26 число месяца Новой Надежды.
1647 год от подписания Мирного Договора.
Ночь.

Лоддроу не слышала удаляющегося стука каблуков Аделя, уже с того момента, как только коснулась мягкой кровати. На тело навалилась приятная тяжесть, голова немного закружилась, словно в хмельном дурмане. Казалось, она куда-то проваливается, не имея возможности за что-либо ухватиться и прекратить падение, но страха не было, лишь легкость во всем теле. Посему Альвэри не поднялась ни через пять минут, ни через пятнадцать, ни через полчаса. Девушка провалилась в глубокий и столь необходимый, как душе, так и телу, сон, не заставив себя даже попытаться подняться и запереться, не то, что смыть хотя бы с лица дорожную пыль, осевшую за день.
Сон был почти тот же, что и многие до него. С тех пор, как умерла мать, она либо видит именно его, разве что с некоторыми коррективами, либо вообще спит без сновидений. Впрочем, что одно, что другое не особо волновало ее в сознательной жизни, ведь особого дискомфорта не приносило и уже привычно считалось нормой. Так и сейчас, оказавшись посреди огромной заснеженной поляны, лоддроу лишь усмехнулась. Чувство того, что она «дома», в родной стихии, умиротворением растеклось по спящему сознанию. Куда бы не упал взор, всюду белым-бело. Солнце лишь совсем чуть-чуть выглядывало из-за снежных туч, будто лишь для того, чтобы подчеркнуть красоту этого пустынного места, навечно закованного в снега и лед, которые поблескивали под случайными солнечными лучами серебром. И тишина. Блаженная, нерушимая, охватывающая и проникающая в само сердце…холодная. Альвэри склонилась, набрав немного снега в ладонь, и двинулась вперед. Одинокие деревья, попадавшиеся на пути, переливались тем же серебром и драгоценностями под случайными лучами солнца. Иногда на их ледяных ветках можно было заметить и крохотные фигурки птиц, замерших за каким-то своим занятием…навеки. Это был ее мир, стены которого она годами сводила и в котором успешно пряталась все эти годы, закрывая перед всеми дверь даже в моменты бодрствования. Мир, где не было боли и страдания, потери и глупой надежды, лишь тихое умиротворение, приносимое холодом, что своим прикосновением приносил спокойствие в ее душу.
Ладонь больно защипало. Альвэри остановилась, с удивлением воззрившись на нее и разжав пальцы. От небольшого комка снега, ранее поднятого с земли, не осталось и следа, только влага на коже левой ладони и больше ничего. Но пульсирующая боль не унималась, хотя казалась и глухой. Девушка сжала и снова разжала ладонь, повторив сие несколько раз, но ощущение не прошло. Даже более того, казалось, она разлилось по всей руке, концентрируясь где-то в области левой груди. Удар, еще удар, сердце больно сжало, заставляя ее прикрыть глаза. Боль не была саднящей или какой-то острой. Сложилось впечатление, что что-то изнутри сжимает несчастный орган и пытается его куда-то тянуть, после резко отпуская, чтобы еще крепче уцепиться в следующий момент.  Лоддроу судорожно вздохнула, пытаясь прийти в себя. Видимо, переживания минувших дней не хотели ее отпускать даже в мире сновидений. Девушка нахмурилась, пытаясь отмахнуться от всего, что ее начало донимать даже в этом мире. И, кажется, вышло. Глухая боль отступила, как и ощущение какого-то чуждого присутствия в груди. Она с облегчением вздохнула, подняв глаза к небу, закрытому снежными тучами, после снова неспешно двинувшись вперед.
Через несколько метров какой-то блеск впереди привлек внимание лоддроу, вызвав новый прилив удивления. Что же еще за сюрприз преподнесёт ей сегодняшний сон? Все так же неспешно девушка двинулась к источнику блеска и вскоре пред ее глазами предстало небольшое, неправильной формы озерцо. Как ни странно, его совершенно не коснулось царящее здесь ледяное великолепие. Водяная гладь мирно покачивалась от каждого «вздоха» ветра, но не было и намека на ледяную корочку. Альвэри нахмурилась. Что-то было неладно в ее мире, влияя на него не самым положительным образом. Сейчас исправим, - возникла упертая мысль и девушка вскинула руку, принявшись творить колдовство. Но…ничего не вышло. Она сделала еще попытку, две, три…безрезультатно. Сжав руку в кулак, лоддроу уже хотело было отмахнуться от сего явления и просто уйти прочь, оставив его за спиной, но внезапно водяная гладь заиграла всеми цветами радуги, после снова потеряв их, но то, что в последствии лицезрела Аль, заставило отшатнуться от озерца. Однако, не видеть и не запомнить уже было не суждено. Девушка застыла перед озером, словно окаменев со сжатыми в кулаки ладонями. Ей не хотелось верить в то, что она видела, но что-то внутри подсказывало, что от себя ей не убежать. Что тот мир, в котором она ранее находила уют и в котором постоянно пряталась от всех да вся, лежит в руинах у ног того, кто его разрушил и на этом не остановился. Альвэри шарахнулась прочь, чувствуя, как из-под ног уходит почва. До слуха начал долетать звук рассыпающегося и разбивающегося льда, становясь все громче. Все, что было родным, привычным, к чему она ранее возвращалась, рушилось на ее глазах, превращаясь в ледяную крошку под ногами и слепя тем, что находилось за стенами. Лоддроу захотелось закричать, остановить неминуемое разрушение, но из горла не мог вырваться даже писк. Внезапно мягкое тепло коснулось, казалось, заледеневшей, сжавшейся посреди заснеженной поляны, усыпанной осколками, фигуры, разливаясь по телу приятной волной. Альвэри вздрогнула, словно в попытке отшатнутся, и почувствовала, как падает….
