I эпизод
17 число месяца Благоухающей Магнолии 1632 года

В тот год весна радовала хорошей погодой и необычайной теплотой. Стоило только сойти снегу в первый месяц, как жаркое солнышко принялось припекать, напрочь игнорируя числа на календаре и естественный природный цикл. Немудрено, что к середине Благоухающей Магнолии уже вовсю стояло лето, а потому проводить время на улице было одно удовольствие, и это в полной мере наблюдалось среди инквизиторов. Даже взрослые будто бы нарочно искали поводы оказаться вне гнетущих стен крепости и вырваться из душащих коробок коридоров и кабинетов, что уж говорить о детях. Молодой выводок учеников только и ждал, когда закончатся нудные занятия в помещении, когда прекратят мудрые профессора и мастера излагать свои шибко вумные речи и отпустят пеструю детвору на воздух, на плац, чтобы можно было заниматься более подвижными и интересными делами. И даже суровый бородатый дядька Святогор, взявший на себя муштру мальчиков и девочек в том нежном возрасте, когда только приходят в стены Инквизиции, не смущал и не пугал более, потому что согласны были даже на марафон вокруг крепости, даже на взбегание по самой крутой лестнице на самую высокую башню на время, даже на уроки построения и строевого шага. И за два часа до полудня их действительно отпускали, чтобы дети сбросили накопившуюся энергию и были готовы к остальным урокам и дальнейшему получению знаний. Уже сейчас можно было слышать звонкие голоса, доносившиеся с дальнего края плаца, где под деревянным навесом валялся необходимый в хозяйстве хлам и где находился вход в кладовую. Ребята под чутким руководством Святогора, который время от времени зычно покрикивал и разнимал особенно активных и буйных, выбирали себе маленькие деревянные мечи.
Лео же находился на совершенно противоположной стороне двора, он стоял под жарким солнцем около оборонительных стен и с тоской смотрел на товарищей, с восторгом носившихся вокруг друг друга и размахивающих своим грозным оружием. Напротив него стоял высокий, статный и широкоплечий мужчина с пепельно-серыми волосами и бородой, уже заметно сдобренными сединой. И он что-то старательно и строго объяснял мальчишке, но тот его не слушал. Мысли Альдена младшего были на поле боя, где он одним ловким движением меча обрубал поганцу Мортимеру все пуговицы на штанах и позорил его перед всеми товарищами, заставляя пораженца краснеть, спешно поднимать упавшие портки и стремительно ретироваться, путаясь ногами в штанинах.
- Лео, когда я с тобой говорю, ты должен слушать, а не глазеть по сторонам и считать ворон. Что я тебе только что сказал?
- Ну… ээээ… - мальчишка честно попытался вспомнить. Видят боги, если бы он слушал все, что говорил ему отец, он давно бы уже разочаровался в себе и стал какой-нибудь плаксивой девчонкой, чье мнение о себе настолько убито, что даже поганец Мортимер смог бы с легкостью загнобить его окончательно. Но сейчас мужчина скрестил руки на груди и свел свои кустистые брови на переносице, из-за чего вид его стал весьма грозным и даже немножко страшным, и Лео понял, что в этот раз все же стоило послушать. Тяжелый взгляд карих глаз сверлил мальчика, пока он не ощутил себя совсем не в своей тарелке.
- Извини, я больше не буду отвлекаться. Ты говорил о новой учительнице, да?
Мужчина не снял гнетущей маски со своего лица, не принял более расслабленную позу. Он вообще не имел дурной привычки прощать своему сыну неуважение и различные оплошности, а потому не видел смысла в том, чтобы делать из себя заботливого родителя. В его понимании Лео был бестолков чуть менее, чем полностью, а в таких случаях поможет только непрекращающаяся муштра, психологический прессинг и железная дисциплина.
- Ты обязан помнить, что я лично просил ее заняться тобой, и она согласилась исключительно из-за веса моего имени и чувства долга перед Орденом, которому нужны сильные, талантливые и разносторонние личности, коей ты не являешься и, прямо скажем, едва ли когда-нибудь станешь. Но я все равно не теряю надежды, что при должном подходе и из тебя будет толк, наследие крови пальцем не сотрешь. И ты должен быть глубоко благодарен, что тебе оказали такую честь, потому что эта женщина не берет абы кого под свою опеку. Мне хотелось бы верить, что ты не опозоришь меня перед ней и не посрамишь нашу фамилию окончательно.   
Мужчина сказал последнюю фразу так, что вопреки теплому солнышку и прогретому воздуху повеяло ощутимым холодом. Лео знал, что за внешне невинной отцовской рекомендацией скрывается необъятный океан презрения и ненависти, которому только нужен был повод излиться во вне. Мальчику было уже почти десять с половиной лет, и начиная с месяца Тихого Снега он постоянно находился в Ордене, демонстрируя и оттачивая свои навыки. И за эти несчастные несколько месяцев он продемонстрировал все слабые места своего характера, непокорность, склонность к бунтам, излишнюю самоуверенность и абсолютную неспособность принять авторитет над собой. Наставники наперебой рассказывали Иллаю, какой же у него непослушный и неспособный сын, что он – поганая овца в безупречном роду инквизиторов, что в нем нет и капли того, что было в его предках. И Альден старший все это слушал и запоминал, принимая на веру, пока однажды не сделал из этого портрета своего сына константу и не начал смотреть на все его действия через призму разочарования. У мальчика просто не оставалось шансов.
- Этого не будет, - тихо ответил Лео, опуская голову. Он не хотел смотреть в глаза отцу, но причина была не в стыде, а в холоде, которым его поливали с ног до головы двадцать четыре часа в сутки. И сейчас это чувство ответом на слова отца отзывался и в самом мальчике. Ему просто хотелось, чтобы Иллай закончил свои проповеди и делся куда-нибудь.
И он действительно делся. Убедившись, что смирение Лео более-менее настоящее и он будто бы действительно раскаивается, инквизитор молча удалился в замок. Ни напутственных ни слов, ни прощания, ни хотя бы описания новой наставницы – ничего. Не маленький, сам разберешься.
