Допинал бумажный скетчик Осы, покрасил, в общем вот:

Сетзера, *хихикает, вспоминая маленькую девочку из ютубовских перлов: "я тебя иибу!"*
Взаимно)

Глава первая.
Встреча.

Весна, спустя пол года после смерти валькирии.

Время шло, и душевные раны постепенно затягивались. Гвен до сих пор вспоминала вечерами сестру, но воспоминания давно перестали отдавать острой болью. Теперь это была легкая, не тяготящая душу грусть, с родни вдохновению. Примерно так же чувствуют себя влюбленные, вынужденные скучать в разлуке.
Не смотря на слова, сказанные на похоронах, Хевлир не позволил дочери патрулировать улицы города до совершеннолетия. Посему еще пять месяцев после гибели сестры, Гвен просто тренировалась с отцом, и даже в свободное время, старалась физической усталостью затмить душевную боль. И в этом юная валькирия преуспела.
Но вот время пришло, и девушка с уверенностью шагнула во взрослую жизнь. В рядах городской стражи валькирию встретили довольно тепло. Еще свежа была память о доблестной деве-воительнице, старшей сестре Гвендолин.
С самого первого дня своей службы девушка жадно прислушивалась ко всем разговорам, о творящихся в ночи беспорядках. Собирала всю информацию, бережно раскладывая по полочкам. Можно смело сказать, что поиски твари, убившей сестру - а с тех пор еще и многих других невинных - стали единственной жизненной целью Гвен.
На лапах неведомого монстра была даже кровь лувииров, древней и сильной расы. Но самым странным было то, что ни один очевидец, коих и так было немного, не мог описать монстра. Все как один твердили что-то про кроваво-красный росчерк во тьме, о страшном, давящем звуке, похожем на звон стали, перемежающийся с нечеловеческими стонами …
Больше никто ничего сказать не мог. События шли в разрез всякой логики – раны на телах павших были явно нанесены не при помощи оружия. Но в то же время, неуловимая тварь убирала расчетливо, нападала со спины, никогда не принимая честный бой, и не оставляла никаких следов, словно опытный наемник-убийца, сорвавшийся с цепи, и решив что в его списке значится весь город. И со всей ответственностью подошел к заданию.
В то же время активизировались повстанцы… Тучи продолжали сгущаться.
И сейчас, возвращаясь домой со службы, Гвен вновь достала с полочек памяти всю собранную информацию, бережно смахнула пыль забвения, и разложила по местам.

Дом старого волшебника и его дочери-воительницы находился в «туманном кольце». Это место называлось так, из-за того что было как раз на той высоте, где обычно собирались облака. Очень редко здесь пробивались солнечные лучи, все дома обросли толстым слоем мха у основания. Дома в «Туманном Кольце» были исключительно жилыми, узкими и высокими башнями. Первые два-три этажа не имели окон, за ненадобностью. По сути, эти башенки являлись самым дешевым жильем в Инцедиосе, из-за ряда неудобств проживания в «Туманном Кольце». Однако,  Гвендолин от души любила это место. Воистину сказочный вид открывался с балкона четвертого этажа, выходя на который, казалось, что выходишь на огромную террасу, ступая прямо на пушистое белое облако…
Девушка зашла в дом и прикрыла за собой дверь. Судя по всему, отец еще не вернулся. Пустовала вешалка для манто, которое всегда носил старый маг, отсутствовали его сапоги.
Хевлир являлся весьма скрытной и эксцентричной личностью. Для Гвен давно перестало иметь значение то, что маг не был её родным отцом, точно так же как и не был отцом старшей сестры. Из всех скромных и убогих рассказов Хевлира о себе любимом, абсолютно невозможно было определить, сколько ему лет и кем вообще является маг. У него был потрясающий дар говорить долго и связно, не передавая при этом ни грамма полезной информации.
Давным-давно, когда Хевлир и его дочери жили в поселении эльфов, в котором старик и удочерил двух сирот-полукровок, маленькая Гвендолин начала замечать, что маг, хоть и не является знаменитостью в исконном значении этого слова – человек уважаемый, и имеющий много знакомых.
Гвен было пять лет, когда Хевлир решил перебраться в горы. Зачем – так и осталось загадкой. Но решение было принято окончательно и бесповоротно.
