Когда его собеседник произнес тост, Коравелл молчаливым кивком поддержал его и залпом выпил еще порцию настойки, снова вспомнив кота. И услышав его вопрос решил ответить.
- Да, ты знаешь, после этого случая я подумал: для кого я распинаюсь? У меня в пустыне братья по крови, семья, в конце-концов, а я на побегушках у короля, который еще неизвестно как отнесется к василискам. Я уволился, получил рассчет и вернулся в Дом. А там этот самодур...как его...
Здесь капитан начал делать движения рукой, пытаясь вспомнить имя предыдущего главы Дома. Безуспешно.
- …совсем из головы вылетело…в общем возвращаюсь, а в доме швах. Я уже начал сам подумывать о "реформациях", но тут является Виктус. Я точно не знаю почему, но он мне сразу понравился. Абсолютно нелогичный и непредсказуемый тип, но всегда честный до зубного скрежета, хотя и хитрить умеет. Его дуэль меня впечатлила, и он, не будь дурак, увидя меня в действии…хмм…не буду говорить всех деталей, но голова на плечах у него есть.
Сказав это капитан начал смеяться.
- День когда Сорель и Виктус скрестят мечи лишь вопрос времени. У них с самого начала не заладилось, они как два тигра, которые не могут ужиться на одной горе.
Коравелл придвинулся к собеседнику и заговорил тише.
- И я тебе по секрету скажу, лучше болей за Виктуса. Он объединит василисков и на этом и остановится, но Сорель…один Тейар знает что у нее на уме, и не удивлюсь если они родственники.

Коравелл слушал его, в процессе опрокинув еще два залпа настойки, а потом, с покрасневшим от хмеля лицом, начал тихо смеятся, уткнувшись забралом в стол, а потом все громче, дойдя до хохота. После этого он поднялся и смахнул рукой скупую мужскую слезу.
- Ты хоть раз у нас бывал? Я в одиночку мог бы при желании перебить эту группу рецидивистов. Но я этому Зезю еще намну бока…
Сказал капитан, потреся кулаком в воздухе.
- Я тебе вот что скажу: если Сорель не помогут, у Виктуса хватит сил ее смять. А этой курице, зуб даю, никто не поможет!
Заявил Коравелл и его снова пробило на смех. Через несколько секунд он успокоился и продолжил.
- Я бы с радостью хоть сейчас весь мраморный Дом вздул, но Виктус не спешит. Он не пойдет в атаку раньше времени. А вобще я устал и пойду спать, у моего меча завтра будет работа…
Резюмировал капитан, встав из-за стола. Он прошел по таверне, зашел за стойку и взял первый попавшийся ключ, игнорируя протесты Жозефа, считая, что железка приведет его к хоть какой опочевальне.

Начало игры ---->
Утро 31-го числа Плачущей Сирены, 1645.