А младшему Альдену уже хорошо стало только от того, что эта суровая гора перестала капать на мозги и давить своим присутствием. Он вздохнул полной грудью, потому что только сейчас заметил, что у него почти полностью перехватило дыхание, когда отец нахмурился. Затем потянулся, сбрасывая с себя гнет чужого влияния. Ощутив себя снова хозяином своей жизни, мальчик бодренькой рысью побежал к конюшне и моментально влетел в помещение. На самом входе он едва не столкнулся к конюхом, который нес скребницы в кладовку.
- Эй, пацан, осторожнее, пришибешь! Ты б смотрел, куда бежишь, я ведь и коня вести мог, засветил бы тебе копытом в лоб с перепугу.
Конюх был молодым парнем типичной деревенской наружности: волосы, как сено, нос картошкой, нос и щеки покрыты веснушками, да и все лицо целиком простое-простое. С десяток лет назад он тоже поступал в инквизиторы, но к шестнадцати годам не выдержал и отсеялся. Только вот желание служить стране оказалось сильнее, а потому он нанялся в конюшню Ордена, где и работал все эти годы безукоризненно и добросовестно. А еще он был удивительно приятной личностью по мнению Альдена младшего.
- Как-то я не подумал. Но ничего, я бы увернулся! Не родилось еще такого существа, которое смогло бы набить мне фингал! – задиристо воскликнул мальчишка, заглядывая в кладовку, куда зашел конюх. Света там не было, только одна сплошная тьма да солнечная полоска от открытой двери. Ощутив укол под ложечкой, мальчишка дальше не пошел, решил подождать у порога.
- Ага, и Мортимер тебя на той неделе совсем не бил, у тебя просто от недосыпа синяк под глазом вырос, - с усмешкой крикнул парень из недр кладовой.
- Не бил. Это я ему зуб выбил. Ты видел, Пол? Он теперь щербатый, не одна девка с таким не будет! Молодец я, а? – самодовольство так и хлестало из Лео, только тазик подставляй, чтоб потом людям с низкой самооценкой раздать. Конюх только вздохнул, когда вынырнул из тьмы и узрел сию картину.
- Молодец, да. Только вот ругань Святогора даже я слышал, хотя был за стенами. Ты поэтому сегодня не с ребятами? Он тебя наказал? Или тебе стыдно ему на глаза появляться? – Пол подхватил стоящую на полу бадью с чистой колодезной водой и пошел вдоль денников.
- Не, - махнул рукой мальчик, хвостиком следуя за пшеничным пареньком. По ходу дела у него в кармашке штанов нашелся кусок морковки, который он стащил с завтрака, его он отдал первой попавшейся лошади. Хозяева не любили, когда чужие кормили их копытную собственность, но Лео просто не мог удержаться, больно уж ему нравилось внимание этих благородных животных, которые взамен за угощение давали погладить себя по бархатистым носам. Выше мальчик просто не дотягивался. – Мне отец какую-то мымру нашел, которая меня будет учить верхом ездить вот прям сейчас. Представляешь, Пол, меня! Учить! Ездить верхом! Думаю, на последнем задании его знатно приложили маковкой о что-то твердое, раз он до такого додумался!
- И как имя этой мымры, не знаешь, часом? – послышалось из одного из денников на фоне льющейся в другую бадью воды.
- Не помню, сложное оно какое-то. Имя так и вовсе непроизносимое, а фамилия… Госпожа Вала… Виле… Вели… Как-то так, в общем.
- Велиус?
- Наверное. Говорю же, не помню!
- Не звал бы ты ее мымрой, парень. А то аукнется так, что это к тебе ни одна девка не подойдет, а Мортимер на твоем фоне красавцем окажется.
- А почему это не звать? Не может нормальный человек быть другом моего отца! Не может нормальный человек слушаться его и выполнять его просьбы! А раз она не нормальный человек, то точно мымра! МЫМ-РА! – громогласно и по слогам объявил на всю конюшню свой приговор Лео, чтобы каждая лошадь услышала и приняла к сведению. И с полной уверенностью кивнул для пущей важности, нахмурившись точно так же, как и отец недавно.

Пол молчал, никак не реагируя на реакцию мальчишки на его замечание. Только слышалось из денника, как елозит бадья по полу да шелестит сено, которое конюх зачем-то решил поправить, чтобы его раскладка соответствовала всем энергетическим потокам и сегодняшнему положению звезд. А самодовольство Лео начало потихонечку сползать вниз, когда он понял, что не дождется ответа. Ему казалось, что уж Пол точно поддержит его смелые высказывания, они вместе посмеются и словесно попинают новую учительницу, заставив ее икать, где бы она ни находилась. Но конюх, обычно веселый и непринужденный, был тише воды сегодня, что несколько отталкивало мальчика. Как и любой человек, не имеющий друзей, но успевший обзавестись кучей знакомых различной направленности, он хорошо знал принцип «бьют – беги». То есть если видишь, что отдача с той стороны прекращается, – кидай первый и ищи нового знакомого. Только вот за добродушным конюхом никаких интриг и душевного холода никогда не наблюдалось, что изрядно сбивало с толку. Не мог же и он быть предателем, правда?
- А малец прав!
Альден дернулся и резко повернулся, как зверек, которого спугнул неуклюжий охотник, внимательно и даже несколько враждебно посмотрел на дальнюю часть коридора, в которой совершенно внезапно нарисовалась незнакомая женщина. Он ее не слышал. Он ее не видел. Зато она слышала каждое его слово, запоминала. Лео не боялся наказаний, не пугали его и выговоры старших и наставников, а узнай они, что он так отзывается о своем отце и госпоже Велиус, точно бы надрали уши.  Но ему претила идея, что он в очередной раз промахнулся, наивно полагая, что где-то в этом чертовом замке может говорить то, что думает, а не что от него ожидают другие. Даже здесь, где обитают только лошади и конюх Пол, нашлась очередная заноза.
Мальчишка смотрел на незнакомку исподлобья.
- Баба эта точно не нормальная, а еще она старая карга… Но ты все равно поаккуратней с высказываниями в адрес других. Стукачей везде хватает, а некоторые шишки настолько суровы, что могут живьем шкуру снять. Например, Святогор вообще невыносим, все время вопит как резанный, ему бы на покой уйти, а не детей пытаться казнить.
Вопреки всем ожиданиям женщина держалась дружелюбно, шутила и позволяла себе ответные высказывания в адрес инквизиторов, которые Лео ждал от Пола, но не дождался. Она поддержала тон, который мальчишка задал, не отдавая себе отчета, что его подло подслушивают из темного угла, отгородившись лошадью. Конечно, даже знай он об этом, более лестными его комментарии не стали бы, но это было бы хотя бы честно. А так будто бы на воровстве словили, будто он преступник какой!