Девушка дернулась, приоткрывая глаза и уперевшись взором в темноту. Замечательно, я таки вырубилась…Хорошо хоть не на пороге. Плохой сон, - мысленно вздохнула Аль, уже было дернувшись сесть. Но чье-то явное присутствие, выраженное в равномерном сопении и тепло, исходившее уж точно не от ее тела, заставили девушку вскинуть голову и посмотреть в сторону источника всего этого, надеясь в полумраке комнаты рассмотреть хоть что-то. Благо, глаза к оному уже привыкнуть успели. Взор голубых глаз, еще поддернутых дымкой сна, уперся в рядом лежащее тело. Сердце, словно испуганная птица, затрепыхалось в груди, сбивая дыхание. Впору бы поднять крик, одним точным ударом пятки сбрасывая неопознанное, пока что, тело на землю, но, увы и ах, поведением в подобных ситуациях лоддроу отличалась от большинства представительниц слабого пола. Аль потянулась за клинком, прикрепленным к бедру и только когда ладонь крепко ухватилась за его рукоять, осторожно, едва дыша, подалась к спящему рядом, нависнув над оным словно коршун над жертвой. Видимо, боги опасались за беднягу, потому что именно в этот момент луна соизволила показать свой лик, лениво выползая из-за случайной тучи и полоснув бледным светом по спящему. Бэй! Чтобы тебя тейаровы псы растащили на ужин! Дурак! – застыв в немом изумлении, с клинком, зажатым в руке, мысленно выругалась Фенрил. – Чуть в могилу не свел, идиот! Вот сейчас точно можно было со всей злости пнуть мужчину, приправляя все смачной руганью и еще сверху на нем потоптаться, чтобы запомнил надолго, как пугать ее по ночам. Но вместо этого девушка откинулась на спину, переводя сбитое дыхание и уставившись в потолок. Усталость не покинула тело. Сие означало возвращение к сновидениям, иначе завтра это повторится, но увиденное ранее вкупе с обнаруженным в реальности застыло пред взором, не желая оставлять ее в покое.
Скрипнув зубами, лоддроу осторожно поднялась, стараясь не потревожить спящего. Еще и одетый, обутый…пьяный что ли рухнул тут? – мысленно продолжая ворчать, девушка переползла через Бэйнара, ибо одно стоило сделать наверняка – запереть эту дурацкую дверь, а то под утро вся компания еще соберется здесь или на пороге, чего доброго. Чуть пошатываясь от легкого приступа усталости и недосыпа, девушка в потемках двинулась к двери, едва не рухнув, зацепившись ногой о что-то, лежавшее возле кровати. Тейар вас подери…Да что ж... Добравшись все же до двери целой и невредимой да нащупав в кармане ключ, ранее вручённый Аделем, она закрыла комнату, устало прислонившись к дереву и покосившись на кровать. Нет, этот мужчина был просто невыносим! Он не желал дать ей хоть немного прийти в себя даже во сне, буквально насыщая ее личностную территорию собой. Устало потерев переносицу и отлипнув от двери, лоддроу вернулась к кровати и, кряхтя, освободила ноги парня от обуви. Еще чего доброго во сне пнет ее сапогом, мало не покажется. Одежду трогать не стала, как и свою, собственно, от греха подальше.
