Мысли лихорадочно копошились в голове, словно огромные клубни подвижных змей в яме - сдвигали друг друга, вытесняли, скользили по гладкой чешуе, переплетались и спутывались. По возвращении из Потерянной долины Кантэ угодил в капкан мозгового штурма. Тот не собирался отпускать его до тех пор, пока мозг не выдаст удовлетворяющие хозяина идеи. И он выдал – отчасти монументальные, отчасти ненормальные, могущие как вывести его жизнь на новый уровень и внести однозначно положительный контраст, так и угробить окончательно. Кто бы сомневался?
Начать ящер решил с более приоритетной задумки, которая напрямую влияла на вторую и точно повлияет на все последующие. Дракон сам смутно понимал, как сейчас работает сознание, как выстраивает настолько разборчивые, очерченные формы и безмолвно подстрекает претворять их в жизнь. Образы в клети черепа пропитались густой тревогой, осклизлым отвращением и робким, призрачным, но все же страхом. Нет, не прозаичным, не будничным, а глубинным - страхом потерять себя и свою сознательность, страхом навредить непоправимо и окончательно, страхом сделать чудовище сильнее. Может быть, крыша уже едет, причем торопливо?
Кто-то надрывно визжит или вовсе впадает в забытье пред устрашающим крысиным ликом, волосатыми паучьими лапками, щекотливо перебирающими по коже, потухшими свечами, повергающими комнату в кромешную пустоту, или узким приоткрытым ящиком, напоминающим гроб. Едкий, сущий пустяк. Дракон признавал бытовые ужасы, но по сравнению с его опасениями они заняли нишу абсолютной ерунды. Он бы с удовольствием променял свои страхи на боязнь пауков.

- Эмили, ты там голышом не пляшешь? Я вхожу.
- Очень смешно, - женщина хмыкнула и оторвала глаза от книги. Затем внимательно оглядела дракона и вовсе отложила чтиво в сторону. Зоркий и опытный взгляд углядел если не свирепствующий разброд в черепной коробке, то пробежавшую тревожную волну так точно, и не подвел.
- Мне нужно, чтобы ты связалась с Круэллой. Да, да, я знаю, что по пустякам она просила не беспокоить, а теперь вспомни вчерашнюю ночь, - Кантэ прошел вглубь комнаты и устроился на стуле напротив управляющей, предварительно развернув его спинкой вперед, - Как тебе пустячок?
- Ты хочешь ей рассказать?
- Не только. Ты же видишь, все повторяется, рецидивы происходят, так или иначе. Со мной даже сейчас, в эту секунду, опасно находиться в одной комнате. Дессаро исчезла. Мне нужна помощь, Эм, как ни прискорбно это признавать.
Женщина слегка прищурилась, обмозговывая сказанное.
- Ты полагаешь, Круэлла сможет тебе помочь? - справедливый скептицизм и толика удивления сошлись и проявились в тонких вздернутых бровях, на что дракон беззлобно усмехнулся.
- Помочь, как мне на данный момент кажется, сможет кое-кто другой, но для этого необходимо поговорить с вампиршей как можно быстрее. Черкни ей и передай, что я лично прошу ее срочно вернуться, - Кантэ поднялся, направляясь к выходу, - Знаешь ведь, я редко о чем-то прошу. И она знает. Позже я расскажу тебе подробнее, но сейчас мне нужна Кру.

Кантэ не рассчитывал, что Эмили мгновенно призовет клыкастую, воззвав к силам бордельной тьмы, но искренне надеялся, что женщина не пренебрежет просьбой. Таковые от ящера поступали практически никогда. Тем более, время для встречи идеальное, Мэрибель отлучилась по делам и они смогут спокойно поговорить без лишних ушей.
- Кантэ, можно? - Оливия, миниатюрная блондинка с миловидным личиком, скрадывающим ту еще стервозу, легко и почти неслышно материализовалась на пороге драконьей комнаты в одной прозрачной тунике. Что-то мурлыкая, девушка не дождалась приглашения. Шустрой, но мягкой, кошачьей походкой она приблизилась к сидящему в кресле дракону, устроилась на коленях и сразу же, припав ладонями к плечам, начала умело массировать, - Ты весь вечер ходишь угрюмый, какой-то напряженный. Давай я помогу тебе расслабиться, мм... - Оливия наклонилась, коснулась кожи на шее кончиком аккуратного носа, провела к уху тоненькую дорожку влажным языком и почти выбила из дракона характерный шумный выдох, но руки ее подвели. Как только женские пальцы коснулись груди и области с перевязью, Кантэ резко схватил ее за запястье. От такой неожиданности девица сдавленно пискнула, но быстро спохватилась и расплылась в улыбке, - Ты хочешь...
- Просто отдохнуть, - дракон отпустил хрупкую руку, расслабленно облокотился о кресло и прикрыл глаза, - Ступай, Оливия.
Шлюха, конечно, немного обиделась, но хозяин - барин, ничего не поделаешь. Морально день выдался изматывающим, грузным, и не хотелось абсолютно ничего, кроме покоя.

Отредактировано Кантэ (2017-10-11 06:21:13)

Когда дверь за Оливией захлопнулась, едва прищемив незримый шлейф, сотканный из неудовлетворения, гнева и досады, которые скоро выветрятся из девушки с потоком новых впечатлений, Кантэ довольно быстро прикорнул в кресле. Дрема облачилась в размякшую, тягучую нирвану. Он погружался глубже с каждой минутой и практически забылся под пологом беззаботной дымки, как его выдрали из упоенного состояния резко и неотесанно.
Кантэ мгновенно вспомнил юношеские годы. Последний раз от пощечины он просыпался именно в общежитии академии, когда однокурсница, с которой он ограничивался дружеским флиртом, ничего ей при этом, между прочим, не обещав, зашла с утра в драконью комнату и узрела соответствующую картину, побудившую столь эмоциональную реакцию. Ныне повод был не настолько житейским и куда более забористым, а затрещину влепила далеко не наивная студентка воздушного факультета. Дракон выровнял голову, подвигал челюстью в разные стороны, скорее, показательно, чем вресноту проверяя целость кости, и развел углы рта в широкой улыбке. Между Эмили и Круэллой развернулся короткий диалог, но ящер невозмутимо смолчал на взгляд управляющей и ждал, когда они с вампиршей останутся наедине.
- Ух, какая мегера. Как всегда - высший пилотаж, - Кантэ смерил женщину взглядом и смешливо усмехнулся, - Подчиненные должны знать свое место, но до инфаркта не доводи, а то работать будет некому. Гнильца - вопиющий случай, единственный и последний. Эмили - отличный работник, человек и одна из немногих, кто тебе по-настоящему предан. Ты умная девочка и должна понимать - таких упускать нельзя. Впрочем, ты часто грозишься ее уволить с порога и она должна была уже свыкнуться. Признайся, в этот раз тоже? - дракон позубоскалил, с легкой задумчивостью покосился на дверь и хмыкнул, - Устранить конкурентку... Будто они редиской торгуют на рынке. По последним записям все в той или иной степени востребованы, потому я искренне удивлюсь. Разве что бедняжка Анайрэ сделала другой девочке какую-нибудь гадость, и в этом я сомневаюсь. Либо простая зависть, но как можно было надеяться, что не обнаружат и не накажут, - мужчина поджал губы в недолгой паузе, - Хм, товар портит товар, - с веселым смешком Кантэ поднялся с кресла, направился к компактной оттоманке, перетянутой черной кожей, и устроился рядом с вампиршей на другом конце сиденья. Гнилую тему они обоюдно решили оставить до внятной развязки.