- Я Рэнн, а тебя как звать?
Незнакомка подошла совсем близко и буквально укутала мальчика теплотой и своим расположением, улыбалась, а голос у нее был такой мягкий-мягкий, какого ученики инквизиторов и не слышали никогда с тех пор, как оказались по эту сторону стен. Альден думал, что тут так говорить не умеют, что такие интонации выбиваются из людей силой, огнем и металлом, что их вытесняют боль, страдания и черствость, вечные спутники служителей Его Величества.  Эта женщина поставила его в тупик. И хотя что-то дрогнуло в мальчишеской душе, как-то очень больно отозвалось внутри, он не поверил в честность. К величайшему сожалению, он был не только обаятелен и фонтанировал жизнью, но и отличался умом и незаурядной сообразительностью, без которой бы просто не выжил. И он умел сложить два плюс два, помножив их на подозрительно молчаливого и забитого Пола.
- Здесь каждый знает, как меня зовут. Будь на то воля Совета, моим лицом бы пугали других детей, раздав каждому по гравюрке, пока я бы болтался на позорном столбе им в назидание. Но я буду рад напомнить мое имя, чтобы вы точно знали, на кого доносить. А то порой такого понапишут в приказе, что стыдно слушать приговор. Лео Альден к вашим услугам.
И выдал поклон, исполненный сарказма в лучшем его проявлении. Он был абсолютно уверен, что знает, кто перед ним стоит, каково полное имя этой Рэнн, кем она является в Ордене и по чьему почину тут сейчас находится. Силуэт отца со скрещенными на груди руками, молча смотрящий своим холодным взглядом на сына, будто сам нарисовался позади приветливой женщины. На мгновение. Стоило моргнуть – и наваждение ушло.
Лео был убежден, что женщина напротив него умна не менее его самого, а потому наверняка догадается и без его помощи, что ее конспирация провалилась. Да и не было у нее шансов выдать себя за какую-то добрую фею, которая появилась из ниоткуда и решила окружить мальчика заботой. Или вы хотите сказать, что просто так тут ходили табуны преподавателей верховой езды, которым нужен был именно он, сын Альдена? Ну да, ну да. Пока мальчишка не понимал только одного – к чему этот фарс и что за игру ведет эта Рэнн. Сказала бы уже честно, кто она и что хочет.
«Вот так улыбаются в лицо, как мать родная, а потом бегут к отцу наперегонки рассказывать, какая я паршивая овца. И верят, что я не знаю».
Нельзя сказать, что Альден был настроен по умолчанию враждебно ко всем живым существам, которые подходили к нему с целью разговора. Нет, он отличался общительностью и умением находить общий язык с людьми. Но его положительное обаяние исчезало, когда начиналась принудиловка, а еще хуже – принудиловка с легкой руки Иллая. А уж о каком добром общении может идти речь, если общаться нужно с засланцем отца? Какой дурак сам голову на плаху положит?
Разрядил обстановку Пол, который оставил сено в покое и робко выглянул сквозь прутья решетки.
- Госпожа, я смотрел утром расписание – на поляне за стенами никого нет, наставники с детьми выдут туда только после обеда, когда солнце спадет. Не сочтите за наглость, но такая прекрасная возможность редко выпадает.
И конюх снова исчез, едва высказав свое дерзкое предложение. Он был прав, полянка в небольшом лесочке почти впритык к стене была облюбованным местом наставников, которые смекнули, что на свежем воздухе вне гнетущей атмосферы Ордена дети ведут себя лучше, не говоря уж о том, что там они не мешают инквизиторам, и оборудовали ее под место для тренировок. Там проводили все, начиная от утренней зарядки и заканчивая уроками верховой езды. Правда, совсем уж новичков, которые лошадь никогда не видели и поводья в руках не держали, не отпускали, но более-менее уверенных седоков – очень даже. Все лучше, чем орать на весь манеж, силясь перекричать других мастеров.
Даже Лео при слове «поляна» оживился и на несколько мгновений забыл про суровый вид. Казалось, дай ему команду «у тебя десять секунд собрать амуницию, отрегулировать стремена и вскарабкаться на лошадь» - и он рванул бы так, что только пятки засверкали бы. И даже мымру был бы согласен терпеть за возможность попасть за стены.

Что и требовалось доказать. Стоило только Лео пошатнуть этот карточный домик, перекрыть фонтан вселенской доброты и любви своим недоверием, открыто отказаться играть в этот театр, нацепив на себя розовые очки, как и женщина, которая еще минуту назад едва ли не брататься стремилась и к груди своей прижимать обездоленного и покинутого мальчишку, резко поменялась. Ухмылка вернулась на лицо Лео, в воздухе так и висело его восклицание «ну я же говорил!», так и не произнесенное вслух. Ну не могут быть инквизиторы добрыми и пушистыми, не могут! И нечего позволять себе мозги пудрить.
Удивительное дело, но как бы младший АЛьден ни противился и ни отрицал, что обучение в Ордене ему идет на пользу, а материал, который здесь излагается наставниками, нужен, важен и интересен, иную, более темную часть жизни инквизиторов он впитывал, будто губка, сам того не замечая. Гораздо раньше других он понял, как меняет людей Орден, каких личностей тут точно быть не может, и, следовательно, что обязательно будет маской, которую нацепила на себя вот такая вот тетенька. Гадюка никогда не бывает безопасной, но если вдруг она принялась строить глазки и корчить из себя бедную и несчастную, значит, подманивает ближе, чтобы укусить. К таким подходить нельзя. Таких нужно бить палкой, пока зубы не разлетятся и мозги по земле не разольются.
Оставалось только понять, насколько опасной была змея перед Лео и нужно ли было ее бить. Порой было достаточно просто убежать, но едва ли в данном случае это помогло бы помочь. Ну отвлечет он ее каким-нибудь бестолковым разговором на тему, на которую Рэнн повернута, ну заболтается она и забудет, что у нее на поруках непоседливый мальчишка, который в гробу видел всю эту обязаловку. А потом что? Побегать по окрестностям, утомить лошадку – и обратно в родные стены, под ясные очи отца, который своим недовольным лицом заставить киснуть молоко на кухне и биться в рыданиях новичков? Да и дамочка эта наверняка рвать и метать будет, кто знает, чего потребует, когда осознает, что ее обвели вокруг пальца. Если человек считает себя мастером, Ильтаром на местной кухне, просто великим и ужасным, перед кем должны склониться все вокруг, ему будет очень неприятно встретить игнорирование и пренебрежение. А уязвленное самолюбие – штука вредная, оно сдачи дает сильно и с процентами.
