Тун-дун-дун. Сердце бьётся медленно, будто бы испорченные часы с боем, отбивающим такт в несоответствии с реальным течением времени. Прижимаясь головой к морде дракона, шадос понимала, что её мысли становятся тягучими и удручающими.
Как-то раз – теперь эти дни казались Шакти очень далёкими и пребывали в дымке полузабытости,- маркиз взял свою белобрысую прислужницу с собой на охоту. Шадос относилась к такому господскому времяпрепровождению скорее негативно, чем положительно, так как в принципе ненавидела бессмысленное истребление ни в чём неповинных зверушек. Но тем осенним утром милорд решил выследить и изловить нескольких бескрылых мантикор, водящихся в Безмятежных горах, и Шакти, считая их тварями, коими можно пожертвовать, сопутствовала ему без привычного недовольства. Уже через час по прибытию ими была найдена одна мантикора, кажущаяся девочке какой-то странновато расслабленной. Именно потому-то она и удивилась, когда маркиз и его сопровождение не стали сходу накидываться на неё. Затем, спрашивая об этом, белобрысая шадос получила ответ, заставивший её всерьёз задуматься.
«Шакти,» сказал маркиз, «спокойствие зверя отнюдь не является показателем того, что он безопасен».
Пленница взирала на ящера не без опаски. Теперь он, судя по всему, пребывал в весьма умиротворённом состоянии, но она и не сомневалась, что всё может перемениться в одно мгновение ока. «Моргнуть не успеешь, как от тебя останутся только дымящиеся косточки, да оплавившиеся кандалы поверху». Удача изменяет своим любимчикам – Шакти знала об этом как на чужом, так и на личном опыте. Рано или поздно, позволив себе обмануться, можно потерять почву под ногами и зависнуть между жизнью и смертью. «Насколько тебя хватит?» мысленно вопрошала шадос, пытаясь прикинуть, сколь сильно переменчив нрав остроухого притворщика. Шакти, на деле, даже допускала мысль, что он не такой уж и законченный беспринципный негодяй, каким мог бы показаться. Ведь, как не крути, этой ночью шадос не заметила за ним ни одной попытки прикончить её, хотя случаев сделать это дракону подвернулось предостаточно. «Сомневаюсь, что дело в прибыли. По крайней мере, точно не в той, которую можно получить за меня на каком-нибудь задрыпанном рынке самых бездарных и бесперспективных работорговцев». Пожалуй, именно отношение дракона – его готовность идти навстречу в вопросах, которые действительно были важны для Шакти,- переубедили шадоса и изменили её первоначальные планы. В конце концов, она просто призналась себе, что поглощение души он не заслужил. «Но это не означает амнистию,» поспешила заверить себя девочка, «едва ли я когда-либо смогу спать спокойно, если всё же умудрюсь пришибить такого великолепного представителя ящеров. Но если я всё-таки преуспею в своей основной задаче, то первым делом преподнесу тебе ответный дар – такой же ошейник, только из золота и серебра, которые ты так любишь. И тогда мы посмотрим, чего стоит гордость дракона, закованного в теле ненавистного ему двуногого существа».
И будто бы в подтверждение её домыслам о том, что личность дракона не так уж отвратительна, он снял эту проклятущую штуковину с её шеи.
-Я это сделал не из-за любви к трогательным историям.
Шакти нагнулась, потянувшись за ошейником, и нерешительно обхватила его пальцами обожженной руки, словно он был отравлен. Подняв его на уровень глаз, белобрысая шадос повертела его немного, затем перевела взгляд на ящера. «Честно признаться, не подумала бы, что это взаправду сработает». Промелькнула в ней в тот момент непритворная благодарность, но тут же скрылась за сконцентрированностью и решимостью сделать всё так, как должно.
-Я знаю,- подхватила пленница,- ты так поступил, потому что действительно обладаешь мудростью своего прославленного народа и видишь дальше любого, даже самого продуманного разбойника.
Просунув руку в ошейник, белобрысая шадос тут же высунула её обратно.
-Ты ведь и сам понимаешь, что он не будет держаться,- чуть тише произнесла она и положила штуковину на землю у своих ног, совершенно не горя желанием когда-либо ещё иметь на своём теле что-либо подобное.
Возвращение магии Шакти ощущала не столько физически, сколь морально. Не иметь доступа к своим ресурсам и не быть способным творить волшбу равнозначно потере обеих кистей. Шадос, больше времени уделяющая рунам, чем развитию своих боевых навыков, переживала это лишение ещё хуже, ибо без своей магии она была всего-навсего куском мяса. «Красноречие, бесспорно, грозное оружие, но ничто не сравнится со способностью колдовать». Маркизова прислужница поклялась, что больше никогда не позволит себе стать жертвой подобных артефактов, являющихся для магов чудовищным наказанием.
-Радуйся, что твой Оуэн Ио'Мар избавил тебя от участи оставаться и дальше на улице (...)
-Мне везёт с хозяевами,- неоднозначно ответила Шакти и сменила тему, предпринимая попытку избавить себя от необходимости носить ошейник,- невзирая на то, что ты промышляешь пиратским делом, я отказываюсь верить в то, что выходец из знатной семьи полностью отрешился от таких понятий как «честь» и «достоинство». По этой причине я буду говорить с тобой исключительно как с драконом, а не предводителем морских разбойников. Увы, в моих жилах течёт далеко не голубая кровь, а самая что ни на есть красная, тем не менее, и мне известно, что такое порядочность. Посему даю тебе слово, огнедышащий, что не обращу против тебя ни магию, ни сталь, до тех пор, покуда мне не будет угрожать опасность с твоей стороны.
Шадос встряхнула руками, размяла запястья и выискала взглядом тараторящую без умолка пташку. Люсьен уже поджидал её, прячась в тени дракона. «Твой час настал». Белобрысая девочка отвернулась от ящера, чтобы он вдруг не решил, что она замыслила что-то против него, и начертила руну толчка, вложив в неё совсем немного сил, после чего обратила её в сторону болтливого крылатого фамилиара. Люсьен в ту же минуту кинулся на пташку  и сжал лапками её клюв.
