[ Квартира Алисы Сильф ]

27-ое число месяца Новой Надежды 1647-го года, вечер.

Мрачная твердыня здания Таллемской стражи почему-то зарядила Горгота почти осязаемым окружающими оптимизмом, и внутрь он вошел уже в великолепном настроении.
- Ух ты, да тут как в гробу! - лучась счастьем, сообщил он спутникам. - Уютненько так, прям родная стихия. Обожаю такие жизнерадостные интерьеры!
Сами товарищи стражники его радости явно не разделяли. Этого ильзар никогда не понимал; при виде инквизиторов, практически старших братьев по службе, стража должна быть счастлива открывающимся перспективам спихнуть какое-то дело на чужие плечи. Как говорится, халява - избавляйся пока берут, но нет, нужно играть в жуткую секретность и зажать как можно больше информации, улик и мутных заключенных. Им же работы меньше, в конце концов.
Дежурный в тюремном отделении, куда направлялся отряд, являл собой идеальный описанный выше стереотип. На его необычайно приветливом лице так и сияло желание сотрудничать, а его энтузиазм в этом деле даже заставил выставить его вон с туманным поручением "Пригласить официальное лицо из Фениксов".
Один взгляд на заключенного дал понять Горготу, что тот непрост. Эти пустые стеклянные, как у животного, глаза выдают опытного безжалостного головореза. Ильзар не заметил, как непроизвольно дернулась верхняя губа, приобнажив острые передние зубы, а кожа на затылке напряглась. Он никогда не питал иллюзий насчет абсолютной надежности банальной решетки в обычной городской тюрьме.
Если дойдет то насилия, с этим здоровяком явно придется повозиться.
Охотник поспешил отвести взгляд и исчезнуть из поля зрения преступника, отступив глубже в коридор. Уже отворачиваясь, он краем глаза заметил, как Венс поспешно накидывает на шею какую-то блестяшку, и чуть улыбнулся.
Какое ж дознание без вспомогательных причиндалов, - вскользь подумал он и неспеша отправился дальше по коридору, беспардонно засовывая остренький носик в каждую камеру. Пускай коллеги попробуют что-то выяснить дипломатично... пока что дипломатично.
В заключении помимо вышеуказанного субъекта не томилось ничего интересного. Парочка каких-то скользких на вид личностей, один пьянчуга, да кучка не обремененных гражданским самосознанием и особым интеллектом дебоширов. Обычные типажи для таких мест.
К концу коридора большинство камер пустовало, и Горгот уже хотел возвращаться обратно, как слуха его достигли какой-то странный стук и возня. Он широко шагнул к самой последней "клетке" и бесцеремонно заглянул внутрь. Его лицо вытянулось от изумления почти синхронно с тем, кого он узрел сидящим на холодном полу. Источником стука оказался гладкий сильный хвост, без устали колотящий по камню - верный признак гнева его обладателя.
Горгот еще несколько секунд пристально разглядывал другого таррэ перед ним, сверяясь с образом из своей памяти.
- Ты. - не то вопросительно, не то утвердительно произнес Горгот, и уголки губ стремительно поползли вверх, обнажая язвительно-злобную улыбку. Уперев руки в бока, он захохотал так, что у соседних решеток немедля нарисовались несколько любопытных физиономий. Охотник раздраженно махнул на них рукой, мол, свалите.
- Это же гордость семьи, детектив Кьюртен! Ах-ха-ха-ха! За решеткой, в обносках! Ты где это взяла, а, красавец? Нет, молчи. Меня больше волнует, как ты сюда загремел. Уж если служебное положение не спасло, дак можно было это... предложить варианты, соблазнительница ты наша роковая... если ты... ик... понимаешь, о чем я! А-ха-ха, или даже это не помогло, а? - каждое слово инквизитора сочилось ядом, забрызгивая все и всех вокруг. И с каждым словом ему становилось все сложнее сдерживать рвущееся наружу желание протянуть через решетку руки и схватить сестру грубо, но крепко, и привлечь к себе, неумело бормоча что-нибудь по-идиотски ласковое.
И с каждым словом нарастал ужас от гадостей, которые он нёс сейчас.
И с каждым моментом становилось все тяжелее маскировать счастливый смех под язвительный.
Голос вдруг сорвался с издевательского на дрожащий, а речь превратилась в один сплошной плохо связанный и противоречивый поток сознания.
- Я столько лет пытался забыть тебя, шлюха! - уже шептал Горгот, - Ненавижу... Я так скучал. Детка, я вытащу тебя отсюда. Твою мать, тебя что, в канаве у борделя подобрали? Я так и знал, что ты скатишься... Ничего, Горгоша вытащит тебя из этого дерьма, умоет - оденет... Сколотит тебе красивый гробик. Что? Какой гробик? Да что я несу! Ты будешь как раньше, такая же красивая и горячая.
Кьюртен внезапно обнаружил, что сидит на корточках, уткнувшись лицом в решетку, и скребет когтями ржавые прутья. И не может насмотреться на растрепанного, непонятно во что одетого, но родного, любимого Аделя.

Отредактировано Горгот Кьюртен (2014-12-03 04:41:35)

Можно было смело сказать, что тюрьма стражи угнетала. Конечно, по колориту, запаху и подозрительным пятнам на стенах она сильно уступала темницам Инквизиции, но разве так уж умно сравнивать чихушку и песочную язву? Для своего уровня таллемский корпус был весьма неплох: количество факелов на один квадратный метр близилось к нулю, живописный вид из маленьких окошек под самым потолком многозначительно выходил куда-то в область сточной канавы, что отчетливо ощущалось здесь, у самой крайней камеры, а где-то в густой тени слышалось неясное копошение. Судя по тому, как дергался Шум при каждом шелесте, то были крысы, жирные, ленивые и разъевшиеся. Не изящные полевые мышки, которых так любил горностай, но тоже ничего.
«Друг, они сами тебя сожрут. Интересно, сколько тутошних заключенных вышло отсюда в целом состоянии? Ну, или хотя бы в живом. У нас крысы так не жируют, никакой нормальный палач не станет терпеть у себя под ногами и руками нахальных грызунов».
- Поверьте, это не займет пары мгновений. Мы пока с коллегами обсудим что же нам делать.
Не прошло и пары мгновений с того момента, как узник подал голос, а Морин уже вступила в роль командира. Немудрено, все утро инквизиторы тем и занимались, что коврами шелковыми стелились под ноженьки царские представителей Феникса, дабы не ранить их трепетные чувства и не задеть профессиональную гордость, а теперь, слава всем Богам, можно было наконец-то взять ситуацию в свои руки и напустить страху хоть на кого-то. Например, на стражника, который колебался, но все же ушел. Правильно, пусть девица отдавала распоряжения, но все орденцы – тейаровы дети, одержимые жаждой насилия, и лучше тихо и мирно откланяться под благовидным предлогом, чем попасть под статью «препятствование исполнению служебного долга». А она явно потяжелее будет, чем статья «исполнение служебного долга» самого стражника. Да и кому эти преступники нужны? Ну растерзают одного такого королевские псы, подумаешь. Своя шкура к телу ближе, а этому хмырю все равно на эшафот. 
- Итак, мой милый друг…
Речь Венс наверняка должна была быть чертовски убедительной, пугающей, проникновенной. От нее у заключенного должны были встать волосы дыбом, покрыться мурашками кожа, а вдоль позвоночника проползти предательская змея пронзительного холода. Лео с радостью бы ее послушал, да не довелось: восседающий на его плечах Шум бесцеремонно подергал за ухо, указывая другой лапой в стороны выхода из подземелья.
- С ним все хорошо?
Горгот до своих коллег так и не дошел, застряв на подходе. Он едва ли не распластался перед одной из камер, силясь не то протиснуться внутрь через решетки, не то просто что-то разглядеть внутри. А еще он нес что-то бессвязное и смутно различимое с того расстояния, на котором стоял Лео.
- Вероятно. Вот когда ему перережут горло заточкой, тогда будем волноваться. Видимо, ему не объясняли, что близко к заключенным подходить нельзя. Ничего, собственный опыт – самый лучший учитель.
«А еще на меня что-то говорят. Я хоть в истерику не впадаю, когда сюда прихожу. А ведь дали бы мне вволю разгуляться…»
- Странный он какой-то, - заключил фамилиар, не сводя глаз с черного пятна где-то на уровне пола. Этот интересный коллега хозяина и до этого привлекал внимание любопытного зверя своей необычностью, но теперь он стал вдвойне интересен. Впервые он видел столь нестабильного инквизитора, стремящегося вытереть собой нестерильный пол темницы. К тому же, кому-то нужно было отслеживать тот момент, когда станет необходимо выдергивать заточку из горла опрометчивого Горгота.
- Как Вас зовут? Знаете ли Вы адептку по имени Алиса Сильф? – вырвались из общей мешанины последние слова Венс. Сразу в лоб, как иначе. Альден, видя выражение лица задержанного и его феерическое спокойствие, отступил к стене и оперся об нее плечом, скрестив руки на груди. Допрос грозил быть долгим.
Первое время в камере царило молчание, мужчина по ту сторону решетки смотрел на инквизиторов совершенно невозмутимым взглядом, даже будто бы свысока. Казалось, что он и не собирается ничего говорить, ибо и без того было ясно, что подобные ему уносят все тайны в могилу, как бы ни измывались над ними следователи и палачи при жизни. Но все же улыбка в итоге тронула его губы, и вновь раздался глухой голос в темноте.
- Ни к чему торговаться, госпожа инквизитор. Так или иначе, я уже здесь, и меня в любом случае ждет казнь при выходе из этой клетки. Так изменят ли что-то вид смерти и ее скорость? Не хочу вас огорчать, но сегодня не ваш день, вам нечего мне предложить.
Это был тот редкий случай, когда перед инквизиторами предстал человек, плевать хотевший на их печати на запястьях, покровительство Короля и кровавую репутацию. Он не показывал признаков волнения или паники, создавалось впечатление, что он воспринимает происходящее как временную помеху. Мелкую, незначительную, краткосрочную. Пусть он и объявлял громогласно, что он в любом случае смертник, а без пяти минут мертвым смертью не пригрозишь, вел себя он совсем иначе. С таким спокойствием приговора ждут только те, кто совершенно точно на его исполнение не придет.
- Вот зря вы Виндека отослали, к таким, как этот господин, нужен жесткий подход. Они не раскалываются, даже если им раскаленный штырь в позвоночник загнать. Особенно, если загонять его только на словах. Коллега, знаете тот вид отчаянных энтузиастов, которые пройдут сквозь воду, огонь и в бездну в итоге сломя голову прыгнут ради своих убеждений? Что им милость служителей закона, ведь они никогда не предложат то, что дает их собственная цель. Ради некоторых вещей ведь можно и умереть, не дрогнув душой. Или та самая каста отпетых преступников… Вера в собственную непобедимость горы свернет и океаны разверзнет, знаете ли, такие даже на солнце принципиально смотрят, не щурясь. А если смешать эти две крайности в одном человеке? Да, такому кадру наверняка будет крайне обидно, что его, такого непобедимого, страшного и могучего, дерзко смотрящего в очи священной Инквизиции, не моргнув ни разу, вырубила девчонка. Я бы точно обиделся и не простил бы до конца жизни. А если я скажу, что у вас есть уникальная возможность умереть не только медленно и мучительно, но еще и прихватить с собой кого-нибудь в качестве моральной компенсации? Кого-нибудь, кто наступил на любимую мозоль и не извинился.
И снова Альден поймал на себе пристальный взгляд узника. Тот не мешал искателю вещать, даже вроде бы с интересом слушал. Только вот смелая провокация не сработала, у застывшего в темноте лица все с той же снисходительной полуулыбкой не дрогнул более ни один мускул.
«Ясно, так молчание тоже не пробить. Или я не угадал с характеристикой. Или его вырубила не девчонка. Или он о своем принудительном сне иного мнения. Или сон вообще не был принудительным?».
Единственное, в чем Лео был точно уверен - что предложить этому субъекту им действительно нечего. Многие пытались идти на сделки с Инквизицией, но чтобы вот с таким снисхождением отклонять любые их потуги... Фрукт, сидящий на полу у дальней стены камеры, был отнюдь не так прост.