Пока Лео пытался раскусить новую наставнику, женщина в свою очередь сменила тактику и решила быть более искренней. Правда, как-то не сильно от этого ее речи поменялись, разве что сахарной улыбки на лице больше не было. Она говорила так, будто Альден тут что-то решал, будто они на пикник собрались и теперь надо решить, чего брать больше – колбасок или вырезки. Даже выбор ему дала, мол, сам думай, хочешь ты заниматься или нет, никто с тобой ничего не сделает, если откажешься. Мальчик смотрел на Рэнн и искренне не понимал, откуда она такая взялась и почему согласилась выполнить просьбу отца. Раз согласилась, то как минимум знает его в лицо и здоровается при случае, следовательно, наслышана о том, какой он требовательный и суровый человек. Каменная скала. Без крови, чувств и человеческих эмоций. А раз наслышана, то должна понимать, насколько тяжко в этой жизни приходится тем, кто находится слишком близко к Иллаю. А раз понимает, то знает, что ответ «нет» не существует в принципе, есть только «да», «так точно» и «о пресвятой Ильтар, я так счастлив, счастлив, счастлив!», после которого нужно в слепом экстазе благодарности разбить себе лоб о пол, кланяясь в ноги.
Выбор без выбора.
«Но зато можно будет попасть за стены…» - с тоской подумал мальчик, вспоминая поляну.  В конце концов, бывает и хуже, верно? Одна мымра – это не так ужасно, как Святогор или, скажем, преподаватель географии. Хуже последнего в природе никого не существовало, потому что нельзя быть более муторным и строгим одновременно.
«Подумаешь, отмучаюсь – и она отстанет. А если показать ей, что учить ей меня нечему, то она еще и отца со своими инновационными идеями от меня отвадит на ближайшие пару недель. Ты ведь умеешь строить из себя примерного ученика, да, Лео? Просто кивает и молчи, она это скушает».
Такой план показался более удачным, чем мысль с побегом. Да, это было дольше, скучнее и наверняка повлечет за собой еще целый водопад тяжких вздохов и восклицаний в духе «ну в кого ты такой балбес!», которые придется смиренно вытерпеть, сцепив зубы и думая о чем-нибудь прекрасном, но свобода просто так никому не дается. За нее надо пострадать. Иногда даже сильно.
- Лео, если ты хочешь поехать, то приступай к снаряжению лошади. Можешь взять лошадей со второго по четвертое стойло. Но едем на одном условии - за стенами замка я твой тренер, а ты мой ученик. Никакой инквизиции, ибо это не имеет отношения к моему хобби. И еще, лошади очень умные и чувствительные существа, так что будь добр, на мои тренировки с хорошим настроением и полной отдачей. Я взамен могу предложить лишь то же самое.
Вроде бы Рэнн говорила хорошие вещи, но мальчик так и видел подоплеку за ними, фальшь, которую хотел там видеть. За последние полгода он разучился верить людям, ибо слишком уж часто за внешне вежливыми просьбами скрывались приказы, которые невозможно было нарушить, которые не давали хоть какой-то свободы действий. Приторная сладость, как известно, хорошо перебивает многие яды.
Лео смерил женщину тяжелым взглядом, который она, впрочем, не заметила, потому что решила заняться своей флягой в этот самый момент, но который заметил Пол. Конюх сконфуженно пожал плечами, будто бы извиняясь, и едва слышным шепотом произнес «не серчай». Если бы обстановка не была такой формальной, а по конюшне не шастал рыжий засланец врага, Альден запустил бы в блондина лошадиной какашкой.   
Но вместо этого к моменту, когда Лео снова повернул голову в сторону Рэнн, его лицо являло собой лик человека, осененного счастьем. Не тем маниакальным, фанатичным, а типичным таким детским, которое сдобрено ноткой лукавства и пронырливости. Энтузиазм так и фонтанировал из паренька, и едва ли кто-то мог сказать, что еще секунду назад это был полудикий волчонок, которого загнали в капкан. Суть та же, а вот обертка уже совсем другая, красивая и блестящая.
- Пол, я возьму Милеку из третей, - крикнул мальчишка на ходу, влетая в кладовую и с ловкостью суриката собрал щетки и скребницы, подхватил вальтрап и уздечку. Назад в конюшню выбегал еще быстрее, ибо по спине стегнул страх темноты, которая пусть и рассеивалась светом из дверного проема, все равно давила.
Подготовка лошади заняла какое-то время, потому что Лео был все же не взрослой женщиной с подобающим для таких дел ростом, ему для всего требовалась табуретка, с которой он и носился вокруг серой в яблоки Милеки. Кобыла поначалу принялась коварно отходить от своего временного опекуна, но после пары кружков по стойлу Лео это безобразие надоело, и он привязал ее на чембур к решетке. Лошадь сразу успокоилась и осознала бренность бытия, а маленький мальчик смог спокойно почиститься и поседлаться, как обычно, едва не умерев, пока силился закинуть седло. Какая-никакая сила в руках была, спасибо дядюшке Святогору и его муштре, а также батеньке родимому, а вот роста не хватало.
«Да когда ж я вырасту-то, леший вас всех побери», - пыхтел Лео, отпуская левое стремя и с помощью все той же табуреточки вскакивая в седло. И пусть наставница команды не давала, в лесу найти подходящий для паренька пенек было бы проблематично, а потому или седлаемся на плацу, или скачет только наставница, а Лео выгуливает Милеку в поводу.
Но дальше Альден делать ничего не стал, погладил кобылу по шее в знак дружбы и сотрудничества и повернулся, ожидая указаний Рэнн.