-Я должна была проверить, не нанёс ли твой ошейник мне вреда,- оправдалась Шакти перед драконом. Вернулась не только её магия, но и сила артефактов, присутствующих на ней. Это придало маркизовой прислужнице веры в себя и в то, что ночь ещё может окончиться утром, в котором она будет не только живой, но и преодолевшей все трудности.
-Ладно, я согласен на твоё предложение.
Шакти вгляделась в янтарные драконьи глаза и просияла, обрадованная таким поворотом событий. «Быть того не может!» ликовала пленница. «Он согласен!» Вмиг забылась и усталость, и сонливость, и даже холод с голодом. Перед появившимся шансом исправить свои откровенно глупые ошибки, приведшие к неожиданным последствиям, блёкло попросту всё.  Из напряжённой до предела девчушки Шакти обернулась всё тем же Чёрным Языком, которая, на деле, любила лёгкие авантюры. Оставалось лишь гадать, что подтолкнуло дракона к верному решению.
-Можешь гордиться собой, умница, продавать я тебя всё равно передумал.
-Ты не пожалеешь о своём решении, darghul. Благодаря одной сделке я принесу тебе больше богатств, чем смогла бы принести грабежом вся твоя команда вместе взятая в течение нескольких десятилетий.
«Вы не пожалеете о своём решении, милорд,» - вот что она сказала драконьему маркизу, когда он решил сохранить ей жизнь. Да, бывали после этих слов тяжёлые времена, и Шакти не всегда оправдывала его ожидания, но в том, что она делала всё, лишь бы сдержать своё слово, не усомнился бы никто. Руководимая этими чувствами маркизова прислужница поспешила к камням, чтобы перевернуть сушащуюся на них одежду и обувь.
-Обычно это занимает несколько часов,- отвечала она,- но в данном случае мы можем управиться за час-полтора. Главное, не тратить времени зря. «Туманный парус» Бледнолицего скорее всего уже встал на якорь в Туманной бухте. Дожидаться зари смысла нет – отправимся туда, как только подсохнет одежда.
Шакти взяла в руки свою накидку, вывернула её наизнанку и положила на более горячие камни. Тем временем в её черепушке творилась бурная мозговая деятельность. «Так-так-так-так-так».
-Так как кое-кто – пальцем показывать не стану, ибо неприлично,- лишил меня спутников, обычной доставкой на корабль ты не отделаешься,- взглянув на ящера, продолжила шадос,- чтобы сделка состоялась, мне необходимо сопровождение, с которым Бледнолицый стал бы считаться. Интересно, кто бы подошёл на эту роль лучше, чем дракон? Но он не должен преждевременно узнать о том, кто ты есть, поэтому можешь уже сейчас начинать думать над тем, куда деть свои более чем красноречивые глаза. А ещё мне понадобится Джу-Алшай,- маркизова прислужница принялась стаскивать с правой руки кандалы,- верните ему всё снаряжение и пусть лекарь, если таковой имеется, подлатает его немножко. Я не рискну пойти на «Танцующий парус» без человека, которому могу всецело доверять. Что же ещё…- Шакти оставила в покое кандалы, не желающие слезать с её руки, и оглянулась по сторонам,- ах, да.  Во время стычки я посеяла кое-что важное – свой плащ, перчатку и обод. Оружие тоже придётся вернуть. По крайней мере, на время. Отправляемся, кстати, на лодке. Джу-Алшай поможет тебе грести,- произнеся это, она лукаво заулыбалась,- но прежде всего мне нужно привести себя в порядок. Я видела у тебя на корабле девушку. Надеюсь, у неё найдётся расчёска, косметика и хотя бы какое-нибудь парфюмерное масло, а то мой флакон разбился вдребезги.
Душа Шакти возносилась до высот. Осознание, что вещи, кажущиеся ей безнадёжными, оказались подвластны мгновенным переменам, придало ей сил, которых так недоставало ещё мгновением назад. Белобрысая девочка без труда запрыгнула с помощью браслета невесомости на лапу ящера, плюхнулась на пятую точку и свесила ноги.
-Это лучший день в твоей жизни,- пообещала она, попутно постукивая ноготками по чешуе, тем самым проверяя её на прочность,- поверь мне.

«Я должна была предугадать это».
До чего же безотрадно существование обычного человечка в мире, кишащего творениями, против которых он бессилен. Мудрецы могут без умолку болтать о полезности ума и хитрости, но в большинстве случае и то, и другое ничего не значит перед лицом банальной грубой силы. И, как бы люди ни пытались это изменить, мировой порядок испокон веков держался на столпах, коими являются именно сила и богатство. Все остальные таланты – всего-навсего пыль под ногами.
Перво-наперво Шакти ощутила невесомость. «Я падаю!» вспыхнуло в уме прежде, чем она вспомнила о браслете на своей левой ноге, который, по сути, должен был смягчить приземление, но артефакт стал её собственностью лишь предыдущим вечером – потому-то она первым делом подумала о том, что через несколько секунд непременно покалечится. Но ей свезло, как и много раз до этого, правда, свезло относительно, ибо поймал её не друг и не товарищ, а разозлённый по её собственной неосмотрительности дракон, обернувшийся человеком, что, впрочем, нисколечко не сгладило углов возникшего конфликта.
-Освободить твоего дружка? Вернуть ему снаряжение? Отдать тебе оружие?!
О, нет, Шакти не было страшно. Она попросту была напугана до полусмерти - привычное для неё дело.
-Я не твоя комнатная собачка, человек!