- Вставай! Вставай давай, сколько дрыхнуть можно!? - рассерженные крики, словно жужжащие осы, проникали в сознание Теодора, заставляя того ворочаться с боку на бок, однако это, как легко можно догадаться, не помогало. Тогда он просто открыл глаза, и ясное небо вместе с солнечными лучами ворвались в едва приоткрытые щелки век, заставляя их в ужасе закрыться обратно, стараясь сохранить зеницы от резких перепадов.
- Что случилось, Тейар станцуй на моей печени? - ворчливо поинтересовался инквизитор, сонно потирая глаза одной рукой и шаря второй рукой в поисках шляпы, которая тут же была водружена на непричесанные волосы.
- Приехали же. - уже миролюбивым голосом объяснился сидящий спереди, сидевший с вожжами на козлах. Ленивый осел, не желающий идти, еле-еле перебирал копытами, словно у него было еще полно дел, кроме как тащить телегу и двух тяжелых людей на ней. - Вот ворота. - и сгорбленный старик протянул руку вперед, словно эту громадину можно было нечаянно проглядеть.
- М-м. Ясно. - коротко ответил Тео, вылавливая соломинки из рубахи и отряхивая камзол, который пять минут назад служил ему подушкой, вторая часть его поклажи - полупустой заплечный мешок -  лежал рядом, источая сильный рыбный запах. Обреченный встретил этого старичка ночью, и тот любезно согласился подвезти его до Таллема, надеясь на компанию, но получил он лишь дрыхнущего крепким сном инквизитора, уютно устроившегося на соломе, которую везли в город на матрасы. Или на корм лошадям, иштэ запамятовал, да и не старался запоминать. А ворота привлекали его внимания столько же, сколько бы привлекал снег в Северных землях, или вода на берегу моря - проклятый был тут не в первый раз, хоть и заездом. Зато вот его спутник смотрел с нескрываемым восхищением, даже не с восхищением, а с снисходительно-одобряющим видом, мол, молодцы, зараза, отстроили воротишки на славу.
- Что везем? - уныло спросил один из пяти стражников, устало опирающийся на алебарду.  Еще трое невесело резались в кости на перевернутой бочке, последний спал в тени ворот, завернувшись в мешковину.
- А сам как думаешь-то, дурья башка? На солнце голову отпек совсем, чтоль? - сварливо ответил старик, почесывая лысину, которая, словно зеркало, могла пускать солнечные зайчики. - Солому на тюфяки, что это еще может быть?
- А это кто? - не обращая внимания на ответ, продолжал бубнить страж. Стоять на воротах города - очень и очень скучная работа, поэтому этих ребят можно понять, и Теодор понимал, даже сочувствовал, но не более, поэтому давать им повода хоть как-то развлечься не собирался:
- Посыльный, с Хартада возвращаюсь. - зевая, сообщил инквизитор. Он уже успел натянуть сапоги, но с телеги слазить не собирался.
- Что-нибудь запрещенное есть? - спросил дежурную фразу один из сидящих за бочкой.
- Нет. - "Интересно, кто-нибудь вообще отвечает положительно на этот вопрос? Если да, то что с ним делают?" - возникший соблазн сказать "да" и посмотреть на реакцию был краток, но весьма существенен, и Обреченному пришлось прикладывать усилия, чтобы не улыбнуться.
- Тогда проваливайте, нечего проезд заслонять. - и стражник мгновенно потерял интерес к ним, уставившись на дорогу.
- Слазь, сынок, приехали. - старик ловко спрыгнул с телеги и повел осла за вожжи, - Таверну найдешь там. - и не дожидаясь ответа, повел свой груз в противоположную от указанного направления сторону. Теодор кивнул, спрыгнул на мостовую, повесил мешок на одно плечо и походкой невыспавшегося человека пошел туда, куда указал старик. Несмотря на позднее утро, возле ворот было немногочисленно, зато чем дальше иштэ продвигался по улице, тем люднее становилось. Какая-то полоумная старуха носилась с щенками, причитая, чтобы добрые люди забрали их, а то ж подохнут; в переулке можно было наблюдать пару спящих пьяниц и даже прилично одетого человека, вокруг которого крутилось парочка подозрительных типов, и проклятый инстинктивно потянулся к своему кошелю, в котором хоть и было пара десятков медяков (все остальное в мешке), но все же было бы жалко их утерять, тем более, что денег не так уж и много. Чуть не столкнувшись с женщиной, несущей ведра с водой и машинально извинившись, инквизитор, наконец, увидел желанную вывеску, гласящую, что она - «Золотой феникс», и тут наверняка можно поесть.
- Трактирщик! Еды мне, я буду ее есть! - с порога вскрикнул Теодор, торопливым шагом протискиваясь к стойке, потому что из-за гула здесь вполне вероятно, что трактирщик мог его и не услышать. Уступив место уже успевшему напиться парню, которого выпроваживали его менее пьяные друзья, иштэ, наконец, смог дойти до трактирщика:
- Кровяной колбасы мне!
- Свою иметь надо, - ответил краснощекий хозяин таверну, выставляя наполненные кружки на стойку, и стоящая рядом компания захохотала, а один из них небрежно оперся локтем об угол и, улыбаясь желтыми зубами, спросил:
- Эй, девушка, хотите познакомиться с настоящим мужчиной в полном рассвете сил? - и компания снова захохотала, причем один из них чуть не сверзнулся с табуретки.
- Какая жалость - с небрежной улыбкой ответил проклятый, повторяя жест мужчины в полном рассвете, - Мне кажется, мы не сможем поладить, ведь у меня во рту не хранится королевская сокровищница. - сзади громко загоготал кто-то другой, как и трактирщик. А вот собеседник, кажется, не оценил шутку, и его покрасневшее лицо и широко раздувающиеся ноздри от гнева были явными признаками этого. Но сзади ему на плечо упала рука одного из его друзей:
- Успокойся, Казначей, он тебя подловил. - и Казначей, скинув руку и забрав свое пиво, недовольно зыркнув в сторону Малышки, молча ушел к столу, и его компания поступила так же. Инквизитор повернулся обратно:
- Если бы она у меня была, я бы сюда не зашел. - добродушно начал он.
- Что еще желаете, молодой человек? -хозяин, смахивая пот с лица тряпкой, которой протирают столы, кажется, не перестает улыбаться даже во сне. - У нас есть жаренная цыпленок, тушенный заяц с фенхелем, пирог с голубями, говяжья лопатка с имбирем...
- Мне бы свинины, но давайте цыпленка с бобами, омлет, копченое сало и кувшин "Осенней ночи". И колбаса, помните? А к вину гроздь винограда. - затараторил Теодор, снимая с плеча сумку и доставая деньги.
- Семьдесят медных. - трактирщик уже успел крикнуть вглубь помещения про заказ, и молодой паренек, не старше тринадцати лет, побежал, прижимая пустой кувшин к груди. Башенку из семи медных монет он моментально сгреб в руку, второй же указал на свободное место, попросив подождать минут десять. "А что Обреченный? Обреченный подождет, ему не влом." - хмыкнул Тео, направляясь к пустующему месту и прикидывая, сколько денег осталось. Может, пять сребров, или даже шесть - чтобы знать точно, нужно вытряхивать все вещи из мешка, а это точно не то дело, которым проклятый желал бы заняться, поэтому пока он сидел и настукивал на столе костяшками пальцев популярную песню, он лишь размышлял, где взять работу. Хотя, для начала следовало бы проверить почту - он не проверял письма больше месяца, мало ли, вдруг его уже ждут в Замке?
"Не-е-ет, это маловероятно," - довольно улыбаясь про себя, Теодор принялся за принесенного цыпленка, не забывая наливать в глиняную кружку белое, отдающего кислятиной, но вместе с тем вкусное вино.