Продолжая сокрушаться, лоддроу тихо вернулась на место, где ранее проспала какое-то время, не спеша ложится. Девушка задумчиво смотрела на спящего рядом, пребывая в плену недавнего сна. Ей он не нравился, совершенно, перечеркивая все ее рвение в скором будущем и бросая в смутные думы. Я слишком устала, чтобы еще и над этим размышлять сейчас…Недовольно тряхнув головой, она распустила волосы, что туго стягивали кожу головы и легонько их встрепала. После, чуть подавшись к спящему Бэю, она аккуратно смахнула челку с его лица, открывая оное и делая его тем самым обманчиво-беззащитным в сей момент сонного умиротворения. Грустная улыбка появилась в уголках губ, ладонь ненадолго задержалась возле лица, после сжавшись в кулак и отпрянув. Альвэри глубоко вздохнула, в следующий миг наконец, прилегши рядом на бок и вперив взгляд в спящего. Она не могла не признать себе, что его присутствие рядом внесло не только смуту, но и какое-то умиротворение в ее душу и гулко бьющееся сердце. Только зачем он это делает? Почему просто не дает ей уйти? С этими мыслями, начавшими затихать словно лесное эхо в голове, лоддроу снова провалилась в сон. В сей раз глубокий, но без сновидений. В какой-то момент, уже спящая, Аль подалась вперед, положив ладонь на плечо Бэя, словно в неосознанной попытке удержаться.

Отредактировано Альвэри (2014-02-27 03:53:48)

Был ли то час или несколько, Бэйнар не замечал, поначалу провалившись в глубокий сон, из которого уже не мог выкарабкаться, как бы ни пытался. Ища те крохотные нити, связывающие его ночные кошмары с реальным миром, за кои он изредка, но все же хватался, выбиваясь из цепких лап ужаса и сковавшего все сознание страха, властвующих в царстве беспокойных сновидений, мужчина не находил их. А сейчас… сейчас же он был словно заперт в тесном мирке своих же фобий, не отыскивая спасительного звена, служащего своеобразным ключом от той призрачной двери, за которой находился настоящий мир… Такой же настоящий, как и он сам. А за ее порогом оставалось все то дурное, что преследовало Эйнохэила из ночи в ночь. Наверное, мужчина ровно так же, как и все другие лунные сутки, эти провел в бесчисленных попытках проснуться, неосознанно метаясь чуть ли не по всей кровати. Он до сих пор не мог встретиться лицом к лицу с теми ужасами, что творил собственными руками в его кошмарах, наполненных насилием и криками, что порой по пробуждению застревали в голове, отдаваясь эхом всего произошедшего. Встретиться и вдолбить самому себе, что все это было не более чем просто дурными снами, почему-то не желающими покидать его рассудок на протяжении всей сознательной жизни. Однако в череде бесчисленных попыток вырваться из невидимых оков и покинуть весь этот зловещий спектакль, невольным зрителем которого он стал, Бэю удавалось несколько раз отпихнуться ото всего творящегося и провалиться куда-то в пустоту, где не было места ни солнечным и спокойным снам, ни холодящим кровь кошмарам. В ней не было места ничему, кроме оглушающей и звенящей, как ни странно то бы могло показаться, тишине и какому-то непонятному ощущению необъятности. Мужчина дернулся, в который раз резко перевернувшись с одного бока на другой и уткнулся, если не сказать, что вмазался, носом в плечо рядом спящей и чудом еще не спиханной с кровати Альвэри. Хотя, девушка спала у стенки, а значит и шанс оказаться на полу если и был, то никак уж не у нее. А вот быть придавленной к прохладной каменной кладке… Но не прошло и минуты, как забывшийся беспокойным сном Бэйнар снова перевернулся, отчего-то нахмурившись и сопя, как бывало сопели недовольные быки, увидевшие перед мордой красную тряпку. Можно было бы подумать, что он проснулся, теперь же, после не столь радужных сновидений, просто приходя в себя и переводя дыхание. Но, увы и ах, зависнувший где-то в промежутке между кошмарами и реальностью, в той самой пустоте, мужчина более не мог вырваться никуда, абсолютно никуда, кроме как вернуться к до боли знакомым картинам, уже маячившим в далеком от бодрствования сознании… От накатившего негодования и безнадежности выпутаться из противных объятий царства снов, Эйнохэил вновь рыпнулся на постели, оказываясь почти нос к носу с ледышкой и таки открывая глаза. И в тот поистине ужасный момент  пробуждения до рассудка мужчины еще не дошло осознание того, что засыпал он совсем не один и находился не в своей комнате…  а потому, увидев перед собой чуть расплывающийся в неясном лунном свете силуэт девушки, и спутав ночные кошмары с реальностью, Бэй мертвой хваткой вцепился в горло Аль в отчаянной попытке уже в своем желании, так перекликающимся с теми, кои руководили им в сновидениях, прекратить все это безумство, которое впрочем, было уже далеко от мира снов. Он