- Всё-таки ты меня обставила, - улыбнулся Лаймур, голос которого постепенно пробивался через туман, воцарившийся в мыслях. - Сколько там выходит? Четыре — три?
Эрртис, поднявшись с колен, предприняла попытку гордо приосаниться, уперевшись в воткнутый меч, что все еще вбирал в себя энергию издохшего паука. Какая слабость ощущалась в коленях! Эта маленькая схватка, мельчайшая заварушка едва не стала для наемницы последней.
Впрочем, вспоминая прошлое, Каракурт поймала себя на мысли, что почти все ее блестящие победы можно было сложить в коробочку с надписью «Я чуть не сдох, но, как видите…».
- О, да, - игриво улыбнулась Эрртис. – Верь мне, мой дорогой друг-ллайто, я еще не раз удивлю тебя! – самодовольно заявила она, легким движением поднимая шляпу так, чтобы ее широкие поля не мешали обзору.
В эту минуту Вдова едва не грохнулась на паука, потеряв опору на меч, и, дабы удержать равновесие, накренилась вперед и повернулась в противоположную сторону, с силой выдергивая лезвие из туши. Ясное дело, шляпа в ту же минуту снова съехала на глаза, а пышные алые перья, откровенно насмехаясь, с издевкой изогнулись в дюйме от носа.
Понимая, что красивый жест потерпел фиаско, Эрртис лишь раздраженно подула на роскошные красные опахала, что уже в какой раз остались целы после столь жесткого испытания для шляпы. Это были ее собственные, давно выпавшие перья, красовавшиеся за рогами лет пятьдесят назад! Тиэль Амено лично соорудил из них дополнение к головному убору, лишний раз играя на нервах самолюбивого дракона. За то теперь эта шляпа не горела в огне и в воде не тонула – назойливые воспоминания, поселившиеся в ней, спасали ее от любых происшествий…
…Убрав меч обратно в ножны и, наконец, вернув своей драгоценной шляпе нормальное положение, Эрртис обнаружила, что Лаймур уже давно поглядывает на нее с долей задумчивости. Проследив за направлением его взора – тот был направлен на ножны, где покоились зачарованные мечи Тиэля Амено, - наемница не смогла скрыть улыбки. Чутье воина заставило ее давным-давно пожить глаз именно на эти клинки – еще с той минуты, когда хозяин-оружейник впервые ввел ее в свой зал славы, где все стены были увешаны различнейшего рода тесаками, топорами, мечами, копьями и алебардами. То была своеобразная коллекция воинских артефактов, собранная Тиэлем за его жизнь… и хоть он умел обращаться с каждым видом оружия, находившимся в зале, Эрртис никогда не видела, чтоб он брал в руки что-то вместо своего излюбленного двуручного меча с волнистым лезвием – Сэт’Фай, кривой Меч, Ищущий Сердце. “Оружие-артефакт в чем-то подобно супругам”, – думала порой наемница, вспоминая единство своего пленителя и его жуткого клинка, однажды рассекшего ей живот. - “Ты можешь связываться со всеми мужчинами на всем свете. Но все же, будет в мире тот, кто будет дороже их вместе взятых. И рука не притронется более ни к кому, кроме него, пока не постигнет его конец”. Вайшогал и Имморхалис были братьями, единым целым – не в силах существовать отдельно друг от друга, они могли принадлежать только одному воину. Когда Эрртис выбрала их, она еще не знала об удивительных возможностях мечей. Возможно, интуитивно ее потянуло к ним из-за «родных душ» - ведь у наемницы когда-то была сестра, разлуку с которой она не могла забыть и по сей день.
- А я всё равно отыграюсь, - сообщил ллайто, словно мальчишка, готовый спорить, упираться и добиваться превосходства даже с самой Смертью.
“Да он в душе еще ребенок”, - с теплотой подумала Эрр, улыбаясь ему, вместо того, чтобы вернуть с небес на землю едкой репликой.
А потом Лаймур переменился. В мгновение ока на, как говорится, «ангельском» лице вспыхнул жар от страшного гнева. Наемница видела, как приливает к щекам его кровь, как он от злости своей даже загорается более ярким светом – теплозрение выдавало эмоции ллайто еще до того, как он их открыто демонстрировал.
- Эрртис, у нас нет времени отдыхать… нам нужно зачистить всю пещеру чтобы не осталось ни одной твари. Я не позволю им убивать людей, да и других разумных существ, - серьезно отчеканил Лаймур, повернувшись к ней.
«Да какой тут отдых?! Курорт прямо-таки!» - хотела съязвить наемница, приближаясь вплотную к товарищу, но вовремя прикусила язык. В ней все-таки имелась малая доля тактичности и сдержанности: она отчего-то понимала, что сейчас лучше бы помолчать. А если уж и говорить, то что-то вроде…
- Да будет так, - успокаивающе улыбнулась Эрр, положив руку на плечо Лаймура – так же, как и он это сделал до того, как они оба влезли в пещеру. Наемница хотела было что-то добавить к сказанному, даже вдохнула вохдуха в легкие…
А потом передумала и убрала свою ладонь с его плеча.
“«Друг мой»? Еще не время. Пока что”.
Однако Эрртис все больше понимала, что хотела бы иметь такого друга. Похоже, они прекрасно ладили…
…А в следующую минуту наемница получила по морде.
“ЭТО ЧТО ВООБЩЕ ТАКОЕ БЫЛО?!”.
