Его слова, похоже, привели к нужному эффекту. Девушка потихонечку успокаивалась, спина под рукой Лео перестала вздрагивать. Альден и сам вздохнул с облегчением. Не привык он к женским истерикам и слезам, понятия не имел, что с ними делать. Особенно, когда в этих слезах виноват он сам. И не показным, что нужны скорее для того, чтобы привлечь к себе внимание Лео, а вполне себе настоящим, искренним и бурным. Но каким-то чудом успокоить удалось, сейчас главное не разбередить снова.
Анн отпустила инквизитора и подняла на него заплаканные глаза.  Альден чувствовал, что на груди рубашка у него мокрая, но это не имело значения. Без пяти минут мертвецы не волнуются, что у них одежду залили слезами.
- Ты не чужой для неба, - и всего одно касание, чтобы окончательно убедиться, что вокруг все материально, что юноша живой, что нет того подвешенного состояния, когда пытаешься спрятать безысходность где-то в глубине и улыбаешься костлявой прямо в лицо. Лео врал, причем врал нагло. Умереть было бы действительно очень жаль, и он был безмерно благодарен Аннуоре, что она его спасла. Но не нашлось бы слов, чтобы это выразить. Для этого надо лететь, как летел он, понимать, что вот он, конец. И ощущать, как кричит само естество, что еще слишком рано, что надо не так, не здесь, не сейчас, не на глазах драконихи, что даже не рассчитывала на такой исход. Это не страх. Это безмерное сожаление. Реквием по собственной глупости.
- Кто угодно, только не ты. Небо никогда ещё не видело того, кто так бы стремился к нему, так хотел бы туда подняться и был бы так рад полёту. Ты достоин крыльев, Лео.
- Стремился, да упал в итоге. Но ничего, немного практики, и будем пробовать что-нибудь эдакое вроде мертвой петли. В общем, я передумал находить тебя в восемьдесят лет. Это случится намного раньше. Теперь ты от меня не отвяжешься, слышишь? Ты показала мне то, без чего сейчас жизнь будет совсем не та. И я не хочу лишать себя этого, даже если ты не пожелаешь больше брать меня на спину.
И все же он не желал учиться на собственных ошибках.
А она смотрела на него как на что-то волшебное. На единорога, или на фею, как в сказках. Наверное, ей не приходилось встречать человека, у которого девиз по жизни «если не прошло с первого раза, пробуем, пока не получится!». Но ничего, она привыкнет. Когда-нибудь. Когда будет ловить уже десятый раз кряду. Лео не задумывался о том, что вручает свою жизнь по сути чужому человеку. Это было не так важно. Жизнь ничего не стоит, если позволить ей погрязнуть в серости. И пусть она будет в чужих и неизвестных руках, но там, в разноцветном небе, чем под тщательной защитой себя самого, но на частенько тонущей в быту и рутине земле.
- Ты сможешь подняться? А идти? Хотя идти будет далековато. Лучше бы... – и пауза. Альден прекрасно понял, что за слово она хотела сказать, но остановилась. Боится? Похоже на то. - Я не знаю, доверишься ли ты мне снова. И я сама теперь боюсь. Может, я просто сейчас взлечу одна и посмотрю, в какой стороне город?
- У меня руки ходуном ходят, думаю, с ногами ситуация не лучше. Если я на тебя залезу, упаду куда как быстрее, чем в первый раз. Давай лучше ты мне поможешь подняться, а потом действительно глянешь, где город. Если ты торопишься, то после этого лети вперед. А я дойду пешочком, заодно в себя приду.

И он снова ухитрился ее напугать. И снова, казалось, пошло по той же дорожке. Всего несколько неосторожных слов, и планка беззаботности перегнулась. Люди не понимают такой безрассудности. Им не понять той погони за эмоциями и впечатлениями, в которой участвовал Альден. Страшной гонке, и этот страх отразился на лице Аннуоры. Инквизитор было испугался, что она снова заплачет, снова утонет в истерике, но она и не думала плакать. В этот раз она закричала. Впрочем, Лео бы не особо и удивился, если бы ей даже захотелось ударить его, но она этого не сделала. Видимо, все же не настолько была зла, чтобы забыть, что уже покусала ногу.
- Нет! Я не вынесу, если с тобой что-то случится! Ты хоть понимаешь, что говоришь?
Непонимание закралось в душу к Лео. В каком смысле не вынесет? Кто он ей? Просто случайный встречный, который предложил интересную авантюру. Который просто бросил вызов правилам. Просто очередной бунтарь, который едва не погиб из-за своей выходки. Таких сотни, если не тысячи. Жалеет? Это самое логичное объяснение. Но все равно Альдену была приятна эта забота. Когда повсюду натыкаешься на равнодушие и укоризненные взгляды, к таким, как Анн, начинаешь подсознательно тянуться. Вот и Альден тянулся. А ведь она так по-настоящему перепугалась за него…
«А не слишком ли я многого от нее требую? Такие, как я – бремя. Поэтому в моем окружении лишь мне подобные».
