей-нар, если это все так - придется принести твою пипирку в жертву темным богам для моего полового умощнения...» - на том и порешал разведчик, тактично прибрав чужую флягу в свой подсумок. Размышления размышлениями, а действовать надо было по факту. Иначе и волки бы остались голодными, и овцы сдохли, и Бейнар сильно изменился... Но именно сегодня волноваться стоит только о двух гуманоидах и одном псовом.
- Да перестань ты извиняться. Я знал на что иду. Все эти слухи, если бы да кабы - все на воде вилами писано. Все это хрень. Но... - Келебдаенен замешкался, глянув в сторону того самого гула. - Мы не могли не попытаться. Чем этот ваш насруль не шутит. А вера, пусть и призрачная, но была. Ну а мне сам шаман прописал башкой рисковать, я по жизни больше ничего не умею.
Не договорил, конечно, белобрысый, но разве это сейчас важно? Разведчик лучшие годы провел в Академии, обучаясь искусству убивать. Убивать громко, убивать кроваво, убивать страшно и противно, убивать эффективно. Он всегда стремился стать лучшим из лучших из лучших. Учился убить или быть убитым. Пусть она думает именно так. А он будет думать... «Интересно, шаман там в овраге насруля доедает?» - и, подволакивая левую конечность двинется следом, стараясь догнать и даже хоть немного опередить Альвэри в ее походе к месту гула. Коня, вопреки советам сесть верхом, все равно поведет следом за собой. Даже заулыбался, сверкая вставными зубами в сторону Альвэри. Правда в голове своей копаться не перестает. «Извинениями не отделаешься, мамзель. Будешь ужин со мной в Хартаде ужинать. Шустрая какая, извинякалась и все? Чертова нога, больно-то как», - больно было очень, местами саднило, но в общем картина складывалась удобоваримой - обычно грязный разведчик с окровавленными волосами, хромой на одну ногу и улыбающийся во все зубы. Правда еще и болтающий между делом.
- Алхимик упоминал про олухов, призвавших насруля. Надо бы им спасибо сказать. А вообще не расстраивайся. Поймаем единорога, двурога, да сколько хочешь рога. Правда дальше места гибельные, нужно держать хвост пистолетом, - разведчик цыкнул зубом и на всякий случай ободряюще улыбнулся. Вышло довольно паскудненько. - Я тут давно был, да и неудачно. Коня потерял и еще три мили бежал от местной нечисти, пока в овраг не грохнулся. Дня два там провалялся. С тех пор желание тут бродить отпало. Но время идет, карты теряют актуальность, вот и приходится их обновлять...
Историй он мог наговорить с три короба, просто не очень любил. Но болтать можно хоть бесконечно, а вот место гудения ждать себя не заставило. Разведчик отодвинул рукой ветку дерева, хромой походкой выходя на окраину поляны где творился форменный бардак. Сперва разведчик подумал, что алхимик ковыряется в каких-то тряпках, невесть откуда взявшихся. Но через момент разведчик понял свою ошибку и перекосился, выдав:
- Е-е-е-еба-а-аха-мамараха, вот это поворот! Альвэри, ты туда не смотри, - картограф перевел взгляд в другую сторону и удивился еще больше. - А этот дебил зачем полынь жрет? Вас что, чумные блохи покусали?
Дело принимало серьезный поворот. Если Левифрон и вправду поехал умом и теперь жрет лошадиные кишки (а единорог сейчас был больше похож на ощипанную лошадь) - надо было срочно принимать меры. В случае Кела просто вырубить чернявого одним броском бумеранга и связать чем покрепче. Клин клином, как говорится. Правда кровожадный пес мог понаделать проблем в этом случае, тогда его пришлось бить дагой, а жалко ведь... И руку, которую он заберет, тоже. Так что Кел пока ничего не принял, доверившись интуиции, что не все так плохо, как могло бы быть. Правда один канатик в этом эмоциональном фоне подергивался. Ему было плохо. И Ашкади это прекрасно чувствовал. «Думай-думай, голова! Один дебил, другой кишки жрет, третий собака, четвертый вообще хрен с горы. Так, сперва я вырублю вот этого...»

