«Зачем я так поступаю?..»
Белобрысая шадос пристально вгляделась в лицо иллюзиониста, прежде чем оно, как и всё прочее тело, оказалось завёрнутым в мягкие простыни. Птица ящера постаралась на славу, если эта фраза вообще могла быть применима к данной ситуации, и не просто расцарапала кожу противнику, а лишила его глаз. Вероятно, если бы Теодор пережил эту встречу, он уже не смог вернуть себе зрение по той простой причине, что глазные яблоки были чрезмерно повреждены. Естественно, он прибег бы к алхимии и магическим зельям, но даже магия не способна вернуть то, что безвозвратно утеряно. «За исключением самой жизни». Шакти мельком взглянула в настенное зеркало, в которое ранее глядела, следя за действиями эльфийки и дракона. Что за существо вернуло жизнь в её подвешенное тело, девочке было известно, но поручиться, что сделано это было посредством магии, она не могла. И, тем не менее, такой сценарий был возможен и с преждевременно почившим иллюзионистом – при условии, что он очень хотел жить и очень ненавидел того, кто его этой жизни лишил, проехавшись зачарованным лезвием поперёк горла. «Я точно помню, что ушла за тем кровожадным чудовищем ещё до зари. Рассветные лучи определённо колыхались в верхушках крон». Маркизова прислужница снова посмотрела на лицо Теодора, но оно уже было покрыто тканью. Кровь, тем не менее, быстро пропитала её. «А когда проснулась, было темно. Прошла, пожалуй, половина суток». Если бы убитый иллюзионист начал выказывать признаки жизни прямо сейчас, Шакти было бы проще. Наилучшим вариантом, конечно же, было бы сжечь останки и развеять пепел по всем ветрам, но разводить кострище на корабле – не самая мудрая затея. «Если только не спалить его вместе со всем судном». Но «Танцующий парус» представлял кое-какую ценность, так как подобные морские гиганты просто так на берегах не валяются. Сильванеш особого интереса к нему не проявил, вероятно, потому, что руководствовался жаждой приключений, а не какими-то деловыми махинациями, выстраивающимися схемой в искушённых мрачных умишках. У него был свой бриг, и для того, чтобы обеспечить свою жизнь щепоткой острых ощущений за счёт неправомерных действий, этого было достаточно. Шакти, в свою очередь, решила не ограничивать себя заложником в лице Бледнолицего. «Загнать бы его в залив к острову Унад, там перестроить чуток и пустить обратно в море уже под предводительством доверенного лица милорда,» размышляла она, «и тогда, с новым названием и с новым капитаном, эта махина принесла бы нашему делу ещё больше прибыли». Но то был план, так сказать, на вырост. Теперь же следовало разобраться с первостепенными задачами. Такими как избавиться от поверженного иллюзиониста и проследить, чтобы он вдруг не ожил. «Ты этого просто не достоин». Белобрысая шадос снова обратилась к оборотню.
-Нужны ещё тряпки. Возьми одеяла, заверни в ещё несколько слоёв,- девочка обернулась к дракону,- выдадим его за тебя, если сам сможешь на время стать кем-то другим.
Задачей Шакти, укутывая иллюзиониста, было придать ему больше массы, так как Теодор телосложением отличался от ящера, и их обман мог быть раскрыт. «Вы сделали правильный выбор,» повторила она слова рыжеволосого мага и, разорвав несколько кусков ткани, скрутила их, после чего перевязала ими труп, чтобы все конечности держались вместе. «Без сомнений,» подтвердила маркизова прислужница, поднимаясь на ноги и вновь переведя внимание на ящера, «он сделал правильный выбор». Отойдя на пару минут в спальню Норерно, девочка умылась всё тем же соком айвы. Одежду оставила как есть, так как разводы крови на чёрной ткани прослеживались хуже, чем на её бледном лице. «Жизнь свою мы отстояли. Но что делать дальше?»
-На корабле теперь творится балаган,- заговорила она, вернувшись в основное помещение,- но хаос не всегда гарант хорошему прикрытию. Есть два варианта, как мы можем поступить. Первый: будем притворяться и используем твои навыки в создании иллюзий. Второй: бегом выносишься на палубу, обращаешься в дракона, ломаешь одну-две мачты и ревёшь так пронзительно, что у людишек Норерно кровь от страха сворачивается прямо в жилах, так что они просто расступятся и позволят нам уйти.