Все же Лео был эгоистом, причем закоренелым и неисправимым. Он всегда думал лишь о себе и не замечал, когда его выходки затрагивали других. А, подумаешь, разберутся. Наверное, потому всегда с последствиями приходилось разгребаться в полном одиночестве. А сейчас он пытается и эту девушку в собственных интересах эксплуатировать. А подумал ли ты, дорогой, хочет ли она? А может она теперь всех людей пугаться будет? Но слишком поздно, слова обогнали мысль. Да и мысль рассыпалась в песок. Ничего не меняется. Особенно Альден. Эта константа до самой своей смерти будет столь же незыблема, как цикл луны.
- Что ты имеешь в виду? Не понимаю. Что значит - не отвяжешься? Объясни!
Возможно ли объяснить ей то, что творилось в голове у инквизитора? Поймет ли она? Или сочтет бредом, что является отголоском шока? Не попробуешь – не узнаешь.
- Меня поразила твоя реакция. Я не помню ни одного случая, чтобы кого-то так волновала моя жизнь. А ведь я каждый день рискую. Это уже как дыхание, риск стал необходимостью. Почему ты испугалась? Почему боишься до сих пор? Мне это совсем не понятно, но я могу сделать кое-какой вывод. Я знаю, что паладины своих не бросают. И я убедился, что так оно и есть. Это так здорово, когда рядом есть человек, которому можно доверять. Который беспокоится за тебя. Вот почему я не отвяжусь. Я тебе жизнью обязан, как минимум, - и поток слов иссяк. А возможно, просто сорванный голос окончательно слился в непонятный свист. Сумел ли он сказать все? Нет, наверное, хотя леший знает, что вообще у него в голове творится. В любом случае, Альден махнул рукой. Обычное красноречие куда-то делось. Или просто перед Анн уже не получается нести ахинею, половина которой является ложью?
Инквизитор попробовал приподняться, но вновь негодующий голос девушки заставил сидеть и просто слушаться.
- Ты псих. Ты сошел с ума ещё когда решил полететь, а теперь, падая, растерял последние мозги. Ты думаешь, что я оставлю тебя одного в лесу, пешего и хромого? Проще было бы не ловить тебя. Сделаем так. Я сейчас взлечу на три минуты, а ты пока снимешь сапог, посмотришь, что с ногой, может быть её нужно забинтовать. И не пытайся подняться без меня. Я вернусь, и мы пойдём потихоньку, - Лео выслушал, даже кивнул в знак согласия. Подождал, пока Аннуора обернется в дракона и взлетит. А потом с упорством недобитого червя пополз к ближайшему дереву.
«Ха, я же не больной и немощный. И со сломанными ногами бегать приходилось, подумаешь, пару синяков. Если я еще и свою тушу на нее свешу, то это будет уже верхом наглости».
Инквизитор, хватаясь руками за ствол и ветки, ухитрился вернуть себя в вертикальное положение. Он был прав, ноги подкашивались и дрожали. Если сознание стресса не особо ощутило, то тело уже успело похоронить себя, и теперь оно было маленько удивлено, что похороны откладываются.
«Негоже мне быть такой размазней».
Шаг, два. Вот и видно небо из-за кроны. А вон и Анн, прекрасная дракониха в прекрасном небе. А он на земле. Видимо, иногда крыльям суждено сломаться и больше не взлететь.

Отредактировано Лео Альден (2013-05-14 00:49:33)

Лео стоял и просто смотрел вверх. Смотрел, как кружит в вышине дракониха, как играют солнечные блики на ее чешуе. Отсюда действительно казалось диким, что кто-то может удержаться на этой спине. Все мышцы – одно сплошное движение. Даже самый мелкий жест вызывает ответную волну по всему телу. Держать баланс в воздухе тяжело, даже если сам дракон этого и не замечает, столь естественным стал этот процесс, но тело-то не обманешь. Оно знает, насколько все взаимосвязано. Прекрасная гармония, непостижимая, неподвластная человеку.
«И как я только ухитрился продержаться так долго? Хотя, может все дело в том, что я хороший всадник? Ведь в общем и целом на лошади трясет и мотает точно так же, разве что падать чуть-чуть не так высоко».
Последние слова Аннуоры звучали в голове, как отголосок праздничных колоколов. Ты был бы первым, кто умер на моих глазах и по моей вине. Забавно. Интересно, как долго она уже паладин? И настоящий паладин ли? Может, она еще только идет к этому, как идут Ученики в Ордене Инквизиции? Она еще не марала руки. Она еще не видела смерть. И уж точно не убивала. Пальцы непроизвольно потянулись к левому рукаву рубашки, что откатался под натиском бьющего ветра, и одернули его. Просто проверить, что клейма не видно. Пусть прошел всего год от окончания обучения, но скольких он уже успел погубить своими докладами? А сталью? Нет, пусть останется под тканью рубашки это знание, подальше от глаз. Подальше от ненужного страха.