- Вляпаться я как раз собираюсь, - дракон принял из рук женщины записку и прошелся вытянутыми, как струна, зрачками по красивому, но в этот раз торопливому почерку управляющей, - Эмили умеет подбирать слова. Лучше, чем изначальная версия, - Кантэ отложил записку и поднял взгляд на Круэллу, - На самом деле, я благодарен, что ты отреагировала так быстро. Как видишь, я даже не ожидал. Приятный сюрприз, несмотря на жгучее приветствие, - край рта привычно дернулся вверх.
С Круэллой они познакомились вскоре после вступления Кантэ в гильдию. Дракона привлекли к работе под официальным прикрытием, которое должно быть у каждого перумбровца, дабы не ходить бесхозным вне густо падающих теней фратрии. К тому же, лучше, если в одном из филиалов обживется несколько доверенных лиц Грегоуриса, и Круэлла не будет куковать одна. Удивительным образом они притерлись - на почве верного ехидства, сплоченных подначек и крепкого, глубокого понимания. Он мог бесить Круэллу, она могла отвечать, порой пронзительно, заостренно, а он гаденько парировал, и вот так, в условиях взаимного зубоскальства они изловчились взрастить своеобразную дружбу. Их взаимоотношения нельзя назвать счастливым альянсом двух закадычных корешей, которые могут вырваться на совместный кутеж в пабе, но то, что Круэлла мгновенно отозвалась на просьбу, о чем-то да говорит.
- Ты же понимаешь, что отвратительное состояние не всегда проявляется внешне, правда? Но жаловаться на жизнь я точно не в настроении, потому сразу к делу, - дракон повернулся к женщине вполоборота, прильнул локтем к низкой изогнутой спинке и свесил кисть, - Если бы у Зверя был поводок, было бы легче, Кру.
Невольно Кантэ все же выдохнул носом, чем показал, что тема вызывает не самые приятные чувства.
- И вот этот эфемерный поводок я хочу на нем застегнуть, если получится, с помощью Мэрибель. Она занимается психами? Ты знаешь о моих «теплых» отношениях с лечебницами, доверять кому-либо со стороны я никогда не мог, рискуя оказаться либо на цепи в испытательном подвале, либо на плахе. Теперь ты присылаешь медика-исследователя, которому доверяешь. По крайней мере, раз ты отдала ей свою кровь, а глупостью ты не отличаешься, я делаю вывод, что доверяешь. Мне нужна информация, Кру. Все, что знаешь. Вы успели сблизиться? Я хочу знать, что она за таррэ, чем живет, на что способна, какие у нее желания и страхи, - Кантэ рассматривал вампиршу в упор, - Я бы не лез в ваши девичьи секретики, но у меня выбора нет. Сегодня девушка ушла своими ногами, завтра она их может протянуть. Не конкретно она, конечно, - губы изломила прогорклая, приправленная иронией усмешка, - Но фигуру речи ты поняла.

Змея горячечно вонзилась клыками в мысли и впрыснула яд. Стоило подумать о ней, как вырастали руины с обвалистыми стенами, кривыми колоннами и уродливым жертвенником. Над ухом прозвучал надрывный вопль. На мгновение он представил, что не смог остановить Зверя - встопорщился и выпустил когти один из страхов, обвивший извилины, сигнал к тому, что следует выбросить сознание в реальность, и Кантэ сдвинул брови к переносице. Напряженно моргнул, шустро начал ловить ускользающую реплику, которую хотел сказать, и удачно справился, вновь вернувшись к разговору о Мэри.
- Кое-что увидеть я успел. Например, ценой чуть ли не собственной жизни она помогла Анайрэ, затем не менее самоотверженно и старательно спасала девушку, которую я притащил ночью. Это говорит об альтруизме. Вместе с тем, что интересно, ветер в голове неслабый, - в уме всплыла базарная месть, и ящер на рефлексе посмеялся, - Не знаю, где она носится сейчас, но постоять за себя со своей магией она точно сумеет. Эмили говорила тебе, как эффектно Мэри заявилась в бордель? Почти попала в образ, лишь не учла, что ты не владеешь магией тьмы, - это воспоминание тоже вызвало тихий смех, - Если ты сама ее надоумила - браво. Если нет, особо не костери, это было безобидно и очень забавно.
Дракон потянулся к журнальному столу и наполнил стакан водой из графина. Болтовня с давней знакомой - одно из самых приятных занятий в этой жизни, но цель, ради которой они встретились, продолжала клевать изнутри в висок и выстукивать все те же смутные, тревожные образы. Теперь он хотел послушать Круэллу. Женщина не избавит его от ползающих по черепу фантомов, точащих нейронные нити, но свет на натуру Мэри прольет. Предлагать вампирше что-нибудь выпить в ее же обиталище Кантэ не стал и молча налил воды во второй стакан. Если бы она хотела отведать иных напитков или поесть, сказала бы Эмили сама.

Круэлла отвечала в заданном тоне. Дракон, подавно привыкшей к манере вести диалог, только дернул краем рта и внимательно слушал в спокойном ожидании, когда женщина закончит с комплиментами, искусно, стоит признать, вплетая в них подначки. Переход на Зверя в разговоре заставил немного напрячься. Вампирша решила поиздеваться и здесь, но, до конца не осознавая подноготную нативного безумия, промахнулась. Чем больше слов она выдыхала в адрес его второй сущности и его глупости, тем сильнее Кантэ менялся в лице. Стоило только отбросить мысли о змее, которую Кру предлагала прикончить без зазрения совести, что в ее случае не удивительно, ведь девушка и клочка ее души не могла затронуть, будучи ей никем, как янтарь, рассеченный черным зрачком, потеплел.
Вампирша промазала не потому, что заговорила в адрес ассуры столь цинично и небрежно, словно та и впрямь была куском мяса для разделки на ужин. Сквозь призму расчета и жестокости, взращенной темными учителями, ее парадигма себя оправдывала и была Кантэ близка. Разве он сам не относился к чужим жизням, не успевшим укрыться в его сердце, ровным счетом так же? Конечно же, да. Относился, черт возьми. Змея могла быть намного хуже многих убитых, и все, что ее спасало - драконий субъективизм, изъявленный в личном отношении к ней, в благодарности за помощь и в чувстве, объяснить которое он сам еще не в состоянии. Наверняка Кантэ мог сказать лишь то, что это чувство сделало его сильнее в тот вечер среди покореженных и измызганных развалин. Остановить Зверя, шедшего против безразличных ему созданий, он не мог никогда. Энель погибла мгновенно, но не потому, что Кантэ ничего к ней не ощущал. В первый приход Зверя тогдашний сопливый подросток даже не осознал поначалу, что произошло. Мучительное осмысление и скрежещущее, тягостное принятие затянулось на несколько долгих лет, пока не обрело, пронесенное через обучение, зависимость, рецидивы и служение Грегориусу, грубую форму выживания - другие умирают, а он остается.