Отредактировано Теодор Данкельхайд (2012-09-21 11:06:36)

"Если бы цыпленок был живой, он бы кудахтал?" - на секунду прервав поглощение пресловутого, Обреченный уставился невидящими глазами в пустоту, а в его голове проносились картины несчастной птицы, которую живьем пожирал Теодор с гротескной большой головой, при этом его зубам могла позавидовать любая акула не старше пятидесяти. - "Нет, потом бы пришлось отмываться от крови... я действительно наслаждаюсь этими маленькими мыслями, которые посещают мою голову, или мне кажется?" - иштэ протяжно хмыкнул и принялся за свое чревоугодное дело. Кувшин с вином уже опустел наполовину, и та часть, которая была уже внутри инквизитора, танцевала вовсю, танцевала с барабанами и флейтами, да так, что самое время подпевать им и пускаться в пляс. Тео тряхнул головой, как пес, отряхивающийся от воды, пытаясь прогнать сей незатейливый шум, одновременно отмечая про себя, что танцевать здесь негде, а толкаться ему лень. И понять его могли неправильно, хотя это волновало его так же, как может взволновать спокойное море бывалого пирата. То есть никак, и тихая песенка потихоньку мурлыкалась словно сама собой, прерываемая глотками вина, виноградом или ложкой с бобами, ноги вытянулись под столом сами собой, да и сам проклятый словно был сам по себе, пока сознание с удивлением перебирала мысли, отбрасывая ненужные или слишком пошлые, и оставляя те, которые могут пригодиться в будущем. Например, что нужно будет найти ночлег, что прическу того толстого мужика можно выжимать и жарить на ней яичницу, что до столь желанных звезд придется ждать еще весь день, и что в почте есть для него письма. Маленькую, но неожиданно назойливую мысль, что к нему сейчас кто-то заговорил, мозг принял за ненужную и отложил на задний план, пока обдумывал, сколько осталось до полнолуния, и стоит ли покупать новый камзол, и не износилось ли перо на его нежно любимой шляпе. А руки уже успели построить маленький домик из костей цыпленка в пустой тарелке, вытереть ложку женской перчаткой и передвигать чашку с вином так, чтобы мокрые следы от нее образовывали что-то вроде человечка, сидящего на полной луне с куском сыра в руке.
- Хе, - снисходительно улыбнулся Теодор и пришел в себя. Его рассеянному взору предстала гнома, причем не просто гнома, а самая что ни на есть настоящая, и кружка пива в ее руках была лишь подтверждением сего факта. С другой стороны, распространенное мнение о том, что гномы даже спят, закованные в сталь, не подтвердилось - она была одета лишь в относительно тонкую кожаную броню, впрочем, инквизитор не одел бы и такую. Он вообще не любил одеваться в доспехи, пусть они хоть сто раз могли спасти его от зубов и когтей всяких монстров, случайной стрелы или кинжала противника, хотя нет, смерть от кинжала была бы достойной. Но не смотря на хлынувшие мысли и предположения в голову о том, как он бы умер посреди кровавого боя, несомненно, героически и... она там что-то спрашивала, или показалось? Окинув не совсем трезвым взглядом пришедшую, Обреченный икнул и указал на свободное место, мол, присаживайтесь, госпожа гнома, я то что, я не против, нет-нет, а я бы еще выпил, да, и повинуясь вопиющим нуждам организма, он плеснул себе еще вина, при этом примерно треть пролив мимо, случайно наткнулся на вырезанную закорючку на столе и завис секунд на пять, обдумывая, что она может ему напоминать.
"Ты не один, вообще-то," - внутренний голос помог ему остановиться на мысли о том, что это, очевидно, поросячий хвост, и перевести не совсем ясный взор на свою новую соседку, для чего пришлось опустить его вниз, ибо сидел инквизитор с выпрямленной спиной, словно в нее кол вбили - жесткая выучка родителей. Понимая, что необходимо начать разговор хотя бы из-за вежливости, а показаться невежливым иштэ не хотел, он вздохнул, выпуская густой запах вина и совсем легкий - цыпленка, и заговорил:
- Какая неожиданная встреча, - язык немного заплетался, но пообещал исправиться, если ему дадут еще вина, - очень рад знакомству, чес-стно. Крисс. - добавил он, прежде чем опустошить свой стакан, - Это имя. - уточнил он. Вдруг его примут за оружие? Или за простофилю?
"А вдруг она воровка?" - подлая мысль подала о себе знать, и глаза Тео прищурились, словно боясь, что эту мысль может прочитать гнома. Еще раз внимательно проинспектировав взглядом севшую напротив персону, остановившись на внушительных размеров груди, "Это специально, отвлекать внимание," и соскользнув дальше по руке с кружкой, инквизитор окончательно пришел к выводу, что перед ним, несомненно, подозрительная, хоть и миловидная, личность. Но это все специально, чтобы жертва расслабилась! И Теодор решил вести себя естественно, небрежно оперся локтями об стол, смахнув с него ложку вместе с перчаткой.
- Сейчас, подождите, - пытаясь одним глазом продолжать следить за гномой, а вторым искать, куда запропастилась эта проклятая ложка, потому что перчатка лежала у ножки стула, Обреченный нагнулся к полу. Но такая поза не располагает к длительным применения, да и глаза принялись активно болеть, сообщая, что он не хамелеон и что они университеты не кончали, чтобы смотреть в разные стороны, а косоглазием Теодор никогда не страдал, но если сейчас же не прекратить их использовать таким наглым образом, он его точно заработает, и он, соглашаясь с такими весомыми аргументами, решил, что на столе нет ничего ценного, кроме домика из костей, а ложка пропутешествовала с ним достаточно, чтобы не быть затерянной в очередной таверне, что можно залезть под стол и найти чертовку.
"А если ее оставить здесь, это будет залог, что вернусь в этот город?" - смалодушничал проклятый, но продолжил поиски ложки.

