[ Книжный магазин «Библио-Виль» ]
2 БМ 1647 года. День.
Рядом с гостьей Бендж и сам словно стряхнул пелену пресыщенности, без восторга, но с приязнью обозревая открывшуюся картину. В смягчившихся чертах отражалась как будто дружеская гордость, коя, впрочем, не сравнится с истинной драконьей любовью к Рахену. Что и говорить, парень поначалу люто возненавидел Вильдан - что это за город, где не развернуть крыльев даже в паре десятках метров над крышами, не говоря уже о между ними? Все казалось таким тесным и давящим. Особенно Вильверданский квартал, где вообще сплошная стена зданий с просветами лишь в виде арок. Ох, сколько часов он тогда налетал окрест города, выплескивая весь страх и гнет, сколько раз порывался убраться отсюда, не возвращаясь уже никогда, сколько перемен пришлось внести в привычное существование, отвергая множество «можно»... Давнее это времечко, столь давнее, что он почти и забыл, что является его истинной сущностью. Наверное, Ильтар предвидел такой поворот, наградив драконов бессменными глазами. Впрочем, и их отражение быстро становится частью обыденного. По крайней мере, шесть лет назад так и было. Пока Бендж не встретил Бирюка, в Волшебном зверинце, за что навсегда возблагодарил хозяина оного.
Парень провел шершавой ладонью по мягкой чернявой шерстке, носитель коей не мог не почувствовать настроение дракона и по-кошачьи заворчал внутренней трелью.
- Что это тебя вдруг пробрало? - тихо отметил он через мгновения.
- Да так, - Бендж забрал у питомца опустевшую на начинку булку и сунул вторую ее половину, - ты жуй-жуй.
- Где это мы? - повернулась к нему лоддроу.
- Тебя яранты подбросили? Ибо как могло случиться, что ты не знаешь даже этого? - дракон взглянул на нее из-за головы фама, не без укора добавив: - Я же ясно сказал - Вильверданский квартал. Ни о чем не говорит?

- ..Посему, мне было бы весьма любопытно услышать все, что известно тебе о сим прекрасном месте, - засветилась девица улыбкой «я у мамы молодец». Ломая шута, Бендж не задержался и со своей - придурок получился отменный, наглядное представление картины Далинчи «Идиоты на прогулке».
- Заложило, не углублялась, не смогла, значит, - болванчикам закивал парень, понимающе подняв брови и сложив на груди руки.
- Посему жду от тебя приоткрытия завесы тайн города, - как будто флиртуя, подтвердила лоддроу, тут же переключив внимание на Бирюка, подвергнув того ни дать ни взять психической атаке. Бендж даже не успел бросить свое высокопарное «ну, жди».
Все это время переводивший взгляд с одного на другую с нарастающим ощущением «сейчас что-то будет», черняш воображал, похоже, совсем не то, что творилось в действительности, ибо увидел вдруг протягивающуюся в его сторону скрюченную ладонь и растянувшийся в оскале рот, из коего плотоядно исторглось:
- Би-и-ирь, почеса-а-ать за у-у-ухом?
Стоит ли говорить, что несчастная булка канула под ноги прохожих, а сам фамилиар с истеричным «Н-н-не надо!» подорвался с плеча дракона и, схватив того за ворот наряда, потянул прочь:
- Драпаем, дружище! Нам попалась венефика! А-а-а, убивают, моя память дорога мне, как шкурка!
Понятия не имея, откуда в фамыче внезапно взялась столь недюжинная сила, Бендж на инерции прошагал весьма приличное расстояние, прежде чем, чуть вывернув голову, выдать самый логичный в сложившейся ситуации комментарий:
- Бирь, венифики, во-первых, ведут отшельнический образ жизни, а во-вторых - выглядят, как гадалки на барахолке. Столь цензурный случай, как наш, историей пока не отмечен.
- Неважно! Значит, новый вид городской нечисти. Как она на меня свои зыркалки вылупила, а когтищи, ослеп?
- Та-а-ак, - к разочарованию невольных зрителей, дракон наконец соизволил выйти из образа спасаемой жертвы губительных обстоятельств и замер на месте, - ну-ка дыхни.

[ Город руин. 26 число Новой Надежды. ]
2 Число месяца Благоухающей Магнолии 1647-го года, день.

