[ Болота скорби ]
10 число месяца Благоухающей Магнолии 1647 года, день.

Спутники стушевались, никто даже спорить не стал с мнением Левифрона, ибо истина в его словах была слишком уж очевидна. Глядя на растерянные лица, Герхен понял, что они правда как-то очень смутно представляли себе поход на праэсса, а потому допускали совершенно любые методы борьбы с ним без оглядки на условности и нюансы. Вот они, последствия недостатка образования, недостаточная осведомленность жителей этой страны о тех явлениях и существах, которые живут с ними бок о бок. И самое удивительное заключалось в том, что каждая женщина еще с младых ногтей была обучена бабушкой и имела полные инструкции на тот случай, если барабашка украдет мужнины портки, домовой испортит молоко, а неупокоенный дедушка стучится с той стороны зеркала по ночам. Люди умудрялись придумывать суеверия на ровном месте и оправдывать собственные оплошности и невнимательность сверхъестественными силами, но не имели ни малейшего понятия, как выжить, если действительная угроза уже на пороге. Действительно, сказки ведь куда важнее. В них главные герои никогда не умирают, а если такая оказия все же происходит, добрый союзник непременно польет его живой и мертвой водой, после чего добрый молодец будет как новенький.
- Я же сказал, если он вообще уместен, - повторился Бэйнар, акцентируя, что его идея никоим образом не претендует на звание константы в их плане. Но одно дело – не настаивать, раз уж носом ткнули во все изъяны затеи, и совсем другое – понять, почему мысль глупая. Алхимику бы очень хотелось добиться второго, потому что это разом бы отсекло дальнейшую глупость и посеяло бы семя рационализма в поступки иштэ, а там, глядишь, мужчина бы и пригодился как-нибудь, но особого рвения постигать новое у проклятого Герхен не заметил. Только Джа в их честной компании ничуть не смущался лекций Филина, как ему самому казалось, и готов был слушать со всем вниманием и интересом. Но он сделал ход конем и решил не двигать свои прогрессивные идеи в массы, а тихонько жарил рыбу на костре. - И с той стороны, с которой вы подошли… Ты подошел… Думаю, никто против не будет? – Герхен только кивнул, ему не было никакого дела до официоза и всякой там излишней вежливости, которая посреди болот выглядела комично. - К вопросу, я не смотрел. Хорошо, что среди нас имеется тот, кто может рассмотреть и рассчитать все аспекты предстоящего и наши возможные промахи. Чушь, так чушь… У меня должно быть что-то из заживляющих и, кажется, обездвиживающих. Едкое зелье, если брал…
- Уже лучше. Думаю, в обездвиживании как таковом ничего дурного не будет, в конце концов, тело ведь от этого хуже не становится. Попросим у Кела веревку, может, сослужит хорошую службу. Едкое зелье тоже приготовь, если взял, но есть у меня сомнения, что будет время его пить. Сильные призраки не оставляют шансов даже для малейшего сопротивления, Кел даже не поймет, что уже все.
Особое желание продолжать обсуждение сошло на нет, товарищи по болотным приключениям потянулись к костру. Левифрон тоже ради разнообразия уселся завтракать вместе со всеми, раз уж переделал все дела и более не имел никакой работы, которую необходимо было завершить до выступления в путь. Клейм был накормлен, разведчик, стоит надеяться, тоже. Идиллия. И рыбка вкусная, как оказалось.
-   Подож~дите, можшет быть я болван-недоучщка… Но разве рожнами, мечщами и палками от призраков гоже отмахиватссса~?
Очень даже ожидаемый вопрос. Ясное дело, что у рядовых ассури, которые не имеют дела ни с чем опасным и необычным каждый день, факт борьбы с призраком вызывает ступор. Как победить то, чего нет? И через стены проходит, и в живых вселяется, и так повлиять на окружающий мир может, было бы желание. Странное дело, одним словом.
- Разве это не тожше сссамое, чщто с собс~твенной тенью сражатссса~…? За иссключщение того, чщто в полдень они никуда не истщезнут… Мы безоружшны.
- Ты удивительно точен в своих сравнениях, друг мой, - подтвердил все опасения змея Левифрон, отвлекаясь на минуту от рыбы на жерди. – Так и будем отмахиваться. Понятное дело, что не получается представить, что какая-то палка с листиками или дым может сделать больше, чем меч, но в случае с призраками или так, или вообще никак. Как ты верно заметил, их ничем не возьмешь, будем пробовать то, что в теории имеет эффект против нежити. Лично я вообще призраков не люблю, мороки с ними много, если нет мага тьмы или света рядом. Или, скажем, рунника, чтобы зачаровал оружие. У нас же рунных магов нет?
Герхен остановил свой взгляд на Бэе. Со всеми остальными было все понятно, сугубо практическим методом Герхен вычислил, кто какими способностями владел. Только иштэ оставался загадкой, не намереваясь в ближайшем будущем раскрываться. Но намек, чай, услышал и воспринял, если вдруг окажется жутко нужным в хозяйстве магом, который может одной левой разнести призраков или зачаровать бревно, чтобы оно черепушку праэсса раскроило, – придет.  А если нет, так пусть его скромность останется на его же совести.
Едва только рыба подошла к концу, как стало очевидно, что поводов рассиживаться уже просто не находилось. Все были более-менее готовы к пути и великим свершениям, а некоторые молодцы даже успели упаковаться к моменту выезда. Дольше всех копался все тот же Левифрон, поскольку слишком много барахла успел выложить во время их стоянки, не говоря уж о том, что злополучный котел как не хотел вылезать из сумки днем ранее, так и с такой же неохотой отправлялся в нее обратно. Уже в который раз Герхен пообещал самому себе приобрести котел малость поменьше, ибо такой объем все равно не был нужен, но то дело было не быстрое. Нужно было вернуться в Налию, сделать заказ, дождаться подтверждения, а после – доставки от ремесленников… Хоть ты прям сплющи нынешний с двух сторон, придав ему форму эллипса, чтоб не мучиться больше.
Поседлались, расселись по коням – и двинулись на север, обратно на болота. Только в этот раз сознательно забирали западнее, уходя дальше от реки. Приключенцы уже могли убедиться, что близ Стамэ едва ли какие постройки могли быть, больно уж открытая местность, а глубже в лесу – слишком топкая. Логичнее было бы искать заброшенное святилище на более устойчивой земле. В определенный момент с правой стороны остался холм, где проходила великая призрачная битва, и Левифрон непроизвольно содрогнулся. Почему-то именно в этот момент он очень четко осознал, как сильно они задолжали Госпоже Удаче.
Дабы как-то отвлечься, он завел беседу со спутниками. Как оказалось, Джа и Бэй не шибко поняли из разрозненных и слишком уж подробных объяснений Альвэри суть плана. А ассури, похоже, даже и не подозревал, что ночью его уже делегировали помогать Альвэри обворовывать праэсса. Потому алхимик поведал, что сейчас они будут искать достаточно высокую точку, чтобы осмотреть окрестности, после разобьют лагерь для подготовки, а как все будет готово – выступят. Рассказал, что Джа должен будет в облике змеи пробраться вместе с Альвэри по ее сигналу в святилище и вынести оттуда все, что покажется ему ценным и значимым с точки зрения знаний. А остальные тем временем будут охранять тылы, всячески удерживая на себе внимание праэсса и в перспективе играя с одержимым Келом в догонялки. Причем крайне не рекомендовалось подходить к разведчику близко ни на одном из этапов травли призрака. Едва ли друзьям Альвэри понравился план, но другого не было, как и времени на его придумывание, а потому даже для предложений уже было не место. Им оставили только возможность отказаться и повернуть назад.
Поля остались позади, вошли в лес. Пришлось ступать аккуратней и очень четко направлять коней, ибо только кажется, что почва устойчивая, зазеваешься – и ухнешь вместе с животиной в топь, которая неприметно спряталась под листочками да мхом. Поэтому до первого места для привала шли почти столько же, сколько до болот в целом, хотя пути там было раза в три меньше. Забрались на возвышение, которое Левифрон приметил еще издали.
Лес его напрягал. Мутное было место, так и казалось, будто выскочит сейчас кто-нибудь из тени и снова начнется то, что было на поляне с гидрой или в поле у холма. Послать Кела в разведку на верхотуру было логичнее всего, но теперь это уже не выглядело таким уж правильным. Кто защищать женщин и алхимиков будет, если из ближайшего куста какой-нибудь болотный червь выползет? Дерево-то высокое, взбираться долго.