даже не понял, что перед ним была именно Альвэри, а не одна из призрачных и, до сих пор, не узнанных особ, опомнившись лишь тогда, когда до разума начал долетать сдавленный кашель и сиплые крики лоддроу. Сердце в груди, до этой самой секунды и так бешено колотящееся, теперь же грозилось перестать биться вообще, замерев и не давая возможности сделать хотя бы глоток воздуха от того несравнимого по своей мощи ужаса, что накатил на мужчину в тот момент, когда Бэйнар все же узнал в своей жертве ледышку. Безумство, тесно переплетенное с таким же нездоровым чувством отчаяния, в миг улетучилось с лица, как плохо надетая маска, обнажая бездонные глубины синих глаз, наполненных страхом и отвращением к самому же себе. А следом за этим всем мелькнуло и ошеломление, полоснув по взгляду Эйнохэила холодным отблеском лунного луча. Мужчина резко разжал руки, шарахнувшись прочь от девушки, как от заразы. А благодаря тому, что спал он на краю, то и слетел с кровати на пол, ощутимо ударившись о половицы спиной и затылком. Бэй почувствовал, как больно в момент жесткого приземления сперло дыхание, вырывая остатки драгоценного воздуха из легких, но и это не поспособствовало тому, чтобы он остановился. С неприкрытой паникой во взоре, и прислушиваясь к тому, как откашливалась ледышка после сотворенного им, мужчина спиной попятился куда-то от постели, уже проползя так с несколько метров, после чего резко вскочил на ноги и метнулся к двери, помня, что она была открыта. Но и тут несостоявшегося душителя ждал неприятный сюрприз. Дернув за дверную ручку раз, потом второй, только уже со всей силой, Бэйнар понял, что пути отхода были отрезаны, а дверь заперта. Надо ли было говорить о том, что всего его трясло похлеще самого жесткого озноба? Оглянувшись и вперив взгляд, далекий от спокойного и адекватного, в несчастную девушку, мужчина сделал несколько шагов назад, чувствуя, как подкашивались и практически не слушались его ноги.

- …ты перешагнул грань дозволенного… клянусь могилой матери, Бэй, лишь одно меня сейчас сдерживает от того, чтобы ты пожалел в одночасье, что не умер еще при рождении, - с явной хрипотой в голосе выдавила из себя Альвэри, делая небольшие паузы меж словами, чтобы урвать драгоценный воздух, которого так не хватало ей еще минутой ранее.
Может быть то, что говорила девушка, было бы и лучше? Да и разве не жалел сам мужчина о том, что вообще появился на этот свет? Разве не считал порой свое существование напрасным, а годы жизни растраченными впустую? Жалел… еще как жалел, и, наверное, уже давно бы свел счеты с такой жалкой жизнью, которой пародией-то назвать можно было и то с натяжкой, если бы не был слишком труслив для этого. Хотя, кто-то считал, что самоубийцы являлись трусливыми, боясь продолжать волочить ноги по этой бренной земле. Как бы там ни было, а сам Эйнохэил полагал, что для того, чтобы покончить с собой, надо было иметь смелость и чуть ли не мужество. Глупо? Конечно. Но что поделать, если у каждого имелось свое представление о том, что сотворить было легко, а к чему стоило приложить недюжинные усилия, чтобы прожить отпущенное ему время так, как он считал то нужным?
Слова лоддроу трудно доходили до паникующего сознания, растеривая половину несущего в себе смысла едва ли ложась на слух. Бэйнар лишь отскочил в сторону от начавшей покрываться толстым слоем льда двери и окна, которое служило для него последним и запасным, так сказать, выходом из этой комнаты, как от огня. Температура резко упала, заставляя клубы пара, словно густой сигаретный дым, застилать взор при каждом судорожном выдохе. Нет, он почти не слушал Аль от охватившей и не собирающейся отпускать из своих тисков паники, но так хотел уловить хотя бы толику того, что она говорила, срываясь уже совсем не на хрипоту, а на практически шипение, наполненное злостью и гневом. Все еще отступая назад, шагая на практически ватных ногах, Бэй, как прикованный чем-то невидимым, безотрывно смотрел на ледышку, в упор не замечая схваченного ею кинжала, который был направлен острием в его сторону. Мужчина даже не знал, стал бы он уворачиваться, если бы Альвэри посчитала нужным метнуть в него холодным орудием, решив ответить на его необъяснимую и пугающую выходку таким образом. Единственное, что Эйнохэил понимал сейчас было потребностью в расстоянии, которое нужно было сохранять и которое являлось безопасным для них обоих. И лишь при одной мысли о том, что возможно в следующую минуту метры меж ним и девушкой сократятся, Бэйнара снова бросало в дрожь. А его взгляд, до сей секунды сосредоточенный на лоддроу, заметался по комнате в попытке отыскать любое другое окно, до которого можно было бы добраться, и, плюнув на все, кувыркнуться вниз со второго этажа.