Уже десятилетие спустя Гвен вскользь слышала, как Хевлир говорит о кольце, которое называл «Титрэл», из чего девушка заключила, что маг ищет какой-то артефакт, в виде кольца. Впрочем, дальше её расследования зашли в тупик. Хевлир умел хранить свои секреты.
Работа мага тоже была туманной, но жили девушки в достатке. Старик, если не обращать внимания на его скрытность, был добр к сестрам, но все же воспитывал их строгой, мужской рукой. Не удивительно, что выросли девушки первоклассными воительницами.
Кроме копья Хевлир не признавал никакого оружия, и тренировал дочерей сам, вооружаясь посохом, похожим скорее на просто отломленную с дерева ветку, с которой содрали кору. Завершалась ветка увесистым, узловатым наболдашником, которым было очень неприятно получить в солнечное сплетение, стоит только чуть-чуть зазеваться. Для своих почтенных, хоть и туманных лет, маг двигался неестественно резво, движения его были точными, удары умеренно-сильными. И лишь когда посох оставался пылиться в углу, Хевлир вновь начинал охать, жаловаться на больную спину, и шаркать ногами, стирая до дыр по паре тапок в месяц.
Гвендолин невольно улыбнулась, вспоминая о своем приемном родителе.
- Шляются неизвестно где допоздна, заставляют волноваться старого и больного, бедный я бедный… В могилу сведете, миледи! – раздалось старческое ворчание. Со второго этажа, встречая валькирию, спускался очень старый, сморщенный, похожий на гнома дворецкий, - Сколько раз просил – предупреждайте, когда не приходите даже к ужину… Никто меня не слушает… Никто меня не любит…Остыло все, разогревать теперь, и все мне, все мне.
Гвен тихо засмеялась, отдавая старичку свое копье:
- Я тоже рада тебя видеть, Бром! Отец давно ушел?
Бром зашаркал ногами по лестнице, относя копье наверх, и ворча что-то про свои несчастья и безответственных хозяев.
- Хозяин вернется завтра, - проскрипел он, прежде чем скрыться из виду.
Сверху еще доносилось ворчание, но девушка уже не прислушивалась. Хевлир часто пропадал, иногда даже неделями. Что он делал и где был, как правило, выяснить было невозможно. Одно валькирия знала точно – в городе отца нет.
Прежде всего, Гвен поднялась в свою комнату, на самый верх, и сменила свои доспехи на черное, с синими лентами и кружевами, платье. Встав перед зеркалом, девушка начала привычно приводить себя в порядок. Распустила собранные в высокий хвост волосы, чтоб не мешались в рабочее время, и надела любимое украшение, в виде лебединых крыльев на золотистом ободе с черным и синим пером, прикрывающее уши.
Это было не обычное украшение – Хевлир подарил его, когда провозгласил Гвендолин валькирией. В свое время такое же украшение получила и старшая сестра… То был отличительный знак дев-воительниц, древнего и почти забытого воинского искусства, которое по непонятным причинам в совершенстве знал загадочный старик, удочеривший двух сестер-сироток.
Придирчиво оценив результат своих стараний, Гвен осталась довольна, и спустилась на этаж ниже, где располагалась кухня, совмещенная со столовой. На кухне уже хлопотал Бром, разогревая ужин и накрывая на стол. Копье, так и не дотащив до последнего этажа, старичок оставил тут же, в углу.
Дом Хевлира и его дочерей, не смотря на то, что являлся башней, был вполне каноничной квадратной формы, выстроенный из камня и завершающийся крутой, высокой крышей, этот дом напоминал Гвен её собственное копье.
Единственная входная дверь располагалась по центру фасада. Внутри, прямо напротив двери, у дальней стены, располагалась винтовая лестница, идущая через весь дом, и кончающаяся на чердаке.
Первый этаж занимала прихожая и кладовые, заваленные всяким хламом. Что там лежит, мог точно сказать лишь старый зануда  Бром.
Второй этаж был отведен для комнат прислуги, а так же для уборной. Третий этаж лишился всех перегородок вследствие переделки, устроенной Хевлиром, и стал чем-то вроде спорт-зала. Здесь и происходили тренировки, которые проводил для своих дочерей старый маг.
На четвертом этаже располагалась обеденная зона, а пятый этаж был разделен на две комнаты - спальни хозяев.
Оставшийся небольшой чердак казался заброшенным. Там были только небольшие круглые оконца, и пыль. Маленькая Гвен часто убегала сюда плакать, если что-то в её жизни шло не так.
Прислуга в доме завелась сразу, как только странное семейство переехало в Инсендиос.