Кроме того, что она не могла смотреть сквозь препятствия намного миль вперед, видя творящееся на поляне, хорошо, что Альвэри не была  и телепатом. А то от мыслей сего представителя, казалось бы, сильного пола ее бы знатно покоробило. А так, девушка лишь замедлила шаг, отвлекаясь на речь парня, который, оказывается, умел говорить больше, чем четыре слова в день, не считая – «да», «нет», «не знаю». Еще больше лоддроу удивила его внезапная поддержка, словно учуял что-то неладное и решил, что подходящего момента для оной не сыскать. Собственно, ничего удивительного, ведь их народ был одарен проницательностью, но все же…Девушка не стала на сим моменте концентрировать внимание, ибо ей хотелось уйти от наболевшего, забыться хотя бы на время. Поэтому лишь кивнула на его слова и была такова. Хотя ответ Кела, что ему сам Ильтар велел жизнью рисковать ее и не удовлетворил всецело, но совесть, если она где-то там и имелась, он прикормил, чего было достаточно сейчас, когда одно приключение было позади.
- Алхимик упоминал про олухов, призвавших насруля. Надо бы им спасибо сказать. А вообще не расстраивайся. Поймаем единорога, двурога, да сколько хочешь рога… - Аль бросила быстрый взгляд на парня, отметив, как тот храбриться, пытаясь даже улыбку выдавить, усмехнувшись в ответ. - Я тут давно был, да и неудачно. Коня потерял и еще три мили бежал от местной нечисти, пока в овраг не грохнулся. Дня два там провалялся. С тех пор желание тут бродить отпало…
По сути, в этот момент внезапного прорыва речи, он мало того, что отвлек ее от мыслей нелицеприятных, но и всецело перевел их на свою персону, ибо девушке лишь оставалось молча удивляться, как тот до сих пор жив оставался. Даже с учетом его способности к заживлению ран, если лоддроу попадал в постоянные вот такие вот переделки, то одна из них может закончится плачевно. Хотя, он и сам это прекрасно понимал. По крайней мере, на то хотелось надеяться. И да, не хотелось, чтобы сие случилось именно в этом путешествии, затеянном ею.
- Вам все же стоит быть более осторожным, - успела вставить Фенрил, перед тем, как от согильдийца послышался весьма неоднозначный возглас и его широкоплечая фигура едва поперек дороги ей не стала.
- Е-е-е-еба-а-аха-мамараха, вот это поворот! Альвэри, ты туда не смотри.  А этот дебил зачем полынь жрет? Вас что, чумные блохи покусали?
От столь резкой смены настроения девушка даже растерялась на время, не успев толком рассмотреть, куда не стоит глядеть, и переведя взгляд на странного парня, напоминающего своими повадками козла в огороде. Правда, козел-то и тот не будет есть такую гадость. Или будет? Она не пробовала, ей не надобно, но уж чего только стоит запах этой травки.
- Кто это вообще такой? – слегка опомнившись, первое, что взбрело в голову спросила девушка, лишь сейчас отмечая, что на поляне творится что-то и посерьезней парня, который всем своим видом и повадками изображал животное.
В воздухе, кроме уже привычного и немного развеявшегося смрада, висел еще какой-то запах. Тяжелый, давящий, со знакомыми нотками, но лоддроу никак не могла разобраться в этом букете ароматов. Хотя внезапно проснувшееся предчувствие вовсю трезвонило, что не стоит ей делать и шага лишнего в сторону, да вот только в местах, подобных этому, оно могло и без повода мельтешится.
- Что здесь происходит? – проговорила Аль, отходя от Буяна и огибая Кела, дабы полностью выйти из тени кустов и рассмотреть все происходящее.
И зря, да. Лучше бы там и осталась. Нет, лучше бы вообще сюда не спешила, ибо открывшееся ее глазам, возможно, не каждый бы мясник оценил. Поляна, а вернее, определенная ее часть напоминала место побоища. Хотя и жертвоприношение тоже весьма вписывалось в то, что явилось ее глазам, с особым рвением, судя по разбрызганной крови вокруг. И хоть успела она рассмотреть не так уж много, вплоть до того, что так и не поняла, кого именно искромсали, так как Левифрон уж набросил полог на мертвое животное, но ей хватило и сего. Да и вид самого алхимика желал лучшего. И этот блеск в глазах…или ей показалось?