Та-а-ак, спокойно, Эррти, разберемся.
“За руку на плече? За улыбку? За все хорошее? Меня?! По морде?!!” – опешив от случившегося, наемница уперла взгляд в землю, тупо соображая, что делать дальше.
- У нас тут разрыв в пространстве имеется, не желаешь посмотреть? – как ни в чем не бывало бросил Лаймур через плечо. Тон его звучал непринужденно и беззлобно.
Эрртис, вставшая в тупик, долгое время ошалело пялилась в его удаляющуюся спину.
“О. Разрыв. Проход в Изнанку, значит. Вроде как, за этим я сюда и притащилась… разве нет?” – запоздало перевела мыслительная деятельность.
Ощутив, что мерзкий металлический привкус заполняет рот, Вдова сплюнула в сторону - как ей показалось, чем-то красным. Удар по голове, проведенный поверженым арахнидом, видимо, пришелся вскользь и задел скулу, вынудив Эрртис прикусить язык – чего она в пылу схватки не заметила.
“Стойте. А что же тогда у меня…” – память сообщила, что «удар» - или это было только прикосновение? – Лаймура пришелся в область виска. Пальцы рванулись к предполагаемому месту ранения – и нащупали нечто липкое, горячее, но более густое, нежели кровь.
“А. Теперь все понятно”.
Пожав плечами и вытерев висок насухо перчаткой, Эрртис схватила с земли упавший сарбакан, закрепила его за спиной и поспешила нагонять своего нового друга. Кажется, тот хотел начать веселье без нее…

Отредактировано Errtis (2012-02-22 19:12:51)

…Блок, взмах, удар!
Парировать атаку нового арахнида, выскочившего из-за поворота, прежде не замеченного Эрртис, оказалось крайне легко. После встречи с его более «опытным» товарищем наемница уже выработала четкий план действий – стоило срезать оппоненту переднюю пару лап, как тот, на миг потеряв равновесие, опустил переднюю половину тела, лишившуюся опоры. Сие означало – паук подставил Черной Вдове то место, где имелся стык головных и «шейных» хитиновых пластинок. Щелкнув челюстями, арахнид попытался предотвратить атаку Эрртис, угрожающе размахнувшись одной конечностью с зазубринами, последний сегмент которой отдаленно напоминал катану.
Блок, взмах, удар!
Отбив нелепое нападение мечом с изумрудом, покоящимся в левой ладони, убийца легко пришпилила верхнюю часть просомы противника вторым клинком, и, погрузив его режущее камень лезвие на треть в землю, «вогнала» паука в твердь, пронизывая насквозь.
Поворачивать меча не потребовалось. Под хруст пластин вырвав его из туши арахнида, Эрртис стрелой метнулась в тот туннель, в котором минуту назад исчез Лаймур, которому удалось проскочить мимо притаившегося в засаде паука.
Сунув набегу мечи в ножны на поясе, она запустила руку в футляр и стала нащупывать дроты, не сбавляя скорости. Поворот, еще, еще… проход неистово петлял, словно изогнувшийся в конвульсиях змей… прыжок через валун, уворот от коварно свисающего сверху корня…
В последний миг, выхватив из-за плеч сарбакан и использовав его, как шест, Эрртис выскочила из-за поворота и сразу же заскочила на небольшой выступ в стене, с которого идеально было видно всю пещеру, в которую «выливался» тоннель.
Высокие своды и потолок, исколотый норами арахнидов, сразу дал знать: несмотря на то, что у Лаймура, как тому кажется, все хорошо, и он преспокойно крошит в капусту подрастающее поколение, сверху на него уже примериваются жвалами разъяренные мамаши…
А еще Эрртис заметила прорыв, идеально освещающий всю местность своим синеватым холодком – так, во всяком случае, демонстрировало его теплозрение.
…Блок, взмах, удар!
Паук, попытавшийся отвоевать у наемницы ее выступ, получил хороший удар сарбаканом и отлетел к стене – фронтальная часть его головогруди была свернута при неудачном «впечатывании» в нее.
В то мгновение сверху донесся желтый отсвет – около пяти огромных арахнидов, чья длина от челюстей до конца брюшка являла около пяти футов, стали спускаться с «потолка» на толстых нитях паутины.
“Да чтоб вас всех… Лаймур, глупец, подними же ты голову! Иначе сейчас ее у тебя не будет!”.
Тварь, собиравшаяся «приземлиться» на ллайто, получила дрот в просому и безжизненно обвисла в десятке футов над новым другом Эрртис.
Счет оппонентов потерял всякое значение. Нужно было прикончить всех этих «акробатов», пока они не спустились вниз – на земле, менее уязвимые, они будут намного опаснее.
Тут же, под громкие проклятия убийцы, из нор показалось еще пять противников.
- Лаймур! Задери башку, несчастный ты слепец! – грубо взревела Эрр, без промаха отстреливая еще двух пауков и протягивая руку в футляр за третьим дротом.
В эту секунду к ее горлу подступил ледяной комок ужаса.
…Снаряды закончились.

- Ну что? Хоть они и больше, но на порядок медленнее нас. Используй это… - краем уха уловила Эрртис.
В эту секунду с ее стороны появился один из многолапых оппонентов, а сразу рядом с ним возник второй его «товарищ». Твари уже давно взяли маленький выступ в плотное коль… в полукруг. Единственное, что мешало быстрой победе пауков – защищенные спины их противников: Лаймур и Эрр мало того, что стояли плечом к плечу, так еще и почти упирались лопатками в стену пещеры. Однако это не на много увеличивало их шансы.