О вытянутые ноги кто-то все же споткнулся. Неудивительно, пусть прохожих в этой части города было не столь много, как в менее престижных и аутентичных, но они все равно наличествовали, и по закону мироздания один из них в один прекрасный момент должен был полениться или попросту не заметить препятствие. Выслушав излитую на него сквозь зубы ругань, Левифрон убрал ноги с тротуара.
Да, он сидел прямо на мостовой, подпирая стеной здание и старательно пытаясь вжаться в него всем своим телом. Не было сил проталкиваться сквозь вечно недовольных местных в поисках скамейки, найти которую практически не было шансов, ибо в городах Герхен не ориентировался никак, а потому увидеть парк, находящийся не столь далеко, являлось задачей повышенной сложности. В общем-то, он и не планировал заходить настолько вглубь Вильдана, любоваться историческим районом и позориться перед горожанами, уподобляясь просящему милостыню бездомному. По крайней мере, до недавних пор не планировал. Потом все поменялось.
Мимо них с Клеймом уже несколько раз проходил патруль стражников, бдительно следящих за порядком в этом оплоте благочестия и культуры, и что-то подсказывало алхимику, что в следующий раз они не будут столь добры, чтобы сделать вид, что ничего не видят. И так косились весьма красноречиво, всем своим видом давая понять, что так просто сидеть на улице и портить идиллическую картинку не совсем можно. Подходить, впрочем, пока не решались. Может Левифрон все же был больше похож на болезненного прохожего, которому резко стало плохо, чем на беспризорника, а может то была заслуга той ауры, которая окутывала Клейма. На просторах Фатарии чудес, конечно, много, здешние стражники наверняка видели и не такое, но даже самые чудесные чудеса не отменяли того факта, что волкодавы тоже страшные и кусаются больно. То вам не комнатная собачка размером с крысу, которые порой встречаются у благородных дам, а зверь, который при должной мотивации способен завалить медведя. Как это часто случалось, никто никогда не торопился стать на место медведя, и потому Филина пока никто не трогал. Хотя было предельно ясно, что надо было заканчивать с привалом и двигаться дальше, перестав мозолить глаза хранителям порядка. Лишние вопросы никому нужны не были.
- Клейм, куда пойдем дальше? Мы осмотрели порт, прошлись по торговым улицам, были в нескольких тавернах различной степени паршивости… Ты точно не можешь взять след?
Волкодав посмотрел на хозяина усталым взглядом. Герхен задавал этот вопрос на каждой улице, в каждом переулке, в каждом здании, хотя лучше всех знал, что в городе такого масштаба, где обитает народ всех мастей и расцветок, где магия витает в воздухе наравне с вонью нечистот, нюх даже самой талантливой ищейки будет бесполезен. И стоило наконец признать, что искать что-либо здесь бесполезно, нужно признать поражение и двигать обратно в Мернот. С позором, буквально ощущая тот Дамоклов меч, что нависал над шеей. Но даже не в том было дело, что Левифрону не простят совершенное, суть была в том, что нынче ему была отвратительна мысль о возвращении к работе, о крепости, об обязанностях. Собственная безответственность ударила слишком сильно, чтобы можно было вот так вот просто взять – и сделать вид, что все нормально. Ничего не было нормально. Все было на редкость паршиво.
Слева раздалось лязганье доспехов, и Филин поспешил встать. Перекинув через плечо сумку и вцепившись в ошейник Клейма, он влился в людской поток.
- Давай найдем официально разрешенное властями место для сидения и подумаем, куда пойдем дальше. Я посмотрю карту, наверняка ведь есть еще много мест, куда могло занести блудную девчонку! Она не могла просто взять и исчезнуть! Если постараться…
Пес гулко и тяжко вздохнул. Это он уже тоже слышал и наверняка услышит еще не раз. Хозяин мог бегать по городу как дурной еще очень долго, пока усталость не утянула бы его в небытие прямо там, где он стоит. Алхимику проще было поступать так, чем посмотреть в лицо неизбежности и признать, что цепь ошибок последней недели только что кончилась феерическим провалом.
- Нельзя же просто взять и бросить ее в этом проклятом городе!
«Она вроде как ушла сама» - буквально читалось на морде волкодава. Но озвучивать свои мысли каким-либо образом он не стал, хозяин при желании мог его понять, а стоящих на границе отчаяния лучше в спину не толкать.
- Вот здесь, - Филин уселся на кстати попавшуюся скамейку, на ходу потроша сумку в поисках карты. Оная никак не желала находиться, чем мгновенно довела Левифрона до состояния агрессивной раздраженности. Закончилось бы это чем-нибудь нехорошим, а потому мужчина оставил сумку в покое и решил пока просто подышать. В конце концов, он находился там, где никогда раньше не был, перед ним возвышалась величественная архитектура вампирьего города, по улицам прогуливались самые различные существа, и на фоне всего этого проблем будто бы не существовало. Нужно только прекратить дергаться и расслабиться. Можно даже закрыл глаза. Ненадолго, а потом можно снова начать бежать неведомо куда.
- Давай ты поищешь какую-нибудь еду? Может здесь есть лавка где-нибудь. Денег, правда, у нас крайне мало, но вдруг повезет. Да, иди, а я посижу. Всегда есть вероятность, что чудо само свалится с неба, если сидеть на одном месте.
Вид у Филина был совсем побитый, но волкодав все же оставил его. Запахов было много, съестным пахло и из домов, и откуда-то издалека. Порой даже от прохожих. Район выглядел действительно богато, и даже псу хватало разумности понять, что они тут ничего не забыли. В таких местах ловчие никогда не задерживались, не их уровня то места были и по ценам, и по напыщенности. А учитывая, что Клейму тоже хотелось кушать, шансы найти что-либо доступное в таких количествах таяли. Разумеется, если идти законным путем. Но на данный момент хозяина требовалось спасать хотя бы на уровне физиологических потребностей, а потому чем дольше волкодав бежал, тем меньше оставалось сомнений. Совсем скоро появился запах, решивший все, а за ним – шум и крики. Клейм изящно обогнул свою цель, не сводя с нее глаз. То была девушка, в руках который был пакет, разносящий божественный аромат на всю округу. Пакет. Никто не заметит пропажи, все слишком заняты неведомым черным существом, совершавшим странные действия с головой какого-то молодого человека, который, судя по всему, сопровождал счастливую обладательницу еды. Пропихнувшись сквозь ряд прохожих, пес едва ли не ползком приблизился к стоящей спиной девушке, уже вытягивая шею и разевая пасть. Все, что нужно сделать – схватить пакет и рвать когти.
Спустя секунду волкодав сделал рывок, вырвал из рук девушки выпечку и припустил в сторону голодного хозяина, который морально разлагался неподалеку.