Но вот Анн уже снижается. Интересно, разозлится, что поднялся сам? Предугадать невозможно. Но пугать снова совсем не хотелось. Кажется, то заплаканное лицо долго еще будет стоять перед глазами.
«Потрясающе, Наставник пятнадцать лет пытался разбудить во мне инстинкты самосохранения и мозг в частности, а она это сделала за несколько минут. Ну не чудо ли?».
Инквизитор глубоко выдохнул и убрал влажную челку со лба. Нет, точно не обрадуется. Стоит лишь увидеть эту возмущенную морду, как становится понятно: сейчас начнется…
- Я поняла, почему ты от меня не отвяжешься. Тебе нужен кто-то, кто будет ловить тебя, когда ты падаешь, а падать - твоё любимое развлечение. Неважно, с неба ли, или просто с ног на землю! Я же просила тебя, не вставай сам!
Альден расплылся в широкой улыбке. Он уже вполне пришел в себя, чтобы вспомнить о своих особенностях, что так выводят из себя окружающих. Например, встреча неприятностей с гордо поднятой головой и довольной миной. Если везет, как утопленнику, так хоть песни горлань, чтоб как-то разбавить атмосферу.
- Раньше меня пытались ловить. Но я вырос, и на меня махнули рукой. А привычки остались. Ты действительно думала, что я послушаюсь тебя и останусь сидеть, уподобляясь смертельно раненому? Я не маленькое дитя, и уж тем более не смертельно раненый. Да и ты мне сказала не вставать. Видишь, сколько у меня было причин подняться? – насмешливо парировал возмущенные замечания Анн юноша.
Кажется, для девушки на сегодня было слишком много впечатлений. Она стала какая-то тихая, хотя инквизитор вновь включил свой бесшабашный режим. Предел? Передозировка эмоций?
- Тебе не больно стоять? Идти получится? – и она подала ему руку. Альден не стал корчить из себя неизвестно кого и оперся на нее. Как будто бы Аннуора не знает, на что способны зубы дракона, зачем пытаться обмануть. Больно, еще как. Хромать получится, но забег сейчас явно провести не выйдет.
- Пойдём, нельзя же здесь оставаться насовсем.
- Я так понимаю, до города далеко? До вечера хоть дойдем?
Юноша старался переносить как можно меньше своего веса на девушку, но совсем ее от тяжести уберечь не удавалось. Каждый шаг с больной ноги отдавался аж в самый сустав. Похоже, тот тоже не впечатлился тем, как его дергали.
«Леший, сейчас бы к лекарю. С такими травмами шутки плохи».
Наверное, со стороны зрелище было довольно забавным. Хрупкая девушка едва ли не тащит на себе скачущего на одной ноге парня. И чем докажешь случайным грибникам-ягодникам, что он просто с дракона свалился, а не уже с утреца пораньше отправился на встречу к зеленому змию?

Шаг. Еще шаг. Кто бы мог подумать, что ноги – такая важная часть тела. Еще шаг. И уж тем более кто мог знать, что такая хрупкая. Аккуратно переносить центр тяжести, чтобы не перегрузить ни ногу, ни Аннуору. Вот так и мечешься меж двух огней, стараешься уберечь нечто несовместимое. Наклонишься в одну сторону – пронзит от лодыжки до бедренного сустава острая боль, такая, что сразу подкосятся ноги. В другую – почувствуешь, как напрягается рука девушки. Тяжело, конечно. Такую тушу еще попробуй потащи. Дракон драконом, но не положено юным леди мужчин на себе влачить. И гордость последних активно протестует, и просто нехорошо это. Зубы сжал и пошел сам, не впервой же. И похлеще травмы были, и после плети приходилось тут же идти в тренировочный зал и превосходить самого себя. Но почему-то сейчас не получалось оттолкнуть руку. Уж не потому ли, что этого и не требовалось? Что не нужно было превосходить себя, можно было лишь принять помощь.
- Да, прилично. Мы дошли бы туда ещё до заката даже пешком, но не на трёх ногах, из которых твоя всего одна. И не геройствуй, ради всех Богов, опирайся на меня как следует, иначе мы не дойдём и за неделю.
- Тебе же тяжело. Ничего, мне нужно просто немного расходится, и мы пойдем быстрее.
- У меня такое чувство, что нам придётся заночевать в лесу. Что ты об этом думаешь? Мы можем остаться здесь, на поляне, до утра, а можем идти, пока не наступит ночь, и только тогда остановиться. Засветло же в город можно попасть только по воздуху. Когда-нибудь я решусь снова взять тебя в небо, но не в этот раз. Решай.
Лео посмотрел в небо. Солнце было ее высоко. До города далеко, значит… Не было смысла в том, чтобы терять время. Нужно было идти, ведь тратить целый день из-за каких-то царапин – верх глупости. В Ордене наверняка насторожатся, если он исчезнет неведомо куда на несколько суток, да и Ингрид стоит у ворот неприкаянная.