Огромные твари, «доставшиеся» наемнице, оказались на порядок умнее и опытнее тех, кто встречался им ранее – они использовали сразу четыре свои конечности и старательно берегли головы, а лапы-катаны с легкостью и мастерством парировали удары, словно самые настоящие мечи.
Потому, стоило Эрртис блокировать Имморхалисом в правой руке двойной направленный на нее колющий удар арахнида и отвести его вверх, задев притом глаза оппонента, как второй противник с размаху атаковал ее с боку, планируя вывести из строя левое плечо. По идее, удар такой силы должен был рассечь мышцу, однако двойной наплечник исправно выполнил свою работу – вместо раны наемница получила лишь сильный толчок, повергший ее на колени и даже немного сместивший в сторону от Лаймура. Впрочем, нет худа без добра – таким образом, Эрртис удалось уйти от атак первого паука и оказаться в опасной близости от его челюстей. В следующий миг тварь попробовала на вкус сталь меча в правой руке, в то время, как левой наемница отсекла второму арахниду левую конечность. Получив драгоценную секунду, за которую раненный противник пытался восстановить равновесие, драконица, не вынимая клинок, с силой толкнула еще стоящего на ногах, но умирающего оппонента с мечом в пищеварительном тракте, на второго паука.
Лезвие с лязгом выскользнуло из пасти трупа, и повергла тело на его собрата. У того мгновенно разъехались лапы и потянули его в неминуемое падение. Снова выиграв время, Эрр отшвырнула стоящего «на очереди» паука тонкой струей пламени, пущенной под сильным давлением. Тварь, будучи уже мертвой, отлетела назад, сбивая своих союзников и ломая тем их хрупкие конечности.
- Если нас возьмут в окружение мы трупы.. не давай им подходить с одной стороны а я с другой. Сдержим их, и уничтожим первой же атакой.. – поучал тем временем Лаймур.
- По твоей теории, мы уже трижды трупы! – заорала наемница, единым взмахом Секущего Камень клинка выгоняя дух из очередного противника. – Они сполна компенсируют свою «медлительность» количеством!
Атака, атака, снова атака… чудом увернувшись от града ударов, снова посыпавшихся с двух сторон, Эрртис начала ощущать, что силы в ее руках убавляются.
Тут-то она, на миг повернувшись к тому арахниду, что стоял правее, упустила из поля зрения вторую тварь, повернувшись к противнику боком. И тот, воспользовавшись случаем, сумел нанести тот удар, который стал для наемницы переломным.
Левое предплечье взорвалось нестерпимой болью, пальцы разжались, и Меч, Пьющий Кровь, будучи случайно подброшенным лапой паука, упал в метрах пяти-шести от выступа и тотчас затерялся среди хаоса из конечностей.
Ситуация стала критической – Эрртис, поглощенная страхом и болью в пронзенной руке, слепо размахивая оставшимся в руках клинком, отступила назад и окончательно уперлась спиной в стену; она уже и не мечтала об очередном убийстве – только пыталась держать тварей, жаждущих закончить дело, на расстоянии полуметра.
- Лаймур, - совсем тихо прошептала Эрр, понимая, что тот вряд ли услышит ее среди жадных щелчков челюстей и злобного визга арахнидов. От испуга она упустила свое тепловое зрение и зал пещеры погрузился во тьму, полную голодного сверкания десятков глаз, среди которых фиолетовым контуром выделялся прорыв в изнанку. – Ох, Лаймур, прости…
Она не видела, сколько тварей осталось в живых. И потеряла надежду на спасение. Мгла безысходности сомкнулась над нею, наполняя душу рвущимся во все стороны страхом.

Эрртис не знала, что она слышит лучше – звуки боя, исходившие от еще живого Лаймура, жаждущий вой от «танцующего» перед нею арахнида или же стук собственного,ошалело колотящегося, сердца.
В сию минуту ей было по-настоящему страшно.
Говорят, наемный убийца не знает этого чувства. Говорят, наемник – это лишь оружие, заряженный арбалет, который способен исключительно на убийства – бездушные и простые убийства, кои вершатся таким же механизмом, как, к примеру, самострел.
Говорят, наемный убийца не боится смерти. Он просто не чувствует ее близости – ибо так привык к ее соблазнительному прохладному дыханию за своим ухом, что не умеет различать его среди тысячи тысяч предсмертных вздохов собственных жертв.
А еще говорят, что наемник не знает жалости. Он настолько свыкся с неотвратимостью собственных действий, что, втыкая кинжал в сердце очередного заказанного, словно говорит ему своими глазами: «Прости, брат, это не я, это моя рука, просто мне до ужаса хочется жрать, а денег нет, короче, сам понимаешь. Просто так вышло, что я – наемный убийца. В общем, давай, напиши потом, как там кормят».
И уже давным-давно доказано, что все это – правда.
Иными словами, если бы в эту минуту Эрртис решила поразмышлять о сути бытия, она бы наверняка заключила, что ее наемницей не назовешь. Исходя из сказанного выше, становилось ясно, что у нее кое-чего не хватало, чтобы по праву считаться убийцей.
“Ну, давай. Скажи мне, чего именно. Быстрее, я сейчас сдохну, меня сейчас сожрет паук. Ну?!! Что мне там еще нужно? Подвеска с крестиком? Кожаные штаны?! Уги с пряжками?! ”.