Как бы это ни было удивительно, но Лео не дождался ни единого комментария по поводу своей подготовки к выезду на тренировку. Он не ждал, конечно, что каждое его действие будут комментировать, ибо он достаточно ясно и подробно продемонстрировал, как он относится к чужому мнению, но почему-то ему казалось, что злой и настырный учитель обязательно должен высказать свое «фи» и выдать возмущенную тираду на тему его бестолковости, неправильности действий и удивительной криворукости в самом конце, подытожив первые минут десять-пятнадцать этого на редкость приятного знакомства и собственных впечатлений от такого замечательного подопечного. Формально ведь занятия уже начались, ибо все эти нюансы с чисткой и седланием тоже входят в программу обучения. Печальное это зрелище, если всадник умеет только в седле сидеть, а вот подготовить для себя лошадь не в состоянии. Таких капризуль Альден видел не раз, даже среди его сверстников в нынешнем потоке учеников подобные кадры находились. Они, как правило, являли собой отпрысков знатных и известных родов, кои посчитали, что наследник, добившийся славы на поприще служения Его Величеству, - это очень почетно, поскольку выставит всю семью в весьма выгодном свете, не говоря уж о том, что даст определенные преимущества. И вот такие вот золотые детки приходили в Орден, не умеючи решительно ничего и не желая ничего уметь, ведь доселе за них все делали слуги, и иного расклада они не знали и не понимали. Таких нужно было учить и муштровать, причем до той степени, пока вместо пота не пошла бы кровь. Но вместо них гоняли почему-то Лео, который умел очень и многое и мог прекрасно о себе позаботиться без всякой посторонней помощи. Ну и где справедливость?
Тем не менее Рэнн все же решила отличиться от толпы остальных наставников и оставить свое мнение при себе. Пока она выводила своего коня из конюшни, мальчик успел подогнать левое стремя под нужную высоту, поерзать в седле и убедиться, что казенное добро всегда очень неудобное.
«Если она продолжит молчать в том же духе и пропустит никому не нужную процедуру придирок ко всему возможному и невозможному, то мы закончим даже раньше, чем я думал. До обеда еще часа три… Эх, не вернуться бы так, чтобы Святогор решил, что времени еще достаточно и для занятий под его командой». 
Как ни крути, но Лео считал тренировку с Рэнн уже пройденным этапом. В его планы входило вдоволь побегать по лесу, нагулять богатырский аппетит и первым влететь в обеденную залу, когда наступит срок и звонкий колокол у кухни оповестит о начале трапезы. Ходили слухи, что сегодня повара расщедрились и решили наготовить пирожков с капустой и грибами на всю инквизиторскую рать, а это означало, что кто первый добежит, тому все и достанется. Только казалось, что здесь живет народ цивилизованный, если на горизонте появлялись вкусности, этикет, вежливость и взаимопонимание отбрасывались дальний угол и затаптывались табуном ног. По крайней мере, среди учеников было именно так. Воспринимал ли мальчишка всерьез временное препятствие с навязанной отцом наставницей? Конечно нет. И он не собирался давать ни малейшего повода для затягивания этой канители.
Единственное, что сделал наставница – проверила все ремни, которые могли быть плохо затянуты. Против этого Лео не имел решительно ничего, он понимал, что даже взрослые порой не могут затянуть подпругу достаточно сильно, чтобы не соскользнуть вместе с седлом с коня под его издевательское ржание. А уж маленький мальчик и вовсе едва ли мог сделать все так, как следует. К его удивлению, Рэнн осталась вполне довольна результатом и даже снизошла до одобрительного кивка.
«Странная она».
Ворота им отворили без лишних слов и вопросов, видимо, наставница была и правда достаточно известна, чтобы ни у кого не появлялось вопросов, зачем она ведет ребенка наружу. Хотя сам Лео ее видел впервые, никогда ему не доводилось встречать ее ни в коридорах замка в качестве инквизитора, ни на одной из тренировочных площадок в качестве тренера по какой-нибудь из дисциплин. Только где-то Иллай ее именно для наставничества и откопал.
Едва только выехали за стены, как Рэнн, видимо, напрочь забыла, для чего они тут собрались. Сначала она пустила лошадь в рысь, а после и вовсе сорвалась в галоп, ускакав куда-то в сторону и поднимая тучи песка вслед за собой. Милека, увидев сей беспредел, тоже предприняла попытку подняться в более быстрый темп и пристроиться в хвост сородичу, но Лео пресек эти начинания и повернул ее строго на утоптанную тропку, ведущую в лес.
- Какой я молодец! Это было даже легче, чем я думал.
Пока у наставнице в голове танцевали тараканы, а ветер вышиб из нее всякое понимание, кто она такая на сегодня, Альден прекрасно помнил, каков его план. Носиться перед воротами Ордена – удовольствие сомнительное: солнце печет, дорога утрамбованная, пыль в глаза летит, люди и патрули всякие под копыта бросаются. А вот лес – дело совсем другое, и нужно было туда потихоньку сматываться, пока никто не видит. По стеночке, по стеночке, прячась в тени, но Лео с Милекой упорно продвигались к своей цели.
А потом сзади нарисовалась наставница, обломав все планы.
- Лео, ты когда-нибудь видел конные состязания?
Она была такой радостной и счастливой, что Альдену захотелось ее стукнуть. Но вот почему она не могла отъехать дальше, почему ее не посетила мысль, что жизнь однообразна и скучна, что настало время бросить вызов всему миру, плюнуть на все обязанности и ответственность, ускакать так далеко, где никто бы не нашел, куда-нибудь в район Даурита, стать дикарем и поселиться с домике на дереве. Что Лео такого страшного в этой жизни натворил, что его наказание такое прилипучее?
- Только местные, которые инквизиторы на спор устраивают, когда открывают уже второй бочонок меда.
На разговоры личного рода и теорию верховой езды он не подписывался точно, а потому в душе уже начал морально страдать. Самое удивительное, что эта тема могла бы быть для него очень интересной, не подай ее изначально в качестве принудительного неизбежного зла, которое он должен был пережить. Проходи этот урок по желанию Лео, реши он сам, что хочет все это делать, слушать и запоминать, то Рэнн получила бы лучшего в мире ученика. Но поскольку Альден младший видел в этом мероприятии только каторгу и наказание, задача палача усложнялась в сотни раз. А все дело было в том, что за десять лет Иллай так и не понял, не разглядел, как следует воспитывать и обучать своего сына, а потому умудрялся портить все, что могло бы послужить во благо.