Отредактировано Теодор Данкельхайд (2012-08-10 12:45:47)

А сколько под столом всяких интересностей! Хотя, на самом деле там ничего не было, кроме Теодора и двух ног гномы, которые, кажется, натоптывали ту же мелодию, которая крутилась в голове инквизитора, словно некий пьяный оркестр, где все наигрывали одну и ту же композицию, забыв, что есть еще и другие. Но хозяину этой головы было все равно. Хозяин этой головы искал ложку, которая словно дергала за нитку, ведущему к самому главному колоколу и трезвонила: "Меня потеряли! Найди меня, я тут совсем одна, на холодном, грязном полу! Не бросай меня!", и Тео не бросал, пытаясь сделать глаза параллельными и собрать взгляд воедино.
- Со мной тут все прекрасно, - рассеянно ответил Обреченный на заботливо поставленный вопрос сержанта территоро... терриате... тер-рито-риаль-ного отдела стражи Брун Ремень, держась обеими руками за ножки стула. То, что гнома стражник, его не смущало - он ведь ничего не нарушал, а пьяным можно даже валяться в подворотне. Честно, он своими глазами видел, правда, при этом есть шанс привлечения всяких грабителей и воришек, но это совсем другие люди.
"А еще пьяным можно рисовать углем похабщину на стенах, и пиво пить, и даже не пить, а обливать прохожих. И даже того деда, который меня довез на своей телеге. Куда там он вез сено? Ложка!" - глаза обнаружили нечто блестящее и вытянутое, значит, это была ложка, и Теодор прояснился в лице, и даже морщины на лбу разгладились и появились в образе широкой улыбки.
- ... твою прабабку! Да ты в гробу у меня... шелудивец, шельма! И мать твою я тоже!... - крики, совсем недалеко, потревожили эту маленькую идиллию, причем так неожиданно, что инквизитор попытался резко встать, и все бы ничего, если бы не знатный кусок дерева над головой, который, видимо, решил сегодня быть материальным и не пропускать сквозь себя головы всяких несчастных, пугающихся громких звуков. Раздался глухой пустой стук, словно материал, из которого сделан стол, ничуть не не отличался от материала черепа, который сейчас постучался в доску, а перед взглядом пострадавшего закружились вполне материальные звездочки в веселом, хоть и непонятном танце, приглашая присоединиться к себе. Инквизитор усмехнулся - он бы с радостью, но тут не было места. И звездочки пропали, разогнанные ясным образом ложки, которая находилась в руках у Брун, которая тоже слезла под стол, который, видимо, принимал сегодня все неудачи посетителей, потому что на него что-то громко упало, раздался звон битой посуды и хруст костей, а к Обреченному прикатились осколки тарелки с остатками домика. Тео схватил ложку и скривился: уж очень ему нравился этот костяной дворец, а молодой человек, охающий и пытающийся встать с пола, видно, недооценивает чужой труд, раз таким варварским способом разрушил его.
"Но это лишь ошибка, ему простительно, всего лишь одна, он не виноват." - разум Теодора принял примирительно решение, и он уже принялся подниматься обратно, наверх, чувствуя, что ему на спину капает, кажется, разлитое вино, как ему на глаза (могут же, когда хотят) попалась его шляпа. Его любимейшая, горячо оберегаемая шляпа, шляпа, которая сейчас лежала в луже "Осенней ночи", с жалко выглядевшим намокшим пером, и рассохшаяся ножка многострадального стола жалобно заскрипела, потому что инквизитор с силой ее сжал, чувствуя, что кое-кто сейчас увидит всю силу и мощь закона. Выкатываясь из-под своего убежища, которому иштэ был весьма благодарен, ведь если бы не он, то, скорее всего, сейчас был лежал на полу вместо этого парня, причем под ним, Данкельхайд резко выпрямился, зашатавшись, но в голове сейчас была лишь фундаментальная мысль отдать должное нападающему на его головной убор, и он не собирался обращать внимания на такой неустойчивый пол. Удар ноги в затылок, конечно, вышел смазанным, но зато здорово задел ухо лежащего, и лежащий рухнул обратно, решив притвориться мертвым, что было очень мудрым решением, ведь паренек всего за один полет успел нажить себе двух врагов. Инквизитор, развернувшись, поддел носком сапога шляпу, схватил ее и водрузил на стол, облегченно выдохнул и встретился почти лицом к лицу с, так сказать, запускающим, который сейчас пытался добраться до своей неподвижной жертвы, довольно улыбаясь и думая, что встретил союзника в столь благородном деле. Понять, что к чему, было проще чем дважды два, поэтому Теодор улыбнулся в ответ (он вообще не любил казаться невежливым), схватился левой рукой за лицо не ожидавшего такого поворота событий драчуна, делая подсечку правой и с силой впечатывая голову в дощатый пол, искренне надеясь, что тот не треснет, и заорал от боли, отпрыгивая от поверженного противника:
- Этот идиот меня укусил! Этот сын болотной ведьмы меня укусил! - словно окружающие не видел происходящего, Обреченный еще и ткнул пальцем в поднимающегося, у которого в глазах сейчас плясали все твари Изнанки, но табуретка в руках незнакомца заставила этот взгляд помутнеть.
- Эта шлюха мне еще пять сребров торчит! - громко объяснился он, и таверну утонула в шуме одобрительных и возмущенных возгласов, над соседним столом пролетела еще полная кружка и угодила в спину бородатому и пузатому человеку с трубкой, и весь столик, словно ожидая повода, с радостным криком "Пал-л-лундра-а-а!" повскакивал со своих мест, налетая на окружающих. Инквизитор удовлетворенно кивнул и сел на свое место, одевая шляпу и накидывая мешок за спину:
- Брун, да? А вы не против небольшой прогулки? - почти дружески спросил Теодор, пряча в карманах ложку с гроздью винограда и отпихивая сапогом чью-то задницу, которая чуть не уселась к нему на колени. Драка дракой, а вести прилично себя надо.