Не торопи, Эрр. Так вот. На чем я там остановилась?
Ах, да. Ей кое-чего не хватало, чтобы стать убийцей. Точнее сказать… чтобы стать убийцей, ей еще требовалось расстаться с одним принципом.
…Принципом считаться со своими эмоциями.
Сейчас она могла бы бояться смерти – и такого рода страх был бы вполне простителен.
Но вся соль в том, что в эту самую минуту Эрртис страшилась другого – того, что лязг стали затихнет, будучи прерванным тем криком, с коим уходит жизнь из молодого тела. Эррихси’Хтивиргис Окровавленные Перья боялась, что умрет Лаймур Канарис.
Потому она даже не заметила, что чуть светящийся желтизной меч, Секущий Камень, прорезал просому арахнида горизонтальной чертой, и тот пропал, будучи занесенным куда-то в сторону.
Но стоило предсмертным хрипам твари затихнуть, как воцарилось полное безмолвие – прерываемое только далеким ритмичным стуком разбивающихся о камни капель.
…Потом раздался полный неживого отрешения голос.
Эрртис, забыв про боль в пронзенной руке, вскочила на ноги, рванувшись на звук, как на последнюю истину в этой жизни. Все, что она видела – чуть сгорбленный силуэт на фоне мерного свечения прорыва в изнанку. Забыв обо всем на свете, наемница даже выронила из руки меч, промахнувшись мимо ножен…
…в ее ладонь легла рукоять второго клинка, возвращенного ллайто. Но разве это имело хоть малейший смысл?
В следующую секунду Лаймур упал.
Точнее, упал бы, если бы Эрртис не подхватила его. Впрочем, не рассчитав вес ллайто и собственные силы, Вдова почти мгновенно рухнула на колени, удержав, при этом, бесчувственное тело от возможных повреждений.
– Ну как же так… – тихо прошептала она, на автомате прижимая его к себе.
Они снова попали в безвыходное положение, едва выпутавшись из предыдущего.
Ллайто потерял сознание – на лицо упадок сил и многочисленные раны, полученные в бою. Эрртис закусила губу, пытаясь сдержать рвущиеся на свободу слезы – все из-за нее! Дура, несчастная, несносная, жалкая дура! Потеряла голову из-за какой-то царапинки! Позволила несчастному Лаймуру сделать то, что он сделал – а именно, броситься в неравный бой…
Теперь они уже не спасутся.
“«Они» - пожалуй, нет. Но она…” – мягко намекнул вкрадчивый голос из подсознания. –“Правда, без руки ей не справиться. Но есть средство…”–Эрртис взглянула на меч, который еще держала в здоровой руке, направленный лезвием в противоположную от ллайто сторону.
Взглянула… и рывком отбросила эфес, боясь поддаться соблазнам.
“В подобном случае, ты – действительно дура. Путь к величию лежит черезумерщвленные тобой трупы! Через малейшие крупицы выгоды, которые приносит каждая смерть!” – продолжал дух противоречия. – “И сейчас эта выгода велика, как никогда прежде… она означает – «жизнь». Возможность подняться еще выше – по лестнице, тобою сделанной”.
“По лестнице из тел?! Разве есть еще более унизительный подъем к славе?!” – погруженная во внутреннюю борьбу, Эрртис сплюнула в сторону.
“Такова жизнь, которую дает тебе Анем”.
“Тогда будь проклята такая жизнь!” – мысленно огрызнулась Черная Вдова. – “И будь проклят…да. Пожалуй, будь проклят и Анем тоже!”
Она еще крепче вцепилась в Лаймура, стараясь не думать о том, что ее медвежьи объятия могут стоить ллайто целостности ребер. Прав был отец, и отец отца – пребывание среди людей смерти, наемных убийц, лишает души! Анем пожирает ее, заменяя сердце рычажком заряженного арбалета! Учит убивать…убивать любого – лишь бы на его тело можно было наступить, чтобы подняться чуть выше, чуть ближе к поганой славе, обозначающей страх. Вот он какой, этот Путь к Величию…
– Нет, Лаймур. Ты у меня так просто не подохнешь, - так Вдова давала отпор всему, прежде неодолимому: смерти, принципам убийцы, и, что главное, треклятому духу противоречия.
С этими полыми эпичности словами Эрртис принялась за оценку состояния своего бесчувственного товарища. Если Вдова собиралась волочить его до самого выхода (о том, как именно она будет этим заниматься, Каракурт упорно старалась не думать), ей необходимо было обработать раны ллайто – или, хотя бы, позаботиться, чтоб они, в процессе переноса тела, не кровоточили слишком сильно.
– Во всяком случае, не здесь, – спустя миг задумчиво поправилась наемница, понимая, что из подручных средств ничего подходящего для оказания помощи не имеется. А копаться в амуниции Лаймура, среди одинаковых и непонятных баночек, скляночек и капсул было делом бесполезным.
– Если ты, конечно, не соизволишь очнуться, – констатировала Эрртис, понимая, что в голове рождается сумасшедшая идея.
Кажется, где-то там, в футляре с дротами, завалялось купленное на Черном Рынке отрезвляющее зелье…
Только вот зная этот Черный Рынок… и зная этих «измененных» ллайто… и зная эту Эрртис с ее бесподобным чувством времени… можно было справедливо полагать, что Лаймур рискует лишиться желудка.