Они не были рабами, Хевлир платил прислуге жалование, и предоставил всем комнаты. Со временем же все сдружилось, и бывшие слуги остались жить членами семьи. Сохранив, правда, уважительно-формальное отношение к настоящим хозяевам дома.
Помимо старого, похожего на гнома ворчуна, пришли еще двое слуг – Мюрис, довольно молодая девушка, занимающаяся готовкой и уборкой вместе с Бромом, и Колин, крепкий мужчина средних лет, с невероятно добрым, наивным детским лицом. Колин занимался тяжелой мужской работой, которую делал хорошо и всегда вовремя.
Когда же необходимость в нем отпадала, мужчина безвылазно сидел в своей комнате, читая книги. Казалось, кроме работы и чтения, у этого взрослого ребенка вообще нет никаких интересов. Мюрис тоже предпочитала в нерабочее время находиться у себя, но занималась по большей части шитьем, и другими видами рукоделия, какие только приходили в голову девушке.
Самым замечательным в такой жизни, на взгляд Гвендолин, было полное взаимопонимание, и сплоченность членов разношерстной семьи. Все в ней были такие разные… И пусть никого из обитателей этого дома не связывали кровные узы, да и деньги не водились здесь несметными горами, но семейство жило не голодая, и в целом все были счастливы.
Гвен всегда считала, что они могут быть вместе еще очень и очень долго. Отец будет скрытничать, и уклончиво отвечать на вопросы, используя свои неиссякаемые запасы мудрых слов. Бром будет ворчать, готовя вкусный ужин, Мюрис – звонко смеяться над наивностью Колина, который в свою очередь не обидится, а зальется краской…
Все это было кусочками счастья, но Гвендолин даже не представляла, как скоро все это станет лишь пылью на ветру…
За окном окончательно стемнело. Расправившись с ужином и поблагодарив Брома, Гвендолин подошла к окну, открыла его, и стала смотреть вдаль. Она очень любила этот вид – ватным покрывалом стелились под ногами облака, освещенные призрачным светом трех лун, и яркого бисера звезд… Бесконечно далеких, но таких манящих…
Прерывая волшебный момент, снизу раздался вежливый стук во входную дверь. Гвен не спешила открывать.
- Я открою! – услышала валькирия крик Мюрис, а после шаги по винтовой лестнице… Скрип двери. На некоторое время воцарилась тишина. Затем снова послышались неторопливые шаги на лестнице. Мюрис поднималась наверх своей неспешной походкой, чтобы сообщить хозяйке о прибывших гостях.
Гвендолин терпеливо ждала её, не оборачиваясь и продолжая созерцать прекрасную картину за окном.
Наконец шаги стихли, Мюрис остановилась возле лестницы и ждала, видимо, пока на нее обратят внимание.
- Кто к нам пожаловал, Мюрис? – безмятежно спросила Гвен, по-прежнему глядя в окно.
Ответ последовал не сразу. А когда последовал, девушка едва не подпрыгнула от неожиданности:
- Спит слуга, она устала… - раздался незнакомый мужской голос из-за спины.
Гвен резко обернулась. Возле лестницы стоял высокий парень, на вид такого же возраста, как и валькирия. Растрепанные седые волосы падали на правую сторону лица, прикрывая один глаз. Незнакомец не смотрел на хозяйку, но с любопытством разглядывал свою правую руку, испачканную свежей кровью. С запястья руки свисал серебряный крестик на цепочке, по которой текла кровь, и медленно капала на пол.
Страх захлестнул Гвендолин с головой, но стоит отдать ей должное – девушка не растерялась. В два прыжка оказавшись рядом с копьем (что было совсем не просто в длинном платье, не приспособленном для боя), валькирия ловко схватила его за древко, направляя в грудь незнакомцу, но пока что не сокращая дистанцию.
- Кто ты?! Что тебе нужно?! – резко крикнула Гвен, для того чтобы выиграть время.
Пока незнакомец искал ответ, девушка быстро обшарила его взглядом, пытаясь найти оружие, или уязвимые места.
Результаты откровенно поразили валькирию – на парне не оказалось никаких признаков доспехов, только легка рубашка и брюки. Оружия не было и в помине. Причем, его даже негде было спрятать в такой простой и легкой одежде.
Однако поведение и взгляд незнакомца настораживали.