Нынешняя вольность практически ничем не отличалась от столь привычной охоты, и именно потому у Клейма поначалу так хорошо шли дела. Не сказать, что бежалось легко, ведь люди шарахались, пугались, ругались, норовили дать пинка и позвать стражу. Какая-то женщина, чей визг еще долго раздавался по всей улице, вопила о произволе и разгуле преступности в приличном районе, что нормальные люди диких зверей на улицу не выпускают и что какой-нибудь храбрец немедленно обязан схватиться за арбалет и убить чудовище с первого болта. В общем, шороху волкодав навел, что отчасти было ему выгодно. Запах бывшей владелицы пакета стремительно удалялся прямо пропорционально скорости бега пса. А он ведь еще и петлять пытался, путал след, как его натаскивали,  проворачивал комбинацию, доведенную годами до автоматизма. В его понимании все было серьезно, не смущало даже то, что вместо привычного монстра с пятью головами, тремя рядами зубов и когтями в метр длиной за ним пыталась угнаться девица в платье, да и то она уже безнадежно отстала. Никогда нельзя недооценивать врага, особенно того, у которого только что уволокли еду из-под самого носа. На уровне своего сильно собачьего мышления Клейм понимал, что такое не прощают.
Сквозь мешанину незнакомых ароматов прорвался один, самый знакомый и самый привычный. Почему-то даже вне своей лаборатории Левифрон умудрялся так резко и сильно пахнуть своей алхимией, что находиться рядом созданию со столь чувствительным обонянием  было довольно сложно. Конечно, букет постоянно варьировался, но общий концепт никогда не менялся, хозяина можно было узнать повсюду и не спутать ни с кем. Сейчас, например, от заветной лавочки особенно сильно тянуло лавандой, которая в больших количествах жухла в сумке Филина еще со времен их спуска с гор, то бишь уже неделю как. На нее волкодав и бежал.
И пусть он не собирался расслабляться до последнего, поскольку девица в платье могла преподнести какую-нибудь коварную пакость, все равно непроизвольно сбавил темп. Хозяин был уже совсем близко, а ловить тумаки от возмущенной толпы было неприятно, потому волкодав начал двигаться аккуратней. Спустя несколько секунд по инстинктам, многократно усиленным трансмутацией, будто ледяным лезвием прошлась тревога, вроде бы откуда-то снова донесся дух жертвы ограбления, но воплей, которые она создавала своими попытками прорваться сквозь толпу вслед за вором, слышно не было, равно как и топота бегущего человека. Просто приняв к сведению, что что-то не так, Клейм ускорился, вырвался из людского потока и в несколько прыжков достиг хозяина.
Сам Левифрон к этому времени уже с большего взял себя в руки, нашел карту и изучал ее, расстелив на скамейке справа от себя. Все это сопровождалось выписыванием кругов пальцем и невнятным бормотанием, немного нервным и беспокойным. Мужчина в который раз убедился, что город необъятен, неприветлив и хорошо скрывает тех, кто решил в нем затеряться, настолько хорошо, что Герхен пока еще не нашел даже себя, про план действий и говорить не стоило. Красок сим настроениям прибавляли голод и усталость, которые, в общем-то, шли рука об руку с Филином с самого выезда из Налии, так что стали уже в некотором роде привычными, хотя и до полного взаимопонимания  с ними было далеко. Желудок скручивало все более настойчиво, а потому появление Клейма с многозначительным пакетом в первые мгновения было воспринято едва ли с неподобающей ситуации радостью.
- Это еда? Молодец, нашел. Нет, стой, где ты ее нашел? Неужели тебе ее жалостливый торговец дал за красивые глаза? Хотел бы я посмотреть на этого сентиментального человека, которого пробивает на жалость боевой волкодав. Думаю, мы бы нашли, о чем с ним поговорить. Или ты по помойке шарился? Представляю, сколько всего могут выбрасывать избалованные вампиры-богатеи, коим хватает средств на здешнюю богему, но может не стоило вдаваться в такую крайность? Если спуститься в районы победнее, нам бы хватило на перекусить, а так кто знает, какая зараза теперь на этом пакете. Кстати, что там?
Волкодав, который терпеливо выслушивал весь этот монолог, нервно озираясь по сторонам, так и не успел избавиться от улики и скинуть ее хозяину. Откуда-то сверху, что было просто до крайности неожиданно, на них слетело нечто злое и смутно напоминающее гарпию. Все, что пес успел понять – голубое платье его догнало.
- Мой лохматый друг, ты слишком быстро убежал с моим обедом. Я не успела предложить еще чего-нибудь вдогонку, поди, совсем изголодался.
Что думают все адекватные люди, когда видят перед собой миловидную светловолосую девушку, предлагающую не только свой украденный обед, но и еще что-нибудь вдобавок? А если эта девушка в буквальном смысле упала с неба и теперь висит в воздухе? Да, Филин не понял сарказма. Да, усталость и общее подавленное состояние достаточно сильно ударили ему в голову, чтобы он не увидел банальных вещей. Впрочем, он никогда и не видел, замечая нечто более глубинное и… в корне неверное. Эти несколько секунд полного непонимания, что за девушка висит перед ним в воздухе, вылились в то же самое. Алхимик оперся локтями о колени и спрятал лицо в ладонях, не в силах больше переваривать поступающую информацию. Клейм не шарился по помойкам, он решил попросить божественного милосердия. В самом буквальном смысле.
- Наверное, я все же схожу с ума, как все и говорят. Моему псу предлагает еду Ванеса.
Клейм тем временем отступил еще ближе к хозяину, открыто рыча и скаля зубы, насколько позволял зажатый в них пакет. Едва ли не на саму скамейку залез, силясь одновременно и держать в поле зрения порхающую над ними девицу, и удержать выпечку, и сделать что-нибудь, чтоб привести Герхена в чувство. Свою добычу волкодав обратно отдавать без боя не собирался, по правилам войны все было честно. К тому же, незнакомка бедно и болезненно не выглядела, у нее были сопровождающие, вестимо, сможет позволить себе еще в несколько раз больше еды, если захочет. Они же с хозяином были в диаметрально противоположном положении, и если сейчас не занять позиции, лучше их участь не станет. Ванеса эта девица или нет, но булки она обратно не получит.