Отредактировано Теодор Данкельхайд (2012-08-12 23:40:48)

Хаос окружающего бепределья всегда веселил инквизитора, будь то стычка между двумя деревнями за право обладать доступом к единственному мосту в округе, и его кинжалы тогда работали, как мельницы; или же день выпуска Магической академии, когда на улицах полно пьяных магов, которые так и норовят удивить толпу очередным запуском огненного дракона в небеса или пригласить на кружечку пива за их счет, принимая его за собрата. В такие моменты не надо думать, нужно действовать и потом наслаждаться результатом. А госпожа гнома явно этого не умела, но она умела улыбаться, и иштэ улыбнулся ей в ответ.
"Не, ну это просто грустно. Кто же лезет на стол, когда оттуда в тебя каждый может..." - вялый мысленный поток был оборван, кажется, колоколом, потому что Теодору повезло сидеть ближе всех в этой беспокойной таверне к стражнице, поэтому, как личность неустойчивая во всех отношениях он, не переставая улыбаться, упал вместе со стулом, и грохот показался ему очень одиноким среди внезапно наступившей тишины. Стараясь справиться с пляшущими нергалами на барабанных перепонках, Обреченный даже забыл моргать и все его лицо превратилось в маску, потому что, как легко можно было догадаться, никакого колокола здесь не было, была лишь маленькая Брун, которая, видно, всю свою жизнь подрабатывала тем, что будила по утрам весь город одним возгласом, и пока она перечисляла присутствующих здесь, Тео крепко задумался на тему "Как в таком маленьком теле может быть столько громкого звука?". Ну, как сказать, не так уж и крепко, просто в голове прошершала такая мысль, и инквизитор смотрел на весь мир снизу вверх, наблюдая, как некто Хью, так и не отпустив стул, пнул того, кто развязал драку и по несчастливой случайности был должен ему пять сребров.
"Лучше бы он мне должен был пять сребров" - с завистью отметил про себя иштэ, продолжая слушать список послужных имен господ, которым повезло поучаствовать в драке безнаказанно. Хотя, чего ему жаловаться? Он тоже подрался, так, чуть-чуть, для виду. Кто сказал «зачинщик погрома»? Ничего и не правда, не надо было трогать шляпу, она, между прочим, старше многих собравшихся в этой таверне, а старость надо уважать, как и желание смирно полежать на холодном мокром полу, ибо как чьи-то сильные руки подняли Теодора, чуть ли не втиснув его лицо в лицо гномы. Да, кстати, судя по всему, это и была гнома, которая улыбалась до жути доброжелательно, и улыбка с лица инквизитора потихоньку стала сползать куда-то вниз, и ее обладатель прекрасно ее понимал - он бы сам сейчас хотел оказаться подальше от источающей дружбу улыбки Брун, которой можно загонять всяких монстров обратно в Изнанку, хотя что там, даже обычные люди, наверное, с радостью сбежали туда. Ну уж как Обреченный так точно.
- Не надо драться в городских тавернах, за это полагается штраф, - вроде бы мирный голос нес в себе такой скрытый подтекст, что Теодор согласно икнул, а его правая рука за спиной сама собой принялась совершать движения пальцами, словно перебирала несколько нитей, наверное, даже костный мозг нервничал, раз вспомнил это плетение. Страх, даже не страх, а эдакое неприятное чувство, когда тебе говорят одно, подразумевая совсем другое, потихоньку стало отступать, и инквизитор нашел в себе силы, чтобы поддерживать безразлично-благожелательное выражение лица.
- Вам следует извиниться перед пострадавшим от ваших рук горожанином… и конечно же, поведать мне о причинах вашего визита в наш славный город! - наблюдая как в глубине темных глаз Брун пляшут искорки, пока что непонятно чего, иштэ понятливо улыбнулся, поднес свою ладонь к уху стражницы и негромко щелкнул пальцами, а оханье стоящих за ее спиной послужило приятным аккомпанементом. Две черные, словно безлунная ночь, многосоставные руки появились откуда-то из-под потолка словно змеи, крепко обхватив гному за талию и подняв ее над столом так, чтобы у нее не было никакого, даже малейшего шанса снова схватить Теодора; третья рука услужливо помогла встать инквизитору и перекочевала к нему за воротник камзола, растворившись в тени.
- Конечно же, сержант, я с готовностью принесу свои извинения перед несчастным, - хотя в его голосе уже не было слышно ни капли вина, тут он запнулся, потому что не знал, кто именно пострадал (как по его мнению, никто из тех двоих, которых он ласково потрепал, не то чтобы не получил серьезных увечий - отделались максимум шишками на набитых головах), и мельком взглянув на свою окровавленную ладонь, - "Хорошо кусается, зараза", - продолжил:
- Но я глубоко извиняюсь перед этим парнем, - Тео подошел к летуну, который уже твердо стоял на ногах, - и прошу его принять эту связку сушеных рыб как знак того, что я раскаиваюсь. - Обреченный повернулся ко второму, которому помогали стоять, поддерживая за плечи, видно, Хью достаточно крепко приложил его стулом, - И ты, пожалуйста, прими этот подарок, - деревянные бусы немного нравились самому Теодору, но, видимо, судьба распорядилась иначе. - Надеюсь, хозяин примет мою скромную оплату за разбитую посуду? - красное лицо за стойкой с готовностью закивало, и иштэ, удовлетворенно кивнув в ответ, закончил:
- А по поводу моих дел я бы хотел поговорить снаружи, если вы так настаиваете. - инквизитор направился сначала к трактирщику, где выложил три сребра, и затем к выходу, при этом руки продолжали нести гному вслед за ним, отпустив ее только у самого выходу и двумя черными молниями спрятавшись в полуприкрытом вещевом мешке, Обреченный с уважением склонил голову перед стоящим около двери орку, прежде чем выйти, не оглядываясь, вышла ли его новая знакомая.