- Вы чего там встали?
Альвэри даже не нашлась что ответить, взирая на мужчину так, словно впервые увидела. Весь перепачканный кровью и еще чем-то, что она не могла рассмотреть, а фантазии старалась не давать волю. Его показная безобидность, что он решил сходу продемонстрировать, резко контрастировала с тем, что она видела, вызывая в душе бурю противоречивых чувств, что разобрать то было невмоготу, ибо...Этот давящий запах, запах крови, вид крови, в кою вляпался мернотовец едва ли не с ног по уши, на листьях, траве, везде…Девушка почувствовала, как в горле резко пересохло, а в желудке, казалось бы, образовался целый булыжник, ею нечаянно проглоченный. Не то, чтобы она боялась вида крови или ее всегда воротило от такой деятельности, как разделка туш мясником...к сему ранее относилась со сдержанным безразличием, может с легким отвращением, кабы не вляпаться, как говорится. Кроме того, во время службы в рядах стражников родного города и не такое можно было увидеть, что воспитывает определенную выдержку, закаляя организм. Правда, обычно трупы принадлежали не животным, да и не были столь откровенно изувечены, но все-таки реакции бурной у нее никогда не наблюдалось на подобные зрелища. Но сейчас что-то изменилось. Реакция на увиденное не заставила себя долго ждать. Мир в буквальном смысле пошатнулся, твердая почва точно так же внезапно начала уходить из-под ног и удержаться на оной ей не хватило сил. «Он хоть не зубами... это?» - было последней, весьма сумасбродной, мыслью перед тем, как ее сознание поглотила полнейшая темнота.

Отредактировано Альвэри (2015-04-12 16:07:19)

В некотором роде было даже хорошо, что никто не спешил дергаться и отвечать, напряжение могло сыграть дурную шутку. Разумеется, сам Левифрон ждал хоть какой-нибудь реакции с той стороны кустов, демонстрации миролюбия и готовности вести диалог, а не намерения кидаться камнями и клеймить проклятым живодером. А ведь всякое могло быть, одним богам ведомо, что о соратнике мог подумать тот же Кел. Порешит, что алхимика тварюшка Изнаночная чем-то заразила, что он теперь на живое и сырое кидается, кишочками с головы до пят обматывается, да тюкнет чем-нибудь тяжелым по темечку, чтоб можно было спокойно решить, что с сим феноменом делать, не опасаясь пасть жертвой озверевшего мернотовца. А если и не сам решит, то Альвэри подскажет, ведь женщины вообще имеют славную привычку впадать в панику при виде неопознанного и в теории опасного. А Герхен был уверен, что со стороны он выглядит далеко не белым домашним кроликом. Но подлесок отвечать не торопился, потому оставалось стоять и не совершать заведомо подозрительных движений.
Клейм рассуждал в совершенно другой плоскости. Он не ждал подтверждения того, что разумные готовы сотрудничать, а вслушивался в каждый шорох, в каждый вздох, бдительно отслеживал каждое движение веток, листьев и белых пятен волос, что выдавали обоих лоддроу. Он ждал повода усомниться в и без того шатком дружелюбии собратьев по несчастью. Ждал, пока кто-нибудь даст ему самый ничтожный намек на опасность в сторону Левифрона. К его вящему сожалению, поводов не поступало, что беспокоило еще больше. Пес предпочитал быстрое и понятное выяснение отношений, а не канитель, полную сомнений и вопросов.
Кусты так и не напали, но мельтешение в них приобрело совсем другой оттенок. Все белые пятна внезапно пропали, а монолог Кела превратился в причитания.
- Дай пройти, Клейм.
Пес от затеи хозяина в восторге не был, но его и не слушали. Мелкими шагами Герхен двинулся вперед, силясь выяснить, что же в подлеске происходит. Сами на контакт не шли, открытой агрессии не проявляли, на вопросы не отвечали, устроили междусобойчик на природе – и рады. Хоть бы откликнулись, что ль.
- Голова не кружится? Шума в голове нет? На вот, выпей воды.