«А леший бы вас побрал! Ее ж сведут, пока я тут ковыляю. Или она потеряется. Мало ли в лес забредет, травки пощипать, и поминай, как звали. А если ее стража к рукам приберет? Или из коллег кто? Поотрываю эти самые руки, если посмеют!».
Альден стал шагать куда бодрее. Сразу чуть не споткнулся, но потом потопал быстрее.
- Сидеть и ждать ночи на поляне глупо. Пустая трата времени, а я тут вспомнил, что у меня же лошадь на самом видном месте у ворот торчит. Как пить дать сведут. Может, не с первого раза, но по себе сужу: с пятнадцатого получится точно. Да и меня этот… который с ремнем … ждет.
«Наверное, и правда ждет. Что приду и извинюсь. Что ж, долго ему этого ждать придется, ибо если выбирать между обществом этого старого хрыча и Аннуоры, думаю, выбор очевиден».
- Поэтому будем идти, пока не стемнеет, а там будем думать. Цивилизация близко, если нас ночью кто съесть надумает, дооремся до кого-нибудь как-нибудь. Ты громко кричишь? Я громко, если надо.

Ночь опустилась незаметно. По сути, сам Лео это заметил только тогда, когда упал. Он умудрился наступить здоровой ногой в какую-то глубокую, похожую на нору контуженного жизнью сурка, и спрятавшуюся в траве ямку, а больная не смогла удержать вес падающего тела.
- Все, раз я уже лег, то пусть тут и будет наш лагерь. Надеюсь, ты не против. Все равно деревья везде одинаковые, пара шагов погоды не сделают.
Предсказание инквизитора касательно того, что со временем идти станет легче, сбылось. То ли удалось привыкнуть к боли, то ли она действительно немного отступила, но в итоге юноша уже не наваливался сем весом на Аннуору, делая шаг. Наверное, потому и упал. Держи она его так же крепко, что и несколько часов назад, они бы продолжали идти. А так все обернулось весьма неплохо: сейчас можно будет зажарить какую-нибудь белку, отдохнуть и таки осмотреть больную конечность.
Альден отполз к ближайшему дереву, сел у его ствола и призвал небольшой огонек на ладонь. Сумерки быстро переходят в полную темноту, а это было как раз то, чего Лео очень не хотел. Вряд ли Аннуоре понравится его фобия, если она вот так внезапно обнаружится.
- Я понятия не имею, кто водится в этом лесу, а потому нам нужны дрова для костра. На огонь звери не пойдут. Устроишь?

Лео сидел, смотрел на собирающую дрова Аннуору и все больше осознавал, что они действительно в лесу. Огонек хоть и был мал, но освещал все вокруг хорошо, ведь иначе никак. Деревья отбрасывали неясные тени, мелькали чьи-то фосфоресцирующие глаза – или это уже мерещится всякое? – в кустах, слышались шорохи и потрескивания. Типичный лес, который поначалу всегда устраивает устрашающие спецэффекты, пытаясь отпугнуть чуждых ему людей, а потом ничего, успокаивается и продолжает жить в своем режиме, игнорируя незваных гостей. Хотя, конечно, глаза во тьме останутся. Волкам тоже кушать хочется, а загнать оленя выходит совсем не всегда. К слову, о еде. Как и во всяком лесу, здесь нашлись свои лютые хищники, которые будут пострашней тех же волков. Это ужасные, вездесущие… комары. О да, эти твари летели на огонь целыми стаями, а обнаружив около огонька еще и живого, наверняка полнокровного инквизитора, который не мог от них убежать, и вовсе возликовали. Альден не успевал их убивать, как прилетали новые. В итоге, осознав, что хлопать назойливых насекомых бесполезно, Искатель придумал куда более увлекательную игру. Огонек он вытянул в небольшую змейку, и просто испепелял  комаров на подлете. Любой свидетель сего несомненно высокоинтеллектуального занятия сразу бы подумал, что Анн все же сильно его трясла, пока ловила, но кто станет наблюдать за инквизитором в лесу? Олень? Так олени еще и не такое устраивают, уж поверьте.
Наконец огонь разгорелся, и дым отпугнул насекомых. Альден сжал свою змейку в кулаке и погасил. Надобность в ней полностью отпала.
- Ну что там у тебя, показывай! Сильно поранила? – села Аннуора рядом.
Дальше оттягивать этот неприятный момент было невозможно. Лео понимал, что вряд ли нога находится в столь же цветущем виде, что до полета, да и видеть, как снова мучается угрызениями совести и слезами девушка ему совсем не хотелось. Хорошо было бы отослать ее за теми же белками, а самому быстренько посмотреть, забинтовать, пережать, намазать настоечкой втихаря. Только вот вряд ли она уйдет. Да и помочь самому себе нечем, сумка-то со всеми вещами в Ордене осталась.
- Ты только реагируй спокойно, хорошо? Не надо паниковать.