- Знакомая палка… Где-то я её уже видел… - задумчиво изрек тем временем гость, игнорируя вопрос и глядя на копье в руках Гвендолин, - Советую опустить, и я не трону тебя. Я пришел за магом по имени Хевлир. Жалкие попытки к сопротивлению бесполезны. Где он? – безжалостным ледяным голосом сказал незнакомец.
Гвендолин позволила себе усмехнуться:
- Ты пришел в чужой дом, и смеешь командовать, угрожать? Знаешь ли ты, к кому явился, преступник? Я страж! И на твоих руках кровь! Этого достаточно, для того, чтоб немедленно задержать тебя. Сдавайся, и тебя будут судить по закону! В противном случае суд свершится здесь и сейчас!
Гость посмотрел на Гвен как на умалишенную, и тяжело вздохнул, покачав головой:
- И так всегда… Очень жаль, мне не хотелось бы убивать еще одну женщину.
И тут до Гвен внезапно дошло, что кровь на правой руке незваного гостя – это кровь Мюрис. С неожиданной яростью кинулась валькирия на незнакомца, не глядя на то, что он был безоружен. Единственное желание сейчас двигало девушкой – убить.
Гость отнесся к этому с отрешенным спокойствием. Он даже не сделал ни единой попытки увернуться или разорвать дистанцию.
Гвендолин же не собиралась шутить. Приблизившись до необходимого минимума, девушка направила молниеносный колющий удар точно в горло наглому преступнику.
Она была уверена, что еще миг и копье встретит плоть, с легкостью пронзив её, и наконечник выйдет из шеи сзади, рядом с позвоночником. Гвен уже почти физически ощущала свою легкую победу, но то что случилось в следующий миг…
Ослепительно полыхнул красным правый глаз юноши, и наконечник копья, с неестественным металлическим лязгом, встретил подставленную под него ладонь правой руки. Отразив удар, незнакомец мгновенно перехватился той же рукой за древко копья, отводя его в сторону от своей шеи, и резко дергая на себя. Гвендолин покачнулась, теряя равновесие и падая на противника. Однако тот, не дав девушке упасть вперед легким движением левой руки, раскрытой ладонью толкнул валькирию в грудь.
Столь небрежное и легкое движение оказалось неожиданно сильным и выбило из Гвендолин весь дух. Она отлетела на пару метров и ударилась спиной об пол, едва не теряя сознание. Копье осталось в правой руке у незваного гостя.
Все плыло перед глазами у Гвен. У нее даже не было сил, чтобы подняться на ноги.
Время текло медленно, седой парень, что так легко расправился с тренированной валькирией, двигался плавно, словно под водой. Где-то, словно очень далеко, жалобно звякнуло упавшее копье.
Незнакомец не спеша подошел к Гвендолин, наклонился, и почти нежно обхватил левой рукой её лебединую шейку, потянув на себя и отрывая девушку от пола. Правую руку он занес для удара, но от чего-то медлил.
Сквозь красную пелену Гвендолин почти ничего не видела, и едва ли что-то понимала.
Молчание и бездействие в столь однозначной позе затягивалось. Зрение постепенно вернулось к Гвен, сознание собралось в кучу, и вновь взглянув на своего, без пяти минут убийцу, девушка испытала суеверный ужас: вся правая часть лица и рука парня были окутаны черным, густым не то дымом, не то пламенем. А пальцы на руке… Впрочем, это уже нельзя было назвать пальцами. В темном провале, там где должен был быть правый глаз, углем тлела яркая красная точка.
Вслед за страхом пришло прозрение, и сразу за ним бессильная злость.
Эмоции эти замещали друг друга, и вот Гвендолин уже смотрела на обидчика без страха, со спокойной, холодной ненавистью. Но глаза выдали её, по щекам двумя хрустальными ручейками потекли слезы.
- Убей меня, как убил мою сестру, и всех невинных горожан! Ты – чудовище! Сколько ты еще собираешься держать меня так?!
Каждое её слово было как удар плети, как пощечина презренному убийце. Гвен не сопротивлялась, просто ждала смерти. Она уже не хотела бороться. Рука незнакомца дрогнула, но остановилась. Удара так и не последовало. Незнакомец уже начал отстраняться, и оглядываться в поисках чего-то, когда на лестнице послышались быстрые шаги, и в кухню вбежал запыхавшийся Колин. В его могучей руке была огромная кувалда, которой Колин размахивал с такой непринужденностью, словно это была подушка.