Эрр, вытряхнув из футляра горы мусора, отмычек, рыбьих костей и монет из других городов, наконец, наткнулась на желанную пробирку и поднесла ее к глазам, из последних сил расширяя зрачки.
«Огурчик» - позитивное название для зелья. Оставалось надеяться, что ллайто не встретит смерть от глотка просроченного позитива.
– Та-а-ак, родимый, - откупорив склянку зубами, Эрртис предусмотрительно понюхала ее. – Думаю, на вкус это далеко не эль. В общем, ты сейчас это проверишь!
С этими словами она, поудобнее расположив беловолосую голову Лаймура на своих коленях и поднеся раненную руку к его лицу, с шипением пошевелила пальцами и зажала ллайто нос…
А потом, разжав ему челюсти, опрокинула пузырек с зельем в «хладные уста».

Момент истины… Его ожидание есть мука для души – бесконечное напряжение, когда все внутри, кажется, подбирается от скопившейся в сердце надежды. Ну же, ну, сейчас – или никогда… Лаймур, родимый… либо ты очнешься, либо…
Эрртис взирала на сомкнутые его веки с немой мольбой. В эту минуту она даже не чувствовала боли в предплечье – ну к Анему эти никчемные ощущения, когда решается вопрос ее идеалов. Если он не проснется – инстинкт убийцы станет подстрекать наемницу на убийство беззащитного ллайто. И Эрртис на это не пойдет. Следовательно, она умрет – от потери крови, от возможного заражения раны, от усталости, от голода и холода. Иными словами – от действия зелья зависела, как минимум, одна жизнь.
В темноте Эрр едва заметила, как дернулись мышцы на лице Лаймура, выражая рефлекторное отвращение. Надежда, словно пробудившаяся ото сна птица, встрепенулась и расправила крылья. Наемница еще ниже склонилась над ллайто. Не почудилось ли ей?
Похоже, нет! В следующий миг по телу несчастного испытуемого прошла ощутимая судорога – и Лаймур открыл глаза.
…Эрртис едва успела запрокинуть корпус назад и выгнуть спину, чтоб не получить сотрясение мозга от удара головой ллайто. Тот, мгновенно вскочив, принялся носиться по пещере – под ликующий вопль наемницы, не сразу осознавшей, что Лаймур далеко не в восторге от выпитого зелья.
Наблюдая за дальнейшими реакциями организма ллайто, Каракурт поморщилась и прикрыла лицо ладонью, не желая смотреть на мучения друга – они вызывали у нее ту глупую ухмылку, за которую Вдове обычно бывало очень стыдно.
“Пожалуй, я лучше предпочту таскаться пьяной по Низине Падших, и просыпаться под обвинительные взгляды Каэля и Альвира, нежели так вот веселиться!” – совершенно серьезно подумала наемница, на трех конечностях подползая к обороненному недавно мечу, Секущему Камень, и возвращая его обратно в ножны.
Ллайто, наконец, окончательно пришел в себя – в том смысле, что ему таки удалось перебороть «незабываемые ощущения» и подойти к наемнице. Та на миг даже допустила, что Лаймур сейчас просто размахнется и врежет ей в челюсть.
“Разозлен?” – созерцая улыбку, которую выдают только те, у кого разом заболели все зубы, подумала Эрртис. – “Или раздражен? Или обижен? А может, смущен?”.
Выслушав последовавшую реплику, показавшуюся Вдове несколько недовольной (“Он что не рад, что выпил «Огурчика»?”) с тупой улыбкой на лице, наемница склонила голову набок, подтверждая, что «молчание – есть знак согласия».
Она даже почувствовала, что настроение нехило приподнялось… но едва испарилось волнение, как вернулась тупая, режущая боль. Рана в предплечье требовала остановки крови.
Лаймур, из лучших побуждений, помог Вдове подняться на чуть дрожащие от слабости ноги и даже попытался оказать поддержку в передвижении. Однако, стоило ему забросить ее здоровую руку себе на плечо, как Эрртис проворно вывернулась и мгновенно отшатнулась; не удержав равновесия, она попятилась назад и налетела лопатками на стену тоннеля, зашипев от боли: около локтевого сгиба обозначилось яркое кровавое пятно.
- Я в помощи не нуждаюсь, - прохрипела Каракурт. – Лучше о себе позаботься.
Она не могла простить себе то, что он пострадал из-за нее, а теперь… а теперь еще и собирался тащить на себе девчонку, перепугавшуюся единой ранки на руке.

Что такое боль? Предположительно, то чувство, которое дает тебе знать – «только что ты поступил не правильно, и действо это принесло тебе вред. Никогда так не делай больше, а не то…»…
Что такое обида? Должно быть, ощущение, которое ты испытываешь, когда «только что мы оба поступили не правильно. Но кто-то должен извиниться первым. Мне больно. Мне тяжело это сделать первым».
А гнев? Это «Он поступил отвратительно, я не желаю это терпеть. Либо он исправит содеянное, либо я размажу его мозги по стенке, потому что… ар-р-р!».
Эрртис было очень сложно определиться с ее нынешним состоянием.
- Ты можешь отмалчиваться, можешь отказываться от помощи. Но я всёравно не покину тебя до тех самых пор, пока ты не будешь приведена в благовидный вид!