Свежая тропка в траве очень быстро привела всадников к лесу, а еще спустя пару минут прогулки меж деревьев – к красивой и ухоженной полянке. Вокруг нее возвели очень символический заборчик по всему периметру, вплотную к деревьям. В яме около особенно большого дерева лежал инвентарь, который уже не напрягались таскать обратно в замок, все равно только полный дурак посягнет на имущество Инквизиции. Там были и препятствия, и палки с бревнышками различного рода, и чучела с манекенами, и мешки, набитые песком и сеном, и мишени, и всякая другая мелочевка на любой вкус. Все было выкрашено в разные цвета и помечено символом Ордена. В центре обрамленной заборчиком территории виднелся протоптанный круг, на который обычно заходили верховые. На него Альден и повел Милеку, когда миновал брешь в заборе, которую перекрывали внушительной палкой во время тренировок с лошадьми. Кузнецы даже не поленились изготовить и вбить в столбики скобы под нее. Приятно было смотреть на эту тренировочную площадку, инквизиторы славно над ней потрудились. Лео ее любил куда больше замкового плаца.
Остановив Милеку и развернув кобылу головой ко входу на поляну, Лео посмотрел на Рэнн.
- Ну и что мы будем делать?

Лицо наставницы стало похоже на морду горгульи c башен старых монументальных зданий Вильдана, когда Лео посмел сравнить скачки с балаганом, который устраивали инквизиторы в подпитии.  Только дурак бы не почуял в холодном вопросе «и что ты об этом думаешь?» чудовищный капкан, ловушку, какие ставят на волков во время загонной охоты. Очевидный, не прикрытый даже травкой, он валялся на самом видном и ровном месте, дожидаясь, пока добыча по наивности своей в него попадется. Будь на месте Альдена какой-нибудь другой ученик, родом из более благополучной семьи, с меньшим грузом чужих ожиданий за спиной и иными взглядами на мир, он бы радостно вскочил ногой в этот капкан и ощутил всю гамму эмоций, начиная от непонимания и заканчивая невыносимой болью. Лео был из другого теста, такие провокации он уже видел не раз, а потому принял самое мудрое решение – проигнорировал Рэнн. На риторические вопросы не отвечают, на провокационные – тем более. Только вот вместе с вопросом мальчик оставил без ответа и все остальное, сказанное наставницей. Он внезапно ощутил пробежавший по спине холодок, а по сознанию бичом ударил инстинкт самосохранения. Сама того не ведая, Рэнн допустила стратегическую ошибку, ненароком надев на себя маску Иллая, и чуткий мальчишка, привыкший чувствовать смену направления ветра еще до того, как что-либо произойдет, не нашел в себе желания замять неловкость даже улыбкой. Он просто отвернулся.
Заметила ли что-то Рэнн – сказать было трудно, но на полянке она повела себя уже совсем по-другому. Исчезло это выражение лица, вызывавшее стойкую неприязнь, смягчились черты, взгляд переменился. Нет, она все еще не была приятной личностью, а у Лео так и не прорезалась охота безоговорочно верить этой женщине, ибо чувствовал он в ней лисье лукавство, видел, как она плетет вокруг него сети из красивых речей, силясь задобрить мальчика. Альден не понимал, зачем ей это нужно, но был твердо уверен, что не от хороших намерений так делают. Но ему все же было легче смотреть в лицо человеческому существу, а не в щербатую морду чудища с собора. Как жаль, что это никак не влияло на положение вещей с его стороны.
- Ну по идее мы должны заниматься, но ты же сказал, что тебе нечему учиться, - ответила на поставленный вопрос наставница, несколько флегматично пожав плечами. - Можем завалиться где-нибудь и подождать до обеда.
Лео насторожился еще пуще прежнего. А куда делась былая бравада, где та уверенность, что конный спорт – страсть каждого живого человека, и он, Альден младший, должен непременно ею загореться вот прямо здесь и сейчас? Где же кривая гримаса при мысли, что кому-то может бы не интересно заниматься верховой ездой в такой чудесный день? Где осознание собственной непогрешимости, абсолютности и прекрасности, которые так и хлестали из женщины, пусть она и не выражала этого вербально? Мальчик сощурился, глядя на палача.
«Ну давай, расскажи мне, где тут собака зарыта. Я жажду узнать».
Долго ждать не пришлось.
- А можно провести время с пользой и научиться чему-то новому.
И снова Альден морально похлопал себя по плечу и тяжко вздохнул. Рэнн можно было читать легко и непринужденно, ее намерения будто бы были высечены на ее лбу, только успевай глядеть. Вопрос без вопроса, выбор без выбора. Лео уже порядком устал, что его, как глупого щенка, отпускают на длинный поводок, чтобы создать иллюзию свободы и каких-то прав, а потом наблюдают, что будет, когда он наткнется на ограниченность шлейки и просто не сможет пойти дальше, хоть ты удушись.
«Меня так и будут тыкать в это носом, просто она решила корчить из себя добренькую. Она даже хуже Святогора, потому что ждет, что я сам к ней приду и добровольно сдамся на растерзание. И знает, что я это точно сделаю, потому что иначе от нее не отделаться, потому что в дома сидит Иллай и ждет отчета, потому что вопреки всем моим выходкам, я хочу служить в Ордене, а это означает, что выполню любой приказ и стерплю любую ерунду, которую мне подсунут».
Бунтарский огонек разгорался в душе мальчишки, вот-вот готовясь сорваться в бушующий пожар. Идея смириться и выждать вдруг показалась на редкость идиотской и трусливой. Рэнн – не Орден. Ей он ничего не обещал и не должен был. Он сверлил взглядом спину палача, которая непринужденно возилась со своим конем, зачем-то его расседлывая, будто бы нарочно провоцируя ее обернуться увидеть воочию, что он думает обо всем этом цирке. Альден знал, что многие люди чувствуют взгляд, а уж такой направленный… Но наставница и не подумала посмотреть на своего ученика.
- Лео! Тебе не кажется, что ты ко мне несправедлив в своем отношении? Как ты думаешь, правильно ли это выражение: ты сын Иллая Альдена, значит, ты такой как он или должен быть как он?
Зато Милека чувствовала все то, что происходило с ее всадником. Кобыла принялась робко переступать с ноги на ногу, напрочь отказываясь стоять спокойно. Изгибала шею и заглядывала своим коричневым глазом в глаза Лео, будто ожидая чего-то. Именно бездушное животное раньше всех смекнуло, что собрался творить юный дебошир.