- Спешу Вас разочаровать, милейший, но я не Ванеса и ни одна из ее поверенных, даже не поклонница ярая, хотя насчет степени Вашего сумасшествия судить не могу.
После этих слов Левифрон поднял глаза над ладонями и еще раз внимательно посмотрел на незнакомку. Да, она была похожа на то, как обычно изображали Ванесу, но совершенно не была похожа на галлюцинацию. По крайней мере, чисто визуально. Разве стала бы иллюзия всепрощающей и милосердной Богини стоять, воинственно скрестив руки и прожигая взглядом то волкодава, то его хозяина? Она должна была одарить благодатью, снять своей легкой рукой тревоги и печали, унять усталость, даровать сил на продолжение пути и указать дорогу, по которой нужно этот самый путь продолжать. Но она не стала бы вот так вот стоять и читать морали, пытаясь достучаться до совести, праведности и справедливости что мужчины, что пса. Конечно, никому не дано знать, что может выкинуть одурманенный годами алхимических экспериментов мозг, для верности хорошо было бы убедиться еще и тактильно, что данный мираж вовсе не мираж, что не развеется он, если попытаться его коснуться, но что-то подсказывало Филину, что лучше не стоит. Даже агрессивные галлюцинации всегда лучше было переждать тихо и мирно, не совершая резких движений, что тут говорить о вполне живых людях во плоти и крови.
- Но вопрос не в этом! Ваш пес удостоился не чести богини, а всего лишь излишнего внимание моей скромной персоны, когда спер из-под носа пакет с моим завтраком, обедом и возможным ужином.
Да, перед ними точно была не Ванеса, поскольку не могли фатарийцы настолько промахнуться в ее представлении, что выставили сущую зануду добром во плоти. Нет, волкодав просто пошел по пути меньшего сопротивления и украл у этой девушки ее законную собственность. Сложно было судить, лучше ли от этого стала ситуация, ведь с Богиней всяко беседовать было бы легче, но зато вопрос о сумасшествии отпал сам собой. Не видишь Богов – адекватен. Это не могло не радовать, пока еще можно было находиться в социуме без риска для себя и не прекращать поиски сбежавшей ученицы. Проблема заключалась лишь в том, что Левифрон не просил никого ничего воровать, не желал кого-либо злить и уж тем более не был вдохновлен нынешней перспективой быть отчитанным, будто мальчишка. Нервы на данный момент не были настолько железными, чтобы терпеть еще и истерики незнакомки с улицы.
- И предлагая ему еще что-то вдогонку, я могла иметь ввиду далеко не съедобное… - девушка продолжала свою речь, все больше и больше расходясь. Прекрасно понимая и ощущая, что сам он тоже долго не сможет держать себя в руках, Филин забрал пакет у Клейма. Тот отдал с неохотой, явно подозревая, что алхимик вернет его владелице, но и на хозяйские руки скалиться не смел. Волкодав внимательно наблюдал, как Герхен разворачивает добычу и оценивает нанесенный незнакомке ущерб, дабы загодя предугадать момент и перехватить кулек, если вдруг что. То, что Левифрон сам о себе такими темпами не позаботится, псу было очень даже ясно.
«А ведь здесь не такой уж большой продуктовый арсенал. Так, скорее душу порадовать. А криков-то… Наши охотники, бывает, неделю на одной буханке хлеба живут, последние крошки по братски деля, а здесь за пару булок люди удавить готовы. И они зовут нас варварами и уродами?»
- Если бы он оказался бездомным, проголодавшимся, еще пол беды, поди, и отделался бы выговором да отмороженным хвостом, но вы только посмотрите...Хорошо же Вы своего пса натаскали.