- - - - - - - - > куда укажут.

Отредактировано Теодор Данкельхайд (2012-08-13 00:53:55)

31 число месяца Плачущей Сирены 1645 года, день ближе к вечеру.

начало игры

Некоторые дни просто невозможно встречать на трезвую голову, а уж на больную и тем более. Всего-то, посидели вчера, немного поболтали, а теперь в голове обосновалась с семьями и скарбом стая дятлов, постепенно сводя с ума.
- Вина! - свой же крик так резанул по ушам, что впору было упасть и забиться под стол. - Пива. Чего-нибудь...
Хоть топор, хоть дубину, лишь бы разогнать в черепной коробке этих обнаглевших до крайности пернатых.
Заметно пошатываясь, Гектор с трудом добрел до ближайшего стола и со слезами на глазах возблагодарил Ильтара, когда перед ним наконец-то возникло нечто, до краев наполненое живительной влагой.
- Где я пил?
- С кем я пил?
- И где я вообще нахожусь?
Именно в такой последовательности возникали вопросы, по мере того, как он взахлеб выпивал кружку. И, наконец, отставив ее в сторону, Гектор рискнул оглянуться и прислушаться. Вампиры, василиски, неведомые твари с пятью головами и одной рукой - таррэ был готов ко всему, но вокруг сидели преимущественно люди, и в разговорах то и дела слышалось «Таллем».
- Хвала богам, я дома!
Еще через мгновение он наконец-то узнал таверну и, едва не пустив слезу, обнял стол, еще несколько мгновений назад готовый распрощаться с родным краем на долгие годы. Возвращение домой, какой же это прекрасный миг.
- Еще вина!
Или, что это было такое обворожительное в кружке. Гектор отправил внутрь себя последние капли и позволил улыбнуться пока еще хмурому, но это пока, миру. Серая пелена постепенно рассеивалась, сквозь стихающий гул стали слышны звуки, а серые тени наконец-то обрели цвет и объем.
- Мир, ты чудесен! - отсалютовав потолку полной кружкой, маг потянулся, раскинул в стороны руки и блаженно улыбнулся. Мир чудесен, мир прекрасен, в нем живут такие очаровательные девушки.
Дятлы все еще долбили деревья где-то неподалеку, не желая улетать от обжитых мест, а голова таррэ уже медленно повернулась, обозревая зал.
Девушки. Что может быть прекраснее в подлунном мире их нежных взглядов, ласковых прикосновений, страстных поцелуев, громких стонов...
Тихо хруставшая шея заставила временно отстраниться от благочестивых мыслей и перейти к дальнейшей рекогносцировке на местности. Таверна - это уже хорошо. Вот только тихо зудящая голова упорно отказывалась вспоминать, где он вчера был, с кем, и что в этих неведомых дивных местах делал. Хотя на счет неуемных алкогольных возлияний можно было и догадаться.
- Привет, как жизнь, - подняв руку, он поприветствовал знакомого из гильдии и услышав нейтрально-благожелательный ответ с облегчением убедился в том, что хотя бы общественный порядок не нарушал слишком уж усердно - прыжки в чем мать родина из окон примерных и благочестивых жен не считаются.
- И где же был вчера... - вновь затянув с той же ноты, Гектор медленно повернул голову и наткнулся взглядом на рыженькую девушку, вовсю травящую байки половине таверны.
- Васи...Лисаааа...
Ну, был где-то вчера, ну и что такого. Был и был, забудем об этом, и не будем вспоминать.