Судя по сапогу, зубы у Анн были острые. А жаль, сапог хороший был, качественный, целый год по любой погоде износу не было. Можно, конечно, оставить его, а потом придумывать всякие красивые сказки про славную битву с драконом, про эпичную победу и про то, как молил дракон на коленях пощады… А что, это определенно мысль! Теперь сапог снимался с ноги куда бережней, так, чтобы не испортить почти что реликвию.
А потом нога явилась миру. Надо сказать, даже Лео не ожидал, что все будет так нехорошо Видимо, как бы ни старалась дракониха не сжимать зубы, в первый момент, когда она схватила ногу, сжала она их все же прилично. Голень охватывал прелестный «браслет» из кровавого синяка. В некоторых местах обнаруживались даже ранки. Нет, хороший все же сапог был, почти весь удар принял на себя. А что не сапог, то штаны. Не будь их, мало бы что от ноги осталось.
- Да, трудно будет объяснить завтра, где я это нагулял… - негромко прокомментировал инквизитор, трогая края синяка. Тот отозвался сильной болью. – Долго сходить будет. Здорово ты меня куснула, да. Сразу видно, что с драконом имею дело. Промыть было бы неплохо, ну или перевязать на худой конец, а то что-то не верю я в стерильность драконьих зубов и окружающей местности в целом.

«Интересно, поверят ли они, если я скажу им, что воевал с драконом? Не, не поверят. Скажут, что  с забора сверзнулся в пасть к бойцовскому псу. Или что страже опять попался за очередной выходкой. Или что в пыточной сам же на себе защелкнул особенно суровые кандалы, а потом с час искал ключ. Или еще что-нибудь в этом духе. Вплоть до того, что на срочном задании застрял в оконной раме. Ногой. Кверху».
Визуально-тактильный осмотр показал… Да ничего он не показал, больно было, вот и все.  Трогать больно, дышать на синяк больно, даже смотреть. Он был ярко-малиновый, такие на ляжках от казенного седла поначалу появляются. Дома лежала специальная мазь, которая за три дня помогала, но в том-то и дело, что дома. А Альден был в лесу. С комарами. И Аннуорой, которая действительно не стала разводить сырость при виде ноги своего удачливого спутника. Напротив, отнеслась спокойно. Хотя что тут удивляться. Она же паладин, их гоняют так же, как и инквизиторов. С утреца пораньше залезаешь в банку доспехов и бежишь километров этак тринадцать. Потом сто отжиманий - и обратно. По дороге помогаешь больному дедушке расплатиться с торговцем, котенку – слезть с дерева, а маленькой девочке донести корзинку с пирожками до бабушки, минуя волков. Неудивительно, что в процессе всего этого паладины получают и тепловые удары, и ломают ноги на ухабах, и грыжа у них выпадает от неподъемности корзинки. А тут какой-то синяк. Пфф.
- Скажешь, что подрался со своими друзьями с Изнанки. С теми, которые за тобой гнались, когда ты чуть не сшиб меня на Ингрид.
«Теперь он не только старый хрыч, глубокоуважаемый маразматик и почетный зануда, но и тварь Изнанки. Боги его явно очень любят» - Лео не смог сдержать улыбки. За спиной Наставника Альдена называли по-всякому, но Аннуора внесла свежую идею в этот нескончаемый поток бесконечных эпитетов. А знаете, что самое забавное? «Старый хрыч» знал, что о нем говорят, и был не против. «Раз  обсуждают, то либо боятся, либо уважают, либо завидуют» - так он говорил. Мудро, но «глубокоуважаемым маразматиком» он этого не переставал быть.
- Но перевязать тебя надо.
Подтверждать очевидное инквизитор не стал. Именно эту фразу он сам изрек пару минут назад. Меньше слов, больше дела, ибо боли-и-ит же!
- Смотри, у меня есть фляга с водой, можно будет промыть рану... Но вот с бинтами у меня плохо. Хотя...
- Можешь от моей рубашки оторвать. Мне для себя ничего не жалко.
Но она уже нашла кое-что другое, чтобы пустить на бинты. Жалко, она ведь приезжая, ей сорочка нужна. А он мог бы без половины рубашки перекантоваться, дом недалеко. Подумаешь, комары бы чуть-чуть покусали, ну так не впервой же! В конце концов, если тебя уже покусал дракон, что такое комар?
- И все же лучше бы оторвала от моей.
Прикосновение холодной мокрой ткани было чрезвычайно приятным, хотя и болезненным, столь чувствительным был синяк. Альден откинулся головой назад, к стволу дерева, и закрыл глаза. Казалось, что сердце перестало отчаянно биться только сейчас. Накатила усталость. Тело решило, что хорошего понемножку, и неплохо было бы отрубиться и обмозговать все это уже завтра. Инквизитор подавил это желание. Рано. В гробу отдохнешь. Там уж точно перенасыщения впечатлениями не будет, все тихо и холодно.
- Вот так, по крайней мере, будет немного полегче, и появятся шансы дожить до ближайшего лекаря. Хочешь есть? Я видела у себя в сумке немного хлеба, пока искала, чем тебя перевязать.