И девушка таки сказала то, что говорить не стоило. Последние пару мгновений Левифрон уже хотел вернуть украденное, отдать деньги, что у них с Клеймом еще были, в качестве компенсации за моральный ущерб и просто разойтись с миром,  но сейчас и мысли об этом не осталось. Да, вот оно, то, о чем всегда ему говорили в крепости тысячи и тысячи раз. То, чем люди по ту сторону стен Налии отличаются от монстроловов, и то, что здесь давно уже стало приемлемым явлением. Жадность,  агрессия, самолюбие, никакого снисхождения к ближним своим. Это не было новостью, нет,  но выводило из душевного равновесия знатно каждый раз, когда Герхен с этим сталкивался. А он тоже умел злиться, и взглядом прожигать мог своим совиным, пугающим, ничуть не хуже сей девицы. До оскорблений разве что опускаться не собирался.
- Почему вы так торопитесь судить, не желая даже посмотреть на происходящее, послушать? Вы кричите, как гарпия на погосте, стремитесь меня уязвить, хотя у вас всего лишь украли пакет с выпечкой. Разве я так похож на алчное создание, которое прожить не могло без ваших булок настолько, что специально обучил собаку совершить это? Вот серьезно, что вы видите, глядя на меня? Пышущего жизнью главу местной бандитской группировки?
Наверное, таким девушкам, как она, положено было блаженно купаться в собственной наивности, не представляя даже, что может твориться за изнанкой этого мира. Что есть люди, проживающие каждый день, как последний, которых ничего не обременяет, но вместе с этим они не могут даже купить себе поесть. Она, как и многие хорошо живущие в этой стране люди, просто не замечает другие сценарии за общепринятыми стандартами. Но зато подобные ей прекрасно умеют с широкой барской руки пообещать не бить слишком больно, если вдруг кто-то что-то сделал не так, как хотят они.
- Вы не можете быть уверены, что мы с ним не бездомные и не голодные. Вы не можете быть уверены, что Клейм натаскан воровать, а не банально выживать. Я просил его лишь найти место, где мы могли бы добыть себе еды, но никто не просил его отбирать чужое. И хоть не вижу я в том своей вины, но прошу прощения за то, что все так обернулось.
Филин встал, подошел к девушке почти вплотную, вложил ей в руки пакет и деньги. Спрашивать, желает ли она этого, он не собирался, достаточно уже услышал и теперь просто хотел уйти. Может даже прочь из города, который с каждой минутой печалил его все больше и больше. Дышать было нечем за этим иллюзорным благополучием и наигранным всеобщим счастьем. Очень сильно и резко захотелось домой, в Мернот.
- Ваша выборочная доброта, которой вы меня упрекаете, – не доброта вовсе. Вы можете помочь или смягчить наказание бездомному и голодному, но бездомность и голодность вам нужно доказывать, а вы сами должны быть в подходящем настроении. Это снисходительность, торжество сильного над слабым, не более, – мужчина сказал это тише, не отходя от девушки. Такие вещи бессмысленно кричать, их в любом случае вероятнее всего не услышат. - Еще раз извините.
Герхен вернулся к скамейке, собрал вещи в сумку и закинул ее на плечо. Клейм все это время сидел удивительно молча. Понял, что хозяина довели, и сейчас даже он может попасть под горячую руку. Наверное, лучше действительно было потихоньку уволочь курицу с чьего-нибудь двора за пределами города или наловить белок всяких в ближайшем лесу, чем вот так открыто связываться с местными.
- Пошли, Клейм. Находясь здесь, я все больше думаю, что Мерноту не стоит сражаться за жизнь и души этих людей. Здесь нечего спасать.