- Госпожа, я иду! – на наивном детском лице верзилы появилось выражение праведного гнева. Он ринулся в атаку, однако на сей раз, незнакомец не проявил снисходительности.
Около десяти шагов разделяло Колина и наемника, пришедшего за Хевлиром.
Незнакомец резко обернулся, и дальше Гвен опять показалось, что глаза обманывают её… Пространство позади незнакомца пошло мелкой рябью, словно воздух увеличил плотность, стал жидким как вода. Наемник резко двинулся на встречу искажению, и реальность разлетелась крупными осколками, скрылся в изнанке этого мира, в непроглядной тьме, состоящей из призрачных дымчатых тел, сплетенных между собой… Они тянули свои костлявые руки в этот мир. Разбившееся пространство издало тот же самый звук, что издает обыкновенное стекло, но несколько выше, кроме того звон не прекратился и постепенно нарастал. Осколки не достигли пола, они словно вообще не имели веса – плавно летели во все стороны, быстро замедляясь, и когда наростающий звон достиг предела – резко собрались воедино, залатав дыру в пространстве. Колин застыл в замешательстве, не понимая куда делся враг. Гвендолин тоже озиралась, приподнявшись на локтях. И тут снова раздался звук бьющегося стекла. В этот раз грань между мирами разбилась за спиной верзилы, из дыры вылетел незнакомец, и на лету взмахнул своей жуткой рукой. Колин упал как подкошенный. Жалобно звякнула посуда в серванте, когда массивное тело слуги упало на грудь. Легко отсеченная голова с наивным лицом и застывшим выражением испуга и боли откатилась в сторону. Пол кухни быстро заливала горячая кровь.
Вновь воцарилась тишина, на сей раз мертвая. Незнакомец стоял спиной к Гвендолин, не делая попыток вернуться и добить её. Черное пламя погасло, рука вернулась его в свое привычное состояние.
Валькирия рыдала в голос, приподнявшись на локтях, но по прежнему не в силах встать:
- Сволочь! Скотина!!! ЗАЧЕМ?! ЗАЧЕМ ТЫ УБИЛ ЕГО?! ТЫ ЖЕ МОГ ПРОСТО УЙТИ! – с надрывом закричала Гвендолин.
Парень вздохнул и тихим грустным голосом ответил:
- Не думай, что я убиваю потому, что мне это нравится.
- Убей и меня! Ты разрушил всю мою семью, что кишка тонка закончить начатое?!
Слова Гвендолин тонули, в слезах и криках, она уже едва могла говорить.
- Зачем ты ищешь смерти? Эта битва окончена. Дальнейшие убийства – бессмысленны.
Сказав это и даже не оглянувшись, незнакомец медленно спускался по лестнице.
- НЕТ! ВЕРНИСЬ!!! Я УБЬЮ ТЕБЯ, УРОД!!!
Бессильный вопль полный ярости и горя догнал наемника уже у входной двери. Он остановился на мгновение, оглянулся… И ушел.

Глава третья.
Новая жизнь.

Месяц спустя. Конец мая.

Гвен пришла в себя, и сразу же вспомнила, что случилось. Не так, как это бывает после обычного сна. Сознание вернулось сразу целиком, со всей ясностью обрисовав ситуацию.
Девушка лежала, боясь открыть глаза и узнать свою судьбу. Десять минут, двадцать…
Тишина, легкое дуновение приятного теплого ветра, отдаленный шум леса, где-то внизу. И никаких признаков жизни вокруг. На миг у Гвендолин возникло желание вскочить и бежать без оглядки. Но как ни странно, это желание практически сразу исчезло. Таков был характер девушки, и так силен для нее был авторитет отца. С этого момента, и навсегда Гвен решила для себя жить так, как завещал отец.
С этой мыслью она решительно села открыв глаза.
«Вот и все… Я больше не валькирия…» - мелькнула в голове мысль, но тут же исчезла, похороненная под горой впечатлений от увиденного.
Большая двуспальная кровать с белым шелковым бельем, резными столбцами из массивного черного дуба, поднимающимися к балдахину из кроваво-красного бархата. Этим же бархатом была отделана и остальная часть комнаты, впрочем, то были только стена с входной дверью и потолок. На деле же помещение, где стояла роскошная кровать оказалось террасой, скрытой козырьком лишь на треть, ровно на столько, чтоб уберечь кровать от дождя. Никаких окон и ставен. Терраса шла полукругом, и заканчивалась фигурной каменной оградкой, увитой живыми лозами дикого винограда. Камень оказался мрамором, хотя на первый взгляд Гвендолин не поняла этого. Он был везде – из него была сделана оградка, мрамором был выложен пол и проглядывающие за красным бархатом клочки стен. Но этот мрамор давно покрылся сетью трещин и потемнел со временем.