- Я голоден как… дракон. Очень большой и уставший дракон, который долго сидел на диете и которому одного хлеба мало. Он явно сейчас пойдет ловить за хвосты белок, - Альден скептически осмотрел перевязанную ногу. Все было аккуратно и безупречно для кустарных условий. – Спасибо, что перевязала.

- Я попробую поймать кого-нибудь, но не обещаю. А хлеб всё же возьми, продержишься до моего прихода. Сиди смирно, не бегай и не прыгай. И не благодари.
- Сложные же к выполнению приказы ты отдаешь, паладин, - с улыбкой прокомментировал все эти многочисленные запреты Лео. Впрочем, он и не собирался ходить или бегать. Хватит, находился и напрыгался. Для одного дня даже слишком. Пусть никто об этом и не догадывается, но у Альдена тоже есть границы, после которых его неуемная энергия приближается к нулю.
- Я виновата перед тобой. Прости, - едва ли не впервые за все время их остановки девушка посмотрела Лео в глаза, но тут же отвела взгляд. Неужели ей действительно так стыдно? И за что? За то, что он сам из-за своей неосторожности упал с ее спины. Вот так вот интересно получается: виноват Альден, а раскаивается Аннуора.
- Не умаляй мои заслуги, упал ведь я. За то, что ты меня покусала, прощаю, ведь ты могла схватить меня лапами, и это было бы менее болезненно. Но с другой стороны, разве я не должен быть рад, что ты вообще меня словила? Иначе лежать мне на той полня как сломанной кукле, разбитым и мертвым. И я рад, что этого не случилось. Вот и ты радуйся, а не ищи свою вину во всем. Тем более, что ее нет, - и Лео зевнул в конце своей утешающей речи. Смутно он уже понимал, что говорит, но вроде как что-то правильное. Аннуоре нужно было просто отпустить то, что случилось. Оно случилось, и сейчас уже ничего не поменять, а вечные мысли о том, что могло бы закончиться совсем по-другому, ведут к закоренелой самогрызне. Паладину ведь есть чем заняться кроме как самокопанием. Инквизитор уже почти не вспоминал о своем полете, больше думал о ноге. К какому лекарю пойти: в Орден или где-нибудь в городе? В Ордене бесплатно, но зато городской не станет задавать лишних вопросов. А в родных стенах будут сверлить взглядом насквозь, пока Лео не выложит свою легенду про эпичный бой с драконом.
- Иди уже. Никуда я не денусь, обещаю. И даже буду сидеть смирно на одном месте, кормить комаров.
Лео проводил девушку взглядом, пока она не скрылась за деревьями, а потом разделил хлеб на две части. Одну оставил Аннуоре, а вторую слопал за две секунды. Для его организма – мелочь, но приятно.
С уходом Анн стало очень тихо. Только костер потрескивал, да всякие сверчки-цикады слышались в кустах и траве. Ну и писк комаров над самым ухом, куда ж без этого. На инквизитора, как это часто бывает перед сном, откуда-то издалека накатили мысли. О том, что дома лежат неразобранные документы, которые нужно будет просмотреть. Опять кто-то попадет в нещадную машину правосудия, а ему, Лео, придется ехать к черту на куличики, чтобы машина работала исправно. Опять лезть в окна, подвалы, вскрывать двери и подслушивать. Обманывать, подкупать. Все же веселая у инквизиторов работа, разнообразная, пусть и попахивает бесчестьем.
Еще вспомнилась в который уже раз Ингрид. Она умная, наверняка ушла если не обратно в  замок, то в городские конюшни при воротах. Ну а если даже не в конюшни, то домой к Альдену, благо недалеко. Постоит ночь у порога, покараулит дверь, не пропадет, если, конечно, стража не захочет ее прикарманить. Хотя как они ее прикарманят? Даст с места галоп – и поминай, как звали. А он пока отдохнет, раз она вроде как в безопасности, подождет Аннуору, которая скоро вернется…
К приходу девушки Альден уже спал. Ему не помешали ни комары, которые воспользовались слабостью своей жертвы и запросили подкрепление, ни то, что было довольно таки прохладно, особенно торсу, до которого тепло костра почти не доходило. Так он и уснул, скрестив руки на груди и свесив голову к правому плечу.

Что должен снить нормальный инквизитор? Должно быть, орудия пыток, кровь, убийства, допросы, казни. Ему должны видеться лица тех, кого он отправил в пучины Изнанки бумагой ли, делом ли, тех, кто навсегда прокляли его имя. А может он должен грезить о грядущих и прошлых подвигах, боевых заслугах перед страной? Как-никак, а жизнь инквизитора полна событий, зачастую не самых приятных, и они должны находить отклик в его снах как глас совести, раскаяния, раздумий, злобы, ненависти. Чего угодно. Любой правильный инквизитор всегда инквизитор, даже когда его глаза закрыты, а сознание находится где-то далеко-далеко.