Девочка подошла к креслу, в котором лежал её мешок. В то, что любой из планов будет нелегко осуществить, она не сомневалась. В спешке руны не начертишь, поэтому белобрысая шадос достала вторую перчатку «Мёртвой Хватки» и надела её на правую руку. Из-за перебинтованной ладони и колец в случае использования перчатки Шакти рисковала нанести своей конечности ещё больше вреда, но ощущения, что функции магической штуковины ей пригодятся как нельзя кстати, не покидали её, так что пришлось идти на поводу у интуиции. Следом за перчаткой белобрысая шадос достала прихваченный с собой амулет в виде вытесанного из дерева медведя на грубом шнурке. Украшением эта вещь, впрочем, никогда не служила, поэтому её утончённость и не играла никакой роли. Важным было то, что этот амулет нёс в себе, а заключены в нём были воспоминания о старых обещаниях, минутной решимости, отчаянных поступках и невероятных свершениях. В этом деревянном медведе, казалось бы, была сама Шакти, точнее, пережитки всех тех лет, в ходе которых она носила его на шее. Белобрысая шадос хотела надеть его и сейчас, но, поразмыслив над этим, пришла к выводу, что на шее он может ей помешать, и потому завязала шнурок со своим личным амулетом на поясе рядом с «Острием Дракона».
-Што я прапустил?- спросил высунувшийся в свет белоснежный зверёк.
Шакти только сейчас заметила своего фамилиара. Люсьен уже издавна имел тенденцию «путешествовать», прицепившись к чьему-нибудь сапогу и теперь попал в каюту, вероятнее всего, использовав в качестве транспорта обувь оборотня. Так или иначе, важным было то, что белобрысая шадос обрадовалась при виде зверька. Зная, что он рядом и что с ним всё в порядке, она чувствовала себя куда спокойнее.
-Тибя никто ни абижал?- зверёк уже скакал вокруг Норерно, хватаясь лапками за пряди его волос.
-Попытки были, мой бравый мессир,- ответила с лёгкой, усталой улыбкой девочка,- но вдруг оказалось, что честь у пиратов, от которой они так отнекивались, всё же есть, и не ведающие об этикете невежи схлопотали по лицу, как надо быть.
Норерно быстро надоел Люсьену, и ушастый зверёк переключился на пташку Сильванеша. Шакти тем временем просто смотрела на Бледнолицего, не спеша выдавать каких-то речей. Они – речи – то по сути были не так плохи, особенно, когда произносились в верный час и несли в себе правильный посыл. Разумеется, маркизова прислужница могла бы начать вещать что-то о предстоящей каре или злорадно воскликнуть, что её недоброжелатель проиграл, но подобные вещи шадос считала дурновкусием. Любое, даже мельчайшее действие стоит больше, чем тысячи произнесённых слов. Говорить она могла, что угодно, но вес имело лишь то, что Маркиз Юродивых сделает со своим вот уже переступившим черту конкурентом и несостоявшимся деловым партнёром.
-Ты предстанешь перед моим милордом и ответишь за все свои дела.
Шакти не стала вкладывать в свои слова слишком много чувства, опять-таки посчитав это лишним. Взяв со стола документы, требовавшиеся для перезаключения договора, она бережно опустила их обратно в мешок. То, за что берёшься, обязательно должно быть выполнено в наилучшем виде. «Даже если перед этим ты чуть не продул и не остался за бортом – в прямом и переносном смысле». Но прямо здесь и сейчас маркизовой прислужнице казалось, что всё самое сложное осталось позади. Да и какие вообще трудности могли сравниться с тем, что она уже умудрилась пересилить? Дело за малым – выбраться на волю, покинуть Туманную бухту и отправиться в Рахен. По предположениям шадоса, Сильванеш не должен был препятствовать такому ходу событий, так как всё ещё рассчитывал нажиться на сложившейся ситуации. «Покинуть корабль,» повторяла Шакти, «забрать с собой Норерно. Уйти из бухты. Вернуться в Рахен. Ах, да. Выкинуть в море рыжего. Даже если очнётся на дне, тут же возвратится обратно в Изнанку».