Филин повернулся к Бэю.
- Полезешь? Я тебе рассказывал, что нужно делать и искать: обращай внимание на все, что не похоже на воду, землю и деревья. Ну и вообще гляди в оба, даже необычное поведение птиц может быть знаком. Они почти как кошки, все чувствуют, нежить в особенности.

Как бы это ни было удивительно, но Бэйнар не встал в позу, не заявил, что его религия не позволяет ему лазать по деревьям, а занятие это само по себе – верх абсурда. Да и вообще, вокруг него все идиоты, и он их всех знать не знает, его насильно сюда приволокли и заставили стать пособником творящегося на болотах беспредела. Это было уже внушительным и позитивным шагом к умению работать в команде, в которой уже без тебя все решили, а потому Левифрон оценил, как иштэ практически молча и без пререканий принялся карабкаться вверх. Только вот лицо у него было странное, когда алхимик ему делегировал ответственную миссию по разведке местности. Будто проклятый впервые слышал и про деревья, и про разведку, и про свое активное участие в чем-либо. Герхен не стал акцентировать внимание на подобной возмутительной невнимательности товарища, которая может вылиться во что-нибудь более неприятное, если он умудрился прослушать еще что-либо жизненно необходимое касательно осады убежища праэсса, но поставил себе галочку, что Бэйнару нужно свою мысль повторять пять раз. А потом попросить слово в слово проговорить самостоятельно для закрепления результата.
«Ох уж эти привыкшие к спокойной жизни в цивилизации… Лишь бы в облаках витать. Сразу видно, что подкравшийся сзади в лесу медведь ни разу за зад не кусал, иначе бы больше своего драгоценного внимания уделял тому, что говорят более опытные люди рядом».
Но кого это волнует, в конце концов. Левифрон никаких особых чувств к Бэйнару не питал, матушкой его родимой не был, разве что душу его с какой-то радости вызвался спасать, но это был долг перед Альвэри, а не перед капризным иштэ. Коли приведет его безрассудность к чему-нибудь плохому и окончится путь проклятого на этих топях – то так тому и быть. Нельзя заставить человека слушать, если он не хочет.
Пока Бэйнар мужественно боролся с деревом и упорно лез наверх, Левифрон уложил к себе на колени сумку, достал оттуда мешок с ягодами омелы, нитку и иголку и принялся изготавливать очередное орудие защиты от темной магии и призраков. Феноменальная идея пришла ему внезапно, и алхимику оставалось дивиться, как он не додумался до этого ночью, когда полномасштабно заготавливал обереги для отряда. Неудобно было нанизывать мелкие ягодки на нитку, сидя в седле и каждые несколько секунд озираясь, в том числе на Бэйнара, но работа шла. Благо, конь в силу своей глухоты никак не реагировал на окружающую обстановку, а до святилища еще было слишком далеко, чтобы дух нежити начал пугать животных.
- Ничего! – раздалось сверху, из-за чего Герхен промахнулся и ткнул себе иголкой в палец.
- Как это ничего? Должно быть, - пробубнил под нос алхимик. Ну где еще быть святилищу, если не здесь? Посреди полей, что ли? На самом видном месте? Мол, положи предмет на самое видное место – и его никогда в жизни не найдут. Но кто может не заметить комплекс развалин и злющего духа-убийцу на открытой местности близ сел и дорог?
- Надо искать, - произнесла Альвэри, хотя и слишком тихо, чтобы ее услышал Бэйнар. Всю дорогу она молчала, да и сейчас была какой-то отстраненной, но приятно было знать, что она еще с ними и не собирается сворачивать мероприятие из-за первой же плохой новости. Хотя ее настроение алхимика несколько тревожило.
«Может, просто нервы шалят? Непростое ведь дело предстоит».
Что тут говорить, если он и сам стремился что-то делать, чтобы занять руки и голову и отвлечься. Казалось бы, какой нормальный человек станет делать бусы из омелы в таких кустарных условиях, но вот Левифрону это было очень необходимо именно сейчас и именно здесь.
Более с верхушки дерева никаких донесений не поступало, но зато иштэ вниз сползал куда быстрее, громче и с большим энтузиазмом. Видимо, очень хотел сообщить, что он был прав, они гонялись за тенями, и теперь вся честная компания может разойтись по домам, а Альвэри стоит сдать обратно в библиотеку все ее романчики о приключениях и подвигах. Левифрон начал всерьёз задумываться о том, что стоит тряхнуть стариной и самому попробовать забраться наверх, чтобы осмотреть окрестности. Чай, не убьется.
- Впереди, - выдал Бэйнар, даже не отдышавшись. Он был удивительно похож на лешего. - Не знаю, тянет ли это на святилище, ну уж точно не лачуга лесника. Не смотря на то, что от этого всего осталось, а я бы так уж точно там заночевал, если б заплутал тут.
- Совсем другое дело! Говорил же, что должно оно тут стоять! – восторженно воскликнул Левифрон, взмахнув бусами.  Бэйнар тем временем отряхнулся и даже успел что-то сказать алхимику, пока шел мимо него к Буяну и Альвэри, но Филин не услышал. Когда у тебя в отряде есть кто-то вроде Кела, невольно учишься фильтровать половину провокаций и не обращать внимания на выпады других людей, пока они не становятся совсем уж абсурдными и выходящими за всякие рамки приличий. А вот примерное время пути до Герхена все же дошло. – Ну тогда вперед, нечего топтаться на месте.
Долго ли, коротко ли шли они, но постепенно процессия приближалась к святилищу. В лесу было тихо, ни тебе гидр, выскакивающих из любого куста, ни волкодаков, голодом загнанных в эти гиблые земли, ни даже какой завалящей змейки вроде ужа, что кинулась бы под копыта коням. Окружившее путников спокойствие будто бы нарочно нагнетало атмосферу.
- Веников то с солью на всех отвлекающих у нас хватит? – подал голос Бэйнар за спиной, чуток развеяв тяжелую тишину болот. Очень своевременный вопрос, учитывая, что бежать уже все равно поздно и некуда.
- Соли не хватит, но зато всего остального – вполне. Если даже тебе и не веник достанется, с пустыми руками все равно не пойдешь, - отозвался алхимик, не отрываясь от своего плетения.
С земли было очень тяжело сказать, как близко они подобрались к опасной зоне. Нельзя было подходить слишком вплотную, ибо тогда праэсса их учуял бы и как минимум приготовился, а то и вовсе навестил с дружеским визитом сам. Это было самым худшим вариантом развития событий, негоже было давать и без того сильному призраку элемент внезапности. Но в то же время глупо было останавливаться слишком далеко, чтобы потом еще добрый километр пилить пешком, устать и обозлиться вконец. Где-то должна была быть золотая середина, и ее Левифрону подсказал медальон. Когда они прошли достаточно приличную часть расстояния, Герхен снял его с шеи и держал в руке, чутко прислушиваясь к малейшим изменениям в металле. И когда он ощутил, что грифон начал источать едва-едва заметное тепло, он дал отмашку останавливаться.
- Ближе нельзя. Здесь разобьем лагерь.
Спешиваясь, Левифрон взглянул на небо. Солнце уже перевалило за свой зенит, времени до сумерек уже оставалось гораздо меньше. Если они задержатся еще больше с приготовлениями, поход на святилище придется отложить до завтра, что крайне и крайне опасно. Медальон ясно указал, что они уже находятся в той зоне, когда сами могут чувствовать присутствие нежити, и это означало, что нежить с тем же успехом при желании почувствует их. Особенно в том случае, если надумает ночью прогуляться в эту сторону и подышать свежим воздухом. Даже спать ночью будет чревато, так что на утро они окажутся без сил, разбиты и полностью деморализованы. Очень дурной расклад, при котором лучше сразу повернуть назад.
«Надо было подняться еще до рассвета и двинуться в путь. Мы слишком засиделись», - заключил Герхен. Свое добро он раскладывать не стал, накинул поводья коня на ветку ближайшего дерева, забрал сумку и пошел к товарищам, на ходу роясь в ней и вынимая заготовленные материалы. Первым на очереди был Кел, ибо с ним все было серьезней и сложней, чем с остальными. Ему Филин вручил самый большой и красивый веник, основанием которого являлась крепкая ветка омелы с листьями и ягодами, стопочку листьев зверобоя и несколько склянок.