Кулак пронёсся мимо уха, и белобрысая шадос зажмурилась, сжавшись в комочек и отвернув голову в другую сторону. «Если он сломает мне челюсть, я не смогу говорить, и тогда пиши пропало». К проявлению насилия маркизова прислужница за год службы в преступном мире научилась относиться как-то ровно. Её не особо заботили избиения рабов, и с таким же равнодушием она смотрела на драки, побоища и прочие междоусобицы, которые не были редкостью в тех кругах, где шадос была вынуждена крутиться по велению своего господина. Но эта невосприимчивость к физической грубости резко сменялась отторжением, когда подобное касалось непосредственно её – неприкосновенной Шакти Ксорларрин. До встречи с драконьим маркизом ей, естественно, нередко влетало, потому что в те года она была обыкновенным отщепенцем и бродяжкой, до которой никому не было дела. Но никто не имел права поднимать ни руку, ни голос на Чёрный Язык. Там, где вершатся поистине важные тёмные делишки и где крутятся нешуточные суммы, люди умеют держать себя в руках и чаще всего забавляют себя эдакой игрой в аристократию. Бывало и такое, что кто-то сильно эмоциональный «показывал зубы», но Когтистая Рука или кто-то другой из сопровождения маркизовой прислужницы быстро пресекал любые заскоки импульсивных придурков. В общем и целом, Шакти была избавлена от прямой агрессии в свою сторону.
И как теперь быть, когда над тобой нависает здоровенный мужлан, размахивающий в гневе конечностями?
-Забудь сейчас все свои правила этикета и слово «честь»!
Языкастая пленница как-то разом скукожилась, помельчала решимостью. Всё ещё не глядя на беснующегося дракона, Шакти незаметно потёрла большим пальцем шипастое кольцо, надетое на указательный. «Я могу превратиться в волка и разорвать ему глотку,» рассуждала она, давясь от волнения, «но что дальше? Запасов магии должно хватить на несколько рывков. Но вдруг он сумеет отреагировать быстрее, чем захлебнётся кровью? Тогда кровью захлебнусь я». Белобрысая шадос оставила артефакт в покое, решив, что это не лучший вариант. Кольцо с красным камнем на безымянном пальце – Пульс жизни - всё ещё казалось каким-то мёртвым, а это свидетельствовало о том, что второе кольцо всё ещё ни на кого не надето. «Значит, помощи ждать неоткуда». Единственным помощником мог стать только Люсьен, который, озаботившись положением своей хозяйки, плюнул на птицу – во всех смыслах этого слова,- и примчался к ней на выручку, но девочка взглядом дала понять, что ему не стоит вмешиваться. «Остаётся только одно».  Дракон переступил черту её колебаний. «Порою мы просто делаем то, что должны, принудительно забывая о личных взглядах на ту или иную вещь». Шадос посмотрела на своего фамилиара, в тревоге застывшего на месте. «Если он не прекратит, я, так уж и быть, поглощу его душу и пополню свой скромный список подлецов и негодяев, завершивших свой земной путь большим и красивым ничем». Остроухий был близко. Очень близко. Шакти не могла бы пожелать, чтобы ей выдалась возможность оказаться ещё ближе, так как имеющаяся дистанция безупречно подходила под её умысел. «Твоя душа, капитан, на расстоянии вытянутой руки. Взять ли мне её? Подумать только, я, такая мелкая и незначительная, могу забрать всё, чем ты так гордишься. Всё, что делает тебя - тобою».
-Сейчас перед тобой один из тех, кто давно сгнил в могиле. Даже его кости стали прахом!
«Похоже, что это не просто иллюзия, а действительно дар». Шакти запретила себе кипятиться, напомнив всё, что этой ночью пришлось пережить, дабы дойти до этого мгновения и почти что взять вверх. «Я похожа на отчаянного картёжника, готового поставить на кон всё, что у него есть, чтоб выиграть смерть. Не лучше ли сыграть на что-то более стоящее?» Маркизова прислужница отдышалась, как только закончилась гневная тирада дракона, и решилась на поступок, который сама расценивала как полнейшее безумие. «Если я не буду храброй, то вскоре меня может вообще не быть».
-Тебе не кажется, что он гниёт в горести о своих потомках?- приглушённо спросила Шакти, схватив ящера за руку, тем самым привлекая к себе его внимание. Понимая, что она вот-вот перегнёт палку, девочка отстранилась, но продолжала смотреть в упор на противника, который должен был любой ценой стать её соратником. «Если я буду червяком, то и отношение ко мне будет соответствующим. Конечно же, я не дракон и даже мечтать о равенстве не могу, но это не повод превращаться в бесхребетного слизняка, лебезящего о помиловании. Если бы я гнулась под каждым, кто представляет для меня опасность, то уже давно стёрла бы все свои позвонки в порошок».
-Почему ты так поступаешь?- продолжила она. –Почему отрекаешься от корней? Я пришла сюда из Рахена – могучего драконьего оплота. Там нет ни одного рода, который мог бы приписать себе то, что ты сказал о своём. Они гордятся своим словом, своей кровью, своей возвышенностью над людскими пороками. Что заставляет тебя бросать тень на собственных предков?
Шакти отошла подальше от ящера, демонстрируя ему свою боязнь вновь попасться под горячую руку. Как бы резко и прямолинейно она ни говорила с ним, не стоило совсем уж открыто вставать на рога, так как это было чревато последствиями, и теперь белобрысая шадос понимала правдивость наставлений милорда о зверях, кажущихся спокойными, но таящими в себе реальную угрозу для жизни по отношению к тем, кто осмелится своей наглостью прервать их покой.
-«Угасает слава великих деяний давно ушедших людей, подобно шуршащей листве уносит ветер перемен былые дни, и блёклым кажется утро новой зари,»- процитировала пленница строки из книги, которую, мягко говоря, рекомендовал ей к прочтению маркиз,- неужели нет в тебе желания оправдать надежды того, чьё лицо ты носишь?
«С такой небрежностью, будто это какое-то шмотьё,» мысленно добавила она и отступила ещё на шажочек.  Ещё чуть-чуть – и земля загорится у неё под ногами, как в прямом, так и переносном смысле. Шакти умолкла на мгновение, чувствуя, как её уносит всё дальше и дальше в дебри. Это требовалось исправить сиюжеминутно.