- Пятнадцать сребров… Они хотят пятнадцать сребров за мою свободу, пожалуйста!
Упоминание валюты немедленно выдернуло Горгота из истерики. Лицо его стало меркантильно озадаченным, а руки неспеша принялись отковыривать по одному суккубские когтистые пальцы, нещадно вцепившиеся в ильзарскую плоть прямо через одежду.
- Так, обожди. Что значит пятнадцать серебра? Ты хоть понимаешь, что это нормальные такие деньги? - деловитым тоном принялся рассуждать Горгот, покосившись на коллег, чье внимание два шумных рогатых уже успели накрепко привлечь. - На них можно жить долгими неделями... купить себе хороших шмоток... Краску для волос, в конце концов, у меня отрастают отвратительные корни! Я ж не как ты убожеством немытым в тряпье хожу, а слежу за собой. И еще мне надоел мой лук. Я хочу новый.
Горгот был расстроен. Ему было жалко денег. Ему хотелось вытащить Адель: в конце концов, он сдался перед осознанием того, что соскучился. Ну и подоставать её этим случаем до конца жизни тоже заманчиво.
Но ему совсем не хотелось, чтобы Морин Венс приближалась.
- Горгот! Тебе жить надоело?! - прогремело над ухом, а властная длань сгребла горе-любовника за шиворот и даже немного проволокла по полу. В такой ситуации грозный ильзар-воин сделал то, что обычно делают кролики в момент опасности - пассивно замер. Оказывать сопротивление в этом случае немного нежелательно. Охотник даже не попытался как-то по пути волочения объяснить ситуацию; за годы работы он уяснил, что твои личные переживания никого не волнуют до тех пор, пока это не окажется полезным делу.
Венс метнула взгляд в сторону Адели и, похоже, о чем - то догадалась, потому что цепко поймала подбородок Горгота и внимательно заглянула ему в лицо. Тот поспешил изобразить самые оленьи глаза, на которые был способен. Правда, олень с хищными ядовито-зелеными очами вряд ли мог кого-то умилить. Пробормотав что-то под нос, советница для проформы протащила подчиненного еще несколько шагов и наконец выпустила, вернувшись к цели инквизиторского визита. Горгот еще несколько секунд полежал на всякий случай, ничуть не смущаясь грязного пола - и не в таких местах валялись.
- Начальство, - кратко охарактеризовал ситуацию охотник, юркнув обратно к решетке Аделя, и даже скорчил рожу, на всякий случай отвернувшись и высунув самый кончик языка, будто весь орган можно было заметить со спины, - Тебе в любом случае влетело круче моего, - тут же по привычке съязвил Кьюртен сестре, дабы она ни в коем случае не смела думать, что над ним теперь можно посмеяться или даже тихо хихикнуть.
Горгот внимательно смерил ее взглядом. Потом резким выверенным движением схватил за шиворот, резко притянул к себе, чуть не расшибив Адели нос об прутья, быстро поцеловал и толкнул обратно.
- Пойду найду кого-нибудь, кто сойдет за главного.
Охотник чуть присел на ходу с делано виноватым видом, когда шествовал мимо занятых допросом коллег в сторону двери, ведущую прочь из непосредственно тюрьмы.
- Я на секундочку, - пискнул он и с размаху распахнул дверь, и прямо об чей-то лоб. Глухой стук.
- Ай!!!
Перед изумленным охотником на полу сидел дежурный, закрыв руками лицо. На Горгота промеж пальцев смотрел лишь один разочарованно-озлобленный глаз.
- Больно? - почти сочувственно спросил ивквизитор, понимающе склонив голову и даже прикрывая за собой дверь. Сколько же раз ему самому вот так вот доставалось дверью в моменты непреодолимого любопытства!
- Щекотно, - угрюмо ответили ему снизу. Дежурный, крякнув, поднялся, отряхиваясь одной рукой. Второй он тщетно пытался прикрыть стремительно опухающий нос и ссадину на лбу.
- У вас там суккуб в последней камере, вашейный коллега-с, - деловито начал Горгот, - Видите ли, он... она... эта штука приходится мне ближайшим родственником. Мне тут тюремная крыска напищала, мол вы за нее пятнашку серебряных желаете-с. Скидочку не сделаете, м-м-м?
Горгот выразительно вскинул брови, мол, спрашивает он скорее из вежливости и надеется на максимально выгодное сотрудничество. Дежурный задумался так крепко, что чуть ли не слышался скрежет от усиленного процесса решения дилеммы.
- Да и вообще, не хотелось бы раздувать эту некрасивую историю с выведыванием государственных тайн, - совсем грустно добавил охотник, потупив взор, - Вы ведь все понимаете.
- Забирайте ее и катитесь, - было ему донельзя раздраженным ответом. Дежурный швырнул в руки охотнику кнут Адели, извлеченный из-за пояса, и загремел ключами, вознамерившись пойти и освободить детектива немедленно и лично. Горгот покачал головой и протянул свободную руку, сделав манящее движение пальцами, мол, гоните и ключи.
- Не будем мешать интимной атмосфере допроса вашим деликатным внешним видом, - ласково пояснил он, - ключи я оставлю в камере, заберете, когда мы закончим. Лучше найдите где-нибудь что-нибудь прохладное.
Получив еще и ключ, который метнули с такой силой, словно хотели насквозь проткнуть Горготу глотку, Кьюртен отправился обратно к сестре.
- Я уже тут, все под контролем, - пискляво отчитался он, снова шмыгнув мимо других инквизиторов как можно проворнее.
Он немало времени провозился с тяжелым замком и нежно тронутым ржавчиной здоровенным ключом, тихо ругаясь и царапая пол когтями на ногах. Наконец дверь была открыта и сестра вызволена. Горгот протянул ей кнут.
- Игрушку свою тоже забери, красотка. Чего, так и пойдешь? - Кьюртен намекал на тюремный наряд Адели, которая уже приняла свою более миниатюрную форму.