- Когда подойдем к святилищу, ты начинаешь жевать зверобой. Делать ты это должен без остановки, так что разумно растяни то количество листьев, которое у тебя есть. Коричневая жидкость – зелье каменной кожи, оно даст тебе дополнительную защиту. Даю тебе две порции на тот случай, если ты еще будешь с нами, когда выйдет эффект первой. Белая – лечебное, его ты пил вчера, сориентируешься. Фиолетовое дает силу и скорость, с ним все понятно. Веник – твое оружие, не имею ни малейшего представления, подействует или нет, так что смотри по ситуации. Но не выкидывай, какой-то эффект травы все же окажут, будет легче.
В последнюю очередь Филин накинул разведчику на шею бусы из омелы и редких листков гравилата. Объяснять природу этой штуковины пока не стал, пошел к Бэйнару. Ему он тоже вручил листья зверобоя в тех же количествах, объяснив, что с ними делать, подал одну белую и одну фиолетовую склянку, накинул на шею такие же бусы, которые, впрочем, были чуть богаче на листья гравилата, и в самом конце вручил два букетика трав. Они были не такими внушительными, как веник Кела, и больше походили на перьевую щетку для чистки пыли, но зато были пышными и в количестве целых двух штук. Состав был тем же, за исключением омелы.
В последнюю очередь Левифрон повесил себе на шею последнее самопальное украшение, высыпал на землю невообразимое количество мешочков с благовониями и склянку с лавандовым маслом. Склянку он пустил по рукам, попросив намазать все открытые места. Теперь предстояло объяснить, как работает все то, что он собирается использовать для их защиты.
- Прошу послушать меня очень внимательно, потому что от этого могут зависеть ваши жизни. Альвэри, Джа, я не даю вам ничего для защиты и прошу никоим образом не контактировать со всем тем, что я раздал Бэю и Келу. Особенность всего этого добра такова, что вместе с защитой оно позволяет праэсса определить ваше местоположение, он мгновенно почувствует, что его отторгает. Вы должны оставаться чистыми, это залог вашей безопасности. Свойства большинства трав и ягод абсолютно идентичны и сводятся к отпугиванию нежити, разница лишь в пригодных частях и способе обработки, поэтому я использовал их по-разному: в благовониях, в масле, в виде бус-амулетов и в чистом виде в букетах. Исключение составляет гравилат, который в нашем случае призван отпугивать еще и диких животных. Как вы помните, праэсса не волнует, в кого вселяться, так что нам нужно учитывать, что он может найти себе орудие убийства среди местной фауны. Хочу сказать о вереске – он не отпугивает нежить, а призывает, дает контроль. И пусть это звучит абсурдно, но эффект будет тот же, что и у изгнания – праэсса не сможет напасть. Конечно, если все это на него вообще действует, - вспомнив, что забыл кое-что, Левифрон снова полез в сумку и нашарил там последний мешок. – Бэй, соль. Некоторые призраки не могут переступить через соляную черту, так что если возникнет нужда, можешь попробовать использовать. 
Левифрон опустил свою сумку на землю и окинул взглядом отряд. Перед ним стояла орда лесных шаманов, опутанных омелой, вооруженных вениками из трав и страшно ароматных из-за лавандового масла и одежды Кела. Альвэри и Джа составляли удивительный контраст всему этому действу, что особенно бросалось в глаза, поскольку им было сказано стать подальше и против ветра.
- Я беру на себя благовония, поскольку владею телекинезом. Толку от них мало будет, если мы просто кинем их на землю, - забывшись, что руки в масле, Филин провел рукой по волосам, убирая их со лба. Он вспоминал, все ли сказал, что обязан был. Нехорошо было бы забыть что-то важное и вспомнить тогда, когда уже поздно. – Вроде бы это все… Думаю, сейчас самое время для последних пожеланий и предложений, потому что больше для них возможности не будет. Надо выйти к святилищу раньше, чем солнце всерьез начнет садиться.

10 число Благоухающей Магнолии.
1647 год от подписания Мирного Договора.
День.

Ну, вот и все. Последний, очень хотелось надеяться в то, что ни в жизни, а за день, привал сделан. Указания по выживанию и необходимое оружие для борьбы с нечистью розданы. К концу объяснений Левифрона Бэйнар уже и не знал, чем держать все всученное ему добро, которого оказалось слегка побольше, нежели просто данный в руки веник. «Так, с этим надо что-то делать», - проговорил в мыслях мужчина, стараясь не выронить ни одного букета и припрятать в самые ближние карманы одежды склянки. Причем сделать это надо было так, чтобы улепетывая от праэсса не рыться в поиске необходимой среди всех остальных зелий. Поэтому в плаще по левую руку теперь находился пузырек с белым содержимым, он же лечебное варево, а по правую – фиолетовая склянка. «Здесь - лечиться. Тут - удирать», - повторив про себя несколько раз чего и куда распихал, а так же предназначение всего имеющегося, Эйнохэил утвердительно кивнул, - «Не перепутать бы». Оставались два пучка трав, коими следовало отмахиваться от призрака и ни в коем случае не выкидывать, и листья зверобоя. Скептически посмотрев на траву, переведя взор на толкающего речь алхимика и обратно, Бэй насупился. Вот как ни крути, а не мог он понять, как жевание этой горечи могло негативно сказаться на духе. Если только потом делиться с ним сим свежим дыханием. Но, как помнилось, подпускать к себе праэсса настолько близко категорически запрещалось. Так как же? Увы, для разъяснения этого вопроса времени уже не оставалось. А вместо этого для пущего эффекта было решено еще и маслом обмазаться. Бэйнар замер, прикидывая, а насколько мог сейчас шутить Леви, и мог ли вообще? Но, судя по тому, насколько шустро алхимик и сам приступил к этой процедуре, сомнений не оставалось – надо мазаться и мазаться лучше по самый не балуй. Высыпав зверобой к лечебному зелью и распихав по карманам штанов веники, мужчина последовал примеру Левифрона, попутно прикидывая, какими красавцами они сейчас представали перед глазами друг друга. Но, ситуация иного выхода не оставляла. Либо так, либо мертв, по словам того же алхимика. А жить тут всем еще хотелось. Даже самым неверующим во все потустороннее. «Ну вот, как и говорил, тебя еще маслом натереть на первую страницу газетенки», - ядовито произнес Бэй, на секунду обратив свое внимание на Кела.
- …Конечно, если все это на него вообще действует, - оптимистичная нота в завершении всего разговора и: - Бэй, соль. Некоторые призраки не могут переступить через соляную черту, так что если возникнет нужда, можешь попробовать использовать.
- А сам? – Не сдержав доли удивления в голосе, обратился Бэйнар к мужчине.
Однако, стоило помнить и то, что Левифрон дураком не был, а значит на что-то да рассчитывал, снаряжая каждого как того требовала ситуация. Не мог же он про самого себя забыть?!
«Кстати!». Едва успев принять из рук Леви соль, мужчина сорвался с места, подходя к своей сумке, закрепленной на седле. Порывшись в ней немного, он извлек из рюкзака еще один бутылек, о котором позабыл ранее и был вообще не уверен, брал ли его с собой. С этим зельем и большой своей неохотой Бэйнар подошел к лоддроу, без лишних слов и действий вручив тому в свободную руку склянку.
- Представиться момент, выпей. Тебя обездвижит, а нам фору даст, если эта нечисть сразу же из тебя не выпрыгнет. Правда, сколько так простоишь, понятия не имею.
«Да и чем дольше, тем лучше, полагаю». Эйнохэил сделал несколько шагов от беловолосого, возвращаясь к алхимику и выслушивая последние слова.
- Шшшшикарно сссссмотритес~!
Бэй повернулся к змеенышу, одаривая того малость ехидной улыбкой.
- Я тебе сейчас этим веником так напихаю, что праэсса завидовать будешь.
И для пущей грозности одним из букетов так наигранно угрожающе перед собой потряс. Ну да шутки в сторону, как говориться. В следующий же миг мужчина вернул себе былую серьезность, к коей примешивалось и все более заметное беспокойство вкупе с нервозностью перед неизвестностью грядущего. Конечно же, до последнего хотелось верить, что байки байками и останутся, а руины впереди окажутся простой грудой камней и кусочком от некогда минувшего в лета города. Но… Что-то внутри упорно подсказывало, что это было самым простым вариантом развития событий, а наши, как было доказано и ни раз, простых путей решения проблем не искали. Нервно вздохнув, Эйнохэил повернулся к Альвэри.