Далеко идти не пришлось, уже на полпути он разглядел, что Альвэри лежит на земле, а Кел силится привести ее в чувство. Стало ясно, что дальше Филину двигаться не стоит. Такого поворота он не ожидал, хоть и предполагал, что выдержка Альвэри не позволит ей спокойно созерцать выпотрошенного единорога.
«Нужно помочь», - промелькнула первая мысль и сразу же угасла, как только Левифрон глянул на свои руки. Разумеется, кто, как не упырь из детских сказок, перемазанный грязью и кровью, станет лучшим подспорьем в возвращении впечатленной девицы обратно в сознание! Такое увидишь по возращении – заикаться начнешь, а алхимиков впредь будешь обходить стороной.
Потому вместо каких-либо активных действий Филин сделал несколько шагов назад. Обернулся, проверил, что расчлененное животное действительно больше не сможет никого шокировать. Хотя что тут говорить, в очень плачевном оно было виде, пусть даже все непотребство и скрывал плащ. Лучше вообще лишний раз не смотреть.
- Результат есть? И кто это был, земля ему пухом?
- Единорог, - немедленно ответил Левифрон, возрадовавшись, что лоддроу пошел на диалог. – Я вырезал некоторые органы, могущие нам помочь в разрешении проблемы Альвэри, так что результат есть. Извините уж, не управился в срок. Увлекся.
И стоило бы тут покривить душой и выдать что-нибудь вроде «не ожидал, что ты оклемаешься так быстро» или «неподатливые ребра попались, долго пилить пришлось», только вот правда звучала все же несколько лучше. Девушка сейчас явно не была настроена на ознакомление со всеми тонкостями препарирования живых существ, а победивших нуруля и судить не за что, хотя столь бодрая регенерация Кела и правда вызывала некоторое удивление. Ведь была в том оправдании львиная доля правды: будь алхимик чуточку приземленней, закончил бы свои изыскания еще минут десять назад, успев оттащить тушу куда-нибудь с глаз долой и прикрыть следы побоища. Но нет же, любовался потрошками и думал о прекрасном и великом.
- Думаю, мне лучше пойти умыться, - заключил алхимик в итоге. Ему и правда хотелось куда-нибудь деться. Краем глаза он видел дикие глаза Криса из кустов, да и нежелание Кела подходить на ближнюю дистанцию несколько угнетало. Видимо, действительно увлекся слишком сильно, позабыв, что не в своей лаборатории сейчас, скрытой от всех глаз и мнений.
- Кобылу никто не трогайте. Вообще к ней не подходите.
То было последнее напутствие, после которого Левифрон спешно ретировался с поляны, прихватив свою сумку и Клейма в придачу. Инструменты, коими и совершалось богохульственное вскрытие, так и остались лежать в траве. Едва ли они, перемазанные кровью, кому-нибудь бы понадобились. Да и подсказывало что-то, что к единорогу действительно никто не станет приближаться слишком близко.
Пешком до реки оказалось значительно дальше, чем верхом. Увы, о подобных превратностях мироустройства Левифрон задумался слишком поздно, когда возвращаться уже не имело смысла. Пришлось бодро шагать, находя плюсы в вынужденной прогулке по свежему воздуху: Клейм, отошедший от дурмана охоты и опьянения кровью единорога, возвращался в привычное спокойное состояние, да и сам Герхен чувствовал себя значительно лучше вдали от своего отряда и адептов. Не сказать, что ему было стыдно за очень прямые методы получения добычи для Альвэри, но было все же несколько неудобно. Изучение живых существ всегда не было красивым процессом, только теория прекрасна и стерильна сама по себе. Но все же можно было делать это не настолько напоказ, здесь алхимик свою ошибку признавал. Что поделать, последним, о чем он всегда думал, видя перед собой перспективу и интригу, было общественное мнение.
Некоторое время потребовалось и для того, чтоб найти удобное место для банных процедур на берегу реки. В одних было слишком грязно от мусора, что вода приносила из леса и болот, у других камыш не давал и близко подойти. В итоге нашелся удобный камень, выступающий прямо к воде, причем даже относительно сухой. Там и остановились, решив не уходить еще дальше от леса.