“Да, мой вспыльчивый друг ллайто. Я буду отказываться от помощи. Потому, что я поступила не правильно. Я этой помощи не достойна. Мне больно от того, что я позволила себе…”, - мысленно обратилась к нему наемница, понимая, что не желает говорить ему что-либо. Потому, что она была обижена. А отчасти и от того, ее распирал гнев – ведь только что Черную Вдову трясли за ворот, словно мешок картошки.
“О, Боги, послушайте только!” – взорвался смехом дух противоречия. – “Господин Канарис не отстанет от Эрртис, пока не исчезнет последнее пятно грязи на ее теле! Пока последний волос не будет приглажен! Молись, Эррихси’Хтивиргис Де Темпест, чтобы ему не пришло в голову выкупать и причесать тебя самолично!!”.
- Ты ранена, и даже серьёзнее меня, так что не смей противиться. Давай лучше покинем эту поганую пещеру, а там уже будет видно что делать.
“Какая, однако, забота! Не смей противится, милая Эррти, пока джентельмен делает тебе перевязку! Иначе ему не о ком будет заботиться, когда ты истечешь кровью!”, - пакостно захихикал дух противоречия. – “Да, пожалуй, хорошо, что ты не прирезала его пару минут назад. С ним намного веселее!”.
- Лаймур, - сквозь зубы процедила Эрр, желая не столько привлечь его внимание, сколько отделаться от навязчивого голоса в голове.
Но ее голос потонул в новой реплике.
- Давай-ка лучше перевяжем твою рану, а тогда уже уйдём отсюда, не нравится мне твоё ранение.   
- Я – в полном – порядке, - отчеканила наемница, выплевывая каждое слово, как скверну из собственного чрева. – И спокойно переживу еще пару часов без особых неудобств. Ты уже помог мне, я уже помогла тебе. Мы в расчете. А я ненавижу быть перед кем-то в долгу!
С этими словами Черная Вдова вытянула раненную руку вперед и сорвала с нее щиток-наручник, закатывая рукав по самый локоть.
- Смотри-ка. Кости целы, - сообщила она, двигая предплечьем, запачканным в крови. – Сухожилиям тоже повезло. Рука у меня останется. А царапинка… - правда, сквозной пробой мало походил на царапинку. – …Заживет, едва в очередного рахенского нищего погрузится мой клинок.
Эрртис вернула ткань на старое место, закусив при том губу.
“Только не вздумай заорать, треклятая дура. Тебе совсем не больно, слышишь?!”.
- Ты пойми, - заговорила она вновь. – Пойми, что тебе нет смысла мне помогать. Я – не торговка яблоками и не ллайто-монстролов. А наемница. Наемная убийца. Живу ради себя. Убиваю ради себя. Ради выгоды. Величия. Не человек я, а простое оружие. Заряженный арбалет! – с горечью воскликнула Вдова. – В твоих интересах быть осторожнее и не допускать глупостей. Длина твоей жизни зависит от тебя.
С этими словами наемница отвернулась, не желая более глядеть на ллайто. Боль, от которой все нутро ее скручивалось и выло, достигла высшей точки; уголки глаз начали подозрительно щипать. Уперев взгляд в землю, она внезапно осознала, что проиграла это противостояние с собой. Она всегда боялась этого поражения, означавшего становление настоящим убийцей. И теперь, когда навязчивый голос звучал в ее голове, превращая эмоции окружающих в отличный повод посмеяться над ними, Эрртис поняла, что ее страхи не напрасны.
- Я не из тех, кого нужно спасать из горящего дома. Таких, как я, обычно оставляют догорать, и доверяем мы только себе! Опираемся только на ту помощь, которую сами можем себе оказать! Выживает сильнейший. А помощи просит тоьлко слабый.
Она противилась перевязке уже не столько из-за чувства вины, сколько из собственной упертости. Будь все нормально, Каракурт просто вздохнула бы и согласилась. Но нет! Одиночество не может не посеять своих плодов. Теперь ее «отгороженность» от двуногих означала высшую степень гордости, которая захватывала душу помимо воли Эрртис на это.
- Прости, ллайто, - бросила она через плечо.

Эрртис стиснула зубы, чувствуя, как в груди становится теплее. Как и каждое дикое существо, до последней минуты помнящее о своем истинном происхождении, она с ненавистью и недоверием относилась к тому, что не в силах была понять. Сейчас Черная Вдова не понимала ничего.
Он говорил. Дух противоречия завывал, до последнего пытаясь заглушить его слова. И в эту минуту Эрртис больше вслушивалась в вой, нежели в речи – чувствуя, как вместе с теплом к груди подступает болевой спазм. Она с горечью понимала, что он не прав. Убийца по неволе не испытывает удовлетворение, вонзив клинок в сердце очередной жертвы. Не радуется новому заказу. Не глумится над тем, кого требуется убить. На путь исправления ее тянул скорее страх, нежели осознание вины. Страх за…
Но не важно. Эрртис молчала, ощущая, как наряду с желанием развернуться, стиснуть ллайто в объятиях и разрыдаться, появляется смутная жажда вцепиться ему же в глотку и заорать – «Замолчи! Замолчи, я не знаю, о чем ты говоришь!!».
Наемница очнулась только тогда, когда рука Лаймура во второй раз за ночь легла ей на плечо. Ободряюще так. Этот жест позволил волнению в сердце приутихнуть и улечься, а самой Эрртис – прийти в себя. Хоть она и не посмела обернуться, боясь показать странный блеск в глазах, Вдова поняла, что медленно вырывается из объятий слепящего исступления.