-(..) помоги избавиться от остальных, и половина золота на корабле твоя,- продолжал звучать рядом голос лоддроу, перебивая мысли девочки.
-Ты всё ещё можешь,- привычным тоном Маркиза Юродивых заметила она,- последовать примеру своего лучшего подхалима.
Взгляд почти разноцветных глаз медленно указал на завёрнутый труп. «Шелохнёшься в мою сторону – и все предупреждения выльются в реальные действия». Из-за того, что Бледнолицый крутился в непосредственной близости от неё, Шакти нервничать не стала. В конце концов, она уже практически начала доверять своему чешуйчатому союзнику – насколько это было возможным в её положении и при занимаемой ею должности,- а тот, в свою очередь, вряд ли остался бы безучастным, если б Норерно вознамерился вдруг выкинуть какой-нибудь фокус, в чём шадос, к слову, сильно сомневалась. Лоддроу не был даже наполовину таким прытким, каким хотел казаться, а «Голодные Оковы» и вовсе выявили в нём личность, чрезмерно зависящую от своей магии. «Вот что случается, когда полагаешься на что-то определённое. К счастью, я вовремя сообразила, что акцентировать свои усилия на чём-то одном означает поставить себя в жёсткие рамки. Эдакая медвежья услуга самому себе».
-Пагавари мне ищё,- заявил ушастый фамилиар.
«Погодите-ка. Я такие фразы не использую». Маркизова прислужница воззрилась на своего зверька с улыбкой, едва тронувшей уголки бледных, почти что бесцветных губ. «Понабрался уже, да?» В последнее время Люсьен впитывал в себя словечки и повадки окружения словно какая-то губка. Стоило Шакти чуть отвлечься от пушистого комка, как он тут же начинал подражать другим людям, некоторые из которых не могли послужить хорошим примером её благовоспитанному, добродушному питомцу. «Честное слово, как только мы переберёмся отсюда в какое-нибудь безопасное место, я обязательно проведу с тобой образовательную беседу, мой милый друг. А пока…»
-Очаровашка совершенно прав. Заткнулся бы ты уже, бледная поганка.
Едва белобрысая шадос договорила последнее слово, как дверь резко раскрылась нараспашку, стукнувшись о край стоящего у стены комода. В самого первого залетевшего внутрь матроса Шакти бросила один из обыкновенных кинжалов, но тот по нелепому стечению обстоятельств шлёпнулся об мужчину рукоятью. «Плохо ты учил меня, Маттиас, плохо!» Девочка нырнула под саблю, едва не лишившись макушки головы, выхватила другой кинжал, ударила им, но лезвие соскользнуло, попав в пояс и не нанеся противнику никаких повреждений. С каждой секундой наплыв людей в помещении начал всё более походить на разливающуюся по берегам в сезон дождей реку. Уже тогда маркизова прислужница поняла, что с таким количеством противников им не совладать. «Потому что тысячи мелких мошек без проблем могут одолеть одного крупного зверя». Чей-то локоть угодил Шакти в спину, она подалась вперёд; тут же последовал толчок спереди, и девочка вновь отшатнулась назад. Сильный рывок за волосы вынудил её чрезмерно наклониться, и маркизова прислужница упала на спину. Почти скачками тот, кто ухватился за её платиновые волосы, выбежал из помещения, волоча её за собой будто мешок картошки. Шакти никогда не доводилось ощутить снятие скальпа – к счастью!- но она готова была заверить любого, что чувствовала сейчас что-то наподобие этого. Тело её билось об доски, размахивающие из стороны в сторону руки ударялись о стены и прочие предметы, покуда её не выволокли на палубу. Выкрикнув парочку слов – не самого лучшего содержания - на Дарканте, белобрысая шадос, инстинктивно начавшая хвататься за голову из-за боли, выхватила «Острие Дракона» и полоснула им, что было сил, по запястью врага. Пальцы, уцепившиеся за волосы, разжались, и Шакти использовала этот момент, чтобы откатиться в сторону. Быстро перевалившись на живот, она поднялась на ноги, смахнула с лица пряди волос и сильнее сжала в руке зачарованный кинжал.