- Наивно и поверхностно, Кру, - с губ сорвался смех, овеянный мрачноватой иронией, и по мере последующего повествования улыбка постепенно сползала, - Когда он появился впервые, убил сразу. Вонзил когти в живот, раскурочил до позвоночника и только потом успокоился. Обычно он не медлит, разрывает глотки, выворачивает конечности, выдавливает глаза, превращает лица в кровавые вмятины и выворачивает наружу требуху. Но иногда ему нравится играть, - дракон склонил голову и неестественно, жутковато осклабился, - Ему нравится смотреть, как жертва боится и пытается нащупать спасительную ниточку. Он хочет учуять вонь, которая пропитывает кровь от страха. Он любит давать надежду и смотреть, как жертва не может сопротивляться, бежит за шансом и сама же понимает, что это ловушка. Думаешь, у него и впрямь нет вкуса? - рот растекся в кривой ухмылке. Кантэ потянулся к воде и хмыкнул, - Или ты думаешь, каждый раз происходит вот это: я говорю ему «стоп», и он, как послушный щеночек, скулит и жмется в угол. Я помню лица убитых, но я не помню их количества, Круэлла. Шансов, что он отойдет на второй план, нет. За 115 лет мне удалось остановить его всего лишь 2 раза - пару лет назад и вчера. Это все, - ящер сделал пару глотков и поставил стакан на место, - Он всегда рассчитывает, что убьет, и имеет на то весомые основания. В этот раз, как и в предыдущий, просто немного не повезло.
Дракон вовсе не защищал Зверя, хотя тот и может, узнав столь оскорбительное мнение о себе, расстроиться. Хвала всем богам, если поблизости во время его переживаний за свою репутацию не будет Круэллы. Кантэ лишь хотел внести больше ясности в свое положение и донести до вампирши, с чем он имеет дело и будет иметь, по всей видимости, Мэри. Он не ждал крайней откровенности от клыкастой и рассчитывал получить хоть что-то, что даст ему зацепку и основание посвятить исследовательницу в кровавую сторону его жизни.

Многое дракон должен узнать сам. Вампирша начала слегка кочевряжиться, но быстро сменила траекторию рассказа и в итоге поведала, пусть и без личностей, о сокровенном страхе медика. Ящер хотел знать, могут ли ее страхи повлиять на восприятие Зверя, и Кру правильно заметила, что боязнь некого, втоптавшего в свое время в грязь жизнь девушки, едва ли может пересечься с лечением.
- Ты почти угадала. Если она побежит к законникам, я еще могу успеть что-нибудь придумать. Меня интересует, не захочет ли она меня прикончить. И не захочет ли она это сделать, когда поймет, что лечение не стоит свеч. Такой вариант исключать нельзя. Для ее же безопасности я вижу себя уязвимым во время лечебного процесса, где не смогу ей сопротивляться.
Слова вампирши внушили долю спокойствия - достаточную, чтобы ящер мог задуматься о перспективе.
[float=right][/float]
- Будет в восторге от болезни? Очаровательно. Лишь бы обниматься не полезла, - он глухо посмеялся, - Значит, она откупается от своей тяги спасением чужих жизней. Не скажу, что в корне похожа, но где-то между нами даже проскальзывает параллель, если опустить нюансы. Говоря в общем, меня будет лечить врач, которому тоже не помешает помощь, верно? С другой стороны... - дракон расплылся в улыбке и хохотнул, - Только такому, возможно, мне и стоит довериться.
Синие яблоки - красивы и противоестественны. Они выглядят нетленно, в отличие от природных цветов, склонных к увяданию и гнили. Нелепые рассуждения о синих яблоках вторглись в голову и вытаскивали из канвы мыслей по нитке, обращаясь к другим фантазиям и догадкам. Кантэ задумался о том, что Зверь едва ли согласится сыграть в такую игру. У него развлечения зиждились совсем на другом жанре.

Кантэ с видом внимающего слушателя смотрел на женщину, улыбался все шире, местами согласно кивал, но под конец не выдержал, прикрыл ладонью лицо и зашелся иронично-нервозным смехом.
- Круэ-элла-а, - дракон растянул ее имя сквозь смешливые нотки, отзеркалил улыбку и закусил нижнюю губу. Вампирша стояла, пытаясь воздействовать на него еще и визуально, перенимая инициативу в разговоре со своим фирменным взглядом, чем ни сколько его не смущала. Кру ведь столько лет его знает, неужели надеется, что вот эта показушная самоуверенность и власть ей поможет?
- Ты ведь в курсе, как я давеча без глаз вернулся. Не переживай, я обязательно распущу сопли и намотаю на кулак все, что есть, ведь это входит в мое каждодневное расписание. Только, знаешь, перспектива каждый раз рисковать зрением, чтобы его остановить, совсем не радует. Тебе когда-нибудь глазные яблоки выцарапывали? - Кантэ пытливо заглянул в глаза вампирши с искренней заинтересованностью и без всякого драматизма, будто справлялся о погоде на другом конце света, - Такое, знаешь, забористое, очень необычное ощущение, но злейшему врагу можно и пожелать, - Кантэ в задумчивости цокнул языком, - Я не считаю себя слабаком, Кру. И едва ли так считает хоть один из тех немногих знакомых, кто нынче в живых, но как раз вчера он показал, что может быть сильнее. Откуда я знаю, вдруг он и со мной играет? Он же ничего не теряет, если не убивает, а разгребать все это дерьмо так или иначе мне, потому что жить охота. Приходится защищать обоих ублюдков - и его, и себя.