Отредактировано Горгот Кьюртен (2014-12-27 05:14:02)

В ответ на издевательски спокойное выражение лица узника Морин расплылась в не менее многообещающей улыбке. Не любил Лео, когда она так ухмылялась. Лично для него это никогда не несло ничего хорошего, сколько он себя помнил, следом за ней всегда следовал либо какой-нибудь мерзопакостный приказ, либо мерзопакостное наказание. Случалось, конечно, что сие выражение означало намечающееся веселье и занятную авантюру, но с тех самых пор, как Венс покинула корпус Искателей и стала Почти-Самой-Главной, такое случалось настолько редко, что больше подходило слово «никогда».  Два последних дела, Пер Убрас и Золотого Феникса, под понятие веселых авантюр не подходили, потому  не считались.
«Этому славному малому стоит обеспокоиться. Представляю, как скучно сидится в советническом кабинете с горами бумажек и печатями различной степени важности, как тоскливо смотреть на искателей, которые не погребены под толстым пластом организационной бюрократии. А ведь столько зеленых юнцов мечтают стать Советниками, аж страх берет. И врагу не пожелал бы. Чую, когтями она вцепится в этого несчастного, за столько-то лет прозябания ей ой как действа захотелось, небось. Хм, а сколько они там уже прозябают?..»
Дамам нужно уступать, особенно если дама – твое прямое начальство, а потому Альден решил особенно не изгаляться, докапываясь до узника, оставив самое вкусное Морин. Он всегда был невосприимчив к авторитету других, а субординацию принимал лишь в самых необходимых случаях, а потому и сейчас выражал скорее солидарность, а не почтение. Было ли ему жаль Венс, которая еще в будни своего бурного искательства не являла собой образец канцелярского крота? Да, было. Он еще набегается, а вот когда она выйдет в поле еще раз – неведомо. Пусть порадуется, пока есть возможность, может даже и отпуск даст, который сама же так бесцеремонно прервала несколько дней назад.
«А я мог бы с женой греться на солнышке и каждый день кушать виноград, - взгляд сам собой вернулся на сидящего в тени мужчину. – Но вместо этого я созерцаю прелестные лица лучших людей этой страны».
Замечтавшись, искатель упустил тот момент, когда Морин собралась что-то делать. Он было подорвался идти за ней, но окрик девушки его остановил. Окрик был адресован не ему.
- Горгот, тебе жить надоело?
Это только казалось, что Венс – хрупкая девица, которая может надорваться даже с веером в руках. Она с легкостью схватился ильзара за шкирку и непринужденно поволокла по полу в сторону Лео. По крайней мере, она сделала все, чтобы не показать, как ей тяжело. Помогать ей все равно никто не торопился, Альден предпочел любоваться.
- Суровая женщина, - заключил Шум, наблюдая, как Горгот не смел и сказать ничего поперек слова начальства, а Морин властной рукой тащила его дальше, попутно запугивая.
- Заботливая, - поправил Лео. – Она очень беспокоится, чтобы мы все вернулись домой целыми. Представляешь, сколько ей бумажек придется писать, если кто-то из нас коньки отбросит? Особенно так глупо, как это пытается сделать он.
- Мой дорогой, Лео, - вернулась к разговору Морин, отпустив бедного ильзара. Тот поспешил вернуться на место своей предыдущей дислокации. Альдену даже стало интересно, кто же такой важный сидит в той камере, но обрывать советницу не стал. Это можно и потом выяснить. - Ну, что ж мы так? Человек хочет казни? Зачем ему доставлять такое удовольствие?
Венс хотела идти путем боли. Это был тот инструмент, который был ключом ко всем и ко всему, и в правильных руках он давал доступ к любой информации. Так уж повелось, что лучше Инквизиции им никто не оперировал, а потому не оставалось сомнений, что каким бы крепким орешком ни был субъект, сидящий перед ними, он либо расколется, либо погибнет жертвой чрезмерных стараний палача. Как показывала практика, палачи умели делать свою работу нежно, тщательно оберегая своих жертв от точек невозврата, когда боль сводит с ума, отрезая от информации, или убивает.
«Он знает, что если Орден возьмется за него всерьез, он заговорит. Все знают, что если наш взор на кого-то обратился, то человек пропал. Тогда какого же Тайара он так спокоен?»
Узник действительно не проявлял особых признаков волнения, невозмутимо слушая, как ему будут отрезать пальцы. А когда Морин дошла до этапа с рунами, он и вовсе позволил себе усмехнуться.
- Прекрасная попытка, госпожа инквизитор. Вы почти заставили меня испугаться вашей магии.
«А ведь кто сказал, что он восприимчив? Нужны железо и огонь».
- Может его сразу к нам в Орден и отправим?
Горгот исчез из подвала, только стукнула входная дверь, да послышались невнятные крики с той стороны. Личность, так заинтересовавшая Горгота, начала еще больше давить на любопытство Лео. Потребовалось усилие, чтобы снова посмотреть на Советника и вернуться к происходящему.
- Пока это не наша юрисдикция. Мы можем его забрать вопреки законам, но могут быть последствия. 
Узник явно был в курсе того, как работала система, а потому Альден не стремился шептать прописные истины на ушко девушке, силясь их скрыть. Такой матерый преступник, если это его описание красуется на плакатах, конечно, потому и был жив до сих пор, что знал, как и что в этой стране делается. У Инквизиции был доступ ко всему, она могла творить все, что захочет, но и руки были по-прежнему связаны. Сей кадр – пока лишь улика, они даже не знали наверняка, действительно ли он причастен. Он мог быть овцой, которую отдали на заклание, а теперь просто пытается хотя бы умереть с достоинством. И если Орден ошибется, фениксы этим воспользуются. Этого можно было бы не бояться, будь гильдии большими друзьями и работай они сообща, но картина была диаметрально иная. Если они начнут хозяйничать в городе, убивать и пытать невиновных – потеряют даже то малое, к чему имеют доступ сейчас.
«Нам пока нужно улыбаться друг другу, пусть даже мы разошлись и в версиях, и в путях решения проблемы».
Горгот явился обратно, сообщая всем и каждому, что он здесь и ситуация под контролем. Его голос ушел куда-то в писк, что указывало на то, что ильзар находится в неком моральном раздрае. Он, конечно, всегда был маленько с приветом, как и все инквизиторы, но сегодня это бросалось в глаза особенно. Боковым зрением Альден заметил, что спустя несколько секунд в дверях появился и стражник, но уделять ему особое внимание было некогда – узник внезапно встал.
- У нас получилась замечательная беседа, мне будет о чем подумать до нашей следующей встречи.
Мужчина неторопливо прошел ближе к решетке, выходя на свет. Слишком близко он подходить не стал, видимо, принял к сведению желание Морин отрезать ему пальцы.
- Но даже самые хорошие вещи надоедают, госпожа инквизитор. К тому же, ваше предложение мне по-прежнему не по душе, если вы позволите, я хотел бы отказаться от вашей щедрости. Мои конечности мне нужны в том виде, в котором они есть сейчас.
Стражник прошел мимо Горгота и его загадочной клетку, которую ильар отпирал, не обратил внимания на творящийся там беспредел и уже практически подошел к месту допроса. А узник продолжал говорить.
- Если это все, что вы хотели мне сказать, то закончим на этом. Я оценил внимание Инквизиции, уделенное мне, но предпочту откланяться.
Стражник дошел до них, неосмотрительно встав слишком близко к клетке, и едва успел открыть рот, чтобы что сказать, как сильные руки притянули его к решетке и силой ударили об нее. Того оказалось мало, мужчина принялся дергаться, узник перехватил покрепче, посмотрел прямо в глаза... О том, что было дальше, Лео не смог бы рассказать и под сывороткой правды. Искатель запомнил только, как не то увидел, не то почувствовал что-то, от чего захотелось бежать. Но он успел только сорвать с плеч Шума, который точно знал, что сейчас произойдет, и прижать к себе, закрыв руками. Потом был грохот, свет и ударная волна, разметавшая всех, кто стоял у камеры, как тряпичных кукол.
Первое, чему несказанно удивился искатель, когда снова смог воспринимать окружающую действительность – что он живой. Второе – что он вроде бы даже целый. В подвале стояла пыль, сам Альден валялся в клетке ровно напротив камеры, в которой сидел узник. Стоит сказать, что даже сквозь плывущие пятна Лео различил, что камеры практически больше нет. Железо решеток разметало и покорежило, по камням прошли трещины. Часть одной стены уже пыталась обвалиться. Мужчины нигде не было. Морин взглядом тоже не находилась, что обеспокоило Лео, ведь она стояла совсем рядом с ним. Что бы это ни было, девушку могло изрядно покалечить.
«Твою ж мать, что он устроил…»
Все возвращалось постепенно. Первым вернулся слух, за ним – зрение. Оно восстанавливалось издевательски медленно, что наводило не на самые приятные мысли. Еще больше печалил тот факт, что не особенно получалось опознать, где пол, а где потолок.
«Видимо, не совсем целый».
Единственное, что внесло некоторую ясность в происходящее – морда Шума, нарисовавшаяся прямо перед глазами. Он был в порядке, видимо, хотя бы его Альдену в этой круговерти сберечь удалось.
- Пресвятой Ильтар… - только и выдал фамилиар, глядя круглыми глазищами на хозяина.
- Что?
- А ты сам не видишь?
- Я ничего не вижу.
- Неудивительно. Твой правый глаз…
Все еще не обретя ориентацию в пространстве, Лео тупо потянулся к правому глазу, услышав знакомые указания. Тут его настигло третье удивление – глаза не было. Боли, впрочем, пока еще тоже, и посему картинка снова разрушилась, едва попытавшись сложиться. Следуя банальной логике, Альден посмотрел вниз. В общем-то, глаз был, но в виде неясной жижи, оставившей след на рубашке и сгинувшей где-то в пыли и обломках.
- Аннуора будет рвать и метать.
- Мы ей скажем, что так и было. Вдруг поверит?
- Идиот.
На самом деле, пока чувства не вернулись, приведя за собой боль, в Лео прорезался плоский юмор. Вроде и понятно, что не смешно, но плакать тоже не хотелось. Но все начало меняться стремительно, с первым неприятным импульсом в ныне пустой глазнице. Желание шутить как ветром сдуло.
- Где моя сумка? – Альден было уже потянулся встать, как Шум его одернул.
- Сядь, и так дурной сейчас, убьешься до конца, если тебя на ноги поставить. Верх и низ друг от друга отличи сначала, потом побежишь. Вот она. Что тебе нужно? 
- Там склянки две, зеленая и белая. И это, давай быстрее. Кажется, я сейчас начну скучать по глазу.
Шум был не дурак, прекрасно знал, что нужно действовать быстро. Но быстро не получалось, у хозяина в сумке было столько стороннего хлама, что белеф бы лапу сломал. Альден мужественно терпел, выискивая взглядом, куда унесло Морин. Теперь прогнозы относительно ее целостности стали совсем безрадостными.
- Вот, нашел! – демонстрируя чудеса акробатики и жонглирования, горностай прикатил оба зелья прямо к рукам хозяина. – Этот хмырь сбежал, нужно что-то делать.
- К лешему хмыря, там целый полк стражников и Горгот, - Альден едва успел закончить фразу, когда залпом выпил содержимое обеих склянок. Подождал секунду, подождал другую. Стало значительно легче. 
- Может не стоит их вот так смешивать?
- Хуже не будет. Где начальство?
- Ты уверен, что именно она сейчас…
- Уверен. Топай искать. А я пока потихонечку…
Горностай откланялся, ловко перепрыгивая и перелезая через обломки и куски непонятно чего. Сам Лео еще несколько мгновений посидел, подумал, а после аккуратно встал, придерживаясь за стену. Одно из зелий, которое мужчина выпил, убирало любую боль, а потому оставалось только гадать, что могло сопровождать выбитый чем-то глаз. Это, к слову, было ожидаемо, наверняка какой-нибудь шальной камень или труба от решетки задела. Выйдя обратно в коридор, Лео заметил, что летел он тоже недалеко, от места, где он стоял, до стены, у которой себя нашел, метра три, едва ли больше.
«Да уж. Такие синяки проходят долго, светит мне ходить, будто скрюченная бабулька. А может и ребра пострадали от нежных обниманий со стеной. Морин теперь точно должна мне отпуск».   
Пыль уже почти осела. Не считая весьма жуткой глазницы, из которой только-только перестала течь кровь, Альден выглядел очень даже живым и бодрым. Просто фантастически бодрым для человека в его положении, у ног которого вдобавок валялся иссушенный труп недавнего стражника.