- Значит, я тот псих, что вытащит тебя из этого дома. Тот, кто будет оказывать помощь даже тогда, когда она остро требуется, но не можешь попросить. Помощи просят те, у кого нет опоры. С этого дня. Я буду твоей опорой!
Несмотря на острое желание, Эрртис так и не посмела съязвить на счет того, что ллайто и самому бы опора не помешала. Вместо этого она только устало провела рукой по лицу, словно срывая с него незримую паутину усталости, и сделала шаг в сторону тоннеля. Вдова больше не хотела вдаваться в происходящее.
“Анем, как мне надоела собственная жизнь. Как я устала. Если бы не Ивирис, Альвир, Каэль и Слепой Рэт, я бы уже давно молила тебя об ее окончании. За что же мне все это мучение?” – с горечью размышляла она, подавив усталый вздох. – “Но… но думать я тоже уже устала. Больше нет сил. А раз так… не буду думать об этом сегодня. Подумаю об этом завтра. Обо всем происходящем и об истинном смысле слов ллайто”.
- Идем отсюда, - только и сказала Эрртис, делая еще несколько шагов вперед и прислушиваясь – последует ли монстролов за нею, или же останется там, наедине с убитыми пауками и прорывом в изнанку.

Сложно сказать, была ли Эрртис рада тому, что ллайто двинулся следом - тяжесть в ее сердце одновременно и жаждала его ободряющей  компании, и требовала спасительного одиночества. Прошедший между ними разговор она вполне могла назвать задушевным - и теперь наемница с трудом сдерживала рвущую нутро боль. Казалось, наконец-то нашелся тот, кто тянется к ее обществу - не избегает, не косится с подозрением, а даже доверяет ей, хочет помочь. Но Эрртис не могла так легко принять эту помощь. Она сама уже давно разучилась верить людям - и взрыв ее сопротивления был вызван защитной реакцией, вынуждавшей собеседника, как бы близко он не подобрался, отпрянуть и отдалиться от нее. Эрртис боялась доверять, ее оборонительные рефлексы срабатывали независимо от желаний. И теперь она оттолкнула от себя Лаймура - как бы при этом ей не хотелось обратного. Каракурт жалела об этом, как никогда...
...Она думала так, проходя мимо паучьих трупов. Эрртис запоминала каждого поверженного ею противника - и помнила забавную игру, которую они с ллайто затеяли, побеждая тварей. Это милое соперничество... Лаймур, соревнуясь с Эрртис, наверняка не ждал, что его противница по игре являет собой настоящее чудовище! Но теперь, когда он знает, какими услугами она заведует, прежнего отношения, скорее всего, наемница от него не дождется. Это повергало Эрр в глубочайшее уныние...
Рука словно заледенела - Вдова не только испытывала трудности с ее движениями, но и ощущала в раненной конечности дьявольский холод. Неужели яд? Хотя... Какая разница? Стоит ей принять свой истинный облик, и отрава будет не в силах принести ей особого вреда. Эрртис даже перестала чувствовать боль. Что ж... Нет худа без добра...
...С его помощью она выбиралась из пещеры - но даже оказавшись под открытым небом, глаза ее все еще были погружены в темноту подземным ходов, а уши слышали отзвуки щелчков уже мертвых жвал. Эрртис помнила и была погружена в свою память. В те минуты, когда рука была здорова, а Лаймур - открыт и улыбчив. Когда он видел в ней всего навсего забавную девчонку-воительницу...
Перевалившись через край разлома и оказавшись на поверхности, Эрртис уткнулась носом в землю. Полы шляпы воткнулись в рыхлую почву, перо решило подмести пыль - удивительно, но чертова "шапка"  умудрилась пережить все приключения этой ночи. Тяжело дыша, Черная Вдова напрягла слух - ллайто, кажется, тоже готовился вылезти вслед за нею. Эрр с тоской поняла, что лежать ей осталось недолго.
Но тут кто-то ухватил ее за шкирку и легонько потрепал, не пытаясь при этом поднять. Наемница услышала шумное дыхание и негромкий, дружелюбный всхрап.
- Альвир? - негромко позвала Вдова, с трудом переворачиваясь на спину, обнимая рукой родную морду и прижимая ее к груди. Молочная, словно морская пена, грива свесилась челкой между ушей кэльпи и пала на лицо Эрр - словно в знак бесконечной поддержки и любви. Каким независимым не казался бы этот скакун, он не мог существовать без Эрртис - не физически, а... Духовно. Она была его маленькой слабостью. Единственной, кого он воспринимал, как равную. Как ту, кому можно хранить верность.
И теперь Альвир прождал Эрртис у разлома, когда по договору мог всю ночь жить свободной жизнью, как его дикие собратья. Но он не смог уйти, зная, что ей может понадобиться его помощь. И теперь кэльпи вдохнул запах крови своей товарки, в миг осознав, что Эрр ранена. Он взволнованно потянулся носом к ее предплечью - но Вдова легонько отстранила его здоровой рукой, поглаживая мощную шею своего друга. 
С нежеланием она села, не отпуская морды Альвира. Встать Эрртис смогла лишь с его помощью.
Поднявшись с земли, наемница устало отстегнула тяжелые ножны и повесила их на шею скакуна. Все это время ллайто, уже вылезший и отдышавшийся, молча стоял неподалеку, пока не... 