Ящер поднялся и приблизился к вампирше. Всмотрелся в студеную синеву изучающих глаз, теперь уже возвышаясь над ней в силу рослости, и усмехнулся, - Я вот думаю, этот гипноз меня к чему-то обязывает или ты просто развлекаешься, на что-то надеясь?
Дракон неспешно обошел женщину и демонстративно поправил воротник наряда, который после сидения на оттоманке и впрямь немного смялся.
- К слову, радость моя стервозная. Приди ты по мою душу, обратно рискуешь не выйти. Проверять не советую, ведь ты мне как-никак дорога, в какой-то степени. Хоть я тебя, конечно же, совсем-совсем не люблю. Даже не так, терпеть не могу, - Кантэ склонился к ее уху и с напускной злобой прошипел, - Просто ненавижу, - через секунду, впрочем, губы расползлись в колкой, привычной для него полуулыбке, а спустя еще мгновение сквозь нее прорвался глухой смешок.
- Твое вот это «я вся такая властная и всемогущая, бойтесь меня, смерды» меня всегда веселило. Перед кем угодно, но не передо мной, Кру. Избавь, - Кантэ мягко, дабы она не начала ему показывать навыки самообороны прямо здесь, положил ладони на плечи вампирши и мнимо огладил, - Сейчас сенсацию скажу, приготовься, - дракон выдержал уверенную, но не слишком долгую паузу, набрал в грудь воздуха, и продолжил, - Ошибаются все. Даже ты на это способна, уж извиняй за плохую новость. Кстати, отличная стрижка, тебе идет.
Кантэ отстранился от нее и прошелся по комнате, по пути подхватив размеченные женщиной бумаги и рассматривая новоявленные художества. Что ж, с большинством он был согласен, в конце концов, толк в управлении борделем Круэлла знает и на этом бульварном поприще она подольше. К ней следовало прислушаться, не говоря о том, что она исконная хозяйка.
- Я не могу сказать, верю ли я в свое избавление или не верю. Мне хочется верить. И для этого я должен лучше узнать того, с кем делю тело, если это вообще возможно, - дракон отложил бумаги, засунул руки в карманы, развернулся и посмотрел на Круэллу в упор, - Думаю, мы закончили. Я узнал все, что необходимо, теперь осталось дождаться Мэрибель. Рад был повидаться, и еще раз спасибо, что пришла. Кинешь кости в какой-нибудь комнате или проводить?

Атрофированное чувство такта, ужасные манеры и полное неумение говорить комплименты - комплект на любительницу безжалостных скотин. Кому еще о манерах распинаться, как не вампирше, которая с порога вмазала ему по лицу и даже не поздоровалась? Его характер мог вызвать отвращение разве что у барышень, мечтающих о праведных рыцарях на белоснежных пегасах. Но не у Круэллы, не у других, видавших тяготы и превратности судьбы, уходящей, порой, по кровавым, топким следам. Таких женщин от вылощенных и лицемерных кавалеров стошнит на выдраенные мужские туфли, потому что их интересует не напускной лоск, а то, что внутри, даже если обстановка там далека от цветущих королевских садов. Вампирша бесхитростно язвила, прекрасно зная, что при необходимости дракон может изъявить почти любое качество. Кантэ умел чувствовать ситуацию. Как минимум, если от вовремя выстроенного бонтона зависело что-то важное и нужное, чудесным образом появлялись и такт, и манеры, и комплименты.
Сейчас в них не было необходимости. Они могли себе позволить развлекаться и обсуждать вопросы, имевшие в основе такую хрупкую материю как жизнь. Вчера было не до смеха, потом будет не до смеха, но сейчас эти взаимные издевки с давней подругой - единственная отдушина, связь с реальностью и, пускай не надежда, но проблеск возможности двигаться дальше, что-то менять и не затухнуть, сгорая слишком рано. Дракон свое еще не отжил. Обычно к таким размышлениям приходят, повиснув на волоске пред смертельной пастью, а он осознал, когда чуть не отнял жизнь сам. Что толку ценить тех, кто дорог, если можешь угробить их против своей воли?

Только что ты предлагала разворотить ей кишки, проколоть желудок или рассечь легкое. Уверена, что искренне жаль? - Кантэ с молчаливой усмешкой смерил вампиршу взглядом, но мысль его потекла далеко за пределы борделя, в злополучные руины, оплетая рыхлый камень и рыская по загвазданным углам, будто в поиске ответов на неизбывные вопросы. Поняла ли змея до конца, почему он исчез? А можно ли было, черт возьми, не понять после того, что он сделал? Что будет дальше, если лечение не поможет? Что будет, если оно обернется против него, против всех их? Что тогда? Следовало бы подумать, придумать пути отступления, запасные варианты, но Кантэ не стал себе изменять. Он никогда не составлял далеко идущих планов, решал проблемы по мере их поступления и предпочитал отринуть домыслы на манер «А что было бы, если бы...». Ему предстоит пойти ва-банк, где продуманные сценарии перестанут иметь значение. Либо его ждет спасение, либо гибель, либо ничего не изменится, но в последнее мало верилось. Вторгнуться в недужный мозг под контролем Зверя без последствий не получится даже с ювелирной точностью, если, конечно, подразумевается серьезное вмешательство, на которое дракон и рассчитывал.

[ утро-день 4 СТ 1647 ]

Сон обманчиво скользил по мозговым центрам, тревожил, подрагивал и заставлял сводить брови к переносице. Кантэ спал долго, но беспокойно, часто ворочался, разглядывал сквозь подсознательную толщу дребезжащие и нечеткие очертания прошлого, настоящего и грядущего, того, что, возможно, когда-нибудь случится и того, чему не суждено стать будущим никогда. Дракон не припоминал, чтобы ему снились пророческие сны. Как и не помнил столь насыщенных ночей, заполняющих доверху черепную коробку. Он силился не думать о последствиях, будучи бодрым, так они, поганые, нашли лазейку и просочились к нему грезой.
- Зато для гроба теперь достойный вид, - ящер полоснул взглядом по отражению в зеркале и усмехнулся. Легкая щетина ему шла, скоблить было откровенно лень, оттого к опасной бритве он не притронулся. Лишь освежился, облачился в классический незатейливый ансамбль, который, подобно хвойным породам зимой и летом, не менялся практически никогда, и отправился в подвал к Мэрибель. Раз уж решился, тянуть незачем. Другой вопрос, вернулась ли она?
Кантэ несколько раз стукнул костяшкой о массив, затем повернул ручку, и дверь поддалась. Если бы девушка не желала, чтобы ее застали за каким-нибудь непотребством, она бы определенно закрылась, потому никаких угрызений совести по поводу визита без предупреждения как такового ящер не испытал.
- Мэрибель, есть разговор. Не занята? - сам уже и вошел, притворив за собой с намеком, что разговор, в общем-то, должен состояться так или иначе, невзирая на занятость.