Объяснения… Ей нужны были объяснения, которых сейчас мужчина дать был не в силе. Да и сделать тоже мало чего мог, до сих пор не меньше самой Аль напуганный тем, что отч*цензура*чил. «Шутки?», - произнес про себя Бэй, не столько для того, чтобы убедиться, не шутила ли сама ледышка, тыкая ему подобным, а сколько для того, чтобы и саму понять, не было ли в его поступке примеси чего-то шуточного, - «Какие шутки?». Сделав последний шаг и обхватив себя руками за плечи от воцарившегося в помещении холода, Эйнохэил прижался к стене. Он крепко зажмурился, пытаясь убедить себя в том, что все происходящее с ним было всего лишь очередным дурным сном, но ничего не вышло. Ведь кроме кошмаров на весьма определенную тему, мужчина ничего не видел. «Я не могу объяснить тебе, Аль», - срываясь почти на стон, слышимый лишь у себя в голове, протянул Бэйнар. Он вновь постарался сфокусировать свой взгляд, ставший каким-то затравленным, на девушке, не зная с какого бока вообще подступиться. Конечно же мужчина мог. Мог хотя бы попытаться что-то ответить, но слова комом застревали в горле, не переходя даже в мысли. Ему бы попытаться успокоиться, привести испуганный и кипишующий рассудок хотя бы в относительный порядок, а потом уже отвечать, хоть как-нибудь отвечать Аль, но… Видимо она не желала предоставлять мужчине такой возможности, наседая и тем только больше сбивая с толку, вынуждая нервничать и идти на поводу у чувства страха… И стах это был не только за содеянное. Эйнохэил Тейаровски опасался быть неправильно понятым и "отброшенным" ледышкой в сторону как нечто опасное, дурное и ненужное. «Боги, что я натворил? Я не хотел…».

Девушка млела под взглядом лазурных глаз, и абсолютно не отдавала себе отчета в этом. В сознании туман, а внутри быстро бьющееся сердце разгоняло горячую кровь по жилам. Подсознание кричало, но его крик Миель не слышала, да и не хотела. Перед глазами стоял лишь таррэ, пленящий своей своеобразной красотой, едва уловимой грацией в каждом движении. Девушка вздохнула, качнув горловину стакана в пальцах. Странное ощущение не отпускало от себя, заставляя забываться и начхать на собственное самообладание, трещащее сейчас по всем швам.
Внимание на мгновение переключилось на Бэя, вставшего со своего места и засобиравшегося, судя по всему, наверх. Чувство, не покидавшее ее до сих пор и оплетающее, словно шелковая паутина, мгновенно угасло, оставляя Эль истлевать от жара собственной крови. Она недоуменно захлопала ресницами, силясь прогнать чужеродное ей наваждение, будучи абсолютно сбитой с толку. Приложив пальцы к губам, Эль густо покраснела, представляя то, как выглядела со стороны. А зная, как думала, Бэя, могла предположить, что без последствий он этот вечер не оставит. Посмеется, похихикает, может. Заметно стушевавшись, алла слегка кивнула парню, безмолвно желая ему приятных снов и будто не замечая озорной искры в глубине его глаз.
Оставшись с Аделем наедине, чернокрылая чувствовала себя слегка неловко, особенно после того, что с ней происходило. Что же это было? Не могла понять, судорожно в беге мыслей перебирая варианты. Ни с чем подобным она не сталкивалась и ничего подобного доселе не чувствовала. Безумное влечение как мотылька на огонь манило, искушало, грозясь испепелить дотла, опалив крылья и низвергнуть в бездну. Чернокрылая прикрыла глаза на секунду, приходя в себя.
- А вы это бросьте, милая… Славно вино - как белладонна – заставляет румянец пылать, глаза блестеть, но, в больших количествах – не спорю – яд!
"Еще какой", - подсознание заспешило напомнить о себе, и сейчас в этих мыслях алла практически ощущала колкий укор. После вчерашнего на алкоголь абсолютно не тянуло, до неприятной судороги в желудке. Однако пренебрегать проявленной к ней учтивостью было как минимум некрасиво, посему алла, с благодарным кивком, приняла бокал с вином. Купающиеся в алой жидкости отблески света свечей искрились, превращая вино в подобие магического зелья.
- Три Эльфа… Глупейшее названье… Право слово! - Особенно учитывая то, что ни одного листоухого поблизости не видно… А жаль… Случалось вот вам слушать эльфийских музыкантов?
Элли крутанула в пальцах тонкую ножку бокала, погружаясь в воспоминания.
- Эльфы удивительные, - проговорила она с улыбкой, вглядываясь в искрящееся светом вино, - и музыка у них чудесная. Мне доводилось довольно тесно общаться с ними, изучая мифологию этого народа. Очень давно, правда. А Вы...чем Вы занимаетесь?

26 число месяца Новой Надежды.
1647 год от подписания Мирного Договора.
Ночь.
Комната на постоялом дворе, занятая Альвэри.