Для Горгота происходившее у той решетки было словно в замедленной съемке. Боковым зрением он моментально среагировал на резкое движение и машинально отметил каждую деталь происходящего, мысленно поставив галочки у пунктов «физический контакт» и «зрительный контакт». Охотник на мгновение взглянул на Адель и быстро показал ей кулак, не тратя времени на слова. В детстве между двумя рогатыми этот жест означал одновременно «не лезь», «отвали» и «заткнись». Именно этот кулак под нос сестры спас чувствительные глаза ильзара от ослепительной вспышки, что последовала потом, и в поднявшемся столпе пыли он смог уловить направление движения того, кто пытался убежать. Взрывная волна заставила двух таррэ у дальней камеры ухватиться за любой ближайший устойчивый предмет.
«Неужели оно?!» - подумал пустившийся в погоню Горгот, перескакивая через несомненно труп стражника, имевший очень характерный знакомый вид. – «Да ну, не могло же нам так просто повезти!»
Или не повезти?
Обнаженная на бегу сабля лязгнула о ближайшую решетку.
Охотник на секунду помедлил. Конечно он рисковал, толком не понимая, с чем имеет дело, и попытка задержания такого преступника может оказаться фатальной даже для инквизиторского охотника.
Морин и Лео находились в тревожно сомнительном состоянии, особенно Лео, половина лица которого была залита кровью… но у Горгота не было времени выяснять, живы ли они.
«Прикончу», - коротко решил он, выскочив в коридор тюремного блока на характерный удаляющийся топот. Впереди за углом послышался вскрик, звук падающего тела и стон. Похоже, еще один коллега попался этому непростому парню на пути, и тот вырубил его голыми руками. М-де, непростой тип. Ловить таких весьма приятно, несмотря на риски.

Фурхата нельзя было назвать легким противником, но увы, иллюзий он строить не собирался – голые руки против холодного металла инквизиторского головореза все-таки проигрывают. Вряд ли преследователь – зеленый новичок, еле-еле управляющийся с оружием. К тому же, в этом спринтерском забеге гомункул явно проигрывал в скорости. Он мог бежать чертовски долго, его сил хватило бы еще на половину города, но оторваться от рогатой твари, чудом не попавшей под волну заклинания, Фурхат не смог.
Этот крашеный женственный фрик, минуту назад скулящий перед своей хозяйкой, преследовал молча, без истеричных приказов остановиться по-хорошему, которых стоило бы ожидать от таких с виду тряпок как он.
Гомункул не был уверен, хватит ли у него сейчас сил на еще один выброс энергии. Но, если вариантов больше нет, почему бы не попробовать? Как минимум, погибнув, он может забрать инквизиторского пса с собой.

Горгот еле успел затормозить, но мощный удар под дых все-таки достиг цели, выбил из легких воздух и отшвырнул охотника на несколько шагов. Ильзар чудом устоял на ногах, и еще большим чудом отскочил назад, судорожно вдохнув до рези в груди.
«Рехнулся? Не-е, хочет сцапать меня и проникновенно заглянуть в душу, как тому стражнику».
Преступник значительно превосходил по габаритам Горгота, и попадись тот в захват – вряд ли сможет вырваться. Даже будучи основательно насаженным на саблю, Фурхат еще успеет исполнить свое смертельное светопредставление. Поэтому охотнику жизненно необходимо нанести ювелирно точный удар, который мгновенно прикончит противника.
Сабли Горгота тонки и изящны; это не какой-нибудь здоровенный двручник, коим можно рубить головы и разваливать людей от левого плеча до правого бедра. Ими следует либо максимально точно колоть, либо многократно рассекать, заставляя жертву истекать кровью. Ну или и то, и другое в различных приятных комбинациях.
Фурхат оказался чудовищно быстрым и выносливым, и Горгот не сомневался, что тот сможет прикончить мелкого таррэ голыми руками, если он допустит хоть малейшую ошибку. Руки преступника до плеча были залиты кровью, изрубленные легкими клинками скачущего по коридору Кьюртена, обдумывающего, как бы так подлезть и ткнуть куда надо. Узкий проем стеснял маневры и движения, но несмотря на это несколько длинных неглубоких порезов уже красовались на торсе и животе беглеца. Но он словно не замечал их, продолжая атаковать.
Скакать же у инквизитора получалось только назад и, когда охотник спиной почти уперся в дверь тюрьмы, израненные верхние конечности все-таки изменили Фурхату, и Горгот широким ударом вспорол ему кожу снизу вверх до самой глотки. Одна его рука с клинком оказалась поднята слишком высоко, вторая – слишком низко, и парировать ответный удар в челюсть он критически не успевал. В глазах потемнело, и в следующую секунду Горгота резко дернуло за волосы, заставив запрокинуть голову.
Морщась не то от боли, не то от отвращения, Фурхат крепко держал ильзара за густую бирюзовую гриву, здоровенным монолитом нависнув над инквизитором, но осуществить задуманное все-таки не успел.
- Да щ-щас, - прошипел Горгот, жмурясь. Острие сабли вышло наискось из спины Фурхата с неожиданно резким стрежетом, точно пронзив сердце. Кьюртен робко приоткрыл один глаз, встретившись взглядом с потухающими глазами своего противника, и у него нещадно закружилась голова. Заключенный шумно, с присвистом выдохнул, но вдохнуть уже не смог.
- Ай-ай, нет, не вались на меня, здоровенная ты скотина! – пискнул Горгот, выдергивая саблю и спихивая с себя труп. Снова этот противный звук!
Не без усилий охотник деловито перевернул тело, вспорол одежду на спине и потыкал концом клинка в жизненный камень в области поясницы. Похоже, роковой удар прошел по касательной к другому камню, скрытому внутри.
- Вкуснятина однако, - со знанием дела сообщил он в пространство. Ему ответили стоном откуда-то из коридора. Похоже, неудачно подвернувшийся сотрудник стражи приходил в себя. Вдали уже был слышен грохот десятков ног – локальный взрыв не остался без внимания. Горгот развернулся и ощутил, что каменные стены вокруг куда-то поплыли. Его внезапно одолела чудовищная слабость, и он осел на пол рядом с трупом, схватившись за голову. Кто-то подбежал и дотронулся до его плеча, вокруг раздавались резкие мужские голоса.
- Тело не трогать и не смещать, ничем не обрабатывать и не пинать! Никакой магии! - собрав все силы в кулак, как можно громче и четче произнес охотник, массируя виски. - Данное дело переходит под... эту самую... ответственность Инквизиции... ну вы поняли, короче!