Чем ближе подступал апофеоз визита, тем меньше правильных слов безгласно ложилось на язык, чтобы соскочить с него в подходящую минуту. К тому моменту, как Кантэ приземлился на неказистый, но крепко сколоченный, видно, что добротный и новый, стул, соскакивать было уже нечему - в голове гулял пространный сонорский самум. Зато подходящая минута выдалась очень скоро. Раздражение девушки, всколыхнувшее слегка потяжелевший, застоявшийся воздух подвала, как показалось дракону, в большей степени схлынуло, но ворчание и недовольство все еще сочились, сплетаясь с речью. Вопреки всем имеющимся талантам, с тем, что ему не всегда удается выбирать правильные моменты, Кантэ бы не стал спорить. Особенно в свете прошедших событий.
Дракон с искренней заинтересованностью обвел взглядом подвальный виварий, подмечая, что магия воздуха у новой жительницы и исконное наличие окошка ныне приходятся весьма кстати. При воспоминании о деликатной работе лекарки и созерцании текущего порядка, Кантэ не сомневался в чистоплотности Мэрибель и верил в своевременную уборку, которая не даст удушливой вони образоваться и просочиться наверх. На деле же в эту самую секунду ящер плевать хотел на исходящие от зверья миазмы и просто искал любой повод отвлечься от предстоящего разговора, за которым сам сюда и пожаловал. В кабинете, с Круэллой, на словах все казалось куда проще и легче.

- Ты так спрашиваешь, будто уже с месяц здесь провела и я прихожу к тебе каждый второй день, - Кантэ слабо усмехнулся, все еще не представляя, как начать, потому продолжал отзываться на ответ Мэри околичными репликами, закупорившись в привычную скорлупу ехидства, - Если бы сдох, мне бы понадобился возница с дрогами, а не ты. Или по ночам все-таки балуешься с трупами? - дракон вопросительно приподнял бровь в издевке, - В общем, я пришел сделать тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться. Как насчет филиала психушки прямо здесь, рядом с мышками? - изрек, сделал замысловатый жест рукой, очерчивая пространство, и замолк. Не хотелось того признавать, но нервы, подобно грызунам в клетках подле, закопошились.
Подколки быстро закончились, не имея должного подспорья. Меньше всего хотелось выглядеть идиотом, но подозрения у Мэрибель, скорее всего, начали зарождаться, и пока ее раздражение не вернулось и не перешло в эмфазу, стоило отколоть от скорлупы осколок и начать, наконец, этот решающий разговор. Легко сказать.
- Да твою мать, - зло, едва слышно прошипел ящер и сам теперь негодующим взглядом уставился на девушку, хоть недовольство это было отнюдь не к ней обращено и ей наверняка хватило проницательности, чтобы это понять. Он слишком отвык с кем-то откровенничать и делиться растравленным нутром. Когда-то давно он с легкостью рассказал пусть и протянувшей руку помощи, но все же первой встречной о своем недуге и откровенно поделился уже на тот момент заглохшей болью, но теперь все иначе. Нет, ему не было горько говорить и растревоживать утекшую воду. Он просто не хотел никого впускать в душу, где и без них полный раздрай и швах. Вот только был ли у него выбор?

- Это я изувечил ассуру, которую ты намедни лечила, - выпалил и просверлил взглядом, будто бы не он пришел к ней с просьбой, а она сейчас изливает ему ненужные откровения. Словно ожидал, как девушка начнет лихорадочно соображать и что-нибудь предпринимать, а потому быстро добавил, - Прежде чем ты что-либо надумаешь или внезапно начнешь делать, позволь мне объяснить.
Мэрибель стоило отдать должное. Будучи лекарем, пусть и невероятно самоотверженным, что наглядно было продемонстрировано за последние дни, в ней, как во всех носителях сего тягостного креста, проросло зерно цинизма. Она могла воспринять любую причину изуверской раскройки. По крайней мере, внешне. Кто знает, что развернулось у нее внутри за этот час.
- Я делю тело с существом, периодически устилающим мою дорогу трупами. Это не раздвоение личности. Точно не в классическом проявлении, потому что я могу наблюдать за своими действиями, но тут не возьмусь ставить категорический диагноз - не мне виднее. Были периоды, когда он появлялся часто, были времена, когда затихал и не показывался годами. Меня... пробовали лечить, но подошли к делу определенно не с той стороны и лишь усугубили положение. Позже возможности лечиться у меня не было, - Кантэ благоразумно умалчивал обо всех деталях, связанных с гильдией и лечебницей. По отношению к первой - ныне и впредь, по отношению ко второй - пока что.

- Впрочем, дело было не только в возможности, но и в том, что я никому не мог доверять после провальной попытки эскулапов, - губы от воспоминания все же дрогнули. Единственные события, высеченные на памяти, которые, не застланные сегодня зловонной местью, все еще могли вызвать тремор и заставить его испытывать тревогу. Ничего из пережитого, а именно это - отправная точка. Она перечеркнула тот жалкий эрзац бесхлопотной жизни, за который он удерживался, пока не перестал принимать успокоительное. Она изничтожила полгода жизни и превратила их в каждодневное, беспробудное и пожирающее с костями пекло. Она с мясом вырвала попытку прийти к той жизни после и пригласила в новую, заманчивую, прикрытую спасением кабалу, с которой он со временем породнился.
- Не доверяю и сейчас. На то есть причины, - честно признался Кантэ, - Но я здесь, потому что это стало необходимым, а моей, скажем так, пилюли, которая раньше могла купировать проявления, больше нет. Раз ты занимаешься лечением Круэллы, я предположил, что можешь работать и с подобными недугами. Никто грамотно за это не брался, а безграмотную неудачу я в расчет не беру. Не то чтобы я призываю заслуживать мое доверие, но в моем положении мнительная позиция естественна. Возможно, ты поймешь, если возьмешься. Я даже не рассчитываю на полноценное исцеление, его не произойдет, в этом я уверен, - Кантэ усмехнулся мрачно, с долей абсурдной, крезовой веселости, - Но, может быть, удастся что-нибудь сделать. О деньгах не беспокойся. Просьба личная, потому и платить буду по счету.

Отредактировано Кантэ (2017-12-03 21:54:56)

Кантэ почувствовал дежавю. Смех снова рассек сгущенный напряжением воздух, как когда-то возле скита в перелеске. Такой искренний и веселый, живой, звонкий смех, который звучит в дружеских компаниях у костра или за семейным столом в домах, хранящих покой и уют своих жильцов. Отражается на счастливых лицах, заставляет неосознанно расслабиться и поверить, что сейчас, именно в эту секунду, происходит что-то настоящее и правильное.
Неожиданно для себя Кантэ осознал, что смех на его откровения ему нравится. С отвращением он бы принял попытку пожалеть или посочувствовать, но слышать смех и едва ли не ощущать, как вибрирует, разжимаясь и развеиваясь вокруг, надсадность момента, было почему-то приятно. Почему? Кто бы мог подумать, что именно здесь, в подвальной лаборатории с женщиной, которую дракон толком не знает, до него, наконец, дойдет истинный смысл всего того, что он творит со своей жизнью и почему до сих пор не сгнил в земле.
После Энель никто из близких ему существ, успевших укрыться в мыслях и в сердце, не умирал по его вине, ведь он никого больше к себе не подпускал. Даже с Трисс, в которой хрупкость граничила с огромным упорством и, порой, упрямством, которая понимала, что ящер может смять ее, слабую и беззащитную, как игральную карту, и которая продолжала идти напролом, а он, на свою беду, почти ей вверился, все равно ничего не вышло. Она его любила всем сердцем и готова была отдаться в когти на растерзание, и именно поэтому он быстро залатал трещину в коконе, предварительно выдворив девушку за его пределы. Дракон не хотел снова ощутить, как рушится взращенный им мирок - покореженный, извращенный, совсем не светлый, такой далекий от того, который был и рассыпался вместе с умирающей девочкой на руках, но этот мирок был лучшим, на что он мог рассчитывать. Лучшим, чем ничего. Весь смысл сосредоточился в утаенной и закатанной в ошметки здравого рассудка надежде. Осознание прошлось по голове обухом.