-Мой язык свернёт мне шею быстрее твоих рук,- тихо, с примесью пугливости и трепета произнесла она напоследок,- прости меня. Я не в себе. Что-то неизменно происходит с моим разумом, когда рядом оказывается кто-то…как ты.
Шадос виновато взглянула на дракона исподлобья и снова опустила взгляд.

Не только драконам дана способность менять свой облик. Любой человек, обладающий живым воображением и хотя бы толикой таланта лжеца, может перевоплощаться в кого угодно. Шакти научилась этому не по своему желанию. Живя с матерью в глухой деревушке, у неё не было нужды притворяться и кривить душой, потому как жизнь в те годы была самой что ни на есть обычной, и каждый из местных жителей представлял собой открытую книгу – бери, да читай, не заморачиваясь. Но затем, покинув дом, девчонке, переродившейся в шадоса и вмиг ставшей претендентом на истребление без прав на оправдание, пришлось приложить все усилия, чтобы протащить своё далеко не самое мощное тельце сквозь трудности и выжить. Руны в те времена были для неё лишь мечтой, и она могла начертить лишь самые примитивные из них, чтобы поймать себе какое-нибудь животное и использовать его душу в качестве пропитания, коего требовал изголодавшийся паразит, засевший в её теле. От найденной на трупе в лесу глефы тоже было не так уж много пользы – Шакти не могла похвастаться исключительной физической подготовкой и только училась орудовать этой находкой, так как до этого ничего кроме ножичка для нарезки пищи в руках не держала. Этих минимальных навыков, тем не менее, было достаточно, чтобы как-то продержаться в лесной глуши, но в тот момент, когда шадос поняла, что без вылазок в населённые пункты ей не обойтись, пришлось искать другие варианты. И тогда она, понаблюдав за жителями более крупных поселений чем то, в котором она прежде жила, пришла к выводу, что чистых, незамысловатых людей там очень и очень мало. Каждый, так или иначе, примерял на себя другую шкуру и – сколь верно подметил Сильванеш,- пытался казаться тем, чем он не являлся. Шакти, будучи девочкой сообразительной, вскоре научилась притворяться, иной раз превращая обыкновенную ложь в настоящее представление. Таким образом ей зачастую удавалось добиться желаемого и выйти сухой из воды в сложных ситуациях. Теперь же она только укрепилась в вере, что актёрство столь же полезно, как и магия иллюзий. По крайней мере, роль «не бей меня, папа» действовала как всегда безотказно.
Дракон больше не злился, и шадос могла перестать трястись за свою сохранность.
-Мои предки будут мной довольны только тогда, когда огнём я выжгу людские селения, выжгу их, словно язву на земле мира.
Шакти вслушивалась в слова ящера с внимательностью студента академии, метящего в отличники, и оттого превращающегося в одно сплошное ухо, когда говорит преподаватель. Учиться, впрочем, у дракона было нечему, по крайней мере, в том вопросе, который они сейчас задели. «Пусть первым будет дракон,» напомнила себе маркизова прислужница. Девиз Лауфенбергов более чем явно отображал устаревшие взгляды ящеров, покоривших небо. Устаревшими белобрысая девочка их считала потому, что вражда драконов с представителями других рас уже много веков пребывала в статусе материала исторических книг и ничего более. Гильдия Великих не допускала даже мелких стычек, грозящихся на старом пепелище разгореться новым пожарищем войны, и большинство драконов чётко осознавали, что для вражды причин нет. Шакти была сторонником этих идей и не понимала, какой смысл ворошить давно позабытую и канувшую в века вражду. «Не исключаю, что, к примеру, моего прапрапрадеда могла зашибить ваза, упавшая ему на голову с чьего-нибудь подоконника. По логике ящериц я теперь должна питать ненависть к глине и в праведном гневе найти, выловить и предать жуткой смерти всех гончаров. Ну да, заодно можно порешить всех тех, у кого есть подоконники – они, хоть и косвенно, но тоже виноваты». Похоже, что перерождение всё-таки изменило что-то в девчушке из деревни Апентел, так как человеком она себя больше не считала, а потому и неприязнь драконов к так называемым двуногим на себя не проецировала. Маркиз Юродивых каким-то образом сочетал в себе верность догмам рода и в то же время, окружив себя представителями самых разных рас, относился к ним без напыщенности и брезгливого презрения. Сильванеш, к слову, тоже не стремился начать выжигание «язвы» со своей пленницы, явно не имеющей ничего общего с той единственной расой, которой он благоволил. «Это всего-навсего лишний раз доказывает, что драконьи умы, как и все прочие, противоречивы. Среди вельмож это и вовсе катастрофа – юным господам и госпожам сызмальства вдалбливают то, с чем они, став взрослыми и начав думать самостоятельно, могут уже не согласиться». Остроухий говорил про задачи, возложенные на него родом, без воодушевлённости в голосе. Это, в свою очередь, склоняло Шакти к мысли, что дракон не до конца разобрался со своими желаниями. Вооружившись сей догадкой, белобрысая шадос решила продолжить разговор.
-Я просто сказал, чтобы ты не обманывалась моим благородным видом. В той ситуации для вашей ловли он был самым подходящим.
-Меня обмануло не твоё лицо, а твой ум и хитрость,- плавно подхватила пленница,- я видела драконицу, прекрасную как букет из цветков горной вишни, торгующей собой на пропахшем тухлой рыбой причале в мелкой деревушке, которой даже нет на карте. Видела также человека, который, не имея прочной чешуи, бросился в горящую лавку травника и вынес оттуда клетку с мышами, но сам отравился испарениями и погиб, обменяв свою жизнь на десяток бездумных зверушек.
Шакти задумчиво взглянула на своего фамилиара, затем упёрлась взглядом в фонари на бриге. Таких случаев в её жизни было неимоверно много, и люди, демонстрирующие качества, нехарактерные для своей расы, оставались в её памяти будто бы высеченные в незыблемом камне надписи. Маркизова прислужница знала много примеров человеческой храбрости и драконьей глупости и, являясь эдаким гражданином мира, не одобряла стереотипность и предвзятость во мнениях.