- Я никому ничего не должен! – слегка дрожащим от сдерживаемых эмоций голосом выкрикнул мальчишка. – И я не такой как он! А знаете, почему, госпожа Рэнн? Потому что он никогда вам не скажет вот этого, как, впрочем, и любой другой инквизитор: идите вы в пень!
Ухмылочка весьма поганенького вида осветила лицо Альдена, а в следующую секунду он уже выслал Милеку, да так, что та аж подскочила на месте. Завернув кобылу резко вправо и веером разбросав комья земли во все стороны, одним даже засветив в Рэнн по чистой случайности, он направил лошадь в точности на забор, ничуть не смущаясь препятствия. Да будь там хоть форт с целым армейским гарнизоном – он бы прорвался! Мгновение, еще одно – и вот уже летит Милека в славном прыжке, которому, впрочем, очень не хватало элегантности. Лео знал, что серая кобыла не очень хорошо прыгает, но зато очень чудесно и быстро бегает, за то ее и любил. Сам мальчишка тоже выполнял прыжки вынужденным самотеком, ибо очень не любил эту прыгучую трясучку и не понимал, что в ней веселого, но когда жизнь принуждала, мог выложиться по полной. Еще мгновение – и вот уже несутся они сквозь деревья, туда, где просвечивают крестьянские поля, а еще дальше – непаханые луга с ковром молодой травы. Альден даже не оборачивался, только подгонял Милеку под свое восторженное улюлюканье, хотя ту и не требовалось понукать, она заразилась азартом седока и не сбавляла темпа, только расходилась все больше. Остались позади деревья – и вот уже полный простор впереди, можно лететь всюду, куда пожелаешь, а если станет ветер чужими голосами за спиной говорить, то можно будет свернуть, потеряться, ведь вся земля в и близ Ацилотса знакома вдоль и поперек!
«Ты только беги, родная, не останавливайся», -  просил мысленно Лео, улучив момент и похлопав добрую кобылу по шее. Лошадь отозвалась храпом. Ей тоже нравилось.

Некоторое время все действительно шло очень даже неплохо. Ветер бил в лицо, Милека летела так, будто юность и здоровье вернулись к ней в полной мере, а хлещущей через край энергии с лихвой хватало, чтобы покрыть все недостатки выучки. Лео даже позволили себе расслабиться, ведь ничего не происходило, они все еще неслись вперед, позади никто не кричал, впереди никто не останавливал. Очень медленно и потихонечку, но осторожность, раздраженность и некая загнанность отступали, освобождая место куда более привычным эмоциям. Свобода. Перед ним была свобода.
«Она отстала?» - с воодушевлением спросил сам себя мальчишка, радостно оборачиваясь и с полной уверенностью ожидая, что спиной будет только лес и поднятая им пыль.
Стоило ли удивляться, тому, что вместо красивого пейзажа там обнаружилась наставница с перекошенным лицом, заставляющая своего коня бежать так, что задние ноги обгоняли передние? Странное чувство кольнуло Альдена, да так сильно, что восторженная улыбка принялась сползать с его лица. Это была интуиция, и она подсказывала, что и этот учитель уже исчерпал свой лимит терпения, что шутки кончились, и теперь у мальчишки есть вполне реальные шансы нарваться на наказание. Что ни говори, а инстинкт самосохранения был развит едва ли не сильнее всего, и именно благодаря ему будущий инквизитор всегда знал, когда наступает время рвать когти и спасать собственную шкуру. Так вот – оно настало.
Мальчик принялся озираться в поисках направления, в котором можно было направить Милеку. Верил ли он всерьез, что сумеет сбежать? Нет, но не в его правилах было сдаваться без боя и смиренно склонять голову перед агрессором. Он был из тех людей, кто до последней капли крови готовы были отстаивать то, что пришло им в голову, и какая-то там наставница на резвом скакуне не могла это изменить. Жаль только, что сделать ничего мальчишка не успел, хотя видят боги, когда Рэнн поравнялась с ним и явно ожидала, что он начнет тормозить, Альден сделал в точности наоборот – выслал Милеку. Это ему, конечно, ничем не помогло, но совесть его была чиста перед самим собой.
Если до этого момента Лео прекрасно держался в седле и даже не думал куда-то падать, то в секунду, когда наставница вконец потеряла всякий здравый смысл и перепрыгнула с коня на кобылу, его идеальный баланс пошатнулся. А когда она еще и потянулась к поводьям через него, вырывая их из его рук, давя своим телом сзади, лишая всяческого равновесия и осознания, что происходит и что делать, Альдену только и оставалось схватиться за луку, чтобы не случилось ничего потенциально опасного. А уж когда госпожа «я знаю все лучше всех» резко осадила Милеку, из-за чего та встала на дыбы… Пожалуй, только тело Рэнн и не позволило Альдену славно навернуться, ибо он был чудесно зажат между шеей кобылы и грудью женщины. И при этом ему прищемило пальцы лукой. Когда все выровнялись и остановились, он с небывалым облегчением вздохнул полной грудью и откашлялся.
- Глупый несносный мальчишка! О чем ты думал?
«Что?!» - возмутился Лео, позабыв про руку, которую принялся до этого осматривать. Пальцы пунцовели, сгибать и разгибать их было больно. Здоровский синяк должен был получиться.
- Ты думаешь что все это шутки? Ты понимаешь, что мог угробить себя? Совсем жизнь недорога?
- Да все хорошо было, пока вы тут свою акробатику демонстрировать не начали! – не позволил на себя наезжать Альден, тоже сорвался на крик, обернувшись к наставнице и гневно на нее поглядев. – Или вы считаете, что вот такой путь обращения с детьми и лошадьми самый безопасный? Хреновый вы тогда учитель, скажу я вам!
Да, Лео понимал, что поступил нехорошо, что не так ведут себя послушные ученики. Им положено стоять по струнке смирно, слушаться указаний наставников и молчать в тряпочку. И он мог согласиться, что его поведение было достойно как минимум выговора. Но неужели Рэнн поступила лучше? Разумеется, когда он полностью контролировал ситуацию – он был в смертельной опасности. Но зато когда на его кобылу десантировалась сумасшедшая женщина, выдрала из рук седока поводья и принялась творить Тейар знает что с лошадью, заставив ту встать на дыбы, - это, конечно, совсем другое дело, это наглядное выполнение техники безопасности. Альден уже ощущал всю степень доверия к себе и признание его умений. Ага, как же! Он ведь даже по полям не может пробежаться, слишком бестолочь для того, чтобы не убиться!