После того, как она распахнула дверь, не намереваясь больше держать невольного узника комнаты в ее стенах, воцарилась относительная тишина, нарушаемая только едва слышным дыханием, биением сердца да звуками ночных посиделок внизу. При всем своем рвении в первые мгновения, Бэй почему-то медлил, но сие можно было легко списать на недоверие тому, что она внезапно сменила «гнев на милость». Это было не так уж далеко от правды, но затянувшееся молчание начинало играть на напряженных до упора нервах, грозя срывом в недалеком будущем, если горе-душитель сделает хоть один неверный шаг. И уж на сим ее милость закончится. Поглощенная подобными мыслями, продолжая следить невидящим взором за чем-то в темноте ночи, Альвэри вздрогнула, когда до ее слуха долетел его голос. Однажды услышанный, он словно звук диковинного инструмента резанул по ушам, заставляя девушку снова посмотреть в сторону Бэйнара. Мужчина, уже не сжавшийся в углу, а выпрямившийся и глядевший на нее в упор, в мгновение изменился, представляя собой уже иного себя. Сколько же у тебя масок? - холодом полоснула сознание случайная мысль. Неровный свет свечей и лампад, попадавший из коридора в комнату причудливо играл тенями, не улучшая угол обзора, даже наоборот. Ей, по прежнему, не удавалось рассмотреть то, что могло быть написано на его лице или во взгляде, направленном на нее в сей час. Да и этот ответ…Скупой, короткий, ничего не объясняющий, снова вверг в водоворот хаотичных мыслей, поднимая в притихшем сознании бурю эмоций, вмиг сметающей под собой спокойное безразличие, которым пыталась прикрыться лоддроу минутами ранее.
Какой такой? Загнанный в угол, ищущий выхода там, где его нет? Раскаивающийся в содеянном или в том, что не смог доделать задуманное до конца? Какой такой, Тейар бы тебя побрал, Бэй?! Я видела тебя другим! Я знаю тебя другим! Возможно, эти мысли в скором времени были бы брошены в его лицо, но уже в следующее мгновение Бэйнар все-таки решил ретироваться из комнаты, оставляя ее наедине с переживаемыми эмоциями, что вновь клокотали в груди. Впору кинуть чем-то тяжелым вдогонку, метя в голову, дабы выбить всю спесь, но вместо этого лоддроу, не без помощи магии, с силой захлопнула дверь. Естественно оная уже нормально не закрывалась, «хвастаясь» вырванным из дверного проема замком, но сие волновало ее меньше всего. Он снова это сделал. Снова оставлял больше вопросов, чем ответов. Да она уже, поди, в самом центре лабиринта, в который зашла по собственной воле, да вот запутал и завел ее сюда он. И бросил.
В тишине комнаты послышался сдавленный смешок, перешедший после на тихий смех, который вскоре оборвался кашлем. Горло продолжало саднить, напоминая о случившемся. Кроме того, рассудок упорно требовал бросить это все и делать ноги, пока не поздно, обзывая ее уже не совсем здоровым существом. А как иначе? Кто при здравом уме будет продолжать лезть на рожон? Верно, только те, у кого с головой не все в порядке...наверное. Так она могла рассуждать в прошлом, несколько недель назад, возможно, но не сейчас. Действительно, девушка не была трезва рассудком, но не из-за того, что он был «болен», просто теперь все, что она чувствовала, думала и хотела сказать, первоочередно проходило через сердце и от него же исходило. Вот и сейчас, вместо того, чтобы сорваться с кровати, схватить сумку и умчаться в ночь к пункту телепортации, лоддроу откинулась на стену и устало прикрыла глаза, чуть поглаживая пострадавшее горло.
- Извините, с вами все в порядке, - вдруг послышался незнакомый женский голос, заставляя разлепить веки и взглянуть на источник. – Может я могу чем-то помочь?
В дверном проеме, изувеченном Альвэри, стояла незнакомая девушка, которую, судя по одежде, примеченной ранее в зале, можно было отнести к прислуге. Она с явным изумлением косилась на дверь. Видимо, девушка стала невольной свидетельницей последнего аккорда в их с Бэем «разговоре».
- Не волнуйтесь. Я возмещу убытки, - все тем же сиплым голосом, но ровным и лишенным эмоций проговорила лоддроу. – Если вам не  состоит большого труда…не могли бы вы принести мне цветочного чая?
- Какого именно?
- Все-равно…Спасибо.
Девушка, кивнув, скрылась за дверью, прикрыв оную настолько плотно, насколько мог позволить сломанный замок. Альвэри снова осталось одна в полумраке комнаты со своими мыслями-де_монами. Впрочем, сейчас ей стоило побыть в одиночестве. Этот неоспоримый факт осознавал не только рассудок, но и все ее существо. Лоддроу обхватила себя руками, поежившись от внезапной волны озноба, пробежавшегося по телу. До рассвета еще было время, которое не обязательно проводить за тяжелыми думами, но возможно ли такое в ее случае? Аль и на это не могла дать однозначный ответ, прикрыв глаза и глубоко вздохнув. Лишенные источника раздражения, эмоции относительно быстро начали оседать обратно на глубины подсознания, что лишало рассудок необдуманности и резкости в выводах. Таки я где-то насолила богам, - с усталой усмешкой подумала Фенрил, вспоминая все, что успело с ней произойти за последнее время.