Гвендолин сползла с кровати, и обнаружила, что одета в свое домашнее черно-синее платье. Ни доспехов, ни копья поблизости не обнаружилось, что лишь подтвердило мысли девушки – карьера валькирии для нее окончена навсегда.
Гвен подошла к краю террасы и огляделась вокруг. Удивительной красоты вид открылся перед девушкой. Бескрайний зеленый лес, разделенный кривой, искрящейся на солнце нитью реки, лежал довольно далеко внизу. Терраса выступала прямо из скалы, странным образом торчащей тут в одиночестве. Оглядев скалу внимательнее, Гвендолин поняла, что скала когда-то была замком, и, возможно, очень красивым. Но теперь время взяло свое, почти все башни обрушились, окна опустели, по наружным, выложенным из камня стенам, шли крупные трещины. Очевидно, этот замок покинули, причем очень и очень давно. Гвен сразу же ощутила себя принцессой в отставке. Но как она тут оказалась?
Сказать, что это место понравилось девушке – ничего не сказать. Здесь словно бы возникла альтернативная реальность, средоточие мыслей Гвендолин, все её мечты в одном флаконе. Замкнутый, уединенный, но бесконечно красивый мир.
Валькирия даже начала думать, что спит и видит странный сон, навеянный магией отца, но в этот момент на террасе появился кто-то еще. Гвен скорее почувствовала это, нежели услышала. Она думала, что пришел тот человек, о котором говорил отец, выбранный самим Хевлиром в мужья для дочери, и вновь боялась посмотреть в лицо судьбе. Не может же все быть так прекрасно, так просто не бывает. Наверняка он уродливый, старый, злой... Живет тут один, как отшельник, не моется, зарос бородой и воняет. Ну кто еще может жить в таком странном месте? Гвендолин захотелось, не оборачиваясь, сию секунду сброситься с террасы.
- Вы проснулись, госпожа! – до боли знакомый голос заставил Гвендолин обернуться. Позади стояла Мюрис и тепло улыбалась.
- Этого не может быть! Тебя ведь убили! – воскликнула девушка, скорее не с испугом, а с радостным удивлением. Мюрис кокетливо улыбнулась и сразу же изобразила обиду за такое заявление.
- Нет, госпожа, я была ранена, но меня быстро выходили. Увы, это случилось уже после того, как вас увезли из города… Но я вызвалась сопровождать вас, и Хевлир позволил мне… Господи, как же трудно сюда добраться! – беззаботно болтала Мюрис, подходя к Гвендолин и тоже вглядываясь в фантастический вид, - Но не правда ли, тут очень красиво? Никогда не думала, что существуют в мире подобные места.
Гвендолин согласно кивнула:
- Спасибо, Мюрис… Твоя поддержка очень много значит для меня. Но где мы? Почему это место не нашли раньше?
- Точно сказать не могу, я ехала по магической карте, которую сотворил Хевлир. На ней не было ровным счетом ничего, кроме чернильной стрелки, которая постоянно указывала направление. Одно я поняла, мы находимся в лесу, к северо-востоку от Диких Земель. Точного места назвать не могу, как не могу и рассказать, что случилось. Освальд, конечно, рассказывал мне об этом месте, но я думаю, вам лучше будет поговорить с ним лично. Он будет очень рад узнать, что вы проснулись. Я позову его.
Мюрис быстро направилась к выходу, но Гвендолин окликнула её. Окликнула и поняла, что просто боится видеть этого мужчину. И совершенно не знает что спросить.
Замешательство девушки не скрылось от Мюрис:
- Освальд замечательный. Я даже немного завидую вам…
С этими словами служанка как-то странно улыбнулась, чем еще больше напугала валькирию, и умчалась в неизвестном направлении, а Гвендолин осталась наедине с собой, и массой предчувствий – одно страшнее другого.