Мальчишку переполняли эмоции, их было слишком много для ребенка, они попросту не вмещались в это маленькое тельце, но оказалось, что это еще не предел. Сильные руки палача стянули его на землю, снова никто не спросил, снова все решили за него. Лео хотелось вырваться и убежать, он не знал, куда деть нахлынувшую на него волну гнева и раздражения, но точно был уверен, что не хочет больше видеть лица Рэнн. И слушать ее не хочет. Это было уже даже не смешно.
Но женщина держала крепко, сидя вровень с ним и глядя прямо в глаза. Альден не был трусом или слабаком, а потому заставлял себя смотреть в ответ, сжав губы в нитку и яростно сопя.
- Ты правда не понимаешь, почему все так недовольны тобой? – женщина уже не кричала, ее голос поменялся, не злость уже руководила ею, но мальчик этого не заметил. Как и все дети, он был чересчур эмоционален и импульсивен, не мог остановиться, если что-то уже завладело его сознанием. Не мог так просто успокоиться. И доводы разума тут были бессильны. - Ты создаешь образ личности, которая не понимает, зачем она находится в замке Ордена, зачем обучается... Что ты хочешь от жизни? Кем ты хочешь быть? Будь честным с самим собой и относись к себе лучше, достигай и борись за свою жизнь.
Он был честным! Он боролся! Каждую минуту боролся против того, что из него хотели слепить, против того, чтобы стать копией отца, тенью, эхом, которое вторило бы Иллаю. Он шел против всех этих наставников, которые убивали в детях личность, он кричал свое мнение до тех пор, пока не охрип бы и не сорвал горло, замолкнув навеки. Он не хотел быть толпой. Он не хотел быть новым Иллаем. Ему просто хотелось хоть что-то в этой жизни решать за себя и делать по своей воле, а не чужой указке.
- Безрассудство - это недостаток и серьезный...
Был огонек в непроглядной тьме – и потух. Еще секунду назад призывающая к вольнодумию Рэнн вновь пришла к выводу, что ему нужна дисциплина и серьезность, а после и вовсе зачем-то скатилась в объяснение принципов Ордена. Что она хотела, чтобы он понял? Насколько велика его ответственность? Что это не его путь? Что инквизиторы, не утратившие личность и мнение, однажды падут от топора палача, и он уже стоит в этой очереди?
- Лео, если я тебе действительно настолько неприятна, то мы можем не заниматься. Я подойду к твоему отцу и скажу, что ты в этом не нуждаешься. Единственная причина, по которой я решила заняться тобой, это потому что мне не наплевать.
Альден не мог это постичь и принять. От отторгал саму идею, что кто-то чужой вдруг с какой-то радости решил о нем заботиться, что кому-то почему-то не наплевать, что с ним будет, что все эти слова сказаны не просто так. Да он впервые эту женщину видит, откуда она вообще может знать, что ему нужно в этой жизни? А раз она не может все это испытывать и знать, то снова нагло врет прямо ему в лицо. Потому что все здесь врут.
- А теперь седлай Милеку и езжай в замок, я нагоню позже.
Даже удивительно было, с чего вдруг Рэнн доверила ему кобылу после его якобы опасного для жизни галопа. Но Альден был не в настроении обсуждать этот вопрос, а потому он молча опустил левое стремя и вскарабкался в седло, пусть и не с первой попытки. Опухшие пальцы правой руки мешались и только создавали лишнее препятствие, после еще и не позволяя затянуть стремя обратно на нужную высоту. Но мальчик все-таки справился и выслал Милеку шагать в сторону стен Ордена. Кобыла набегалась и не предпринимала никаких попыток пойти быстрее, а Альдену было на все плевать. В его душе бушевал шторм, вот-вот грозивший вылиться во внешний мир.
«Однажды я покажу всем им, кто такой инквизитор! Я покажу, что ничем не хуже их! Заставлю их принять безрассудство, заставлю слушать, пока не скажу все, что хочу им сказать! Тейара с два они меня сломают, кишка тонка. Сам всех переломаю, кто на меня руку поднимет!»
В ситуации Лео было всего два выхода. Он мог либо смириться, сдаться и подстроиться под систему, слившись с потоком и морально сгнив, а мог переть напролом, бодая лбом стены и расшибаясь в кровь, надеясь, что однажды система примет его в качестве одного из своих стандартов. Первое Альдену претило, он бы не смог так жить, а потому приходилось выбирать второе. Забавно было то, что систему мальчик для себя менять был не намерен. Чтобы Лео ни говорил об Иллае и методах его пропаганды, но он хотел быть инквизитором, таким же, как и другие мужчины в его семье, как дедушка, ныне уже отошедший на пенсию, но и доселе бывший прекрасным примером для подражания, ибо старик составлял полную противоположность Иллаю. Иного Альден не представлял и не хотел. Но тяжел и труден был его путь, порой даже слишком труден для маленького мальчика.
«И обломится о меня ваш топор, так и знайте!»
На этой мысли накал эмоций достиг пика, и что-то случилось. Альден сам не понял, что именно. Увидел полетевший от него во все стороны сноп искорок, которых было очень и очень много, увидел, как испугалась огня Милека, вновь встав на дыбы и припустив со всей дури вперед. Мальчик не удержался, ибо не ожидал такого поворота событий, да и ушибленная рука не смогла за что-либо уцепиться, а потому полетел Лео с громким криком вниз, приземлившись на спину на мягкую землю поля. Проявление спящей магии, вызванное пиковым эмоциональным состоянием, сожгло весь гнев и обиду, которые очень больно кусали мальчика, использовав их как катализатор, осталось одно лишь необъятное удивление. Такого он никогда не видел, особенно в своем исполнении. 
- Это как? – спросил у кого-то Альден, садясь и разглядывая свои руки. Взмахнул ими пару раз, силясь вызвать волшебные искорки еще раз. Ничего более не выходило, но зато ощущалась слабость и моральная опустошенность. Магия дала о себе знать – и сгинула надолго туда же, откуда и пришла.