Отредактировано Гектор (2012-09-21 07:56:26)

Да-да, как обычно. Забраться на стол для того, чтобы вещать оттуда на весь зал, или попросту распевать песни несколько фривольного содержания, для рыжеволосой девицей не было проблемой, а вот со спуском раз за разом возникали проблемы.
- Уже вечер?
А вот этому стоило удивиться. Повернув голову, Гектор посмотрел в сторону окна, и к вопросу «а где я был вечером» добавился «а где я был ночью, утром и днем». На всякий случай, а то мало ли как жизнь может повернуться, таррэ поднял руку и ощупал свою голову на предмет ссадин и ушибов.
- Нет, мне уже значительно лучше!
Вот если бы эта бойкая на язычок целительница увидела бы его с четверть часа назад, вот тогда бы точно был повод для шуток на неделю. А так лишь постепенно растворяющаяся тоска во взгляде выдавала его похождения.
- И что значит зачем? Мне, как обычно, придется присматривать за всем этим безобразием, а значит надо подготовиться заранее, провести репетицию.
Так вот он чем занимался - репетировал. Вероятно, даже вполне, особенно если вспомнить, что за последнюю пару недель он делал это с завидной периодичностью.
- А потом вновь в разъезды, степь да степь, только грива коня...
Вновь дороги, притоны, бордели, дороги, путь сквозь лес, уходящий в закат. Что называется, Лису встретил, даже стихами думать начал. Таррэ чуть встряхнулся и поднял над головой пустую кружку.
- Еще вина.
Глянул на кружку девушки и добавил, - Две кружки! Хотя нет, три!
А то к нему только бодрость возвращается, а рыжая уже на ногах еле стоит. Как-то не спортивно выходит, так что надо стремительно нагонять.
Первый глоток, которым он без малого ополовинил одну из кружек, пошел без речей и прочего словоблудия. Штрафная - дело святое. Перевести дух и допить еще один залпом, отставив пустую тару в сторону, после чего уже можно совершенно искренне радоваться жизни.
- А ты чего тут в одиночестве пьешь? Редкое зелье запорола в своей лаборатории или неприятности личного плана?
О периодически возникающее у Гектора тяге к беззлобным дракам знала добрая половина посетителей, и не успел он еще допить вино, как пространство вокруг столико заметно очистилось, слизнул и смазливый эльф, еще пару минут назад нежно хватающий Лису за задницу, помогая ей слезть за стола.
- Как там... Ведь оставался всего лишь день пред тем как ты – законно мог бы угореть в хлам, при этом не опасаясь получить сдобную порцию оплеух от самой Адромеды.
Чуть прищурившись, он слово в слово процитировал целительницу и толкнул к ней кружку с вином, немного расплескав на столе.
Зам. главы должен не только препираться с руководством, таскать девушкам цветы и затевать дуэли с драконами. В его обязанности входит еще и забота о самой гильдии. Вот и таррэ подобрался, по возможности натянул на лицо серьезное выражение и, взяв в руку кружку, чуть кивнул рыжей. Мол, рассказывай, чего стряслось. А то еще полезет через пару дней в петлю от душевных страданий - а Феникс в результате лишится столь талантливого алхимика.
- Если что - я могила. Проболтаюсь - можешь извести своими зельями.
Если о своих любовных похождениях Гектор рассказывал без всякого стеснения, временами описывая их настолько живо и красочно, что у многих возникали сомнения в его искренности, то о доверенных чужих секретах предпочитал не распространяться. Да и то верно, его все-таки в любовный напиток уронили, а не головой о камень стукнули, чтобы совсем уж дурным быть.

- Ты не халтурь! – а то иначе сплошной перевод вина выходит, пьешь себе, пьешь, а смысла жизни не постигаешь. Хотя… хотя, может быть, все это надо было записывать, вот только разве об этом хоть кто-то вспомнит после пятой кружки.
- А то завела моду! – к такой выпивке неплохо было и что-то из еды, но, повернув голову, Гектор едва различил Жанну на другой стороне зала, а значит в ближайшее время им не светило горячих, только со сковородки, жареных колбасок.
- Хотя, с другой стороны, мы же сюда напиться пришли, а не наесться, - вечер, как-никак, а на ночь тяжелая пища вредна. Про напитки никто ни о чем подобном не говорил – следовательно, вино и пиво, напротив, на сон грядущий весьма полезны.
Причинно-следственная цепочка выстроилась на удивление гладкая, а что утро опять начнется с головной боли и желания найти топор – так это ж уже следующий день, толку так далеко в будущее заглядывать.
- Давно тут детям помогаешь, спасительница? – судя по недовольному виду эльфа, который уже распланировал себе приятный вечер в компании бесчувственной девицы, и теперь сычом глядел от барной стойки – с час, может чуть больше. Почти рекорд для целительницы, с ее способностью напиваться в хлам всего с пары кружек пива. Еще немного протянет, продолжая без умолку болтать, а потом уронит голову на плечо, нахохлиться и отрубится до утра.
- Эти, как их… паладины, все на подбор красавцы, возьмут по белы руки, усадят в карету и с почестями доставят к порогу.
- Медовуху то тебе зачем?! - кружку с легким, но гарантированно выбивающим земли из-под ног напитком Лиса явно заказала для себя, и перед таррэ начал всерьез маячить вопрос – что делать с набравшейся в стельку подчиненной.  Постельные утехи с невнятно лепечущим телом были скучны и неинтересны, да и какая тут страсть, когда девицу вот-вот вывернет наизнанку, после обильного возлияния.  Сделав глоток, он попытался вспомнить, где Лиса обитает, и отчего-то возникло подозрение, что после еще пары кружек на героический поход сначала к ней, с телом на плече, а потом к себе, пошатываясь и хватаясь за стены, его может попросту не хватить.
- Вот же морока, - бросать товарища по потребу подозрительно-смазливым субъектам не позволяла гильдийская честь. А если попросту отнести ее к себе, то потом поутру безосновательные вопли об утраченной невинности и жестоком поругании точно взорвут ему голову.
- За истину! – а ну их, эти размышления. Пусть лошадь думает, у нее голова большая. Гектор вскинул кружку, сделал солидный глоток и в очередной раз блаженно потянулся. Надо было все-таки завязывать с этой разгульной жизнью, а то уже провалы в памяти начались, и он обязательно завяжет с ней. Скоро. Как только – так сразу.
- Я вот думаю, - внутри плескалась вполне достаточно для философских размышлений, и таррэ подпер рукой голову, продолжая потягивать вино и разглядывать сидящих в таверне девиц.
- Драконы давно себя изжили себя как гильдия, - взгляд медленно очертил полукруг по залу и вернулся к Лисе, обнимающей кружку напротив него.
- Светлая гильдия, светлая магия, только светлые существа. Это все хорошо было давным-давно, во время войн и становления королевства, а теперь куда они годны, одноруки да одноногие.
Да и что это за предрассудки, дескать, эти расы светлые, а вон те темные.  Можно подумать где-то живут сплошняком святые да благочестивые, а от них через дальний лес стоит хутор мерзавцев да негодяев.