Мылись и стирались долго. Упорно не хотела вымываться кровь нуруля из шерсти Клейма, да и рубашка, прямо скажем, решительно не желала становиться чистой. Герхен всегда знал, что совершенно не приспособлен к быту, но видя, что о белом цвете ткани он теперь может только грезить, убедился в собственной безнадежности окончательно. Удачно он только сапоги почистил, но в том, чтобы вытереть тряпочкой оленью кожу, ничего хитрого не было.
Вернулись к поляне уже затемно. Вернее, возвращал их Клейм, Левифрон просто держался за ошейник и послушно топал следом, ощущая, как противно стекают ледяные капли с волос за шиворот запасной рубахи. Пока шли, алхимик вусмерть замерз.
На своем возвращении к единорогу Филин акцентировать внимание не стал, сразу подобрал камзол с земли, надел его и завернулся поверх в плащ, уподобившись грустному приведению, как его видят дети. Ползать по холодной земле в попытках собрать свой инструментарий совершенно не хотелось, мужчина и так чувствовал тяжелую поступь чихушки за спиной, но будто бы был выбор. Такой арсенал стоил хороших денег, жалко было бы так глупо его попортить. Сборами Левифрон и занялся.

Диалог получился предельно коротким - Келебдаенен только кивнул на слова алхимика, мол, понял, ясненько. А что еще добавить? Результат есть, это хорошо, а все остальное уже детали. Вот если бы не было результата - было бы плохо. В таких случаях даже не самый хороший результат очень хорошо. Да и вообще разведчик был предельно доволен что каждый занят своим делом - он седлает тварей, алхимик их потрошит, ну а библиотекарь падает в обмороки. Из которых, к слову, быстро возвращается. «Наверное это у них базовый инстинкт. Увидел голые кишки - грохнулся на пол. Как же они тогда рыбу разделывают?» - решив не вдаваться глубже в рыбью и библиотечную физиологию Кел повторно кивнул алхимику на желание ополоснуться, на сей раз утвердительно. Потому как тот выглядел еще хуже, чем сам картограф. «Интересно, а единорог вкуснее чем лошадь?» - кишка отозвалась протяжным урчанием, намекая на употребление того или другого копытного. Но кони могли пригодиться, а единорога Кел за все свои много лет еще ни разу настолько близко не видел, потому первым пробовать опасался. «Единорог. Только-только о нем вспоминали - и вот тебе раз. Не бывает все настолько гладко», - подумал Кел, отметив так же, что в последнее время он стал слишком много думать.
Окончательно в себя пришла Альвэри, покинув свое уютное травянистое ложе и встав на твердую землю. Следом поднялся и среброволосый, готовый в любой момент поймать девушку обратно. Однако голову белобрысого занял вполне резонный вопрос, до которого сам картограф не дошел. «А действительно, как этот доходяга мог целого однорога завалить? Собакой? Тайным колдунством? Особым секретным зельем?» - пока Ашкади нащупывал нить отгадки своей кривой дедукцией - виновник торжества и сам нарисовался за каким-то лядом. Словно в лесу больше мест не было, или короткий диалог белого с черным не дал понять про их сотрудничество. Так или иначе новоявленный гроза единорогов поймал внимательный, даже изучающий взгляд серебристо-серых глаз. Как представитель касты отбитых воинов Кел не видел в этом оборачивающемся чудике угрозы. Не видел от слова совсем. Таких вот деятелей отлично валил с ног короткий выпад левой в печень. Сразу ножки подкашивались, сопли на все лицо, стоны... Но как прохладный на голову лоддроу он знал - внешность бывает обманчива. И от этого знания только сильнее хотелось избавиться от этого добытчика рогатых сказочных коней. А то днем он единорога завалил, вечером прикинулся святой невинностью, а ночью Келебдаенена ржавой вилкой в глаз ткнет, и тот умрет от заражения глаза. «Нет, надо с этим что-то делать», - картограф не влезал в короткий диалог Альвэри и паяца, хотя тот ему категорически не нравился. Особенно часть про нашу добычу и должно быть по другому, ну и что-то там про сумку до кучи.
- Давай выбираться из кустов-то, - наконец созрела снежная, первой взяв направление прочь из уютных зарослей.