Сейчас девушке казалось, что даже ожидать смертной казни не было так страшно, как ожидать человека, с которым суждено прожить всю жизнь, и которого она никогда не видела прежде. В голову Гвен снова полезли навязчивые картинки, навеянные возбужденным сознанием. Теперь Освальд представлялся девушке маленьким, толстеньким, кругленьким купцом, с сияющей на солнце лысиной, с пальчиками-сардельками, перетянутыми дорогими перстнями. Гвендолин представляла, как с губ этого купца не сходит пошленькая ухмылочка, как сверкают его маленькие поросячьи глазки и довольно шевелятся усы, как он раздевает девушку взглядом, медленно подходит, выставляя перед собой короткие руки с шевелящимися на них сардельками…
Разбушевавшуюся фантазию прервал мужской голос, чем то до боли знакомый, заставивший валькирию вздрогнуть:
- Вот мы и встретились снова, Гвендолин, - на несколько минут воцарилось тягостное молчание, Гвен не оборачивалась и не говорила ни слова, в горле у нее встал ком. Поэтому Освальд продолжил:
- Полагаю, Мюрис уже представила меня? Очень энергичная девушка.
Гвендолин заставила себя рывком обернуться и взглянуть в глаза своему мужу.
Нет, он не был толстым, низким и лысым. Не был грязным, оборванным, вонючим отшельником. Парень, стоявший за спиной, оказался вполне себе привлекательным, но в то же время валькирия предпочла бы прожить с мужчинами из тех кошмаров, что представляла себе стоя в одиночестве, чем с ним. Хуже просто быть не могло! Ибо стоявший перед ней и приветливо улыбающийся парень... Этот седой не по годам, с колючим взглядом единственного голубого глаза, нервно вертящий в пальцах тот самый серебряный крестик. Это был именно тот, кто разрушил всю семью Гвен, сломал ей жизнь. Теперь он стал хозяином валькирии. Назвать его мужем, у Гвендолин бы не повернулся язык.
«Как мог отец столь жестоко поступить со мной?! Из всех мужчин мира, почему, черт возьми, именно он?!» - девушка едва не прослезилась от ужаса и разочарования, но её сила воли, и решение следовать отцовскому завету победили даже горячую ненависть к этому… К этому... Осталась лишь затаенная ненависть, скрытая где-то в глубине души.
«Это моя судьба – страдать. Убийство не может быть прощено, за что отец и наказал меня. Я заслуживаю всего, что этот урод сделает со мной.»
Решила для себя валькирия. Решила твердо, без внутренней слабости. Теперь она смело шла на встречу судьбе, сурово сдвинув брови.
«Но как могла Мюрис так тепло отозваться об Освальде? Он же едва не прикончил её… Может он давит на нее? Угрожает?» - размышляла Гвендолин, глядя на седого в столь юном возрасте парня.
Освальд же, так и не дождавшись ответа, подошел к девушке поближе, и, протягивая ладонь, тихо сказал:
- Твою руку, прошу… - Гвен смиренно протянула правую руку, с таким отрешенным видом, будто засовывала её в пасть льву, заведомо зная, что пасть сейчас захлопнется, но деваться все равно некуда.
Освальд осторожно взял её за руку, и надел на безымянный палец кольцо:
- Прости… У меня нет ничего более ценного, чтобы подарить тебе. Ты примешь его? – голос недавнего хладнокровного убийцы звучал взволнованно, что совершенно не вязалось с образом, который сложила для себя Гвендолин с целью тихо его ненавидеть. Теперь этот образ уже начинал подтаивать. Валькирия упрекнула себя за слабохарактерность. И возненавидела вдвое интенсивнее.
- Это кольцо… - задумчиво протянула Гвен, не давая определенного ответа. Кольцо выглядело очень старым, и все сплошь было испещрено символами, или же буквами неизвестного девушке языка.
- Я получил это кольцо от одинокого дракона по имени Вагнер…
«От дракона… Что бы это могло значить? Разве Лувииры не единственные, кто может общаться с драконами и управлять ими? И еще, Вагнер… Где же я слышала это имя?»
И тут прозрение задвинуло Гвендолин чувствительный подзатыльник, заставляя в удивлении жадно хватать ртом воздух. Она вспомнила детство, когда Хевлир рассказывал сказки и легенды на ночь двум маленьким девочкам. В большинстве своем это были не те добрые и наивные истории, которые родители рассказывают детям, а более или менее достоверные истории из мифологии. В том числе и про Вагнера, дракона, чья пара в человеческом обличии охраняла древний артефакт, кольцо под названием «Титрэл». Однажды Лувиир почувствовал, что время берет свое, и он не сможет больше быть хранителем артефакта. И тогда, отдав кольцо дракону, он простился, и с честью умер в бою, оставив противников с носом. Это было очень давно… Исключительный случай, когда дракон не умер от тоски, зная, что должен жить, исполняя последнюю волю своего хозяина. В детской сказке, кольцо было наделено силой исполнять самые сокровенные мечты своего владельца, какими смелыми бы они ни были. Условие говорило лишь о том, что желание должно быть абсолютно чистым и не носить бытового, материального характера. «Такая сильная магия не разменивается по мелочам» - говорил Хевлир.