-Как бы там ни получилось, - он перекинул свой взгляд на Джа, приобщая его к монологу, -Будьте осторожны, - «Ну а мы уж постараемся», - Ну что, сейчас или никогда? – Усмехнувшись, но то больше от царящего вокруг напряжения, выдал мужчина, обращаясь уже ко всем.

Боевой дух так и сквозил, честное слово. Левифрон оглядывал свое войско и понимал, что из городского ополчения вышло бы куда больше толку, чем от того разношерстного отряда, который сейчас стоял перед ним. Только Кел, несмотря на всю свою дурость, внушал хоть какую-то надежду, что их размажут не в первые пять минут и не все войско разбежится восвояси при первом же признаке праэсса на горизонте. Остальные доверия не внушали. Совсем. Даже Альвэри, которая хотя и показала себя лоддроу храброй и в меру сумасшедшей, была простой женщиной, причем с мозгами и инстинктом самосохранения. Так что даже ей могло стукнуть посреди действа, что все, хватит, наигралась в героиню, пора и честь знать.
«Да-а-а… - протянул про себя алхимик. – Это, конечно, не ударный отряд монстроловов».
Хотя выглядели охотники точь-в-точь как ловчие на гравюрах, которые малевали параноики-художники с излишним воображением и чрезмерно сильной гражданской позицией. Тут тебе и полное боевое облачение из трав да листиков, и арсенал зелий по карманам, а Бэйнар и вовсе демонстрировал чудеса слияния с местностью еще со времен своих ползаний по дереву. Пожалуй, если бы никто не открыл рот и не вздумал выдать что-нибудь ехидно-капризное, то можно было бы чуток покривить душой и рассказать после потомкам, что они подчинись судьбе и с гордо поднятыми головами и храбростью в сердцах отправились творить подвиги. Но нет, то тот самый Бэй снова недовольство продемонстрирует, что Левифрон так обязанности распределил, что себе ничего не оставил, то Джа неуместно засмеется своим шипучим смехом. Только очередной идиотской шуточки Кела не хватало – и тогда Филину захотелось бы убивать с воспитательных целях. Ситуация была серьезная, а настроение в лагере – нет. Вернее, таковой оно было у тех, кто здесь ничего не забыл, не был нанят Альвэри и вообще больше критиковал, чем дело делал.
«Детский сад».
- З~сначит, мы выссступаем немедленно? Холодает, а ведь кос~терок развесссти не имеетссся всссякой воз~сможности? 
«Да, а еще насобираем трав, собьем белку, сварим жаркое и сядем рассказывать страшные истории у костра. А почему нет, мы ведь для этого сюда шли!» - Левифрон потер переносицу, силясь успокоиться. Он нервничал, а такие глупые вопросы раздражали его еще больше. Он бы с радостью отправил змеиного паренька восвояси, домой, в тепло и комфорт, но ведь они с Бэем не хотели никуда возвращаться! Им надо было сидеть здесь, нагнетать обстановку и капать алхимику на нервы, рискуя при этом своими шкурами совершенно напрасно. Герхен мог ставить на то, что Джа до сих пор не совсем понял, что они собираются делать, а потому вел себя беспечно и думал совсем не о том, о чем следовало, и это шло только в минус ему. Детей, беременных женщин и стариков нужно было держать подальше от приключений подобного рода, но к списку этому следовало добавить мирных гражданских ассури.
- Мы не на курорте в Шхаасе. Желающие могут остаться в лагере, развести костерок и греться около него сколько душе угодно. 
Может, и не стоило срываться на грубость, но Филину не удалось удержать себя в руках. Не в том он был настроении, чтобы просвещать о сути бытия наивных змеев, его основной заботой была безопасность товарищей, с которыми он должен был сунуться в самое пекло. Пусть весь поход выглядел абсурдно, и никто толком не знал, куда и зачем они идут, но Герхен знал одно совершенно точно: он не хотел и не собирался допускать, чтобы сегодня кто-то погиб. Хватит с них двух адептов, уже почивших в этих проклятых землях. Они уже были достаточным грузом на совести и напоминанием.
- Ну что, сейчас или никогда? – разорвал повисшую тишину Бэнар, подытоживая весь период подготовки. И правда, они сделали, что могли, теперь осталось только попробовать и не умереть. Всего лишь.
Алхимик отнес свою сумку и плащ к глухому коню, оставил в корнях дерева. Промелькнула мысль, что если сюда забредет очередной соискатель из вильданской академии, случаем практикующий алхимию, споткнется о корневище именно этого дерева и обнаружит сокровище мернотовца, счастью его не будет предела, а степень мастера в нелегкой науке уже будет лежать в кармане. Кольнула ревность, но почти сразу Левифрон успокоил себя тем, что лучше пусть эти знания, накопленные им, найдет кто-то, кому они окажутся нужны, чем если сумка просто сгниет. Развитие должно продолжаться.
Дальше пошли пешком, возглавлял отряд Левифрон. Едва ли не впервые в жизни ему на самой настоящей практике пригодились те знания, которые он получил во время обучения в Налии. Впервые он не консультировал кого-то в таверне, не указывал через плечо, куда смотреть и куда идти, не рассказывал новичкам сказку о поисках чудовищ в полевых условиях. Герхен сам шел по следу, всматриваясь в лес и находя следы, которые вели его и отряд вперед, прямиком в святилище. Следы животных, стремительно удиравших от чего-то, сломанные ветки, следы людей, осторожно перемещающиеся от дерева к дереву. Кровь. И однажды – самодельный алтарь. Кто из местных углядел в чудовищном духе, что убивал баб, ходящих на болота по клюкву, и утаскивал охотников, уходивших слишком далеко в дебри зимой в поисках пищи, лесного духа – неведомо, но Филин и не горел желанием узнать. Практика показывала, что в такие глубины культуры глубинки лучше не соваться, если не хочешь стать седым заикой. Были и другие знаки, которые знали только мернотовцы. Был Клейм, который под беззвучным руководством хозяина находил признаки, указывал направление. Был и медальон, который распалялся все больше, чем ближе становилось святилище. И когда держать его в руке стало невозможно, ибо он обжигал кожу, оставляя на ладони алхимика красный болящий след, Филин стал, как вкопанный. Сохраняя гробовое молчание, он обернулся и посмотрел на Альвэри и Джа. Чуть заметно кивнул головой в ту сторону, в которую они направлялись до этого момента.
К счастью, лоддроу сразу поняла, что к чему, не оставив ни для кого возможности задавать глупые вопросы.
- Клейма придержите, на всякий случай.
Герхен вцепился в ошейник волкодава, заставив того приблизиться вплотную и сесть у ноги. Обращение тот перенес спокойно в этот раз, уже не пытался броситься на волка и загрызть его, но смотрел все равно настороженно.  Но когда лоддроу рванула в сторону святилища, а Левифрон отпустил и пса, тот очень слаженно и четко стал рядом с волком и побежал в том же темпе, прикрывая левый бок Альвэри. Очень скоро они скрылись за деревьями, а Герхен быстро поджог несколько мешочков с благовониями. Удерживая их перед собой, он решительно двинулся туда, куда убежали звери.
- Эге-гей! Эге-ге-ге-гей! Ау-у-у! Живые! Есть ли тут живые?! – принялся горланить алхимик, когда лес начал расступаться. Перед ними были руины, а в зияющей темнотой дыре которая будто бы была входом, парил…
- Эге-гей! Уважаемый, да кто ж так гостей встречает!
Благовония разлетелись по широкому кругу, образуя загон. Четыре штуки плотным строем перекрыли вход в катакомбы, отгородив духа от проникших туда воров. Теперь осталось только переключить его внимание с внезапной миграции животных на очень наглых смертных, которые давно не отхватывали хорошенько.
- Ува…
Убеждать праэсса долго не пришлось: сначала по болотам раскатился чудовищный душераздирающий крик, который мог издавать только умирающий в очень страшной агонии, а после он вылился в крайне низкий рев. Левифрон разом заткнулся, попятился и побледнел так, что любой вампир или шадос позавидовал бы. Спину окатило холодом, что пришел вместе с осознанием.
«Я забыл про его крик! Я забыл!».