Отредактировано Горгот Кьюртен (2015-01-14 04:50:45)

А последними в окружающую действительность вписались стражники, дружной толпой ввалившиеся в подвалы, орущие и ругающиеся благим матом, спотыкающиеся на каждом ровном месте и спешащие разобрать самые стратегически важные завалы. Кто-то громогласно спрашивал, есть ли раненые, но Лео сей вопрос благополучно проигнорировал. Честное слово, он бы скорее предпочел дать тому больному на всю голову заключенному добить его своей волшебной взрывалкой, чем отдался бы в нежные руки таллемских стражей порядка, пусть даже у них в штате и может оказаться лекарь или хоть немного смыслящий в магии света маг-недоучка. Не прошло и пары минут, как сухое тело очень невезучего стражника попалось на глаза его более удачливым коллегам, вызвав сначала ступор, а потом еще большую беготню. Альден пока еще очень медленно соображал, что есть что в этом мире, что ему следует делать и как вообще нужно реагировать на происходящую действительность, но звенел тревожно в голове звоночек, призывающий ударить по рукам первого же тунеядца при исполнении, который протянет к улике свои загребущие лапы. Инквизитор уже даже начал формулировать предложение, которое должен был выдать, феерично подкрепив его каким-нибудь мудреным оскорблением, но сквозь сонм истинно мужских ругательств прорезался совершенно неуместный в данной ситуации голос девичий.
- А у Вас тут кровь, кажется…
В этот раз Лео удалось затолкать желание выдать какую-нибудь плоскую шуточку и издевательский вопрос "да ладно?" куда подальше, дабы они не смущали и без того напуганный народ. Откуда на этих руинах образовалась вполне себе симпатичная девушка, ни капли не похожая на этих мордоворотов, якобы зовущихся защитниками мирного населения? Либо она таки одна из них, что крайне печалило, либо уже изначально была здесь.
«Таррэ. Уж не перед ней ли лужей эмоций растекался Горгот? Ну а перед кем еще, остальные камеры был пусты».
Стоит сказать, что Лео вообще ни разу не видел, чтобы Горгот перед кем-то растекался, но уже следующий жест девушки убедил искателя, что тут все ясно. Ну кому еще взбредет в голову трогать чужую грязную кровь с остатками глаза и пробовать ее на вкус? Только той, кто мыслил в одну сторону с гробовщиком.
«Наружу идти, да? А вы правы, пожалуй, так и сделаю. Сколько те зелья продействуют, а сползать по стеночке лучше на свежем воздухе».
Тело. На глаза снова попалось тело и загребущие лапки стражников, уже вовсю его изучающие. Набрав побольше воздуха в грудь, Лео громогласно и хрипло объявил:
- Данный труп с этой секунды является вещественным доказательством и собственностью Инквизиции, любой, кто тронет его, будет немедленно лишен руки за посягательство на государственную собственность. Попытка лапать его второй рукой закончится отрубанием чего-нибудь более интересного, и так по нарастающей, пока еще останется, чем лапать. И да, у меня травма головы, всем видно? Это значит, что я за свои действия не отвечаю, и любой бред, который я сейчас несу, действительно будет приведен в исполнение, а мне никто ничего против этого не скажет. Рас-с-ступись! 
Стражники уверовали в тяжелую контузию Лео и предпочли отойти на шажок от тела, ограничившись чисто визуальным осмотром. Но инквизитор таллемской страже не верил, а потому собрался с духом и закинул сухого пострадавшего на плечо. Он был легкий, в нем буквально ничего не оставалось, но даже такая нагрузка вызвала головокружение. Дабы не навернуться на глазах у стражи, пришлось опереться рукой о кусок лежащей рядом стены.
«Просто не надо так резко менять положение в пространстве. И вертеть головой. Ясное дело, что то, что выбило мне глаз, и к черепушке хорошо приложилось. А теперь тихо и спокойно пош..»
- Что ты творишь!
Шум появился из-под развалин, тусклый и запыленный, вобрался на свободное плечо хозяину и продолжил укоризненно шипеть уже оттуда, прямо в ухо.
- Давно на полу валялся? Ты б еще завалы пошел помогать разбирать.
- Больно нужны мне их завалы, а вот этого господина могут вопреки моему запрету уволочь в морг, и я не думаю, что кто-то из нашего отряда сегодня захочет совершать подвиги и вести переговоры. Я уж точно на сегодня все. Где Морин?
- Наружу вышла, воздухом дышит. Поцарапалась маленько, но вроде ничего страшного, тебе уж точно больше досталось. Стой, ты ж сумку забыл!
Вернулись за сумкой, подобрали, пошли обратно. Хорошо было, что хоть начальница жива. Они и так менялись слишком часто за последние несколько лет, было бы грустно снова терпеть перемены в корпусе искателей и искать ключики к новому Главному. Сразу на выходе из подвала дышаться стало значительно легче, все же внизу в воздухе по-прежнему стояла пыль, а остаточная магия изрядно давила на мозги. Больно уж много ее сразу оказалось выброшено, что наводило на определенные мысли. На глаза сразу попалась толпа, окружившая кого-то. Из эпицентра событий доносились женские крики, а поскольку женщин в данном здании было всего две, одна из которых никогда бы не стала истерить на глазах у толпы, Альден заключил, что надрывается недавняя брюнетка. Проходя мимо, он краем глаза уловил бирюзовый цвет, что сразу подтвердило все его догадки за последние десять минут.
- Да не убивайтесь вы так, живой он, что с охотником сделается. А раз команды умудряется раздавать, то не только живой, но и целый, - жертва заключенного была осторожно скинута рядом с Фурхатом, а Лео повернулся к стражникам, облепившим якобы умирающего Горгота. – Сухой идет в комплекте с заколотым. Те ребятки вам внизу расскажут, что я сделаю с теми, кто станет распускать руки.
«Где там выход был?..»
Морин действительно оказалась на улице. Выглядела она целой, по крайней мере, конечности были на месте, что радовало. Ну и раз пришла сама, а не принесли на руках, то уже можно делать обнадеживающие выводы. Все еще было у кого требовать отпуск.
- Всегда мечтал, чтоб это здание рухнуло вместе со всеми его обитателями. Не хотел, правда, чтоб внутри оказался и я, но и так сойдет, не все ж сразу, - инквизитор стал по правую руку от Советницы, поближе к крепкой на вид стеночке, которую явно не коснулись события в подвале. Просто на случай, если эффект зелья кончится, и надо будет за что-то хвататься. К ее же подножию была бесцеремонно сброшена сумка. – Советник, как у вас обстоят дела с лечебными рунами?
Лео был не дурак, знал, что с такими травмами долго гулять нельзя, можно было получить что посерьезней, то же заражение.  Едва ли подвалы стражи стерильней инквизиторских операционных, один Ильтар ведает, в чем они там дружно измазались, пока вылезали из-под руин. На лучшего лекаря в ближайшей перспективе надеяться не приходилось.
«В сумке должен быть спирт и бинты, она всегда там есть на случай непредвиденного. Даже если лечебные руны – не ее конек, нужно будет попросить помочь глазницу замотать, у меня с координацией что-то не ахти. Все лучше, чем ничего, да и смотрится не так… по-инквизиторски».

Сабл знал, что оперативная группа Золотого Феникса уже окружила местную тюрьму. Нужно было дать только иллюзию воли для Инквизиции. Даже если прямо сказать о том, что вряд ли они останутся сами с собой наедине. Теневое ожидание. Только вот чего? Прогремел взрыв. Но вряд ли такое хотелось бы ожидать.  Сабл направился в эпицентр. Его помощь будет не лишней.  Плюс все же нужно было посмотреть на тех, кто в этом участвовал. Он встретил стражника на побегушках.
- Эта рыжая... – выплевывая каждое слово как оскорбление, проговорил мужик, - бестия…
-Мне уже нравится ход твоих мыслей, - с заинтересованным взглядом поддержал того элементаль.
Страж видимо не понял всей шутки, и это отразилось на его лице.
- Короче, отправила за вами.
- За мной?
- Нет! – замотал головой человек.
- Так зачем ты пришел именно сюда? Именно за мной?
- Я не приходил сюда, а встретил вас.
- Так кто отправил за мной?
- Рыжая! И не за Вами, а за Фениксом. – Наконец-то определился страж.