-Шакти!- раздался совсем рядом знакомый до боли голос.
-Ка...- растерянно сорвалось с губ,- Кадеирн?..
Белобрысая шадос удивлённого уставилась на мечника, будто увидела привидение. В таком состоянии она не была способна отреагировать на очередного приспешника Бледнолицего, который уже вознамерился поквитаться с ней, зайдя со спины, и очухалась лишь тогда, когда оказалась в объятиях лучшего из людей, коих знала. Встреча эта была настолько неожиданной, что Шакти ни на секунду не усомнилась, что перед нею друг детства, а не гнусная иллюзия ещё какого-нибудь решившего позабавиться с ней мага. «Поверить не могу…»
-Редисочка, как тебя сюда занесло?
Сомнений не оставалось – это был он, её милый, добрый Кадеирн. Когда-то девочка злилась, когда он произносил это прозвище, потому как считала его недостойным своего теперешнего положения. «Не зови меня так,» просила она, «или ты желаешь, чтобы меня вконец засмеяли?» Но Кади ничего плохого в этом не видел, так как для него это было всего-навсего ласковым словом из тех времён, когда их общее будущее ещё казалось безоблачным и в коей-то мере предсказуемым. «Кадеирн…» Белобрысая шадос впервые за сутки расслабилась и обхватила своими слегка подрагивающими руками рыжеволосого воина, прислонившись щекой к его груди. «Острие Дракона» было обронено ею за ненадобностью. Какой смысл держаться за оружие, если рядом был тот, кто мог физически постоять за юную магичку?
-Норерно решил объявить маркизу войну,- столь же тихим тоном поведала она,- в замке был обнаружен его шпион, Эльдар. Я прибыла на «Танцующий парус» с его головой, чтобы перезаключить договор, но Бледнолицый рискнул от нас избавиться. И вот что из этого вышло.
-Маркиз де Сад нас обманул. Он не тот, за кого себя выдаёт.
«Стало быть, тебе рассказали о том, кто он на самом деле». Маркизова прислужница сильнее сжала его в объятиях, а затем слегка отстранилась. «Так долго я оттягивала сей момент, что сейчас даже и не знаю, что сказать». Шакти и правда терялась в догадках, как объяснить своему другу об истинном роде занятий их нанимателя, но искренне верила, что Кадеирн последует за ней не только в огонь и в воду, но и в подполье.
-Больше я ему не служу, и тебя заберу с собой.
Белобрысая шадос медленно покачала головой.
-Нет, Кадеирн, нет. Мы нужны ему. Он нужен нам.
-Благородный граф Норерно разрешил мне остаться у него.
«Благородный граф Норерно?» повторила девочка. Смутные сомнения закрались в душу, въелись в сознание. Поганый лоддроу, разумеется, мог подсесть её доброму другу на уши и наплести с три короба о Маркизе Юродивых, чтобы на его фоне казаться чистеньким как свежевыпавший снег. «Очернять милорда и не пришлось бы. Достаточно было бы просто рассказать правду. В глазах Кади это наверняка выглядело бы жутким преступлением». Серые глаза с оттенком голубого всмотрелись в знакомое с детства лицо, уже успевшее стать родным. «Но мы переживём это недопонимание. Переживём, так ведь?»
-Мы не должны отдавать себя на милость Норерно,- заговорила она, ласково коснувшись пальцами, покрытыми латными сегментами перчатки, его щеки,- он ужасный человек, Кади. Хуже, чем ты мог бы себе представить. Маркиз даже наполовину не так отвратителен, как он. Прошу тебя, просто поверь мне сейчас. Как только мы покинем корабль, я всё расскажу тебе…по пути в Рахен.
Этим она желала дать понять своему соратнику, что уходить со службы Маркиза Юродивого не собирается, да и его отпускать куда-то – тоже. «Понимаю, тебе сложно осознать всё то, что упало на твои плечи. Груз его тёмных делишек, противником которых ты был с малых лет, всесторонняя ложь, в основе своей проистекающая от меня.… Позволь мне рассказать тебе всё в подробностях, и ты поймёшь, обязательно поймёшь, почему мы не должны покидать милорда». Пребывая в расстроенных чувствах, белобрысая шадос не сразу почувствовала, что прикосновение воина к её шее было чрезмерно грубым. А уже через мгновение земля ушла из-под ног – в буквальном смысле.