-Мои предки тоже носили чешую. Змеиную,- продолжила она,- но я не болтаю с аспидами и не начинаю шипеть при виде змееловов, с которыми у ассури издревле какие-то недопонимашки,- не взирая на шутливый подбор слов, Шакти говорила серьёзно, с правильной расстановкой акцентов,-  Мирный Договор не только разрешил конфликты, терзающие землю, но и дал каждому отдельно взятому индивиду больше возможностей стать самостоятельной личностью. Теперь, когда война и обширные кровопролития за спиной, нет нужды сбиваться в какие-то объединения, преследуя призрачные цели. Мы те, кто мы есть. Человек не должен править над драконами, тут я соглашусь с тобою, ибо это подобно кузнечику, дирижирующему соловьями, но и тебе нет нужды убивать людей, которые не сделали тебе ничего дурного и, вероятнее всего, не стали бы так делать, даже если и смогли. Смерть, как и жизнь, необходимо заслужить.
Шадос по привычке потёрла шею. Иногда что-то перемыкало в её разуме, и ей начинала мерещиться цепь, но, к счастью, это ощущение достаточно быстро исчезало, точно мираж в пустыне, навеянный зноем.
-Не живи чужой жизнью, огнедышащий,- подытожила белобрысая пленница,- иначе своя собственная пройдёт мимо. И… не беспокойся, я не позволю себе обмануться. К тому же, если твой истинный облик соответствует твоим словам, делам и убеждениям, то он наверняка ещё лучше этого.
Можно было сказать ещё многое, но маркизова прислужница решила, что высказалась достаточно, чтобы не навредить себе. «Ты очевидно не глуп,» рассуждала она, «и не так отравлен злобой, как может показаться. Дракон, который вопреки возложенным на него обязанностям предпочитает мореплавание сожжению людских поселений, не столь уж безнадёжен».
-Давай вернёмся на корабль, и всё подготовим.
Такое предложение обрадовало Шакти. Ей хотелось поскорее окунуться в привычную для себя обстановку, очутиться в шкуре Чёрного Языка и начать делать то, что ей было поручено. «Ещё несколько оплошностей, и он без сомнений переломает меня напополам и выкинет за борт. Птичка недурно натренировала его уши, но я, увы, попавшаяся в руки и ещё не заслужившая доверия шкатулочка с двойным дном, а не любимый фамилиар». И потому во избежание новых ссор белобрысая шадос просто поклонилась дракону, как до этого она кланялась своему маркизу.
Уже через минуту пташка скинула им лестницу, чем удивила девочку – она не думала, что от той может быть какая-то реальная польза.
-Лезь первой, я поймаю, если ты сорвёшься.
Шакти посмотрела на протянутую ей руку, прикидывая варианты. Гораздо быстрее она справилась бы, действуя самостоятельно и воспользовавшись браслетом невесомости, но эту затею шадос отмела практически сразу. Во-первых, ни к чему кичиться своей самобытностью. Во-вторых, не только болтовня, но и мелкий физический контакт способствует улучшению взаимоотношений.  Посему белобрысая пленница приняла помощь дракона.
-Что ж, буду надеяться на тебя, капитан.
-Надеюсь, ты высоты не боишься?
-В данной ситуации я боюсь только одного, и это – не высота,- улыбнувшись, ответила шадос,- отвернись.
Уж с чем, а с лазаньем и карабканьем у Шакти никогда проблем не было. Конечно же, гораздо увереннее она ощущала бы себя, имея Мёртвую Хватку, но на данный момент у неё оставалась только одна перчатка, да и та лежала в мешке, закинутом на плечо. «Малёк, твой выход,» подумала она, взглянув на Люсьена. Белоснежный фамилиар взобрался на ящера, взъерошил ему волосы, быстро перебирая лапками и заслоняя тем самым обзор. Шакти, крепко хватаясь за деревянные ступеньки, использовала момент, чтобы взобраться наверх и перемахнуть через борт на палубу. Свистнув, она подала зверьку знак, чтобы тот отстал от остроухого. 
-Ну как, берёшь меня в команду?- пошутила шадос, дождавшись дракона. –Но для начала я бы хотела покончить с незавершёнными делами. Куда мне теперь идти?
Корабль маркизова прислужница знала плохо, в темноте ориентировалась того хуже, да и отлучаться от ящера ей не особо-то хотелось. Любой из его подчинённых мог чиркнуть её ножичком, сговориться с коком и подать капитану в качестве подливки к картошке.
-По поводу Джу-Алшая…- вовремя вспомнила Шакти,- он действительно мне необходим при, так сказать, полной комплектации. Он ничего не предпримет, клянусь. Только дай мне поговорить с ним. Дело в том, что он не просто мне служит. Он мой,- на этот раз она лгала складнее, чем когда-то в чайной змеиной леди, выдавая себя за родственницу маркиза,- дядя по отцу. Муж папиной сестры. Всё, что осталось от семьи.… Ну, ты и сам понимаешь, не желаю вдаваться в лирику. В общем, он не поставит меня под удар своими действиями, если я разъясню ему, что да как. Можешь быть уверен в этом.

Я возвращаюсь так же внезапно, как и пропадаю х)

- Всё готово, можешь идти, - говорит Велория и, устало вздохнув, усаживается на скамеечку рядом с Риком. Последний пират, которого она наспех исцелила с помощью рунной магии, не поблагодарив, ушел делится впечатлениями прошедшей битвы с товарищами.
- Ты молодец, - как обычно сдержанно похвалил Аларик. Он привык поощрять других за выполненную работу, пусть даже и словами. Он видел, как девушка вымоталась: сначала эта битва, а потом еще и корабль починить нужно было и раненным помочь. Ухмыльнувшись, он ободряюще похлопал ее по по плечу и обнял за плечи одной рукой. В этом жесте не было ничего такого странного. Все-таки, они уже год ходят в море вместе, и для него, пусть порой от Велории куча проблем, она тоже стала частью команды, соратник, равная. Уже давно... Иногда конечно, надоедает невозможность отойти от друг друга как можно дальше, но сейчас, на данный момент, такое чувство его не посещало.