Отдышка. Человеческая слабость. Никто осознано не признается в том, что любая слабость располагает к себе. Ты становишься жалким на вид, и тебе не придают значения.
- Ильтар вас дери, как же вы тут повеселились! – Воскликнул Сабл оглядывая разрушения. Он решил высказать все, но без выражений, делая вид, что в недоумении от происходящего. – Только Богам известно, сколько тут придется восстанавливать. Теперь…уххх…секунду, - поднял палец в верх. – Теперь разрешите взять все в свои руки.
Древний только выпрямился, расправил плечи, махнул руками, как будто собирался дирижировать огромным оркестром. Тут взгляд упал на порезанное, окровавленное тело. Виновник был мертв, и было понятно, что собирается Инквизиция с ним делать. Пора окончательно брать все в свои руки, хотя вряд ли этому решению обрадуется сама глава гильдии.
Элементаль буквально чуть дернул ногой по направлению трупа. Легкое потрескивание от возникновения ледяной корки на поверхности земли. Магия стремительно приближалась к телу, которое уже собирались подготовить к транспортировке. Но из-за неожиданно возникшей тяжести, люди выронили труп, не успев его еще как следует поднять и вообще что-либо сделать. Теперь это было что-то похожее на ледяной гроб, который был способен сохранить любую улику. Тем временем Сабл успел «осмотреть» каждый уголок разрушенной тюрьмы. К сожалению пострадавших было на много больше чем казалось. И это были не только служащие данного заведения.  Собрались жители города. Слышался плачь семей, стон раненых. Кажется, еще и брань Саб услышал.
Инквизиция – отряд законопослушный убийц. Везде трясут санными тряпками, которые называют правами. Даже низший из них, кто убирает сортир в ордене,  мог поставить себя выше любого титулового жителя этой планеты. Любой может о таком подумать, но не Сабл. Тот улыбался как только мог, хотя вряд ли сложившиеся ситуация, была расположена к такой радушной физиономии.
Тут и там начали возникать, те, кто стремительно приступал к своим обязанностям. Кровь останавливалась, раны заживали, разрушение восстанавливалось. Тяжелораненые исчезали (и скорей всего появлялись в госпиталях). Паника постепенно успокаивалась. Золотой феникс знал свое место, гильдия умела выжидать и ждать и не вмешиваться, в то, что не следовало вмешиваться, но к общему разочарованию на сей раз не было возможных предсказаний о том, что может произойти.
Сабл подошел почти вплотную к инквизиторам. Прежде чем кто-либо заговорил, он показал небольшую стеклянную линзу (записывающее устройсто).
[float=left][/float]- Я  нашел ее в обломках, так что рассказом можете себя не утруждать. Надеюсь, Вы не удивлены этой вещью. -  Последние слова он как будто направил именно рыжей, которая поддерживала человека. - Все что произошло в тюрьме будет заархивировано, - он положил стекляшку себе в карман. -  К сожалению, мы не смогли помочь Вам предотвратить эту трагедию, - обратился элементаль к стоящим перед ним, обведя их взглядом. – Я смотрю -  потерь в вашей группе нет, в отличие от стражи города Таллема. – Эти слова были выделены интонацией грусти, - Я могу предложить привести себя в порядок в нашем замке, но делать этого не буду. Вы гости этого города, но вряд ли организации, которые преследуют разные цели смогут сотрудничать. 
Все же его взгляд снова вернулся к самой яркой личности данного собрания.
- Я способен прочитать Ваши мысли, - он коснулся виска и проникновенно заглянул в глаза этой молодой особы. – Не пытайтесь изобразить на своем симпатичном личике, что вы там пытаетесь изобразить.
Но даже если бы он и правда мог бы это сделать, то вряд ли  сделал это. Рыжая была способна испепелить сейчас все, что не так пошевельнется. Всегда лучше при других обстоятельствах слушать «нехорошие» слова в свой адрес. Ох, уж эти мужчины, вот он стоит перед теми, кому он даже скорей и на йоту не нравится, мило улыбается и строит свои голубые наглые глазки. «Герой» дня. Если бы Андромеда увидела эту сцену, она бы сделала вид, что вообще не знает эту личность. Этому мачо осталось только подмигнуть и получить по шее разрядом какой-нибудь магии.

Переговоры оказались короткими. Каждый был поглощен своим делом. Никто не услышал легкий шорох платья, звук босых ног соприкасающихся с холодным камнем. Никто не увидел тихую ярость, когда тонкие женские пальцы прикоснулись к ледяному гробу, как тот начал плавиться от жара исходящего от тела.
- Вы поганые, поганые… - Начала она давиться словами. – ..мрази, падаль, что заселила эти земли.
Девушка подняла голову и уже четко начала произносить слова. На ее бледно-прозрачном лице были видны черно-алые трещины. В местах, где лопнула кожа, образовывался слой крови, который тут же свертывался от жара. Но рвущаяся наружу магия пульсировала светом.
- Падаль!!! Не имеющая даже право ползать!!!  Вы все сгниете, отдавая душу Изнанке. Вы все прокляты.
Ее начали слышать. Основная толпа свидетелей находилась поодаль от тюрьмы и помогала разбирать завал.
-Девушка! Отойдите! – Молодой амбициозный парень-охранник подбежал к незнакомке, которая в приступе прикусила язык и с ее губ стекала кровь.
- Не подходи! – Плюнула она ему в лицо, - падаль.
- Это сбежавшая заключенная, - крикнул кто-то в толпе. Охранник, который пытался избавиться от чужой крови со своего лица, услышав слова, поспешил задержать бывшую заключенную. Но как только он прикоснулся к ней, то начал стремительно иссыхать.
- Вы смертные, не способны прикоснуться к Богине!!! – Закричала девица.
Именно это событие отвлекло мирно беседующих.  Все обратили внимание на произошедшее. Уже очередной иссушенный труп рухнул на землю. Девушка закачалась, но ее глаза воодушевленно засияли.
- Все ВЫ будете прокляты мной! БОГИНЕЙ!!! - Она интенсивно закивала головой. Тыча себе в грудь. Пакли грязных черных волос разметались по сторонам. -  Я так долго ждала! СЛИШКОМ ДОЛГО!!!
Девушка не замечала, как начала чесать руку, где появились новые трещины.
- Она скоро не выдержит, - проговорил Сабл в сторону новых знакомых. – Вам лучше уходить, уводя за собой зевак.
Как будто услышав негромкий приказ, Золотой Феникс медленно, начал отводить всех дольше от места, где стояла обезумевшая. Вдруг как будто в ней что-то щелкнуло и вместо гнева, она ощутила прилив безудержного горя.
- Он следовал моей воли, - девушка упала на колени перед ледяным трупом, - воли своей Богини.
Наглаживая лед, который шипел от ее «нежных» прикосновений, безумная продолжала что-то бормотать и при этом плакать.
- И… за это он будет вознагражден! – Снова повысила голос  черноволосая. – Я УНИЧТОЖУ тех, кто тебя убил.
Ее, налитые кровью глаза тут же обратились в сторону инквизиторов. Но вряд ли она смогла бы сделать то так, чтобы не задеть всю толпу.

Она не может быть безликой. Если кто-то и смог обладать разумом этой несчастной, у него должно быть имя. Так легче можно определить источник угрозы.
- Назови свое имя! – Рявкнул Сабл, так что та на мгновение забыла зачем встала с колен и широким шагом направилась на представителей закона.
- Имя? – Спросила она недоуменно, и начала трогать свои волосы, вспоминая свое человеческое имя. Взгляд ее помутнел. Пальцы коснулись губ, как будто желая ощутить кончиками, то самое имя, которое не произносилось в мире смертных уже давно. – Вира. Мое имя Вира – богиня войны и хаоса. Вира – богиня смерти.
- Ты всего лишь смертная женщина, которая потеряла, то, что связывает тебя с обычным миром. Вернись, пока стало не слишком поздно, - тихо пробормотал Сабл, наблюдая за девушкой, которая истощила свой рассудок уже давно. Он не хотел, чтобы его услышали, но она смогла.
- ТЫ! Похититель имен! – Тыкав в него пальцем, безумная прищурилась, желая рассмотреть того лучше. – Золотой Феникс. Знают ли они чье имя ты носишь? Какой силой обладают те, кто носит древнее имя Феникса?...
Ее смех разрезал воздух, но с силой сжатое горло резко его прекратило.
- Хватит, - зарычал Сабл ей прямо в обезображенное лицо. - Ты не скажешь более ни слова.
Лед сковал горло обезумевшей. Девушка захрипела, и начала отчаянно царапать руку элементаля, пытаясь вырваться. Кажется, именно в момент страха, в женских глазах вспыхнуло сознание, но обмякнув, безумная возвела руки к небу. Потоки энергии устремились за этим движением, раскрывая огромные огненно-алые крылья. Через пару мгновений женское тело забилось в конвульсиях, не выдержав перенапряжения. Сабл не отпускал эту куклу, ставшую настоящей бомбой. Он чувствовал, как она пытается поглотить его магическую энергию. Но даже столетия практики не позволят взять под контроль энергию элементаля обычному человеку. Вот что она может сделать, так это отправить к Тейару половину Таллема с уже той магией, что в ней накопилось. Безвольно коснувшись горячими ладонями лица, девушка улыбнулась.
- Бахххх…
Возможно, кто-то смог это увидеть, но кто и правда смог осознать произошедшее. Огромной мощи взрыв белым пламенем закружил вокруг безумной и Древнего.  В какую-то долю секунды Сабл подумал, что не успеет удержать волну, но кокон из потоков языков дыма песка и огня устремился ввысь. Сабл смотрел вверх. Это было прекрасно и в то же время ужасно. Сколько раз он удивлялся поступкам смертным, но пора посмотреть на тех, кто сидит на небесном пьедестале… или заперт когда-то в самой тьме, не желая более там оставаться. Этот взрыв должен был разрушить, уничтожить, но сейчас он показал, на что способны те, кто готов пойти на все ради обычной защиты.
Как только это закончилось, оба находились в земляной воронке. – Она успела произнести.
- Я Феникс. Я Хаос. Я живу в огне, я восстаю из пепла. Пора рассказать настоящую историю.
Девушка рассыпалась в прах. Легкий порыв ветра развеял ее.
- Как я и сказал, вы гости этого города. – Сабл вновь повернулся к представителям королевского ордена. – Не более.
Они ушли.