Они снова шли куда-то вперед, все удаляясь от злополучного парка. Левифрон уже много раз пожалел, что вообще решил сесть на ту скамейку, что послал Клема искать еду, дабы ускорить процесс, что расслабился и допустил произошедшее. Они были в большом городе совершенно иных людей, здешние законы, традиции и негласные предписания были им чужды, да и в общем чувствовали себя мернотовцы здесь весьма некомфортно. Нужно быть осторожнее, так и серьезную беду накликать можно, на фоне которой нынешние проблемы покажутся ерундой.
«Теперь мало того, что я потерял собственную ученицу, так у нас и денег нет! Прекрасно! Все прахом идет, а если пытаться исправлять это, становится еще хуже. Хоть ты прям сядь и не делай ничего больше в этой жизни, вреда всем будет куда меньше».
Клейм рысил чуть впереди, периодически оглядываясь на хозяина. Он ждал, пока алхимика отпустит раздражение, когда он снова вспомнит, что с человеческой натурой он сталкивался столько раз, что потерял счет, что война его убеждений и предрассудков всех прочих будет вестись бесконечно, а значит нет смысла так сильно поддаваться ее воздействию. От этой девушки им все равно не было ничего нужно, вряд ли бы они приняли даже добровольное пожертвование от чистого сердца. Она к их положению не имела ровным счетом никакого отношения и вряд ли могла чем-то помочь.
- Клейм, не бери больше чужого, если тебе не предлагают, хорошо? Даже не рассматривай такой вариант. Мы сами можем справиться, скатываться до мелкого вредительства нельзя. К тому же, лишние проблемы тоже не нужны, а в некоторых землях за воровство отрубают руку. Представляешь, как будет злиться Рогнеда, если я мало того что вернусь в крепость с таким багажом ошибок, за которые надо будет расплатиться, так еще и без руки? Это защита во вред, дорогой мой друг, лучше я поголодаю еще денек, чем так.
Наверное, запах лаванды все же успокаивал. Долго злиться действительно не получалось, а может упреки той девицы уже успели потеряться за проблемами насущными, вновь выступившими на первый план. Что делать и как быть? Кто бы подсказал.
Она поравнялась с ними совершенно незаметно, слившись с текущей по бокам толпой. Да и никто не ожидал, что ей захочется продолжить разговор, окончание которого она завершила многозначительным молчанием. Да, их догнала та самая девушка в платье, все еще сжимающая в руках свой несчастный пакет и деньги Филина. Даже заметив ее, алхимик и не подумал останавливаться. Ему от нее ничего не нужно, еще больше денег он дать не мог, их просто не было, объяснять ей высокие философские материи добра и зла желания не наскребалось. Оставалось надеяться, что им просто в одну сторону.
- Вы неправы... частично.
Герхен все же повернул голову и посмотрел на незнакомку, которая все же желала что-то добавить к сказанному ранее. Мужчина на всякий случай ухватил Клейма за ошейник, дав тому понять, что своеволие на сегодня закончено, что бы там ни происходило дальше, конфликт продолжаться не будет. С их стороны, по крайней мере. Не было смысла в локальной войне, Филин все равно планировал покидать город, а значит все эти обоюдные обвинения – лишь трата нервов.
- Прошу простить за излишнюю резкость, хотя и оправданную...
Похоже, ей просто стало стыдно за излишнюю эмоциональность. Это говорило о том, что она все же не такая склочная особа, какой стремилась показаться пару минут назад, хотя нельзя отрицать того, что ее задел вывод Левифрона, и теперь ей очень хотелось оправдаться, отмыть это поставленное клеймо. Не ругаться вернулась – уже ладно.
- Не стоит судить по поступку какой-то личности весь честной народ, поэтому…
Она протягивала ему его же деньги и теперь уже даже, кажется, была готова пожертвовать им булочки. Филин окончательно перестал ее понимать. Зачем было поднимать такой крик – а потом добровольно все отдать? Пусть бы еще просто извинилась за резкость, не разыгрывая благородство, уже понятно, совесть грызет порой даже самых черствых людей. Но что за прорезавшийся альтруизм? Совершенно другая линия поведения, не вызывавшая доверия.