Но Лео не снились ни кровь, ни компрометирующие бумаги, ни вереница имен, которые за последний год сгинули в подвалах Ордена. Должно быть, он был неправильным инквизитором, ведь ему снилось кое-что куда более приятное и светлое.
Он прыгал. Да, да, именно так, Лео прыгал. Происходило это все в том же небе, на облаках, но теперь они не рассыпались предательскими каплями под ногами, а держали, подобно перине, что зимой женщины достают из закромов. Нога была в полном порядке, не подкашивалась и не пыталась отвалиться раньше времени. И в этот раз небо было действительно не чуждо, хоть он вновь находился в его объятиях на правах гостя. Где-то рядом летала Анн, разрывая облака, и ее чешуя блестела на солнце, притягивая взгляд. Альден знал, что стоит ему оступиться, или если вдруг облака расступятся под ним, она придет, поймает, спасет. Лео верил, а потому не боялся того, что висит на огромной высоте, не боялся всей хрупкости состояния «своего» в этой эфемерной вышине. Ему хотелось верить, и будь что будет. Ведь она здесь.
Только вот становилось все холоднее. Сначала чуть-чуть, а потом уже и кожа покрылась гусиной кожей. Хотя солнце все так же светило, да и Анн не выказывала никаких признаков беспокойства. Рубашка начала намокать, да и штанины тоже. Лео остановился. Страшная мысль о том, что все дело в облаках, которые вспомнили, что они не более чем вода, пронзила сознание раскаленной иглой. Одновременно с этим вернулась и боль в ноге. Утопическая картинка начал таять на глазах вместе с мягкостью облаков и красавицей-Аннуорой, пока…
… Пока Альден не осознал, что заснул. И, судя по уже взошедшему солнцу, заснул давно. За ночь он сполз до основания дерева и нашел выступающий корень, который вкупе с мягкой рукой успешно заменил подушку. Всего пару секунд понадобилось юноше, чтобы осознать, что происходит. Стало ясно, почему в том ярком сне стало холодно и мокро. Выпала утренняя роса, и Лео, валяющийся на траве, собрал всю влагу на одежду. А так как лесное утро не блещет теплотой, вслед за этим стало холодно. Хорошо, что Альдена такая мелочь никогда не брала, а то ведь такими темпами и заболеть недолго. Кстати о заболеть…
По первым ощущениям нога чувствовала себя… лучше. Боль стала тупой и ушла куда-то вглубь лодыжки. Вероятнее всего ничего хорошего это не означало, поскольку хуже закоренелой боли ничего быть не может, но зато позволяло думать, что идти станет легче. Пробная попытка пошевелить стопой, один «дрыг» ногой – вроде действительно против движения не протестует. Зато болит перманентно. Ну и леший с ней, главное, что идти не мешает.
Альден неторопливо сел и провел рукой по волосам, в которых запутались случайные травинки и мелкие кусочки коры. Судя по тому шухеру, который на ощупь обнаружился на затылке, по дереву юноша съезжал долго и с чувством.
«А я ж ее не дождался…»
Но Аннуора обнаружилась тут же, спящая. Трудно сказать, волновало ли ее прохладное утро и выпавшая роса, но Лео решил, что крепким здоровьем, как у него, похвастаться могут не все.
- Эй, Анн, - негромко окликнул он, касаясь плеча девушки. Спящая, она не производила впечатления сурового паладина, коим пыталась казаться вчера в полдень во время их явно неслучайной встречи. Совсем еще юная, не видевшая практически ничего, во сне она не могла этого спрятать. Лицо все выдавало: умиротворенное, не отмеченное жестокостью. Такое отличное от лиц девушек-инквизиторов, уже клеймённых ненавистью, и тем притягивающее. Становилось понятно, почему Аннуоре хотелось верить. Разве может человек с таким лицом предать или обмануть? – С добрым утром, вроде как.

Просыпалась Аннуора медленно. Пока открыла глаза, пока осознала, где она и с кем, кто вообще ее тут за плечо лапает. Кажется, и для нее пробуждение в лесу оказалось сюрпризом. Хотя с чего бы, ведь она устраивалась на ночлег вполне осознано, даже вон сумку мягкую под голову подложила. Не то что Лео, который половину ночи подпирал дерево. Хорошо, что хоть потом сполз. Шея и так вроде подавала признаки того, что она затекла, а что было бы, просиди инквизитор так до утра…
- С добрым утром, Лео. Как чувствуешь себя?
Лео еще раз пошевелил ногой. Да, никаких протестов со стороны последней. Синяк перешел в партизанскую войну, которая будет носить весьма затяжной характер.
- Лучше. Уже не ощущаю себя драконьим обедом, который погрызли и бросили.
- Знаешь, а ты упрямый - приснился мне и снова летал. Только на этот раз сам, и не падал. Хочешь есть? Вчера ты не дождался ужина. У меня остался хлеб, предлагаю его съесть и добираться в город поскорее. Тебе надо к лекарю, а мне - ещё немного поспать перед обратной дорогой. Правда неизвестно, там ли ещё наш обоз или уже вернулся... Но сначала я отведу тебя к кому-то, кто полечит тебя как следует, так мне будет спокойнее.