Да, и прихватив с собой оба трупа. И все улики. И всех свидетелей.

- Хороший вопрос. Знатно тебя приложило. Надо сначала промыть. Бинты есть?
- Должны быть. Сейчас найду.
Пока Лео искал в сумке бинты, успел заметить, что вокруг пострадавшего здания потихоньку начинали собираться люди. Все большее мельтешение имело место внутри таллемского отделения стражи, все больше народу вызывалось в добровольные помощники по раскапыванию завалов и оказанию помощи раненым. А кто-то просто стоял в сторонке и качал головой, мол, как же так, нельзя ведь покушаться на обитель закона и справедливости всея города. Даже плач откуда-то слышался, выдающий особенно эмоциональных и наивных.
«Завтра утром можно будет услышать о великом теракте, сотрясшем даже не город – страну, о пробуждении революционного движения и о грядущих грандиозных переменах. А уж если узнают, что и Орден тут засветился, причем не с лучшей стороны, станет совсем жарко. Надо будет усилить конвой у монаршего дворца, предсказываю пик нашествия экзальтированных фанатиков-самоубийц, являющихся мессиями нового мирового порядка. Леший, всегда верил, что Таллем еще больший рассадник непотребного свободомыслия, чем Вильдан. И что он будет следующим в списке тотального шухера и чистки».
Бинты нашлись, и инквизитор перестал сверлить своим ныне очень жутким взглядом нарастающую толпу. Люди все равно никуда не денутся, правда все равно попробует просочиться, сплетни все равно ее безбожно испортят и чрезмерно приукрасят. Последствия у произошедшего будут, и их уже не спрячешь под ковер, будто сор. Самое умное, что можно было сделать – маленько оклематься, стереть лишнюю кровь с лица и исчезнуть с этой улицы. Как бы там дальше ни пошли дела, разгребать это придется фениксам. Чем меньше Инквизиторы будут отсвечивать, тем меньше препятствий будет потом.
Бинт перекочевал к Морин. Советница хоть и пыталась держаться молодцом, но все равно являла собой зрелище весьма побитое. Чужой взор быть может то и не заметил, но Лео обмануть было куда сложнее, он прекрасно знал, что инквизитор скорее удавится, чем слабость покажет. А девушка все же упускала детали, позволяя мужчине делать неутешительные выводы.
«Наверное, нам всем стоило догадаться, что в случае таких вот кадров рядом с клеткой стоять очень нежелательно. В замке старшие и на смех поднять могут, раз прокололись на такой ерунде. И ладно еще я, от меня особой разумности никогда не ждут, а вот Морин достанется знатно».
Оставалось только радоваться, что благодаря той черноволосой девушке, так кстати оказавшейся сегодня в застенках, Горгот в момент взрыва стоял достаточно далеко, чтоб остаться единственным живым и здоровым в их отряде. Можно было смело заявить, что все это было роковой случайностью, не более чем неудачным выпадением жребия, а их компетентность тут и вовсе ни при чем. Любому в этой жизни может выбить трубой глаз, так что ж теперь поделать.     
- Возможно будет больно. Но ты же взрослый мальчик, должен потерпеть.
- Как мне нравится это «возможно», - не сдержал ухмылки искатель, поворачиваясь к Советнице. Та вроде бы уже была готова тряхнуть стариной и вспомнить базовые навыки, полученные на уроках полевой медицины, но замешкалась, снимая с себя амулет. Само собой, было бы обидно замазать такую красивую вещь кровью.
- Жалею лишь, что здесь не было позолоченных наших. Мне бы жилось куда лучше.
- Вы о фениксах? Их полно сейчас, вон как носятся туда-сюда. Но я думаю, что они согласны постоять в очереди за ваше внимание, мне оно сейчас всяко нужнее.
Морин и не стала больше мешкать, перехватила мужчину за подбородок и заглянула в пустую глазницу. Лео снова захотелось поторопить ее, последние минут пять он ясно ощущал, как сходит на нет эффект обезболивающих. Ему очень хотелось ухватиться хотя бы за край их действия и как-то облегчить свою участь, а потому даже секунды промедления серьезно испытывали его терпение. Только напоминание о том, что это не он сейчас смотрит на кровавую дыру в черепе своего подчиненного, набитую грязью и щебнем, сдерживало. И ведь не ему приводить ее в порядок, причем так, чтобы подчиненный к утру не слег с гангреной или заражением крови. Морин вообще не обязана была это делать, но делала же, а потому стоило проявить уважение к чужой неуверенности.
- Будем надеяться, что получится.
- Хватит надеяться, Советник, давайте решительнее. Не девица же на сеновале, чего ту лома… - то ли подстегнуть удалось удачно, то ли Морин и сама уже с духом собралась и решила заткнуть обнаглевшего коллегу, но договорить Альдену не позволили. Простой бинт, смоченный водой, обжег глазницу так, будто был насквозь пропитан кислотой. Лео подавился остатком фразы, через пару секунд сумев выдавить из себя только два слова, совершенно оторванные от контекста. - Мать-перема-а-ать…
Больше прошипеть ничего не получилось, Советница обрела уверенность и полезла дальше, нещадно и добросовестно промывая рану. Искатель так и замер на вздохе, сжав зубы и запретив себе вообще исторгать хоть какие-то звуки. Он полностью сосредоточился на дергающейся правой руке, которая так и норовила самовольно прекратить пытку, вырвав у Морин бинт. По ходу удалось отметить лишь то, что снова хлынула кровь, ибо щеке стало очень тепло, а рука Советницы щедро окрасилась красным. Об остальном судить было решительно невозможно, ибо болело так, что ни о каком благе для здоровья и думать не получалось, только о том, что излишне самоуверенному заключенному очень сильно повезло, что его прикончил Горгот, а не Альден после перевязки. Вот он бы нарочно не стал торопиться, достал бы ту пресловутую кислоту и выжег бы убийце каждый глаз по очереди, нежно и аккуратно. Или вырезал бы тупым ножом и заставил сожрать. Или надругался бы еще каким-нибудь способом над его глазами, заставив прочувствовать на своей шкуре, что же это такое.
- Перебинтуем тебя и отправим восстанавливать нервы в таверне.
В руки мужчине ткнули фляжкой, тот ее послушно взял. Потихоньку становилось понятно, что угол обзора сильно сократился, как и физические возможности в целом, а значит к новому состоянию придется очень и очень долго привыкать. Это совсем не радовало. Даже не так, это откровенно злило, ибо мало что могло вывести из себя Альдена больше, чем собственная несостоятельность.  И вроде бы было понятно, что даже в Ордене полно одноглазых, что через пару месяцев все вернется на круги своя, что он теперь может носить пафосную повязку – и все равно на душе было очень тухло. Не конец света, но в статусе калеки приятного было мало.
«Все будет хорошо, я научусь компенсировать потерянный глаз. Надо будет плотно этим заняться, на работе произошедшее сказаться не должно. Отпуск отпуском, но в перманентный я пока уходить не готов», - думал Лео, делая большой глоток из фляги. Внутрь воду было принимать куда лучше, чем в глазницу. Закончив с перевязкой, Венс пригладила его волосы, видимо, чтобы прикрыть бинт. Не любил искатель подобные вольности, его раздражало, когда кто-то пытался трогать его шевелюру, на то было дано уникальное разрешение лишь одному дракону во всем мире. Но это отошло на второй план, когда мужчина сообразил, что он не видел жеста Советницы, только почувствовал. Он вообще ничего не видел с той стороны.
«Придется очень, очень, очень долго привыкать…»
То был редкий случай, когда инквизитор пожалел, что во фляге была вода, а не что-нибудь покрепче.
- Надеюсь, наш труп еще не сделал ноги.
За начальницей Лео не последовал, остался на улице, потягивая воду из фляжки на правах пострадавшего и осматривая картину, которая была ему видна. В здание входили и из него же выходили, рядом с ним мельтешили люди и нелюди, не на ком было остановить взгляд. Внутри слышался голос Морин, отдающий приказы. Спустя несколько минут на улицу вышел Горгот, вполне себе живой, как и предрекал Лео. Искатель только кивнул охотнику, как-то не тянуло что-то обсуждать. Да и что тут было обсуждать?
- Итак, нам всем нужен отдых, - не столь долго пришлось ждать и Морин. Дальнейшие действия требовали прояснения.
«А некоторым еще и квалифицированный врач. Надо будет утром быстро смотаться в Орден на пару часиков, показаться лекарям. Если подлатают, будет замечательно».
- Так что есть два варианта, которые я на данный момент готова рассмотреть.
Коли уж они говорили об отдыхе, то вариант был всего один, второй же пока тянул на чистейшее самоубийство. Нет, не для инквизиторов, а для фениксов. Если их славный отряд сейчас заявится на порог замка гильдии, то у тамошних высших эшелонов будет шанс узнать, что утром инквизиторы были прелестными и безобидными зайчиками, не приносящими решительно никаких проблем и тревог.
- Теперь я Вас слушаю.
Провести военный совет, который свелся бы к выбору таверны, не позволил наглый светловолосый тип, которому внезапно что-то очень понадобилось от инквизиторов. Лео точно сказать не мог, ибо его действительно качественно приложило черепушкой о стену, но вроде бы именно это создание руководило представителями фениксов, которые были примечательны в этой толпе зевак и паникующих стражников, на чье драгоценное здание посягнул какой-то упырь.
«Очередная большая шишка? Что ж их всех тянет-то к нам. Надо было быстрее убегать», - Альден поглядел на незнакомца тяжелым взглядом, демонстрацию стекляшки тоже встретил без особого восторга. Хребтом чувствовал, что сейчас опять начнется игра в «кто кого переязвит», а на это не оставалось ни сил, ни вдохновения. Все на тех же правах самого контуженного в их компании, искатель намеревался оборвать феникса на подлете, если тот собирался сообщить им что-то по делу, приправив это долей высокомерия. И Морин строить из себя дипломата не придется, и им с Горготом слушать всю эту показную ересь.
- Я  нашел ее в обломках, так что рассказом можете себя не утруждать. Надеюсь, Вы не удивлены этой вещью.
«Чему тут удивляться. Такими темпами каждый сортир нужно будет проверять, вдруг там Око заныкано. А еще нас параноиками называют».
- Я могу предложить привести себя в порядок в нашем замке, но делать этого не буду. Вы гости этого города, но вряд ли организации, которые преследуют разные цели смогут сотрудничать.
Видимо, незнакомец ожидал ответных колкостей от Морин, ибо на ней в основном останавливался его взгляд, а спустя пару секунд и вовсе раздалось весьма многозначительное предупреждение. Но не только у Советницы было что сказать.
- Знаете, милостивый сударь, я скорее выпью яду сразу, чем позволю вашим людям оказать нам помощь. Лучше бы за преступниками следили в собственном городе, а не за нами. Так что да, сотрудничество нам не светит.
«Ибо как рассказывать, что Инквизиция – оплот стервятников, так все горазды, а как попытаться взять на себя хотя бы часть ее функций на маленьком кусочке земли, так сразу проблемы».
Ответа можно было не ждать, феникс упорхнул куда-то вершить великие дела. То, что у здания стражи опять разворачивается какое-то драматичное действо, Альден заметил только тогда, когда переполошился сидящий у него на плечах Шум. Он первый указал на склоку между странной девицей со шрамами, больше похожими на свежие раны, и светловолосым. И всего одно слово раздалось звоном колокола, ясно прорвавшись сквозь гул и шепот толпы: «Опять».
В этот раз Альден не стал делать ничего. Он знал, что если у этой девицы, кричащей о Вире, такая же сила, то они ничего не успеют предпринять. Все должно произойти мгновенно, с той лишь разницей, что теперь жертв будет больше. Но секунды шли, а взрыва все не было. Было что-то другое, что Лео видел, но не мог объяснить. И в итоге это что-то разразилось яркой вспышкой, ушедшей в небо и осветившей улицу далеко во все стороны. Повисла тишина.
А потом беловолосый исчез, а с ним и куча всех тех и всего того, что так нужно было Инквизиции.   Фениксы умудрились напакостить так, что в ближайшую вечность им крайне не рекомендовалось идти по одной стороне улицы с представителями Ордена, ибо если их не перебьет гнев Богини, то достанет машина правосудия.
Это был определенно на редкость неудачный день.
- Ну хоть второй глаз мне оставили, я уж было испугался, - изрек в итоге Альден, заглянув внутрь здания стражи и посмотрев туда, где еще пару минут назад лежали трупы. – Не знаю, как вы, а я отчаливаю в «Пьяного Паладина» успокаивать нервы праздностью, чревоугодием и азартными играми. Считайте, что до утра я умер.
Искатель вложил в руки Морин ее фляжку, подобрал сумку и двинулся вниз по улице, бесцеремонно протолкавшись сквозь толпу зевак. Он не имел никакого желания находить себе еще проблем на голову, заканчивать незаконченные дела и бежать вслед исчезнувшему фениксу, ругаясь и требуя вернуть украденное. На ближайшую ночь мужчина предпочел забыть, что он на службе.