«Если бы такой случай бы один, я бы не сказал ничего против. Очевидно, что Клейм виноват. Но таких «добрых» - сотни, если не тысячи, кто предпочтет пнуть, а не разобраться в причинах и следствиях. Как жаль, что она не видит того, что встречает каждый ловчий. Нам тоже нужно защищаться».
- Давайте Вы угостите чем-нибудь в ближайшей таверне? И нет, это не избирательная доброта, не снисхождение, не уважение к Вашему роду деятельности, о котором узналось в ходе... перепалки. Просто эдакий жест примирения.
Соглашаться не хотелось. Сейчас Левифрону было не до задушевных бесед, не до развлечения барышень интересными историями и посиделок в таверне. Он всегда был созданием исключительно одиночным, предпочитавшим людей в весьма умеренных количествах, которых легко мог заменить ему его собственный разум и алхимия. Вот они, его идеальные собеседники, на которых не требовалось повышать голос, объяснять прописные истины и спорить из-за какой-то несущественной ерунды. Помимо этого, ценность времени, позволившего бы ему хоть немного отвлечься, уступала ценности немедленного решения всех проблем. Герхен понимал, что бежать куда-то в бесплотной попытке что-то исправить глупо, но сидеть на месте в чьем-то обществе еще глупее. Надо было что-то делать, что-то… Но что?
- К тому же, судя по Вашему виду, простите, Вы таки нуждаетесь в некотором отдыхе, а не толканию в толпе люда в прескверном настроении, чревато новыми приключениями.
А ведь она была права. Оглядываясь назад, Левифрон имел честь видеть, что каждое его решение, основанное на спешке и стрессе, то есть почти каждое за последнюю неделю, приводило к провалу. Не нужно быть пророком, чтобы догадаться, что очередное падение ждет уже за следующим поворотом, ему только нужно отогнать желание устроить передышку и с разбега упасть в эту бездну. Почему бы и нет? Человек – существо стойкое, страшно представить, сколько всего он может вынести. Прыгай же, Филин!
- Знаете, я и не собирался забирать у вас эти булки. Вы зря потратили время и нервы, пытаясь упреками заставить меня признать вину, я собирался вернуть их вам с самого начала, как понял, что устроил мой пес. Нашу с ним вину я признаю в полной мере. За то же, что я вам сказал, извиняться смысла не вижу, поверьте, ловчие встречают такое отношение везде и всюду, я прекрасно знаю, о чем говорю. Просто мы предпочитаем об этом молчать, если никто на это больное место не нажимает. 
Может стоило принять ее предложение? Незнакомые собеседники – самые лучшие слушатели, они еще свободны от стереотипного мышления касательно твоей личности, не обрывают на полуслове, а все сказанное будет развеяно по ветру, поскольку их не особенно волнует смысл слов. Говорят, что словесное воспроизведение мыслей способствует их систематизации и анализу, поэтому Левифрон был так падок на разговоры сам с собой, эта система действительно работала. Однако сейчас они со всеми своими внутренними собеседниками были в тупике. В таких случаях лучше незнакомого собеседника был только собеседник, который думает о тебе скорее плохо, чем хорошо.
- Я не понимаю, зачем вы отдаете мне мои деньги и на кой леший я вам сдался, но нам с Клеймом все равно надо поесть. Если для вас это так важно, мы можем угостить и вас в качестве примирения.
Девушка все еще протягивала Герхену монеты. Он взял часть, оставив столько, сколько по его очень примерным прикидкам мог стоить чуть погрызенный пакет выпечки.
- Будем считать, что я их у вас купил. Это должно избавить нас от взаимных претензий друг к другу. У лагерного костра даже враги забывают о распрях, - мужчина отпустил ошейник пса и легко потрепал его за ухом. – Найди нам таверну, Клейм. Приличную, пожалуйста.