Время после битвы почти священно. Как будто начинается новая мини-жизнь. Ты залечиваешь собственные раны, чинишь бриг, как только опасность минует, напиваешься с другими пиратами. Будто бы открываешь новую чистую страницу. Даже отношения между членами команды меняются, все становятся более сплоченней что ли, - сказывается пережитое вместе приключение, а все прежние перепалки остаются где-то позади, будто их и не было. Хотя никто и не говорит, что не будет новых...
Аларик все больше погружался в свои мысли, задумчиво следя за бегущей через помещение крысой. Конечно же, именно тут, откуда ни возьмись, выпрыгнул Проглот и, прижав крысу к полу лапами, проглотил ее одним махом. Отвратительное зрелище, но Рика оно с каждым разом забавляло как впервые. Сыто икнув, потрепанного вида котяра прошествовал к оборотню, впиваясь в него взглядом светящихся голубых глаз.
- Твой Кэп вернулся. С той девицей, - изрек кот и, развернувшись, исчез в темноте. Рик проводил его задумчивым, чуть удивленным взглядом. Его фамилиар разговаривал крайне редко и неохотно, а если уж и говорил, то поливал сарказмом и матами. Это, кажется, был фактически единственный раз, когда Проглот просто так что-то ему сказал. Кажется, он знал, что Рик как раз хотел пойти отыскать Фистандатилуса и поговорить с ним. Хотя... Откуда ему было знать? Скорее, он просто понаблюдал за ним, пока выжидал в засаде крысу, а заодно и подслушивал все их разговоры.
- Пойду поговорю с Фистом, - сказал Рик, поднимаясь на ноги. За глаза они постоянно сокращали имя капитана. - Ты пока отдохни.
Волк поднялся на палубу и почти сразу услышал голос Кэпа. Он аккуратно и тихо выскользнул из тени, подбираясь поближе к парочке.
- Кэп! - позвал Рик, совершенно внезапно вырастая перед ними будто из-под земли, - Раненных заштопали, корабль починили. Пленник в себя пришел где-то полчаса назад. За ним следят.
Он окинул взглядом ошейник, который почему-то был не на пленнице. Аларик нахмурился, но ничего не сказал. Внутренне даже подобрался и мысленно дал себе слово глаз с девчонки не спускать. И как она вообще смогла добиться от капитана такого к себе отношения? За такое короткое время? Он вообще помнит, что недавно она чуть не сожгла бриг?
Отводя от девушки пытливый взгляд ярко синих глаз, Рик продолжил, приглаживая рукой торчащие черные вихры на голове:
- С парусом пока беда. Либо нужен новый, либо тот, кто его зашьет, но в самое ближайшее время. Я так полагаю, мы тут не надолго?

-Я даже могу сказать «пожалуйста», если это будет иметь хоть какой-нибудь стимул для такой прекрасной emm'asha.
«Меня, да моим же оружием?» Шакти была готова съесть этот парус, лишь бы только о нём больше никто не заводил речи. Невзирая на то, что с малых лет её готовили к труду и не в пример теперешним временам приходилось чаще работать руками, чем головой, белобрысая шадос уже давно забросила подобные занятия. Да и не было в этом никакой необходимости, так как в рахенском замке драконьего маркиза всё за неё делали слуги. «Никогда бы не подумала, что у рабов могут быть рабы. Тем не менее, в обиталище милорда возможно и такое». Но у каждого из тех, кто прислуживал маркизу, были свои задачи. В обязанности Шакти в большинстве своём входил только трёп с примесью таланта к убеждению. «Я Чёрный Язык, в конце концов, а не какие-то там Очумелые Ручки». Впрочем, оскорблена требованием дракона она не была; просто злилась из-за того, что столь драгоценное время может быть потрачено на полную ерунду. «Один из худших ублюдков подполья ждёт вызова от моего милорда, а я, вместо того, чтобы провернуть чуть ли не важнейшее дело всей своей жизни, буду латать треклятый парус? Вы издеваетесь, что ли? Надо было сжечь тейаров корабль дотла». Когда она вообще в последний раз брала иглу в руки? В том походе в начале зимы, когда у Кадеирна оторвалась пуговица на воротнике, и он истыкал все свои пальцы, прежде чем Шакти, вдоволь натешившись этим зрелищем, взяла всё в свои руки?
-Парус пока отложим, нужно кое-что обсудить, однако забывать про него мы НЕ будем, emm'asha? 
«Я точно его сожру». Вслух комментировать свои доводы пленница не решилась, посчитав это лишним. Настоящий актёр играет даже после того, как занавес опущен. Ей, несомненно, удалось склонить ящера на свою сторону, но всё могло сорваться и кануть в бездну в любое мгновение. «Неосторожно произнесённое слово, глуповатый жест, несвоевременное действие – вот мои враги сейчас».
-Как тебе будет угодно, огнедышащий,- ответила она с таким почтением, словно перед ней был её драконий маркиз, и подкрепила произнесённое лёгким наклоном головы.