...Сначала Эрртис решила было, что ей послышалось. Но он действительно сказал то, что сказал! Вдова обернулась, вглядываясь в лицо Лаймура, и, словно ощущая подвох, осторожно ответила.
- Да, пожалуй. Луна сегодня действительно прекрасна.
Сказав это, Эрртис торопливо задрала голову вверх. За то время, что они провели в пещере, тучи рассеялись...

А ведь ночь выдалась действительно чудная. Если закрыть глаза на мрачные столпы, памятники и склепы, являвшиеся неизменными атрибутами кладбища, а взглянуть за оградку, где начинался редкий, темный лесок, еще одетый в янтарно-рыжую листву, что в свете луны превращается в играющие волшебными бликами капли цитрина, то можно было с легкостью заметить красоту спящей природы. Ту самую красоту, что проявляется исключительно в полнолуние.
А если прислушаться к таинственному шепоту дремлющих на легком ветру крон, погрузиться в тихий шелест и потрескивание едва движущихся ветвей, уловив в нем и негромкий щебет ночной птицы и почти неслышимое уханье филина…
Да, Эрртис, ты права. Луна сегодня действительно прекрасна – и мир, желая быть ей под стать, тоже по-особенному мил и привлекателен. Воздух пахнет свежестью ночи и имеет в себе манящий привкус свободы. Когда вдыхаешь его, то неизменно испытываешь желание наполнить легкие до самого конца, будто бы ожидая, что где-то внутри, в сердце, сию же минуту расправятся крылья, что первым же своим взмахом увлекут тебя в манящее своей ясностью звездное небо.
- Будто бы она показалась нам в знак того, что мы всё сделали правильно, словно всё время она скрывалась от нас, а сейчас появилась, чтобы вознаградить, - пробормотал ллайто, тоже восхищенный окружающим их миром.
Эрртис, не отрывая взгляда от небес, улыбнулась. У нее все больше складывалось впечатление, что он был прав, что все это – вся эта красота, - знак нового, ясного, как небеса, будущего, которое раскрывает перед наемницей свои объятия. Что-то же ждет ее после этой ночи… особенное…
- Я здесь подумал… - робко начал ллайто.
- Э? – мгновенно отреагировала Эрр, поворачиваясь к нему.
“Тупица. Еще умнее ничего не придумала?” – мгновенно отреагировало подсознание, обладавшее особенностью соображать более трезво и ясно, нежели сама Черная Вдова.
- Давай станем друзьями.
Надо ли говорить, что предложение это вызвало в Эрртис целую бурю эмоций? Она на миг потеряла дар речи. Больше того. Ей показалось, что и сознание тоже. И когда Каракурт снова пришла в себя, то возымела полное право лишиться чувств снова – на сей раз, со всеми атрибутами: падением, бездыханностью и так далее. Лаймур протягивал ей руку, а она тупо пялилась на его ладонь, не совсем понимая, что происходит. Точнее сказать, понимала-то Вдова все отлично. Но в происходящее она попросту не верила.
- Это сражение было великолепным, я рад что сражался рядом с тобой, - продолжал ллайто, пытаясь, видимо, заполнить воцарившуюся паузу. - Мне жаль, что тебя ранили. Но если бы не ты, я бы уже валялся и истекал кровью, размягчаясь к тому же… Я понимаю, что все неприятности лишь из за меня… Я предложил, ты согласилась, но из за этого решения и пострадала. Я бы хотел замять это недоразумение…
- Нет-нет… что ты… это все я… и ты не… и…
- Давай будем друзьями.
Если бы кони могли улыбаться, Альвир бы по-отцовски улыбнулся, ободряя свою спутницу. Но кэльпи был способен только на философское молчание. Вместо этого он только легонько тыкнул ее носом в плечо.
«Глупышка. Соглашайся же. Не об этом ли ты всю жизнь мечтала?».
Эрртис чуть подняла взор, созерцая, на сей раз, не руку Лаймура, а его лицо. Улыбку. Взгляд, полный открытого радушия.
Могла ли она отказаться?
Она, всю свою жизнь проведшая взаперти – то в буквальном смысле, у супруга оружейника, то в духовном – в себе самой, в своей роли наемной убийцы. Стоит ли говорить, что больше всего на свете Эрр желала именно получить такого вот… улыбающегося ллайто, способного в нужную минуту оказать необходимую поддержку?
…Наемная убийца протянула ему свою ладонь, превращая сей жест в рукопожатие.
- Мы уже друзья, - только и сказала она, возвращая лицу выражение, полное самодовольного превосходства. – Больше того… мне кажется, мы всегда ими были.
Ну, разве не с самого начала их знакомства все шло именно к этому?
Ни с кем Эрртис еще не было так легко и просто. И теперь она в полной мере понимала, что за удивительное чувство ворвалось в ее легкие, чиня внутри удивительную легкость и радость. Теперь она никогда не будет одна!
…А луна все еще освещала немую сцену рукопожатия.
Шелестели спящие кроны древ, трещала ночная птица, и только в далях разрывал ночную тишь волчий вой. На востоке багряное свечение предвещало близость рассвета – скоро ясный день взойдет на трон небосклона, сгоняя с него царицу-ночь. Свет воцарится всюду, вытесняя тьму… но это только в будущем. Сейчас же воздух, пропитанный радостным предвкушением светлого «завтра», был свеж и чист. А легкий ветер, вынуждавший деревья недовольно скрипеть, успокаивающе шептал Эрртис на ухо.
«А ведь он прав. Вы все сделали правильно».