Однако Кел так сразу следом не пошел, сделав крайне задумчивый вид и перебирая седельные сумки. На самом деле он просто немного выиграл время, пока беловолосая не отойдет на достаточное расстояние, чтобы не слышать ничего особенно подозрительного. А еще лучше вообще не видеть, а то надумает себе всякого и не оправдаешься потом. Выбрав удачный момент Ашкади тихонько приблизился к убийце несчастной животины и вкрадчиво так шепнул на ушко, пользуясь элементом неожиданности.
- Слушай, запоминай, вопросов не задавай. Приблизишься к чернявому, или к девушке, или к нашему лагерю ближе тридцати шагов - вырву из спины хребет, - разведчик цыкнул зубом у самого уха. - И жалко мне тебя будет так же, как тебе было жалко единорога, паскуда. И это не угроза, это факт. Свободен.
Конечно в другое время Кел и позабавился, наблюдая, как эти оба два добытчика будут драться за сумку, но... Как минимум обладатель сумки был нужен в добром здравии и желательно без сотрясения мозга. Потому разведчик и решил немного разметить безопасную зону для болванчика и его еще пока смышленого друга. А в конце еще по плечу похлопал с силой, словно точку в разговоре поставил. И только потом спешно нагнал снежную, ведя за собой Желудя. К слову ссадины и раны лоддроу перестали щипать и затянулись, не оставив даже тоненького шрама, а там где болело - болеть перестало. Последнее очень даже радовало, учитывая что Кел в своем героическом хватании Альвэри успел ухватить, помимо прочего, и пару интересных мест. А кто докажет? Девушка была в отключке, алхимик в кровище, а сам Кел типа случайно. И попробуй докажи обратное.
- Переждем ночь здесь...
Разведчик поспел вовремя, чтобы ухватить всю суть сказанного снежной. Правда не всю суть он понял, но это уже, как говорится, детали. «Мне не надо объясняться, я итак все понял. Желание пустышка, алхимик маньяк, единорог дохлый», - но озвучивать мысли не стал. В конце концов Альвэри вождь их маленького племени авантюристов, вот пусть и допрашивает. А уж он-то ответ нужный подберет, если очень понадобится. А пока разведчик взял на себя сразу две роли, вытекающих одна из другой - костровой и добытчик. Нужно было наломать дров посуше и побольше, чтобы огонь поддерживать всю ночь. Ямку еще выкопать, камнями ее обложить... В общем занятий Кел нашел на весь оставшийся вечер, попутно подбив бумерангом сову и тихонько в кустах ее ощипав, дабы у Альвэри снова не случилось бесконтрольное падение на сырую землю. А чтобы и остальным досталось немного свежего мяса - подбил в голову барсука, спешившего по своим барсучьим делам, освежевав того со знанием дела и конечно подальше от глаз снежной. В общем к ночи небольшой лагерь авантюристов был сооружен, костер зажжен, а дичь - порублена и брошена на камни, обжариваться. Поодаль Кел оперативно натаскал всяческих палок, мелких бревен, молодых мертвых деревьев и всего остального, что могло бы сгодиться в топку.
Тьма не заставила себя долго ждать, плавно опустившись на землю, и только свет костра, подле которого примостился Кел, переворачивавший прутиком кусочки птицы и барсука. Которого, к слову, на всякий случай выдал за уродливого кролика. Рядом со снежным лежал обнаженный меч, на случай каких-то обстоятельств, в которые им придется потыкать. Ну а совсем недалеко ползал в позе ягуара Леви, которого снежная эльфа подвергла допросу, пока беспристрастному. «Что тут ведать? Ежу же ясно - на благо этого, как там его... Беюнара. А кишки жрал потому что из лаборатории надо чаще гулять ходить, вот пузырьки от газиков в голове и полопались», - было острое желание в данной конкретной ситуации вставить слово за алхимика, мол цель оправдывает средства, а средства цель, и вообще единорог сам лопнул. Но было более интересно посмотреть на разглагольствования двух велеречивых гуманоидов, которых хлебом не корми - дай разговоры поразговаривать. Так что Кел лишь усмехнулся, от чего в свете костра сверкнули стальные зубы, и продолжил следить за обстановкой. И за мясом. И за ходом диалога.