Дракон видел ее в эмоциях окружающих. Брезжущую, искристую надежду, которую дарили ему все, успевшие соприкоснуться с его неоднозначной натурой. Он хотел наблюдать вокруг себя живых и чувствующих, хотел слышать их смех, жадно вбирать как симпатию, так и ненависть, и все что между, чтобы каждый чертов раз вгрызаться в реальность и осознавать - его не окружают мертвецы. Вопреки кровавому шлейфу, рядом с ним еще происходит жизнь, и он может быть ее участником, пусть и никогда больше не станет частью. Ему хотелось чувствовать себя живым вместе с ними. Так уродливо и противоестественно, но совершенно искренне Кантэ наслаждался смехом, который приходилось обрывать собственноручно. Он был вынужден, чтобы жить самому.
Убийства не приносили ему удовольствие, но пока нетронуты те, кто ему дорог, он раз за разом переступал через трупы, продолжал трепетно оберегать зарытую на самом дне надежду и находил новые эмоции, дабы снова ощутить что-то колотящееся, клокочущее внутри. Вдруг стало до одури смешно, и Кантэ бы разразился гоготом, если бы Мэри не начала говорить. Ящер слушал ее вполуха, а сам чувствовал, как подрагивают края рта от собственных мыслей и заразительного смеха, все еще стоящего в голове смазанным гулом.
Он всю свою жизнь очень глубоко внутри на что-то надеялся. Не подпускал никого, выстраивал непроглядные стены, прогонял и уходил, чтобы сохранить это хрупкое сокровище, ведь стоит ему еще раз убить родное существо, и он погибнет следом. Ему незачем будет просыпаться по утрам и хоть куда-нибудь двигаться, а дракон безумно не хотел терять якорь, за который так отчаянно цеплялся. Замкнутый круг, извечный уроборос, где он обречен эгоистично и самодовольно пожирать себя до тех пор, пока жизнь и смерть не сойдутся в линию.

Кантэ никогда не признается в открытую. Никогда не скажет, что движет им на самом деле и будет дальше позволять находиться рядом, плевать на чужие мнения, поступать, как хочется, и наслаждаться происходящим вокруг. По большому счету в этом весь он и есть, пока дело не касается дребезжащих струн, способных извлечь заскорузлую боль. Сколько должно пройти времени, чтобы вычленить из мыслей встречу со змей и ее последний взгляд, Кантэ не знал, но очень надеялся, что скоро перестанет о ней думать. Ассуре будет без него лучше. У него нет права наслаждаться ее чувствами, хоть и нельзя не признать - рядом с ней он ощутил себя настолько живым, насколько еще не ощущал никогда.
Стоило вспомнить, что в подвале ящер не один и пришел он сюда, ведомый тщательно закупоренной в недрах сознания истиной. Мэри порадовала Кантэ профессиональной внимательностью, вновь доказывая, что она не пальцем делана и на кое-что способна. Вопрос в первую секунду поставил в тупик. Кантэ свел брови к переносице, прищурился, испытующе и немного придирчиво окинул Мэри взглядом. Кажется, слегка подергался правый глаз, а после ящер не выдержал и все-таки засмеялся.
- Мы будто друг другу анекдоты травим, не находишь? - дракон вальяжно откинулся на стуле и с толикой интереса, но без обвиняющих уклонов, взглянул на медика.
- Давай так. Обойдемся без откровенной собачьей дрессуры. Ведь ты сказала, что не будешь злоупотреблять, а у меня нет иного выбора, как поймать тебя на слове. Если не сдержишь его... Навскидку не скажу, что будет, сам не знаю, но вряд ли что-то хорошее, - Кантэ не думал угрожать и лишь предупредил о возможных последствиях, - Я готов прислушиваться и слушать тебя, как врача, - добавил он и сделал намеренный акцент на последнем слове, чтобы Мэри понимала: он еще в относительно здравом уме и, прежде чем сесть по ее велению, непременно будет рассматривать пользу и целесообразность действа все с той же здравой точки зрения.

- Что же до отваров. Думаю, я должен более детально просветить тебя касательно моего недуга. Утвердительного ответа я не услышал, да и ты не дурочка, чтобы соглашаться без подробностей, верно. Впрочем, без них начать-то и не получится, - дракон нашарил взглядом графин с водой и потянулся за пустым стаканом, - Первое. Существо, с которым я соседствую в своем теле, разумно и вместе с тем безудержно агрессивно. Я называю его Зверем. Как будешь называть его ты, разберетесь вместе, если тебе удастся добиться от него хоть каких-то внятных ответов. Можешь использовать эту же кличку, меня не волнует. Второе. Я сомневаюсь, что отвары могут мне помочь, и позже я скажу, почему. У меня был опыт с лекарственными препаратами, которые сделали только хуже, но я не противлюсь, ведь я не врач. Лишь попрошу показывать мне список всех ингредиентов, вхожих в варево, которое ты захочешь в меня влить. Кое-что о травках я тоже знаю. Нет, ты, конечно, можешь схитрить и не вписать те или иные названия, но знаешь ведь, способы это проверить в нашем магическом мире найдутся, - Кантэ сделал несколько глотков, дабы собраться с мыслью и продолжить.
- Зверя способны призвать некоторые психоактивные вещества. Удивительным образом табак в эту когорту не вошел, зато алкоголь, например, или успокоительное - легко. Список всех исключений я огласить не могу, попросту не знаю. Как ты понимаешь, это главное препятствие на пути моего спаивания различными отварами. Третье. Я ведь правильно полагаю, ты будешь общаться со Зверем? Когда я сказал, что он агрессивен, понимать это нужно предельно буквально. Его самоцель - убивать. Неважно, что испытываю я к человеку, он захочет свернуть в узел кишки в любом случае. Он может пользоваться всеми моими знаниями, включая боевую и магическую подготовку. Когда Зверь активен, мое тело принадлежит ему. Я могу чувствовать его эмоции, но остаюсь зрителем в голове и никак не могу ему помешать. Были исключения, связанные с сильными переживаниями, но в твоем случае их не будет. Я осознаю твои риски. Ты ведь не думала, что мы сядем друг напротив друга, как на стандартном приеме у врача? Я намерен обеспокоиться нашей с тобой безопасностью не меньше, - от мысли снова становилось не по себе, но дракон собрал усилия в кучу и постарался не выдать треволнения, - Прежде чем мы перейдем к обсуждению нюансов, пожалуй, я все же дождусь от тебя окончательного решения.
Кантэ смолк и выжидающе покосился на Мэрибель. Он не удивится, если она откажется после услышанного. Никому не охота получить дыру в животе из-за мизерной ошибки в эксперименте, каким бы рискованным ни был экспериментатор. Одной рискованностью здесь не обойтись и нужно быть сколько-то, хоть в какой-то степени, сумасшедшей.