Уже в следующее мгновение шадосу показалось, что в Сильванеша вселилась какая-то нечистая сила.  «Ма-ать честная,» мысленно протянула она, следя изрядно округлившимися глазами за его метаморфозами. Превращения, как правило, это весьма впечатляющее зрелище, но только не в данном случае, когда Шакти, по правде говоря, вообще хотелось отвернуться или хотя бы ткнуть себе чем-нибудь в глаза, дабы не взирать на разыгрывающуюся перед её взором жутью. Кишки перевязались в узел, но она продолжала смотреть на лицо, ходящее ходуном в прямом смысле слова. Если на свете и существовала магия, которой пленнице не хотелось обладать, так это была она. Даже Люсьен, нейтральный к подобного рода вещам, как-то странно шевелил головою, пытаясь разобраться в том, что здесь происходит и как с этим быть. Шакти, в свою очередь, постаралась представить, какое же чучело ей предстоит увидеть в итоге превращения. «Первый в своём роде человек-каракатица…» Она уже практически дорисовала в воображении эту страхомордину и подготовилась выдать дружелюбное выражение лица в качестве своей реакции, но, как оказалось, в этом не было нужды – вопреки ожиданиям сменивший обличье дракон в пугало из детских страшилок не превратился. «Поразительно,» выдохнула маркизова прислужница. Однозначно судить о внешних переменах ящера было сложно; новый облик нравился Шакти одновременно чем-то больше и чем-то меньше предыдущего. Увидь она Сильванеша в первую очередь таким, то вряд ли стала бы пытаться заболтать его – попросту решила бы, что из этого ничего не выйдет. Изменения коснулись не только формы ушей, носа или чего-либо ещё, и белобрысая шадос боялась, что, меняя лица, дракон менял саму свою сущность. И это открытие, бесспорно, могло оказаться для неё плачевным. 
-...да, мой друг?
«Друг,» вторила пленница и посмотрела на оборотня. «Друг это плохо, особенно, если он верный. Зачастую, когда здравый смысл проходит мимо человека, именно друг выполняет функции благоразумия». Но в глубокие отношения Сильванеша с этим… как его там? «Ах да, Аларик». В общем, в несокрушимость их дружбы девочке верилось с трудом. И всё же оборотень занимал второе место в списке того, от чего следует избавиться. Первое место было за ошейником. «И он уже снят».
-Дамы вперёд.
Оборотень безусловно вступил в «игру», и шадос не могла позволить себе проиграть в этом противостоянии. Дождавшись, пока ящер отвернётся, маркизова прислужница улыбнулась оппоненту, да так, чтобы тот сразу понял, что к чему. «Если не хочешь тревожить хозяина дома, будь добр и поладь с его охранным пёсиком».
-Нечасто встретишь пиратов с такими манерами,- вежливо отозвалась она и тут же последовала за драконом, практически наступая тому на пятки. Её ушастый фамилиар перебрался на спину хозяйки и повис там на ткани, оставляя в рубашке мелкие дырки. Шакти ничуточки не доверяла оборотню и ждала без малого удара в спину, потому-то и воспользовалась Люсьеном, который при таком раскладе должен был оповестить её об опасности. «Жаль, что я не могу наколдовать себе глаза на затылке – они бы явно не помешали». Спустившись в трюм, белобрысая шадос к своему удивлению ощутила тепло, причиной которому, вероятнее всего, была стоящая там затхлость. Шагая вслед за ящером, она не переставала подмечать детали окружающей обстановки, при этом умудряясь не вертеть головой во все стороны. Важным в данной ситуации было всё, вплоть до пустой бутылки на бочке и ворсинки на валяющейся под ногами картой. «Второй важнейший навык после постановки речи это умение наблюдать и замечать то, на что обычно не обращают никакого внимания». По пути к своему соратнику Шакти так ни разу и не оглянулась на оборотня, хотя была прекрасно осведомлена о том, что он делает и как при этом выглядит – Люсьен сообщал ей об этом попискиванием и прочими забавными звуками, которые навряд ли пробудили бы в ком-нибудь подозрения.
-Джу…- приглушённо произнесла белобрысая шадос при виде товарища, привнеся в свой тон как можно больше чувства. На самом деле его положение ничуть не тронуло её, ведь неисчислимое количество раз Шакти доводилось видеть пленников в куда более ужасающем состоянии. «Тебе, можно сказать, даже повезло». Маркизовым пленникам в качестве профилактики мыслей о побеге чаще всего либо отрубали запястья, либо обжигали ступни, реже – отрезали пальцы на ногах. Тех, кто провинился не слишком тяжко, приковывали к стене таким образом, что они находились в коленопреклонённом состоянии, но не касались ногами земли, а о тех, кто накосячил безапелляционно, лучше было вообще не думать. В подземелья шадоса отправляли лишь в тех случаях, когда хотели наказать за какие-то промашки или закалить её после проявленной слабости, а всё потому, что маркизу была известна её неприязнь к откровенно отвратительным увечьям.
Белобрысая девочка с презрением взглянула на картёжников, и если бы взглядом можно было убивать, их уже не было в живых. Затем, резко переменившись в лице и будто не видя вокруг никого, кроме своего товарища, Шакти прошла мимо дракона и опустилась на колени перед Джу-Алшаем, ласково коснулась его щеки, одним движением длинных пальцев сорвав запёкшуюся корку на губе и тем самым заставив её кровоточить вновь. «Выглядишь восхитительно, шанаас,» с одобрением подметила она. Ничто так не украшает мужчину как оставшиеся на нём следы сражения. Шакти, сколько себя помнила, питала какую-то странную, многим непонятную любовь к шрамам, порезам и прочим ранам.
Обхватив лицо товарища ладонями, белобрысая шадос вгляделась в его глаза и шёпотом пропела на Марионе куплет из песни, служащей зачастую скрытым посланием между прислужниками маркиза, чтобы намекнуть ему о том, что всё, происходящее нынче с нею, да и с ним тоже – ложь.
-«Взъерошенными лепестками
Вздохнула весна,
И показалось мне,
Что, танцуя, она
Коснулась подолом цветочным
Меня».
Горестно улыбнувшись сквозь слёзы – вызвать их у себя на глазах шадосу не составляло труда,- она поцеловала его в лоб, искренне надеясь, что он всё усёк и не станет встревать со своими шуточками.
-Зубы целы?- спросила она. Джу-Алшай медленно кивнул в ответ. Естественно, Шакти волновало совсем не это. Просто благодаря Мэб, изготовившей алхимическим способом особое липкое вещество, он имел возможность закреплять за молярами капсулу с ядом, и маркизову прислужницу интересовало, имеет ли он её при себе до сих пор. Ответ пришёлся ей по душе, и трогательная улыбка на её губах стала чуть искренней.