Отредактировано Альвэри (2014-03-01 17:16:35)

26 число месяца Новой Надежды.
1647 год от подписания Мирного Договора.
Ночь.
Комната на постоялом дворе, занятая Альвэри.

Глоток горячего чая саднящей болью отозвался в горле, заставив нахмуриться и вернуться к реальности. Как раз вовремя, чтобы снова услышать робкий стук и в следующий момент лицезреть знакомое лицо. Девушка, довольно улыбаясь, прошла в комнату. Подойдя к кровати, она протянула небольшой темный, казалось даже черный, сверток какой-то ткани.
- Как вы просили. Надеюсь, это подойдет.
Альвэри, аккуратно отставив чашку, взяла с рук отрез, вмиг заструившийся по ладоням, разворачиваясь. Тонкая ткань шали, с виду почти прозрачный газ, то ли темно-коричневого, то ли темно-красного оттенка, приятным холодом касалась пальцев.
- Одна из наших девушек купила сегодня в подарок. Очень дорогая вещь…пришлось долго упрашивать, - совершенно не смущаясь, принялась сетовать служанка на ее необычайный «заказ», что начало раздражать лоддроу уже с первых слов.
- Да-да, понимаю, - прервала она девушку, быстро выудив пару золотых монет и протянув их девушке. – За дверь, шаль и беспокойство. А …- остановила уже уходящую девушку Аль. – Вы, вероятно, видели выходящего из моей комнаты мужчину? – лоддроу даже не сомневалась в положительном ответе, впрочем. – В каком номере он остановился?
- Не знаю, но его уже нет на постоялом дворе, - ответила прислуга, поспешив добавить в ответ на ее недоумевающий взгляд. – Он почти сразу ушел. Может что-то знают те, что сидят за столом в зале. Он перед выходом к ним подходил.
Молчаливо и задумчиво кивнув «глазастой» прислуге, которая поспешила ретироваться с довольным видом, Аль снова откинулась на стену, теребя в руках нежную ткань шали. И куда его в ночь понесло? – беспокойная мысль скользнула сознанием, но тут же была придушена гневным фырканьем. – Нашла о ком беспокоиться! Наделал делов и был таков, как всегда…Однако гнев гневом, а голос сердца, даже после всего происшедшего, приглушить было сложно. Да и все эти непонятности не давали покоя. Поступи он иначе, к примеру, рассмеявшись да с издевкой в голосе объяснив, что это все очередное баловство, которое взбрело во взбалмошную голову средь ночи и которое хотел прямо сейчас воплотить в жизнь...Ну да, перестарался, но с кем не бывает? Тогда бы она и раздумывать долго не стала, мысленно закопав все чувства и израненное сердце поглубже, врезав хорошенько по челюсти, ушла бы в сей раз без оглядки назад. Но вместо этого, Аль увидела страдание, отчаяние, страх перед содеянным, сожаление в конечном итоге, что не давало покоя и тянуло узнать то, что она не могла увидеть на поверхности. Да, возможно, испытывая к нему теплые чувства, она искала оправдания всем его поступкам, несмотря даже на то, что в сей раз это чуть ли не закончилось трагедией. От подобной мысли по позвоночнику пробежала волна озноба и лоддроу, судорожно вздохнув, нервно отмахнулась от сего. Но она ведь осталась относительно невредима. Это можно было расценивать, как угодно – от красноречивого намека собирать пожитки и сваливать восвояси, пока не поздно до своеобразного пинка в сторону более глубокого чтения «книги», коей ей представился недавно Бэйнар.
Альвэри тихо застонала. От всего этого уже начинала кружиться голова, а конца-края так и не видно. Было ясно одно, без непосредственного виновника торжества она была бессильна что-либо понять и сделать. Видимо, сами боги были настроены на то, чтобы она продолжала начатое. Или может это все лишь все тот же приглушенный голос сердца, что отказывалось воспринимать того, кого любило, как нечто порочное, таящее в себе зло и опасное? Однозначного ответа ни на одно из сих вопросов-теорий девушка не могла дать.
Ворча под нос что-то о всемирной людской глупости, что усложняет жизнь тем, кто находится рядом, Альвэри растянулась на кровати, устало прикрыв глаза. Однако, долго проваляться она не смогла. Успев остыть, она все чаще возвращалась мыслями к тому, куда в такое время угнался Бэйнар? То, что толком города не знал, ясно было изначально, когда он изучал карту. На смену праведному гневу, что еще нет-нет, да отзывался в глубине души, пришло зудящее чувство беспокойства. Не маленький, не потеряется, - внушала себе девушка, вперив взгляд в потолок. Да вот как-то сие мало помогало. Чертыхнувшись и сев на кровати, ворча себе под нос не самые лицеприятные эпитеты в сторону парня, лоддроу принялась обуваться. Еще простудиться опять, - снова глухая и неуместная мысль при взгляде не вторую пару обуви. Да, сие уже явно смахивало на поиск оправдания своему чувству беспокойства за сумасбродного парня.