Отредактировано Кантэ (2017-12-11 03:06:54)

В ответ на реплику о шутках захотелось уколоть ехидной шпилькой и сказать о хромающем у девушки чувстве юмора, но ящер смолчал, опустил щит и перестал защищаться. Сейчас на него никто не нападает. Он пришел за помощью, как бы ни отрекался от определения и ни старался небрежно облечь его в другую подоснову. Ему готовы помочь, невзирая на аляповатое начало и явно проступающие очертания подводных камней сквозь толщу рассказа. Это все, на чем нужно сосредоточиться в текущем моменте.
Слова о цепях заставили углы рта нервно дернуться. Расстановка акцентов в речи дала понять, что девушка уже перебирает причины и методы лечения где-то на задворках мысли, представляет перспективу и возможный ход развития событий в случае неудачи. В ее усмешке расплелись осмысленность и риск. Они оба понимали вынужденность скользких, леденящих скованностью вериг даже на проходном этапе знакомства с жутким недугом, но еще никто не решался это озвучить и возвести упомянутую дрессуру в ранг неизбежного. Кантэ со зверским упорством столько лет заталкивал ненавистные воспоминания в самые темные недра, и для чего? Чтобы теперь расковырять застарелый нарыв и вытащить всю эту дрянь наружу. Одна лишь мысль о возвращении в то далекое, страшное состояние вызывала студеный трепет в мозгах костей. Не хотелось думать, что будет, когда он столкнется лицом к лицу с осязаемым лязгом спутавшихся звеньев. Не хотелось думать, насколько скоро это случится. Не хотелось думать, что, скорее всего, именно завтра ему предстоит окунуться с головой в мерзость затяжного переломного момента. Полгода ничто для драконьей жизни, но тогда Кантэ показалось, будто его продержали в лечебнице все пять столетий.
Дракон принял из рук девушки кружку, рефлекторно принюхался и сделал глоток без всякой опаски. Что бы она ни говорила, а до такого абсурда как импровизированный эксперимент без какой-либо страховки после всего сказанного не додумается ни один врач, сколько бы здравомыслия в нем ни гнездилось.

- Конечно, я душка, тебе даже не стоит в этом сомневаться, - интонирующий сарказм больше не перебивал настроение. Кантэ произносил слова довольно обыденно и легко, совладав с собой и действительно не задумываясь о цепях до последнего момента, даже если счет шел на минуты.
- Опустим, но прежде я кое-что скажу, - дракон сделал несколько некрупных глотков. Пропитанный кипятком травяной сбор отдавал необычным, но приятным вкусом и расслабленно согревал желудок, - В твоей голове, как у всех мыслящих созданий, может твориться все что угодно, но ты квалифицированный врач, имеешь ученое звание и не первый год занимаешься научными исследованиями. На мой взгляд, умалишенная давно бы где-то прокололась, но это все пустое в противовес вампирской компании. Если бы ты основательно не дружила с головой, одна из вас была бы уже мертва. Я не умаляю достоинств Круэллы, но и не исключаю поражение, ведь твои умения впечатляют. Однако вы обе в целости и здравии, из чего я делаю вывод, что между вами возник хотя бы хрупкий флер доверия. А я, в свою очередь, верю Круэлле. Как видишь, у меня есть аргументация моему решению, - дракон слабо повращал в руке чашку, глянул на плещущиеся остатки чая и усмехнулся, - Не то чтобы меня волновало твое мнение обо мне. Скорее, просто не люблю, когда мне приписывают качества, не присущие моему характеру.
Круэлла попросила не говорить об их встрече, а значит, и о предсказании, которое, пусть и невнятно, туманно, но безошибочно стелило направление дальнейшей дороги. Она не станет его гибелью, но сама еще не знает об этом. Ящер сдержал обещание и не стал говорить, почему на самом деле сидит здесь. Вместе с тем он удовлетворился собственными объяснениями и посчитал их достойными и сильными. Как отнесется к ним Мэри – ее личное дело. У них на повестке дня пульсирует другая важная тема, к которой Кантэ незамедлительно вернулся.

- Его возможности возрастают. Использовать больше магических ресурсов, чем имею непосредственно я, он не может, поскольку это противоречит магической природе. Зато растут физические показатели: повышается болевой порог, выносливость, сила и реакция. При первых проявлениях не было никаких изменений. Они возникли после психиатрической лечебницы, где я пробыл около полугода. Они чем-то меня обкалывали, процесс походил на трансмутацию и внешне, что удивительно, никак не отразился. Организм начал реагировать на многие возбудители нервной системы, а в случае приступа - улучшать характеристики.
Раз Мэрибель согласилась, ей, как лечащему врачу, необходимо знать все возможные детали, как бы противно ни было воспоминать о них дракону.
- Если вдруг у тебя затесались знакомые в лечебницы, могущие поднять пыльные архивы, не трудись. Так уж вышло, что вся информация об эксперименте со мной давно уничтожена, - спокойно и твердо Кантэ дал понять: это все, что он может сказать и расспрашивать бессмысленно не только потому, что не скажет, но и по причине действительного отсутствия каких-либо полезных данных.
- Не мне говорить, как тебе работать, но ты разве не должна все это записывать? - дракон вопросительно прищурил глаз и улыбнулся краем рта. Только сейчас он приметил, что девушка его просто слушает и ничего не фиксирует письменно.
Кантэ поставил пустую кружку на стол. Диалог отмерил последние секунды, и ящер, похоже, сказал все, что могло ей помочь в лечении и изучении проблемы. Больше не приходило в голову важных деталей, кроме одной, ожидающей, когда ее, наконец, выхватят из воздуха и обратят в звучащий, натянутый нерв. Последние слова ложились на язык с огромной неохотой.
- Думаю, ты и сама поняла. Нам необходимо вмонтировать в стену цепи. Коль не возражаешь, я могу этим заняться в удобное тебе время. Когда начинать, решать тебе. Наверняка понадобится время на подготовку, но, как мне кажется, чем раньше приступим, тем лучше. И еще кое-что, - Кантэ внимательно взглянул на Мэри и ненавязчиво побарабанил пальцами по столу, - На текущем этапе уколов быть не должно. Просьба личного характера и конкретно к Зверю не относится, но отступление от нее повлияет на лечение и может, в зависимости от обстоятельства, навредить и тебе, и мне. Если ты не прислушаешься, наш каркас доверия разобьется вдребезги, и я ничего не смогу поделать. Это важно. Мне достаточно дать глоток спиртосодержащего, чтобы призвать его.