Но то была уже только сказка. Другое волновало Гвендолин. Разговор, который однажды подслушала девушка, разговор о расследовании Хевлира. Артефакт, который он ищет, кажется, это именно кольцо, а что если… Что если он ищет именно это кольцо из сказки?
«Без сомнения! Это кольцо – Титрэл!»
- Зачем ты даришь мне столь ценную вещь?! – удивленно воскликнула Гвендолин, забыв даже о том, что Освальда нужно тихо ненавидеть.
Парень смутился, опустив взгляд на свои туфли:
- Хмм… Как я могу объяснить? Это потому… Потому, что я хочу видеть твою улыбку. Видеть тебя счастливой!
Теперь настала очередь девушки смущаться и разглядывать обувь. С той только разницей, что разглядывала Гвен, почему-то, тоже туфли Освальда.
- Я воин… - тихо сказала девушка, - Мое единственное счастье – это битва.
Парень просиял, и явно загордился собой:
- Я думал об этом, и поэтому сторговался с твоим отцом. Он не хотел отдавать копье, но все же уступил, - Ос указал рукой в дальний угол комнаты, где действительно стояло копье валькирии.
«И как я сразу не заметила его?» - мысленно упрекнула себя девушка. Ведь смотрела же по сторонам.
- Твои доспехи тоже здесь. Спроси у Мюрис, если они тебе понадобятся.
Гвендолин слегка улыбнулась и с искренней благодарностью кивнула, подумав, что Освальд не так уж и плох. Но тут же отчитала себя за это, вспомнила сестру и Колина, и насупилась. Освальд был бы просто прекрасен, если б не одно маленькое но - если б он не был мерзким убийцей.
Парень улыбнулся в ответ, но улыбка тут же слиняла с его лица, и он печально вздохнул:
- Я должен уйти. Есть обещание, которое я должен сдержать… Гвендолин, - Ос на секунду замялся, но нашел в себе силы продолжить, - Ты будешь ждать меня?
Гвен потупила голову и отступила на шаг, делая реверанс:
- Я принадлежу тебе теперь, и буду твоей всегда. Если прикажешь ждать – я подчинюсь.
Почему-то валькирия была уверена, что своим ответом порадует Освальда, в обмен за его услуги, и сможет дальше честно ненавидеть память о нем. Но этому не суждено было случиться. Освальд вспылил:
- Ты не вещь какая-то! И я не позволю никому так с тобой обращаться!
На лице парня прорисовалось благородно-негодующее выражение, опять же не вяжущееся со сложившимся у Гвен образом. Он резко повернулся и ушел, оставив валькирию в замешательстве.
Гвендолин залилась краской от злости на саму себя. Мало того, что она не смогла вернуть долг, так она еще и добавила в душевную копилку очередной «плюсик» для Освальда.
- Твое сердце бьется так часто… Он нравится тебе? – раздался незнакомый голос из-за спины.
Гвен обернулась в третий раз, уже порядком раздраженная, что все в этом замке подкрадываются к ней сзади, неизменно заставляя вздрогнуть. Однако раздражение тут же сменилось удивлением. На потемневшем от времени мраморе сидел настоящий феникс, и смотрел на Гвендолин умными глазами.
Девушка решительно помотала головой:
- Нет. Этот человек – убийца! Когда я думаю о всех тех, кого он убил… Я не могу простить ему. Это все - не мои чувства. Это заклинание отца, заставляет мое сердце биться быстрее!
Феникс придирчиво посмотрел на девушку, тихо усмехнулся и улетел. Гвендолин проводила его удивленным взглядом.
«Кольцо… Я знаю, отец запретил мне возвращаться, но… Я должна отдать это кольцо ему! Это ведь дело всей его жизни!»
С этими мыслями Гвен отправилась на поиски Мюрис, а за одно и своего снаряжения.

Вот, поправил основные проблемы