Алхимик машинально полез в карманы, но куда там – все вещи остались на поляне. При себе были только кремень с кресалом, травы, запас зверобоя для жевания и огромное количество благовоний. А думать было некогда, дух с облезшим черепом уже летел к ним, повезло, что хоть молча.  Левифрон упал на колени, разбросав все свои благовония, и принялся раздирать один из мешочков. Во все стороны летел порошок, листки, истолченные в мелкие кусочки, смола. И именно последнюю алхимик и искал. Небольшой кусочек – но для берушей в самый раз. Герхен принялся растирать его в ладонях, чтобы смола стала мягкой и податливой. Мужчина уже видел, что ломанулся навстречу духу Кел с одним лишь веником наперевес, слышал, как праэсса еще раз крикнул. Туда подходить уже было опасно, а вот Бэя Левифрон перехватил, буквально налетев на него и всучив кусок смолы.
- Вставь в уши! Его вопли действуют на психику, – осознав, что иштэ и так уже понял, скорее всего, что вопли призрака вызывают неконтролируемый ужас, алхимик перестал объяснять и указал пальцем на разведчика. – Нужно ему часть передать! Я отвлеку, а ты беги!
Алхимик очень не хотел подходить на близкое расстояние к праэсса, ибо знал, что является самой легкой мишенью из них всех. Он не был заправским воином со стальной волей, как Кел, не был проклят с рождения и тем самым закален, как Бэйнар. Пожалуй, он был просто-напросто слаб духом и потому не имел никаких шансов выстоять, если призрак обратит на него внимание. И пусть никакого серьезного ущерба Герхен никому нанести не мог, все равно мало хорошего было в том, чтобы уступить духу даже такие рубежи. Двое защитников хуже, чем трое.
Поочередно алхимик зажег остальные благовония, пустил их в круг, уже очерченный ранее. Тяжело было концентрироваться на таком количестве мелких движущихся предметов, все внимание уходило на телекинез, Левифрон не смотрел ни на Бэя, ни на Кела, ни еще куда-либо. Мешочки начали сближаться, сужая круг. Дым, который они испускали, бил по обонянию и заполонял поляну, проникал во все щели. Бесил праэсса. Он отступал от стенок сужающегося круга, и в итоге на несколько секунд ретировался вовсе, чтобы зайти с другого края, прорвав ограждение. Это был идеальный момент для иштэ.
«Нужно заткнуть уши. Если он закричит всерьез, плакал мой телекинез», - думал Герхен, так ничего и не делая. Он немигающим взглядом скользил от благовоний к благовониям, вновь выстраивая ровные линии. Запах расходился дальше в лес.

К самому святилищу они пробирались так же аккуратно, но уже более быстрым шагом. Времени на все, как уже было подмечено, у них оставалось маловато. Ведомый вперед Левифроном, Бэйнар предпочитал лучше смотреть себе под ноги и даже думать по минимуму, так как все мысли в итоге все равно начинали крутиться вокруг праэсса и были они отнюдь не самыми позитивными. А сгущать тучи над и без того мрачным раскладом дел совсем не хотелось. Но, и того, что могло подбодрить, как-то тоже не находилось. Так и оставалось продвигаться дальше в гробовом молчании и почти ощущаемой в воздухе нервозности, да занюхивать все это душистым букетом трав и масел, коими были одарены и натерты мужчины. Позабыв об этом, Эйнохэил потер нос, только еще сильнее размазывая по себе лаванду. В ноздрях противно защекотало. Отдернув руку от лица и на секунду крепко зажмурившись, Бэй чертыхнулся.
Понял мужчина, что отряд их остановился, только когда заслышал голос Альвэри, сбавляя шаг и отступая чуть в сторону от алхимика.
- Клейма придержите, на всякий случай.
«А это еще зачем?», - озадаченная мысль пронеслась в голове, заставляя Бэйнара нахмуриться.
Не собирался же Леви пускать волкодава вперед Кела, дабы проверить наличие призрака. На мгновение задержав взгляд на маячивших уже почти перед самым носом руинах, Эйнохэил тяжело сглотнул. Присутствие чего-то тяжелого и едва ли объяснимого для него окутывало это место, подобно густому, но невидимому, туману, обостряя чувства до их возможного предела и отпугивая еще на подходе.
Заметив, как крепко перехватил за ошейник Клейма Левифрон, мужчина взглянул на ледышку, на месте которой уже вовсю красовался огромный белоснежный волк. Едва ли не отпрыгнув еще дальше от такой неожиданности, иштэ метнул вопросительный взор на алхимика почти сразу же возвращая и вперивая его в животное, некогда бывшее лоддроу. И кто бы тут еще про нечисть говорил из святилища? Вот, под боком, оказывается, ничуть не хуже тейаровщина водилась. Но задать вопросы типа: «А она так умеет, да? Просто при мне никогда подобного не вытворяла» или «Аль, это ты?!» даже язык не поворачивался, оставляя все это невысказанным, но хорошо читаемым по удивленным эмоциям на лице Эйнохэила. Он так же молча с изумленным взглядом проводил троицу пушистых и чешуйчатых, почти сразу же скрывшихся за ближайшими деревьями. Но простоял так Бэй совсем недолго, отвлекаемый от произошедшего Леви, который, не теряя времени, занялся делом. И был там некий праэсса – не был, а выяснять это предстояло оставшемуся отряду шаманов и…
- Эге-гей! Эге-ге-ге-гей! Ау-у-у! Живые! Есть ли тут живые?! – Принялся голосить на всю округу алхимик.
Ну да, а как еще проверить наличие всякой пакости? Конечно же стоило погорланить. И посвистеть для пущего эффекта присутствия, чем и хотел заняться в следующую секунду мужчина, подыгрывая Левифрону и краем сознания все еще противясь тому факту, что тут вообще кто-либо живой или не очень водиться мог. Но, вот как-то оно не сложилось да не срослось, а встречали их уже с распростертыми объятиями, хлебом и солью, так сказать. Только вместо последних двух непрошенным гостям скорее всего только знатные люли и полагались. Набравший в легкие побольше воздуха Бэйнар так и замер, невидящим взором утупившись на парящее над землей нечто, в существование коего еще с какое-то мгновение назад отказывался верить. Свист застрял где-то в груди, неприятно давя на ребра и буквально требуя хотя бы простого выдоха. Мужчина сдавленно кашлянул, косясь на Леви, кажется, решившего вывести праэсса на задушевную беседу. И если алхимик на то и рассчитывал, попутно одаривая нечисть выброшенными к руинам мешочками, источающими «ароматный» дым, то мог быть собой вполне доволен. И осчастливленный таким раскладом дух ответил мужчине не менее пламенной речью, раскатившейся по всей округи леденящим душу и кровь криком, переросшим в ужасающий рык.
- Емана… - только и успел выпалить Бэйнар, в следующую же секунду отступив на несколько шагов назад и едва ли не задохнувшись накрывшим его страхом.
Оцепенение было настолько сильным, что он даже не понимал, двигался ли в данный момент или так и стоял, не моргающим взором пялясь лишь на призрака. Из состояния аффекта Эйнохэила вывел буквально налетевший откуда-то со стороны на него Леви, всучивший в руку… «Смола?». Мужчина поднял растерянный взгляд на алхимика, выслушивая того и только после замечая, что лоддроу уже рядом с ними не было. Проследив за жестом Левифрона, он мог увидеть, как несся навстречу праэсса самый бесстрашный из них Кел, который при всем своем снаряжении в данный момент был уязвим перед духом без кусочка смолы в ушах. Бэй, опешивши, воззрился на алхимика с застывшим в глазах вопросом сроду: «Ты что, совсем больной что ли?!». Ибо соваться под руку беловолосого сейчас да еще и пробуя что-либо ему доказать казалось глупостью высшей степени! Но, и иного выбора у них не было. Зло рыкнув и еще с секунду храбрясь, попутно отщипывая смолу для лоддроу, иштэ ринулся вперед, прямо на ходу затыкая себе уши. Подбираясь все ближе, Бэйнар чувствовал, насколько сильнее начинало колотиться в груди сердце от закрадывающегося в душу ужаса перед тем, что ждало его впереди. Ноги вообще отказывались слушаться, запинаясь об каждую кочку на пути, а разум просто умолял повернуть обратно во имя сохранности собственной шкуры. Дабы хоть как-то успокоиться и побороть чувства опасности и страха мужчина предпочитал и вовсе не смотреть на праэсса, не оставшегося стоять истуканом среди разбросанных повсюду благовоний и ждать осмелившегося сунуться к нему героя.