[ Постоялый двор "Закат" ]

2 БМ 1647 года. День.

- Биря, достаточно, - холодно отчеканила лоддроу, вмиг утратив былое расположение. - Устроил бурю в стакане, прямо нет мочи слушать все это.
Бирюк, пылевым ковриком болтавшийся в руках Бенджа, на все словесные и прикладные увещевания реагировал исключительно наплевательски, поводя только диким взором, щеря безусую мордаху да натужно, на одной ноте подвывая, что било по нервам не хуже жалостливых воплей спугнутой баньши. Вывести его из этого состояния без соответствующих настоек крайне сложно, а привыкнуть к оному - невозможно вовсе, оттого настроение лоддроу казалось достойным понимания. Однако дракон чужого уличения родного питомца в его непритязательных недостатках разделять не намеревался, и если и был готов выдать тираду о насущном, то охватила бы она всех спутников разом. К печали иль радости, разбор характеристик пресекся фактором извне - громоздким таким, пушистым и четырехлапым, чье внезапное появление и такое же исчезновение из квадратометра их компании пресекло и пребывание в нем давешних булок, моментом позже - и их владелицы. Уже, пожалуй, бывшей - едва ли имелась хоть какая-то вероятность успешного вызволения пекарного продукта из пасти столь немалой псины, к тому же рьяно удиравшей. Но ничтожный шанс не значит нулевой, а булки стоили и денег, и калорий, так что волевой бросок в преследование Бендж по-адептски оценил. Не спеша, впрочем, составлять компанию, а рассудив, что долгу сопровождения на такие казусы распространяться не след.
Тем не менее, поболеть за правое дело, призвав в причины все голодное время академической жизни равно с праведным возмущением о подлостях судьбы, никто не запрещал. Даже Биря примолк и только таращился вслед скрывшейся в площадной толпе спутнице. Из дракона болванчик вышел не хуже. Так они и стояли-висли, ожидая весть о поражении (в победный исход единогласно не верил ни один из них). Минуту постояли, пять, десять... За полчаса Бендж успел уже все перспективные ехидства в уме перебрать, а лоддроу все не возвращалась, наводя на вывод, что их банально бросили, а то и хуже - позабыли. Негативные домыслы в расчет не брал - ни бедностью, ни глупостью девица не отличалась, а раз уж сунулась в Вильдан без спутников да за приключениями, то и постоять за себя, значит, могла. Хотя там и характера одного с лихвой.
Тем временем Бирюк стал подавать признаки повторного явления помутившегося рассудка, и дракон, не став дожидаться концерта на бис, а мысленно махнув ладонью (в определенном жесте) в адрес запропавшей, двинулся к Зверинцу. Карту только неимоверно жаль - могла бы стать отменным подарком ко дню рождения, но раз уж уговор внезапно самоупразднился, то честно притязать (то есть обругивать последними словами) он не мог. Оторвался на «нечестно».
[ Магазин питомцев «Волшебный зверинец» ]

Отредактировано Бендж (2015-04-18 02:31:08)

Пункт телепортации

30 БМ, 1647 год
День

Все-таки догадка волка оказалась верной. Достаточно было убраться подальше от мест скопления жителей, чтобы прийти в себя и избавиться от последствий желудочной диверсии. Свежий вильверданский воздух способствовал этому как нельзя лучше. А еще высота, на которую взобрался вив, дабы обозреть величественные строения древнего города. Осмотреться и понять наконец, куда его занесло.
«Надеюсь мне не надают по шее, за подобные вольности...»
Подумал серый, фривольно расположившись на крохотной площадке старинного шпиля по соседству с каменными изваяниями невиданных монстров, и оценивающе поглядел на крохотные фигурки людей внизу.
«Муравейник. Но, надо отдать должное, довольно прилизанный...»
Что совершенно не соответствовало разномастным слухам. Либо он не там смотрит. Скептически поведя ухом, Ксанатас порылся в сумке в поисках карты города. Красота - красотой, слухи - слухами, а он приехал в Вильдан с четкой целью, которая еще неизвестно во что выльется.
«Черный кот. Черный... Кот... Фарк, мог бы, ради приличия, указать где его искать-то...»
Озадаченно размышлял вив, водя когтем по поверхности карты и поглядывая на архитектуру улочек для сравнения с бумажной версией. Легкий ветер принес откуда-то дурманящий запах свежей крови вперемешку с зловонием обычного животного страха. Моро на секунду отвлекся от изучения карты, повел носом из стороны в сторону, инстинктивно принюхиваясь. Запах был стойким и откровенно знакомым - так пахнут люди, столкнувшиеся с неизбежностью жизненного цикла. Но вот ветер сменил направление и пробирающий до дрожи аромат исчез. Вивариин неуютно поежился, взяв под контроль разыгравшиеся инстинкты охоты и вернувшись к карте. Будь он хотя бы на половину похож темпераментом на своего отца, то наверняка бы бросился к источнику запаха, а затем доложил местным силам закона. Но у охоты иные правила. Каждый сам за себя решает кто он: добыча, жертва или все таки охотник. Да не всякий сможет стать последним. Но это не означает, что нужно терять надежду и превращаться в безвольную жертву обстоятельств. В конце концов, даже добыча имеет шанс поменяться с охотником ролями...
Более или менее изучив планировку города, вив спрятал карту обратно в сумку и простер взгляд к горизонту, где едва виднелся за шпилями главный ориентир - корабельный порт - и мысленно обозначил его как "север" города, хотя таковым его можно было бы назвать лишь с большой натяжкой. Повернув голову чуть вправо, Ксанатас выяснил в каком именно направлении ему теперь пилить весь оставшийся день.
«Мда, ну ладно. Подумаешь, дал крюка. Зато достопримечательности посмотрел. Когда еще выдастся такая возможность?»
Но даже стараясь мыслить позитивно, Ксан, тем не менее, был не в силах отделаться от назойливой мысли, что в этом запутанном городе он наделает еще не мало кругов, пока сообразит что тут, да как.
«Хорошо хоть приехал заранее...»

Портовый трактир «Черный кот»

Отредактировано Ксанатас (2017-08-06 22:54:11)