Альден потихоньку поднялся. Сустав тоже с большего прошел, оставив только неприятное ощущение. Ушиб, не иначе, но вроде не такой сильный, как могло ожидаться. Опытный целитель уберет на раз-два.
- Забирай хлеб себе, я не голоден. Тем более что дома мне светит обед, а ты в городе проездом и неизвестно когда тебе еще удастся нормально поесть.
Юноша закончил всячески выворачивать ногу, проверяя ее на дееспособность. Нормально, жить можно.  Даже пробежаться получится при особом желании. Хотя такового желания не появлялось, ведь стоило лишь вспомнить, как через несколько часов отыграется на Альдене Наставник в тренировочном зале «в качестве профилактики», что появлялась мысль, а не вздремнуть ли еще часок-другой. Соблазнительная мысль, но… надо. Надо идти, ведь есть вещи, которыми нельзя поступиться, на которые нельзя махнуть рукой, каким бы раздолбаем по природе своей ты не был.
- И да, нужно идти. Вчера мы прошли довольно много, а значит до города совсем рукой подать. Вряд ли твой обоз ушел без тебя, но все равно стоит поторопиться. Негоже заставлять паладинов ждать, - и юноша протянул Аннуоре руку, намереваясь помочь подняться.

Да, до города действительно было совсем недалеко. Дошли они до него бодреньким шагом чуть больше чем за час. К этому времени солнце совсем укрепилось в своем праве и начало по-настоящему пригревать. У ворот творилось точно такое же столпотворение, как и днем раньше, попадались даже те же лица. Неужели ждали очередной потехи? Или возвращения сбитого дракона, что упал где-то в лесу? Что ж, вы дождались, господа, снимайте же шляпы, ибо подбитый дракон и инквизитор-десантник уже на сцене!
- Здравствуйте, люди добрые! – Лео от всей души упивался произведенным эффектом, надеясь, что Анн не вмешается в его маленькое развлечение. Судя по всему, он сейчас больше всего походил на лешего: потрепанная левая нога, будто бы кто-то ее пожевал, местами зеленая от травы и коричневая от земли рубашка, гнездо на голове. Ну чем не дух лесной? Бабки поспешили осенить инквизитора всеми якобы божественными знаками, которые знали, мужики же подумали, до какой степени нужно было укушаться, чтобы вот в таком виде выйти из леса под руку с девицей. И девицей ли?
Альден еще с пару секунд понаблюдал, а потом откинул драматичный тон. Его указующий перст, описав полукруг, остановился на наиболее знакомом лице из всех. Конокрад. Надо же, опять на охоту вышел. Вот, с кого первого ответа требовать надо!
- Ты! Кобыла моя где? – как-то незаметно для самого конокрада инквизитор оказался совсем рядом. Лео умел, когда хотел, передвигаться быстро и плавно.
Мужик не растерялся. Наоборот, с ленцой посмотрел на юношу и изрек:
- Какую кобылу?
- Беспризорную. Которая вчера решила помиловать тебя и не вынесла тебе копытом весь мозг. Ита-а-ак, где ее леший носит, и не ты ли этот леший?
- Так увели ж ее вчера, - влезла какая-то бабка, по виду – последняя сплетница. Из тех, что все про всех знают, и хорошо умеют распоряжаться компроматом.
- Как увели? Кто? – навис уже над бабкой Альден.
- А ты что, тот, который на драконе улетел? Живой, что ли?
- Нет, бабуля, мертвый. Поднялся и за кобылой вернулся, а то одному одиноко как-то. Ну конечно живой! Лошадь мою кто увел?
Старушка наглости не возмутилась. Дерзких она по десять раз на дню встречала, когда метко метала сплетни куда надо. И слали ее, и материли, и проклинали. Ух, чего только не слышали эти старые уши!
- Ты тише, милок, я все расскажу. Только, значится, сгинул ты на драконе, как вылетают из-за ворот двое. Вроде как ищут кого-то. Увидали кобылу – и ну хватать ее. Ну тут и началось такое! Кобылка-то твоя не дается, да и люди не позволяют. Еще бы, средь бела дня лошадь свести!
Лео поморщился. В его присутствии буйство конокрадов не особо кого-то волновало. Видимо, себе хотели забрать, ведь какой сумасшедший переживет полет на драконе.
- Сказали мы им, что да как. Ну они переглянулись, лошадь под уздцы взяли и сказали, что лошадь в замке стоять будет, если ты вернешься. Это в каком замке-то, милок? Вряд ли в королевском да? Ты что, не иначе как инк…
- Спасибо, бабуля! – перебил Альден и расплылся в улыбке, как текка, и повернулся к Аннуоре. – Так, кобылу я нашел. А что твой обоз? Ты знаешь, где они могли остановиться? До лекаря я и сам дойду, ты лучше иди, ищи своих. Негоже подрывать дисциплину, паладин.