И… догнать Кела оказалось самой простой из всех поставленных перед Эйнохэилом задач. Только он смог поравняться с беловолосым и приблизиться к нему, как едва ли не схлопотал от того веником по роже, почти не расслышав предупреждения в свой адрес, чтобы катился куда подальше и не мешался под ногами. «Бл-ть!!!», - в сердцах выплюнул иштэ, вовремя отскакивая, дабы не схлопотать пучком трав. Но, задумавшись, подобного и стоило ожидать от воина, которому мешали при атаке. А рассчитывать на то, что у Кела в голове замигает красный огонек, почему рядом с ним вообще мог оказаться кто-то еще, да вспомнит разведчик их обговоренный и вызубренный план, чтобы должным образом переключить свое внимание с духа и спросить у «помехи»: «Ты чего здесь вообще забыл?», как-то не приходилось. Оставалось продумать (и как можно скорее) как подобраться к лоддроу, оставшись при этом целым и невредимым. Взор метнулся на призрака, отчаянно пытавшегося подобраться как можно ближе. Сомнений не оставалось, благовония свое дело делали, мешая праэсса и сохраняя дистанцию между ним и ими. Мешая, но вместе с тем и раздражая, выбешивая до предела. Вместе с тем Левифрон, оставшийся где-то позади, подыгрывал, как мог. Уловив момент, когда призрак и вовсе исчез из поля зрения, оставляя видимой лишь дымовую завесу впереди, Бэй снова сорвался с места, налетая на Кела уже со спины и цепко хватаясь за того более-менее свободной рукой, в которой держал горсть соли и одну из «ушных затычек».
- Уши заткни, еб твою мать!!
Зло процедил сквозь зубы мужчина, чуть ли ни ногами за пояс обхватывая лоддроу, чтобы тот не имел возможности сразу же скинуть его с себя, и собственноручно запихивая смолу беловолосому в уши. Он не знал, расслышал ли его Кел или нет, но как только дело было сделано, Эйнохэил поспешил ретироваться, весьма неудачно спрыгнув со спины разведчика. Да и попробуй тут аккуратно спуститься с такой махины, которая тебя и так стрясти пытается. Рухнув на землю, мужчина тут же попятился назад так быстро, насколько вообще был способен двигаться, не обращая внимание ни на боль в спине, ни на камни под пятой точкой, ни на чего еще. Взгляд его метался по открытой поляне, застланной дымом. Сейчас, когда потерявший, как и он сам, из виду духа лоддроу остался впереди, главной задачей было не наткнуться на праэсса самому. Вытащив из кармана один из веников, чудом не упавшим из одежды ранее, Бэй крепко сжал его в руке, останавливаясь и стараясь даже не дышать. Страх и волнение переполняли изнутри, практически лишая возможности здраво мыслить. Он тяжело сглотнул, чувствуя, как лоб пересекла холодная капля пота. «Надо подниматься…». Еще раз наскоро осмотревшись, Бэйнар вскочил на ноги, дав деру еще дальше от беловолосого, помня про расстояние меж друг другом и надеясь, что двигался не в сторону Левифрона, которого пока что не наблюдал на горизонте.

Отредактировано Бэй (2015-10-23 17:31:23)

Это было похоже на одну из тех страшных сказок, которые бывалые вояки в Налии рассказывали зеленым новичкам, еще не видевшим нежить воочию. Все было именно так, как и требовал канон: промозглый воздух, какой не встретишь даже на самых паршивых кладбищах, туман, в их случае успешно заменившийся дымом благовоний, который плохо выветривался, и лютый призрак, от которого не было спасения, но к которому они сунулись без защиты и оружия, просто понадеявшись на авось. Левифрон видел испуганное и растерянное лицо Бэя, когда всовывал ему в руки смолу и требовал помочь товарищу, донести ее до Кела, подставиться под удар ради спасения лоддроу, которого иштэ знал всего пару дней и наверняка испытывал по этому поводу не самые радостные эмоции. Бэйнар мог отказаться и дать деру прочь с этой проклятой поляны, мог отказаться и заявить, что раз его поставили защищать тылы, то тем он и будет заниматься, а не соваться в самое пекло, а мог и правда послушаться просьбы, которая в данных условиях носила характер приказа, и побежать спасать задницу разведчика. Левифрон почему-то знал, что Бэй послушается. Всем здесь хочется жить, а уйти от праэсса просто так в любом случае не выйдет. Либо догонит, когда разделается с остальными, либо дело закончат топи, сгубившие уже не одну сотню людей, в панике ведь никто не разбирает дороги, бегут туда, куда глаза глядя, а там пусть боги спасают. Вот и остается только спины друг другу прикрывать в надежде, что все закончится хорошо. Ведь они еще не осознали, что плана отступления уже не было.
Герхен видел, как Бэй подорвался с места и ринулся туда, откуда доносились звуки боя и крик праэсса, но едва тот удалился, как туман благовоний поглотил его. Только звуковое сопровождение событий могло позволить о чем-то судить: вот слышны шаги, вот что-то на что-то налетело, а недовольство Кела перебило все прочее, а вот что-то рухнуло на землю. Филин, только разделивший свою порцию смолы и собравшийся заткнуть ею уши, замер и прислушался еще больше. И ежу понятно, кто упал. Вопрос в том, уберется ли из-под линии огня сам, или нужна помощь. Но нет, неясный звук волокущегося по земле тела оповестил, что кто-то стремительно уползал из опасной зоны, что успокоило алхимика. Они только начали действо, нельзя уже терять участников, если они хотели увидеть, что найдут Альвэри и Джа в этих руинах.
Изредка завихрения воздуха позволяли разглядеть силуэты: машущего веником и мечущегося по поляне Кела, призрака праэсса, чье бесплотное тело становилось видимо, ибо дым благовоний огибал его по контуру. Это позволяло ориентироваться, куда идти не нужно, потому что затычки не давали возможности услышать хоть что-то. Левифрон потихоньку отступил к деревьям и стал в тени одного из них на самой кромке поляны. Это позволяло видеть поле боя пред собой, пусть и заполненное дымкой, и быть уверенным, что никакой призрак или дикий зверь не налетит со спины.
Прошло некоторое количество времени, в течение которого ничего не происходило. Вернее, все попросту оставалось по-прежнему с той лишь разницей, что управлять мешочками с благовониями стало попросту невозможно из-за крайне низкой видимости, а потому алхимик удерживал их там, где наблюдал их в последний раз. Спутники потерялись где-то в белесом мареве, не было слышно решительно ничего, судить об обстановке не представлялось возможным. Единственное, что Герхен знал наверняка – вход в святилище никто не пересекал, он все еще ощущал объекты, которые удерживались телекинезом в том месте. Это радовало.
Именно сейчас, когда приходилось действовать по ситуации, страх заставлял сердце биться с оглушительной громкостью, а исход предприятия виделся в весьма мрачных тонах, становилось понятно, где были изъяны их плана. Вот как тут что-то решать и делать, если не понятна, какова расстановка сил? Где враг? Где друг? Никто не знал даже того, какие ужасы поджидали Аль, Джа и Клейма в святилище, не пришлось ли им даже хуже, чем мужчинам тут, снаружи. Вообще ничего не было понятно. Оставалось только продолжать делать то, что они делали.
Все это время Левифрон держал амулет грифона в руках, хотя тот причинял всяческие страдания и уже оставил внушительный ожог. Алхимику казалось, что лучше потом повозиться с лекарствами или даже устроить небольшую трансмутацию для полного восстановления мягких тканей, когда под рукой окажется нормальная лаборатория, чем сейчас упустить чудище из поля зрения и поплатиться жизнью. Праэсса был слишком близко, а потому серебряная бляшка была раскалена постоянно, но уж на приближение вплотную уж точно среагировала бы еще хлеще. На то Филин и уповал. Кто бы знал, что его это действительно спасет.
Когда с левой стороны внезапно появился Кел, замахиваясь камнем, что он держал в обеих руках, амулет обжег так, как, пожалуй, никогда доселе. К этому моменту Герхен уже заметил краем глаза движение, но и не думал бежать, поворачивал голову, чтобы узнать, что же к нему несется. Но почувствовав жар, понял, что тут даже думать нельзя – ноги в руки и в сторону, за деревья, петляя, как заяц. За спиной послышался глухой удар камня о ствол, полетели щепки коры, мазнув по камзолу. Теперь стало по-настоящему страшно, как не было даже во время крика праэсса.
«То есть как?! Уже?! Сколько времени прошло? Минут десять? Пятнадцать? Что же это за тварь тикая, чтоб вас всех!».