[ Таверна «Пьяный Паладин» ]

Горгот вдохнул полной грудью прохладный вечерний воздух и с наслаждением расправил крылья во весь их недюжинный размах. Морин с Лео латали раны в стороне, кто-то выбегал из здания стражи, кто-то спешил внутрь.
Охотник не сразу понял, что происходит, и не сразу обратил внимание на какую-то буйную девицу, сначала нарезающую круги вокруг замороженного трупа гомункула, а потом принявшуюся вопить и вытворять то же самое, что вытворял накануне Фурхат.
- Вы смертные, не способны прикоснуться к Богине! Все ВЫ будете прокляты мной! БОГИНЕЙ!!!Я так долго ждала! СЛИШКОМ ДОЛГО!!!
Инквизитор коснулся рукояти сабли и сделал шаг вперед, намереваясь немедленно прекратить это без суда и следствия, но что-то его остановило. Неужели страх? Горгот пригляделся к расцветающим шрамам на лице и теле девушки, и отступил. Он беспомощно взглянул на своих коллег.
- Я УНИЧТОЖУ тех, кто тебя убил.
Охотник оглянулся назад, тревожно выискивая глазами сестру.
- Вира. Мое имя Вира – богиня войны и хаоса. Вира – богиня смерти.
А ведь это запросто может оказаться не просто психопатка. Интересно, Ванесе вся эта тема с буйством в смертном мире понравится? - Горгот ехидничал даже сам с собой в собственных мыслях. Мимолетный страх сменился деловитой возмущенностью. - Еще с богами повоюем, ага, давайте.
- Адель! - рявкнул он поверх голов собравшихся зевак, все еще не обнаружив суккубию в тюремном тряпье. Он не увидел яркой вспышки  за спиной, только крылья обдало горячим воздухом. В отблесках взрыва Горгот увидел наконец то, что искал - Адель вопреки его ожиданиями не следовала покорно за ним, а спешила совсем в другую сторону, скрываясь в сумерках.
Мысли мешались в голове, и среди моря крови, разгневанных богинь и смертельных вспышек ярче всех выделялся хрупкий рогатенький силуэт с восхитительным дрожащим хвостиком. Виновато взглянув на Морин и лишь качнув головой в ответ на ее предложение, ильзар с трех широких шагов круто взлетел в воздух так, что плечи заломило, перелетел через толпу и настиг возлюбленную уже почти на соседней улице. Пламенного диалога Фениксов с Инквизицией он уже не услышал. Может, оно и к лучшему.
- Детка! Детка, ты чего? - с неподдельным недоумением воскликнул он, приземляясь прямо перед ней и решительно преграждая ей дорогу. Покачнувшись, он оперся о стену дома. В самом деле, что он сказал такого обидного-то?...
Горгот выглядел плохо. В основном из-за того, что руки и лицо его были изрядно перепачканы кровью; сколько же вылилось на саван, страшно было представить. Черный цвет являлся его главным преимуществом, поэтому охотник спешно принялся вытираться полами своего мрачного одеяния.
- Помнится, ты кричала, что еще не все мне сказала? - самодовольным тоном вопросила наглая рогатая рожа, делая широкий шаг к Адели.
Они оказались вплотную друг к другу. Ехидная улыбка постепенно сползала с его худого лица. Грубые когтистые пальцы бережно прошлись по нежной и почему-то влажной щеке суккубии. Скользнули ниже и мягко коснулись пухлых, но сердито поджатых губ.
- Я снова это сделал, да? - тихо спросил Горгот уже без всяких ужимок.

Отредактировано Горгот Кьюртен (2015-02-17 01:27:06)