-Ох, ну и досталось же тебе, дядя,- сказала Шакти, мягким движением заправляя его длинные тёмные пряди за ухо.
-Скользкие ублюдки, ничего не скажешь,- сдержанно ответил Джу-Алшай.
Шадос оглянулась на Сильванеша, намеренно сделав вид, что не замечает оборотня.
-Этот господин – высокорожденный дракон. Я запрещаю тебе высказываться о нём подобным образом.
Переведя взгляд обратно на Джу-Алшая, маркизова прислужница попыталась оценить его состояние, обратив внимание на неестественную припухлость левого запястья. Это настораживало. «Воин с недееспособной рукой – просто-напросто мусор». Первым желанием было применить на нём не до конца изученную руну исцеления, но Шакти пожалела сил, которые могли ей ещё понадобиться. «Значит фаза №2 – сердобольная племянница».
-Ему нужен лекарь или по крайней мере какие-нибудь медицинские припасы с чистой водой и тряпками,- обратилась к ящеру белобрысая шадос,- я с места не сдвинусь, пока вот это,- она обхватила руку соратника чуть ниже запястья и приподняла её,- не будет приведено в норму.

Оборотень, стоя у стены, постарался расслабится. Чего это он так завелся? Это же всего лишь девчонка. Даже без ошейника она не сможет ему навредить, а уж капитану, могучему дракону, и подавно. И раз уж Кэп посчитал правильным предоставить ей относительную свободу, то так нужно. Дело не в сентиментальности и безответственности, скорее всего она смогла его чем-то соблазнить и, зная Кэпа, это "что-то" - деньги.
Хотя вот этому дядюшке, пристегнутому цепями, он не доверял вообще. Меньше всего Рику хотелось видеть его рядом с собой освобожденным. Но кто не рискует, тот не пьет ром. Не смотря на то, что из всей команды Аларик был самым осторожным, эдаким гласом разума и благоразумности, нельзя забывать, что он такой же пират, а значит тоже не лишен азарта. Он уже нутром чуял, что предстоит кое-что интересное и рискованное.
И не ошибся. К нему подошел капитан и обратился на драконьем языке. Радовало, что хоть он и был авантюрным, но не забывал посоветоваться и с другом.
- Рик, девчонка говорит, что за доставку послания её дружку, от которого я и  бессовестно забрал, ей дадут поистине королевское вознаграждение, и она согласилась им поделиться. Точнее отдать нам полностью. Как думаешь, что из этого может быть правдой? То, что ей дали какое-то важное задание с наградой я не сомневаюсь, - тихо прорычал на Дарканте Фистандатилус.
Рик улыбнулся краешком губ и ответил так же на драконьем:
- Правдой может быть все, кроме того момента, где нам отдают все деньги, а может не быть и ничего из сказанного. Плюс нас могут использовать, как "мясо" для отвлечения, а сами улизнуть со всеми почестями, а может вознаграждения не было и нет... - Аларик потер устало переносицу. Если бы да кабы, все равно не узнаешь, пока не попробуешь. - Тебя не удивило, почему они пришли такой большой компанией, вооруженной до зубов? Кто там был с ними в команде помнишь? Мне кажется, битвы не избежать, но как бы нам не остаться в итоге проигравшими. Будь я на ее месте, я бы много чего бы не договаривал, а она не глупа. Девчонка могла обмануть, сказав и чистую правду, ну знаешь, поведала тебе только об одной стороне медали. Чистая правда - не всегда вся правда. Быть может, вознаграждение придется отбирать самостоятельно, если оно вообще есть - рассудил оборотень. Он не был таким глупым, как порой старался показаться. Долгие странствия научили его осторожности, а так же просчитывать все возможные варианты исхода.
Волк покивал на слова дракона.
- ... Пойдешь с нами, чтобы присмотреть за этой парочкой? Кстати, еще даже придется задействовать наш обычный метод разборки с неугодными людьми. Отговаривать меня от затеи можешь не пытаться, - высказался капитан в своей манере.
- И не подумаю отговаривать, пустая трата времени, - Рик вздохнул, - Пойду, конечно. Но ты тоже держи ухо в остро. Мои рефлексы быстрее, и чувства обостренней, но на превращение мне понадобится около двадцати секунд, может чуть меньше, ты же знаешь. - предупредил Рик, хотя обращаться планировал, только если совсем прижмет. Он все-таки и без волчьего облика вполне может постоять за себя, порой мечи гораздо сподручнее клыков.
Отвлекаясь от своих раздумий, он смотрел, как девица пытается еще права качать. Дожили блин. А может ему еще массаж ступней сделать, чтобы бегал ловчее, а? - подумал он, но внешне остался невозмутимым. Пусть Кэп разбирается, сам заварил эту кашу. Хотя тревожить Велорию Рик бы не позволил, слишком много чести будет, она и так устала очень. А эта девица вроде как и сама была рунным магом, он видел знак, когда та нападала на Кэпа и поджигала судно, вроде похоже на то, что делала Васька, но Аларик не был точно уверен, он не очень разбирался в магии.
- У нас тут не центр благотворительности, - только и буркнул он.
Когда в него чуть не влетел матрос и испуганно попятился, Рик невольно задумался, что выглядит как-то не дружелюбно. Волк вроде бы старался изображать спокойствие, хотя может он невольно распускал по сторонам целые волны враждебности. Рик взял себя в руки и успокоился. Лучше думать о предстоящем деле, чем об этих двух интриганах. Что Кэп, что девчонка явно вели свою игру. Выиграет тот, чья тактика окажется более непредсказуемой. Тут Рик вполне мог положится на общую чудаковатость своего капитана.
- Ну может есть какая-нибудь магия, которая сделает дракона невидимым или хотя бы, магия, отводящая взгляд. Может, можно с помощью магии воды создать тучку, которая будет прикрывать дракона. Вы тут маги или я, - пожав плечами, предложил Рик. - Все равно переться на корабле не вариант, по крайней мере не тогда, когда нет одного паруса...