Герхен сам лично уверял Кела, что тот будет в полной безопасности в течение этого времени. А он уже сломался под натиском духа, успел где-то добыть камень и даже подкрался к алхимику, который был на приличном расстоянии. И этот список таков только в том случае, если перед Левифроном он не навестил Бэя с этим же камушком. Конечно, тяжело предсказывать сроки, если такую нежить ты видел только в книжках, а встречавшие ее воочию никогда более не возвращались к живым, но нельзя же было настолько промахнуться!
«Видимо, слова «представляет смертельную опасность» нужно было воспринимать буквально», - запоздало упрекнул себя Герхен.
Алхимик плохо бегал и совершенно не умел дышать при нагрузках, а потому сопел, как медведь, и спотыкался о каждый бугорок, ибо ничего не видел. В итоге Филин устал раньше, чем смог удалиться на безопасное расстояние, казалось, что шаги разведчика ясно слышались позади, не отставая, хотя разумом Герхен понимал, что не может ничего слышать. Смутно представляя, что нужно делать в такой ситуации, Левифрон подхватил с земли внушительную ветку, спрятался за ближайшее дерево и принялся ждать. И когда амулет кольнул огнем еще раз, а дым благовоний завертелся, расступаясь, мужчина вылетел прямо перед разведчиком и саданул того палкой по голове. Беловолосый выронил камень и вроде даже накренился, грозясь завалиться на спину, но дожидаться результатов своей засады Герхен не стал – выбросил ветку и рванул на поляну, к святилищу, к камням, совершенно наплевав и на заходящееся сердце, и на сбившееся дыхание, и на полное отсутствие сил. По дороге споткнулся о веник Кела, остановился, подобрал его и только после этого продолжил свой забег. Успокоился только тогда, когда перемахнул за обломки какой-то внушительной колонны и затаился в укрытии, не рискуя даже отдышаться, хотя грудь сдавливало, а тело отчаянно просило воздуха.

Офф: Дайсы были брошены в пристанище.

Темнота подземелья, самого по себе кажущегося чьей-то огромной холодной могилой, могла лишить зрения многих, но не волка и пса – прирожденных охотников, и не змея, что пока что не чувствовал теплового «биения жизни» у них впереди. Очевидно, внутри их не ждали… По крайней мере живые опасности.
Мелкие осколки камней, практически стертые временем в пыль, цеплялись за чешуйки на брюхе Джафара, сопровождая движение змея чуть слышимым шорохом, который конечно могли уловить чуткие уши товарищей. Таким сокровищем как острый слух ассури в обличии кобры похвастаться, конечно, не мог – и при учете душераздирающих криков праэсса это казалось спасением – но, в свою очередь, чуя тепловое излучение звериного тела  Альвэри и Клейма, не упускал их из виду. Мысли змеемага потихоньку приходили в порядок – нет, его сердце не стало меньше болеть за оставшихся снаружи друзей, да и страх стать добычей хозяина этого места никуда не девался – но ассур попытался абстрагироваться от этих проблем, сосредоточившись на своих поисковых способностях. Подключение магии требовало большой концентрации, не говоря уже об ограниченности средств реализации оной в змеином обличии. А вот логику и рациональность, напротив, можно было использовать по полной программе!
«Это здание давно уже пребывает в разрухе… Пол засыпан песком, и дышать тяжело – значит, в воздухе много пыли. Должно быть, стены из песчаника сделаны. Крупные блоки…  Хреново это – если заблудимся, надеяться останется только на проломы в стене – такое было бы сложно сломать…» - то ли дело выставляя язык, змей пробовал воздух на вкус, в надежде отыскать следы металла или знакомых минералов – самоцветных камней: «Может быть все же удастся чего-то заметить?» - увы, центральный коридор оказался пустым, и компания углублялась все дальше в коридоры  этой мрачной и пыльной развалины. – «Еще бы знать – что мы ищем! Цены бы нам не было...»
Однако вскоре кое-что удалось разглядеть – одна из куч «камней» показалась по очертаниям странной – как будто бы «прогнувшейся» внутрь, просевшей под собственным весом. Джафар, не теряя времени даром, вполз на вершину этого странного холмика, почувствовав пузом, что поверхность его составляет не камень, а отсыревшая из-за влажного болотного воздуха мягкая ткань. – «Чую, там есть что-то ценное!»
- Исссссссх~ - змей возбужденно раздул капюшон, пытаясь сообщить друзьям о догадках, но конечно не смог… Клейм заворчал – недовольно и глухо, Альвэри же, видимо также домыслив догадку, ухватилась за запыленный край ткани, и Клейм, чихая и фыркая, присоединился к разоблачению тайн.
От совместных усилий старая полусгнившая ткань с громким треском разорвалась по середине, заставив Джафара слететь с верха груды сокровищ, а Альвэри и Клейма, тянувших в противоположные стороны, сила инерции откинула на полшага назад. Зазвенели блестящие золотые монетки, заставив Джа вновь распустить капюшон: - Асссссшшшшша! – змеиное протяжное шипение эхом отбилось об стены.
Помимо золота тайник обнаружил какие-то наряды ушедших эпох – такие пыльные и потертые временем, что они вряд ли годились теперь для ношения – горстку разноцветных камней и тяжелые жемчужные низки.
Поднявшись на хвосте вертикально, Джафар гипнотизировал взглядом сокровища: «Клад! Он все-таки был настоящим!» - Альвэри не поддавшаяся искушению алчности, не дожидаясь пока ассури насладится сиянием злата, рванула во тьму коридоров святилища, стремясь продолжить поиски как можно скорее. Клейм, кажется, последовал за ней… По крайней мере Джафар, завлеченный удачей, расслышал шуршание каменной крошки под лапами.
«Что же теперь делать то? Медлить нельзя, но обидно бы было все это бросить, имея такие прорехи в карманах…» - змей наверняка почесал бы затылок в раздумье, если бы имел сейчас руки, чтобы это проделать, - «…в этом виде мне не унести ничего, а перевоплощаться опасно», - он обернулся, дабы оглядеть пустоту позади, и прислушался. Нет, праэсса, по видимости крепко занятый их «ударным отрядом», не спешил возвращаться «домой». – «А, ну Тейр его! Была, не была!» - Джафар зажмурился. Усилие воли сработало быстро – видимо, выпитое ранее снадобье распространялось не только на бег, но и на остальные процессы в его организме – и верхняя половина змеиного тела вернула человеческий вид. Джа чихнул – скопище пыли сразу же сунулось в нос - и поморщился.
- Бери сссстолько, сссколько сможешшш~ унессссти… - прошипел он в наставленье себе самому и схватился за разбор тайника. Золотые монеты и камни, насколько змею жадности хватило, тут же были завернуты и увязаны в ткань, а самую длинную жемчужную низку Джафар нацепил на себя, уподобившись знатной барышне на балу. Одежды же за ненужностью были отброшены. Более ничего, тянущего на ценности замечено не было, да и помешало бы двигаться быстро, поэтому подхватив узелок, и пустился вослед за товарищами. Вот только отыскать их теперь в темноте коридоров святилища было не просто.
«Тейар – прародитель пороков! И сдались мне все эти сокровища?!» - хотелось громко крикнуть в темноту, но делать этого было нельзя. Не для того они пробирались сюда под прикрытием, чтобы в секунду раскрыть злобной нечисти место своего пребывания криком! Поэтому, надеясь на удачу, Джафар пошел вперед наугад. – «Теперь бы выбраться отсюда живым…» - жадность боролась в ассури со здравомыслием. И бросил бы он тут же свой узелок, да не мог: «…а если выберусь – так ведь озолочусь! Устрою знатную пирушку в «Паладине»…» - на бледных губах пробежала улыбка, но Джафар не особенно верил себе…
Где-то впереди послышался звук шуршания гравия под мягкими лапами, и Джа настороженно замер,  прислонившись к стене. Но уже скоро, слыша звук звериного дыхания, понял, что рядом с ним кто-то свой.
- Аль? – прошелестел осторожный вопрос в темноте, и «кто-то» издал вопросительный звук – нет, все же собака. Не волк. – Клейм! – обрадовался Джа, пощупав косматую шерсть волкодава. – А Альвэри то где? – Клейм только фыркнул и, развернувшись, побежал в темноту. Решив, что волкодав отведет его к Аль, Джафар последовал в неизвестность за ним…

Отредактировано Джафар Схешш (2015-10-27 04:50:18)

Дело было дрянь. Левифрон уже понял, что несколько преувеличил безопасность Кела в качестве пристанища праэсса, ему почему-то казалось, что дух не станет хитрить, использовать местность и устраивать засады, а просто ринется в бой, как разъяренный бык на красную тряпку. Атака камнем из-за угла оказалась в высшей степени неожиданной, и Герхен с полной уверенностью считал, что если бы не амулет, то на свете стало бы одним алхимиком меньше. Насовсем.