- Или эти, как их там... эльфийки да вампирки... - еще пару глотков и разговор плавно перешел на баб, тоже подходящую для доброго застолья.
- Красавицы-раскрасавицы, некоторых бардов да менестрелей послушать, как краше в мире никого нет. А на деле что... одни в постели поленья поленьями, другие - непрерывно сосущие.
Кто спорит, весьма приятно, когда девица ротик в ход пускает, да и легкое покусывание только заводит, но ведь легкое, а не когда тобой нажраться на неделю вперед норовят.
- У них, дескать, диета такая, древний народный обычай. В последний раз не выдержал, взял в постель серебряную вилку, и когда она к шее потянулась - ткнул в зад. Дескать, у меня тоже народный обычай - люблю любясь поесть сочного мясца. Ты бы слышала, сколько визгу было, как только меня не называли...
Ну да, конечно, рассказываешь ей, душу можно сказать изливаешь, а она пялится по сторонам с блаженной улыбкой. То ли парней разглядывает, то ли просто заворожено уставилась в пустоту. Хотя через мгновений Василиса все-таки заговорила, что-то явно путая и уговаривая не заморачиваться.
- Да не заморачиваюсь я, а все больше развлекаюсь, - он поднял на нее подозрительный взгляд, но внимание рыжей уже привлекло что-то у барной стойки, где набравшийся гном сцепился с фиаллэ, очевидно не переваривая мужеложцев.
- Сейчас начнется...
Драка в таверне, самое милое дело, самому сегодня в нее лезть не хотелось, а вот на зрелище Гектор посмотрел бы с большим интересом. Повернувшись на лавке, он отхлебнул вина, и чуть качнувшись к Лисе, тихо бросил, - На кого ставишь?
Гном был один, но это да поры. Достаточно раздаться крику - Наших бьют, и силы как минимум уровняются, ну а потом...
Вот правда на этот раз все началось именно с этого «ну а потом». Один из фиаллэ с силой швырнул гнома на один из столов, на пол полетели кружки и тарелки, в ход тут же пошли кулаки, кто-то с ревом схватился за лавку, зацепил еще какой-то стол с пьяной компанией.
Горящее сено - именно эта ассоциация возникала в голове таррэ, стоило увидеть вот такие вот драки после шумного застолья. Вернее даже не горящее, а высушенное до хруста, готовое вспыхнуть от малейшей искры, случайной обиды, неловко сказанного слова. А потом пойдет-закрутится, обиды вспомнить всегда легко, да и чего их вспоминать, когда вон та смазливая рожа так и просит кулака.
Эх, вскочить на ноги. размыть плечи, сломать пару-тройку носов. но неожиданно опершаяся рукой на плечо Гектора рыжая сбила весь настрой.
- Ты куда полезла, полоумная!
Песни петь на весь зал, не иначе. Но как оказалось Василиса додумалась до еще большей глупости и решила усовестить дерущихся.
- Ой, допилась девка.
Хорошо хоть бодрости еще хватало, и зам главы Фениксов успел отбить в стороны две глиняные кружки, пущенные в миротворицу, а через мгновение она неловко взмахнула рукой, будто пытаясь удержать равновесие, и разом погасила все светильники в зале.
- Да, тут ей с месяц не рады будут.
Одно дело драка на свету, пусть и тусклом, и другое - в полно темноте, особенно когда кое-кто уже похватал табуретки. Хорошо если не пришибут никого ненароком.
- Меня тут не было, - неожиданно померещились ясные очи Андре, который будет интересно, кто это в очередной раз разнес ее любимую таверну, и в голову пришла единственно верная мысль - Меня тут не было. А если и был, то ушел до драки.
Сидел, вил - это многие видели. Но если его после драки не обнаружат - никаких прямых улик не будет. Оставался только неудобный свидетель в лице что-то горланящей рыжей и его нужно было немедленно устранить.
Взвившись на ноги, Гектор на ощупь подхватил девицу на руки, перекинул через плече, хлопнул по заднице для пущего равновесия и припустился в темноте к черному входу, благо до него было всего ничего по прямой, между рядами столов.
- Твою... -  боль заставила вспомнить и маму Тейарова дитя, и маму его мамы, и их внучатую племянницу и прихрамывающий таррэ взял немного вправо, чтобы вновь не долбануться о лавку.

Отредактировано Гектор (2012-09-18 20:46:13)