- Для грамотного эпикриза лучше иметь перед глазами детальный и наглядный анамнез.
Мыслями Кантэ уходил в острог психиатрической лечебницы. Он уже начал приблизительно цитировать тамошних эскулапских фанатиков и выхватывал из воспоминаний знания, которые получил при прослушивании их диалогов, находясь в горячечном бреду после очередной инъекции. Ретроспектива продлилась недолго, голос исследовательницы все выдергивал сознание обратно в лабораторию кусок за куском, и, в конечном счете, у нее вышло сдернуть нахраписто заползающий полог. Дракон сморгнул с лица остекленевший взгляд на щелчке, вернулся в происходящее и посмотрел на Мэрибель:
- Но как знаешь.
Она продолжала говорить, Кантэ слушал. Разговоры заканчивались, первый сеанс ярким знаменем колыхался на флагштоке завтрашнего дня, и от этого на душе становилось лишь тяжелее. Ему казалось, что они набрасывают друг на друга душное ярмо ответственности, которая обоим откликнется злополучным ударом. В прошлый раз выбора ему не предоставили, но теперь ящер осмысленно ступил на вымощенную благими намерениями тропу, и оставалось только надеться и верить, что она не приведет его прямиком под крыло смерти. Мэрибель, может быть, и не станет его гибелью, но это не значит, что его не могут погубить другие обстоятельства, связанные с лечением. Предсказание Круэллы успокаивало лишь в пределах лаборатории, наедине с медичкой. Кантэ не был уверен, что позже этого будет достаточно, а Мэрибель и вовсе не понимала, с чем связывается. Он, впрочем, тоже не понимал и четко это уяснил в момент дружественного хлопанья по плечу, на которое лишь мрачно хмыкнул. Когда девушка удалилась, Кантэ опустил глаза к голодным оковам.
Не вдруг, а беспременно.

Рабочий день подходил к концу, но шанс застать кузнеца у раскаленного горна еще был. Кантэ готовился поставить оружейника перед фактом и доплатить за срочность, сколько потребуется. Ни миндальничать, ни торговаться не было как настроения, так и времени. Дракон наведался в проверенную годами лавку, справился о заготовках и убедился, что удача сегодня на его стороне. Хотя, тут как посмотреть, но на пути к цели фортуна не ставила палки в колеса: Мэрибель согласилась провести сеанс, а у кузнеца оказалась в наличие подходящая короткозвенная цепь, которая осталась после такелажного заказа - забрали не все, но неустойку мастеру выплатили.
Дракон опробовал ее на прочность сразу в мастерской, убедился, что она сдюжит даже среднестатистического заполошного огра, и обратился к мужику с неожиданной просьбой арендовать кузницу буквально на час-другой. Нужно было разбить цепь, разъединить оковы, соединить браслеты с цепями и обзавестись скобами для крепления, которые в качестве срочного заказа молотобоец все же принял. Кузнец драконью морду знал, и где эта морда обитает, тоже ведал, потому действительно мало удивился. Поначалу только недолго терзался про себя вопросом, зачем им для своих сексуальных извращений такие тяжелые и крепкие звенья, будто бы и впрямь собрались огра отлавливать и измываться над ним, но быстро встрепенулся, занялся своими прямыми обязанностями и предпочел мысль не развивать подальше от греха.
К ночи работа была сделана, кузнец получил честно и потно заработанные, а Кантэ смотал в тряпичный сверток две подготовленные цепи и направился в бордель, а там - в экспериментальное сердце публичного дома, глухо отстукивающее в тишине последние удары до начала новой главы. Когда Кантэ вмуровывал в стену скобы, не одно мгновение ему казалось, что он и правда вколачивает гвозди в собственный гроб. Это всего лишь гнет давно запрелого прошлого, но ему никогда от него не избавиться. Дракон взглянул на результаты своих трудов, а перед глазами замерцали кадры из лечебницы: до мяса натирающие кожу цепи, осклабленные рты живорезов, устремленные к зрачку иглы и крики, которые исторгало пусть уже сильное, но еще не закаленное в этом пекле тело.

[ утро 5 СТ 1647 ]

Он не видел снов прошедшей ночью. Выполз из постели, словно бы и в будничный, ничем не примечательный день, привычно отдался утренней тренировке, побывал в ванной, даже позавтракал. Ночные труженицы, не имеющие постоянного места жительства и обитающие в борделе перманентно, крепко спали. Алкаш Адольф мирно посапывал в кресле и подергивал лапой. Царящая вокруг тишь да гладь, как нарочно, выглядела жутко подозрительно и будто изо всех сил старалась не предвещать беды. И чем больше старалась, тем четче Кантэ видел в слаженной идиллии затишье перед бурей. С каждым шагом вниз по косоуру предчувствие нарастало и заворачивалось в смерч, который сметал все клокочущие внутри эмоции в свой раструб и перемешивал в несуразную баланду. Дракон намеренно пришел в подвал раньше Мэрибель, чтобы дать себе какой-нибудь шанс на спокойствие. Вид цепей по-прежнему отторгал, и до прихода исследовательницы ничего толком не поменялось.
- Доброе, - флегматично отозвался Кантэ и принял чашку. От дымка повеяло характерным, прекрасно знакомым и совсем нежелательным ароматом. Дракон присмотрелся, принюхался к напитку и отставил в сторону, - А вот ты не молодец и пряник с полки взять не можешь. Вчера я назвал тебе лишь одно исключение - табак. Возьми блокнот, сделай пометку о психоактивных веществах и больше мне кофеин не предлагай. По крайней мере, не тогда, когда я весь такой свободный и ничем не ограниченный сижу перед тобой и мило улыбаюсь, - в подтверждение словам углы рта расползлись в стороны, - Больше пожеланий нет. Думаю, ты и так понимаешь, что длительное воздействие голодных оков пользы не принесет и сеанс должен быть недолгим. Собственно, можем приступать. Быстрее начнем, быстрее закончим.
Дракон поднялся и подошел к полутораметровым цепям, симметрично ввинченным на линии его плеч для каждой руки.
- Безопаснее не просто сковать запястья, но и обвязать руки. С узлом, само собой, иначе прокрутка браслета вокруг оси распрямит и вытянет звенья. На одной руке могу показать, если не знаешь, как. На другой сделаешь сама, - он не знал, удалось ли ему скрыть нервическую дрожь в голосе. Не обращал внимания, сосредоточенно сверлил взглядом кандалы и чувствовал, как заходили желваки. Кантэ знал, что испытает к Мэрибель в следующее мгновение, когда она коснется цепей и прижмет к коже холодящий металл. На мгновение, сам того не желая, он увидит в ней черты покойного лекаря, примет подвал за узилище психлечебницы и окунется в знакомую до оскомины, глубокую, разъедающую костяк ненависть.

Отредактировано Кантэ (2018-01-12 01:05:54)