Именно здесь и сейчас, в укрытии за колонной, Левифрон в полной мере осознал, что только что случилось. Такие вещи были совсем не похожи на то, что пишут в книжках. Между жизнью и смертью всего лишь какой-то один поганый сантиметр, одна секунда промедления, никакого пафоса, мелькающих перед глазами картинок и долгих монологов с самим собой. Вот ты живой – а вот твои мозги уже стекают по стволу болотного дерева.
«Это было близко», - лишний раз подтвердил очевидное Левифрон, стараясь очень-очень тихо сделать глубокий выдох. Ему все казалось, что сейчас из-за ближайшего камня выскочит Кел с каким-нибудь дальнобойным орудием мести и закончит начатое, и чем больше времени проходило без всяких событий, тем это ощущение становилось сильнее.
Все органы чувств были напряжены до предела, пробеги рядом с алхимиком заяц и хрустни он веткой – и Филин подорвался бы с места, даже не проверив, кто идет. Давящая тишина и общее напряжение сводили с ума, а уж если тебе в затылок только что вздохнула смерть… Все воспринимается совершенно по-другому.
Долго отдыхать ему не позволили. Едва только Герхен более-менее смог дышать размеренно, не страшась своими хрипами приманить к себе опасного духа, как дым благовоний снова заплясал, тени заметались в его завихрениях. Герхен опустился еще ниже, чтобы макушка не торчала из-за колонны, и притих совсем, но никто к нему не шел. Решив, что вечно прятаться нельзя, нужно оценить обстановку, Филин выглянул из-за двух осколков камней. Как оказалось, он видел тень не только ныне одержимого лоддроу, но и иштэ, на которого тоже, видимо, налетели из ниоткуда. По крайней мере, иначе Левифрон не мог объяснить то, что Келу удалось так просто повалить его на землю , взять полный контроль над ситуацией и приступить к процессу убиения, если даже алхимик умудрился как-то унести ноги. Герхен застал как раз тот момент, когда Бэй перехватил инициативу в схватке, ослепил противника, а после потянулся к камню, что валялся на земле в пределах досягаемости. Тот самый камень. Филин наблюдал за замахом, за тем, как камень летит, и в самом конце – за тем, как он врезается прямиком в висок разведчика.
Обратно в тень алхимик опустился не сразу. Когда он бил Кела веткой, в голову как-то не пришло осознание, что это опасно, а потому может закончиться для товарища плачевно. Собственная сохранность и безопасность были в сотни раз важнее в тот момент, все человеческое отошло на второй план, гуманизм – и того дальше. Но теперь, когда Левифрон выступал не в качестве главного действующего лица, а в роли свидетеля, вся неправильность, дикость и отвратительность их деяний вдруг стала очень видна.
«Он же не встанет…»
И правда, неказисто завалившееся тело с копной белых волос лежало на месте без движения, не демонстрируя никаких признаков жизни. И врачом быть не надо, чтобы понимать, как плачевно могут закончиться удары по черепу тяжелым твердым предметом. И уж тем более любой разумный человек с самого детства знает, к чему приводят такие удары в область виска. Нервная система – слишком хрупкая штука, а уж если покуситься на ее основное звено, то ничего хорошего ждать не приходится. Хорошо еще, если человек просто умрет, а не останется овощем.
Долг толкал алхимика немедленно покинуть укрытие и ринуться к пострадавшему, ведь было до боли очевидно, что тому отчаянно нужна помощь. Возможно, именно от нее зависела его жизнь, а секунды промедления могли окончиться плачевно. И Левифрон бы перескочил через колонну и побежал бы осматривать Кела, не появись над тем фигура. Дым обходил ее стороной, а потому ее очертания четко просматривались, но лучше всего был виден тот самый легендарный череп, скрупулезно очищенный от мягких тканей культистами. Кажется, призрак и сам не ожидал, что его внешне крепкая оболочка так быстро сломается, а потому пребывал в некоем подобии смятения. Не сразу он заметил выглядывающего Герхена, а когда заметил, было уже поздно. Что-то случилось.
Душераздирающий крик духа было слышно даже сквозь смолу. Создавалось впечатление, будто от него трясется земля и камни, что можно было наощупь ощутить всю его ярость, боль и панику. Что-то очень сильно повлияло на праэсса, Герхен видел, как того скрутило, изломало, будто куклу, в каких нечеловеческих позах тот корчился, переходя на более и более высокие звуки. Алхимик даже встал, чтобы получше разглядеть, что происходит. Призрак, которому положено было немедленно ухватиться за новую мишень и продолжить атаку, не проявил к мужчине никакого интереса, он вообще будто бы больше ничего перед собой не видел. На долю секунды его отпустило, как отпускает человека, после припадка, можно было бы услышать тяжелое дыхание, не будь у путешественников заткнуты уши, - и праэсса стремительно двинулся в сторону входа к святилищу. Филин среагировал мгновенно, перевалился через колонну, подозвал все благовония в зоне видимости, скоординировав их у зияющего темного провала. От обилия смол там образовалась такая концентрация дыма, что его уже можно было потрогать, увязнуть в нем. Алхимик ожидал, что праэсса шарахнется от этой патоки, как от огня, ибо она должна была быть в высшей степени для него противна, но дух ломился сквозь все препятствия, будто их и не было.
«Да что с ним такое?! Для нежити такое поведение нетипично, все равно что человеку добровольно в железную деву залезть и запереться».
Ответ был прост – сработало условие призыва. Цель существования праэсса была проста: эти духи обязаны были защищать любой ценой сокровища, что культисты собирали долгие годы и после оставили после себя. И если эта нежить внезапно бросает разборки с незваными гостями ради чего-то другого, то вариантов тут нет. Альвэри, Джа и Клейм что-то нашли.
Отчаянно пытаясь сделать хоть что-то, Левифрон метнул веник Кела, очень надеясь попасть в нежить. Промахнулся, конечно же, а призрак даже не удостоил защитника взглядом. Весь мир за пределами крипты просто перестал существовать, кто бы там ни держал осаду и ни курил всякие вонючие травки. План пошел к тейаровой бабушке уже в тот момент, когда Бэй вывел из строя разведчика, но теперь он скатывался к недра такой Изнанки, что волосы вставали дыбом.
- За ним, внутрь! – крикнул алхимик Бэйнару, который тоже прятался где-то среди наземных руин.
Левифрон бежал так, как не бегал никогда прежде, в том числе и от Кела минут семь назад. В сокровищнице было темно, повсюду валялись куски стен и потолков, по полу были рассыпаны предметы различной степени ценности, непрочная земля под ногами порой крошилась и проваливалась. Повороты не просматривались, низкие перекрытия становились заметны в самый последний момент, а пару раз на Герхена пыталось что-то свалиться, расшатанное топотом бегущих ног и вибрациями крика праэсса. Удивительным образом алхимик не сломал себе шею во время этого забега, хотя в одну арку он все же не вписался от слова совсем, сильно ушибив правую руку. В остальном цель была важнее осторожности, а потому дорога будто сама ложилась под ноги, оставалось только бежать за духом на его вопли, пытаясь его перекричать и предупредить ту часть отряда, что сейчас мародерствовала:
- Отступаем! Отступаем!
Откуда-то из стены по правую сторону раздался надрывный вой Клейма. Многие селяне верили, что собаки воют на нежить, и если с обычными дворовыми псами этот вопрос оставался открытым, то с волкодавом алхимика все именно так и обстояло. Клейм почуял, как неумолимо надвигается на них опасность, а инстинкты подсказали ему, что с ней клыками бороться бесполезно, что всем им сейчас будет очень больно и страшно. Некоторое время понадобилось Герхену, чтобы найти узкий проход, а там дело начало спориться. В отличие от некоторых других в их отряде, алхимик мышечной массой не отличался, и это дистрофичное телосложение позволило ему проскользнуть в потайное помещение так же легко, как это недавно сделала Альвэри.
В конце трещины виднелся свет, оттуда же шли крики. Там метались фигуры. Там выл Клейм, срываясь в рык, полный агрессии. Он еще пытался отпугнуть нежить, ибо только это сделать и мог. И там начиналось действо, к апогею которого в помещение вывалились Левифрон с Бэем.

Дайсы в пристанище.