-Кадеирн!
Сыграл фактор неожиданности, что практически полностью выбило Шакти из колеи. Её рыжеволосый друг никогда в жизни не причинил ей никакого вреда. Да что уж там говорить! Даже в детстве, когда она дразнила его, Кади не мог себе позволить щипнуть наглую блондинку в ответ. Естественно, теперь, когда он принялся душить её, шадос совершенно растерялась.
-Что ты делаешь?! – хрипела она, хватая ртом воздух. –Прекрати!
Шакти забрыкалась ногами, вцепилась пальцами в руки рыжеволосого воина. На его лице не было более того миролюбивого выражения, глядя на которое ей самой становилось спокойнее. «Говорят, чтобы превратить человека в чудовище, необходимо долго и упорно измываться над его сознанием», пришли вдруг на ум чьи-то наставления – быть может, Полыни? «Но заверяю тебя – в большинстве своём на это уходит пару секунд».
-Отпусти меня!- взмолилась Шакти, чувствуя, что хватка не слабеет. –Клянусь, мы уйдём отсюда! Уйдём от маркиза, уйдём от Норерно. Вернёмся в Апентел! Ты ведь всегда хотел этого, правда? Вернёмся домой и заживём так, как мечтали. Обещаю, что не покину тебя, что бы ни случилось. Восстановим утерянное, засадим поля, я позабуду о магии. Всё будет так, как скажешь ты.
В этот момент девочка как никогда прежде понимала, что тем скромным надеждам, которые Кадеирн всё ещё молчаливо хранил в себе, не суждено было сбыться. Увы, она не могла отмотать время назад и предупредить себя о незнакомце, заведшем её в лес и там убившего. Не могла она так же изменить саму свою суть, как бы ни пыталась это сделать. «Мы никогда не станем прежними. Это, пожалуй, и есть прискорбная составляющая взросления». Понемногу маркизова прислужница начала задыхаться. Ближайший друг её детства на уговоры не поддавался, а его намерения были ясны как день. Люсьен уже метался туда-сюда, вскочил на голову воину и пытался помешать ему, но особого толка от этого не было, ибо действия напуганного зверька были чрезмерно хаотичными. Вариантов высвободиться у девочки было немного, а точнее – всего один, и заключался он в потребности шадосов питаться душами. «Но если я поглощу твою, мне не будет покоя, куда бы я ни пошла».
Мгновением спустя Кадеирн настолько сильно сдавил ей шею, что Шакти уже не могла дышать. Ещё минуту назад она всем сердцем верила, что сможет разобраться сама, чтобы милый друг не пострадал из-за действий тех, кто мог бы оказать маркизовой прислужнице помощь.
Но ощущения, схожие с теми, что она испытала, болтаясь на ветке в лесу, лишили её всяческой жалости.
-Ма…Ма…- прохрипела она на издыхании, цепляясь за одно имя как за спасительную соломинку.
-Маджере!- после короткого зрительного контакта запищал Люсьен и стрелою метнулся прочь. –Маджере!
Удары по лицу возымели эффект, и вот бесшкурая змейка Шакти заговорила совсем другим тоном. Так то же. Черни, порой, требовалась трепка, чтобы она знала свое место и помнила урок, что любая самодеятельность будет наказана. 
Девушка, заманивающая тем временем Маджере в свои сети, была в шаге от того, чтобы увести капитана из каюты, где шли переговоры, которые по мнению иллюзионистки должны были закончиться или безоговорочной победой Норерно, или бойней всех пришедших. В своё время, выбирая между подпольными авторитетами, к которым можно примкнуть, Теодор остановилась на Норерно именно потому, что он славился умением вбивать щепки и прочие посторонние предметы под ногти людей. Другой причиной было то, что по слухам мужчина начал стареть, и Теодор, жадная до наследства, рассчитывала прибрать к рукам раскрученное дело. Но это была уже её история коварства, которая к Черному Языку и капитану Маджере не имела отношения. 