- Придушила бы, - прошипела Аль, поднимаясь и подходя к столу, на котором продолжала гореть свеча.
Разместив зеркало напротив себе так, чтобы было видно, в первую очередь, шею, девушка принялась аккуратно прикрывать последствия этой ночью газовой шалью. На удивление, насыщенный бордовый оттенок оной с нотами какой-то коричневизны, неплохо смотрелся с костюмом и тем самым не выбивался из образа, не обращая на себя излишнее внимание. Обмотав шею так, что та почти полностью была скрыта от любопытных взглядов полупрозрачной тканью, свободные концы девушка забросила за спину. Благо, длина шали позволяла, спускаясь по спине вперемешку с распущенными волосами. Придирчиво рассмотрев дело рук своих и удовлетворенно кивнув, Альвэри погасила свечу. Подойдя к кровати, она забросила обе сумки на плечо, недовольно крякнув от веса чужих пожитков:
- Камней, что ли, по дороге насобирал?
Подхватив забытую в спешке обувь Бэя, Фенрил неспешно вышла из комнаты, спустившись в зал. Отыскав столик, за которым продолжали проводить время Адель и алла, что немало удивило Аль, она направилась к ним. По их озадаченным лицам можно было предположить, что внезапный уход Бэйнар не оставил пару равнодушной, внеся долю смуты.
- Доброе утро, - проговорила девушка, подойдя к паре. – Вы не ложились даже, как я понимаю? Плохая затея, мне это вылезло боком, - как бы между прочим проговорила девушка, выцепив взглядом листок, на котором заметила новую надпись знакомым почерком и уже переключившись на оный.
В кои-то веки она могла поблагодарить богов, что Бэй не высказался в голос, а написал свое место возможного расположения. Ночью…в лавку…великолепная идея, - иронично хмыкнула лоддроу, снова взглянув на пару.
- Вам бы все-таки отдохнуть перед завтрашним днем не помешало, - задумчиво протянула Аль. - А я найду его, - сказала и, более не расшаркиваясь на объяснения, двинулась к выходу, бросив напоследок достаточно прохладным тоном. – Где нас искать утром, вы знаете. Бежать следом не стоит...
Альвэри даже забыла о том, что стоило бы объясниться хотя бы с Аделем, но в сей час ей было совершенно не до этого. Все ее существо сконцентрировалось на образе того, кто ее едва не придушил сегодня. Эксцентричная натура Бэйнара кого хочешь могла ввести в состояние озадаченности, а то и шока. Не чета привычным, холодным и отрешенным сородичам, к коим привыкла Аль. Но разве не эта черта была одной из тех, что так притягивали ее к нему, словно бабочку к огню. И она уже успела обжечься, при чем весьма ощутимо, что заставляло задуматься, но не удивляло, учитывая то, что ему она была никем, в чем она была весьма уверена. Тем не менее, девушка упрямо решила, довести сие дело до конца, если получится, конечно, а после…Об этом она подумает потом. В который уж раз убеждая себя, лоддроу покинула постоялый двор.

---->Лавка чудес «Хрустальная туфелька»

Отредактировано Альвэри (2014-03-01 22:26:02)

- Боюсь, моя профессья не столь изящна, госпожа Миель, как изученье эльфийской культуры… Однако и в ней есть своя, особая, эстетика…
Эль на мгновенье замерла и подняла на таррэ серебро глаз, в которых блуждали отсветы свечей. Вино, лишенное воли человеческой, по инерции продолжило свое движение в бокале, ударяясь о его стеклянные стенки. Загадочен? Мягко сказано, скорее к Аделю можно было применить эпитет "опутывающий", как словом, так и движением с равным успехом. Сейчас, когда волна неизведанных эмоций оставила от себя лишь мягкое послевкусие, Миель начинала логически мыслить в сложившейся своей привычке. Без утайки, но и без дурного умысла, алла вслушивалась в его тягучие слова, так и веющие непринужденностью.
- Я детектив. Работаю с…мертвыми.
При всем своем суждении по первому впечатлению, слова Аделя все же возымели эффект. Алла удрученно подняла брови, не совсем понимая, о чем таррэ говорит. Вероятно усталость накладывала свой отпечаток. Все же.
- Извини, - как-то резко даже для самой себя переходя на "ты", проговорила Элли с улыбкой, отставляя бокал в сторону, - не совсем тебя поняла. Каким образом?
Ей действительно было интересно. Страшиться того неизвестного, что каким-то образом могло быть объяснено или понято... В этом она попросту не видела смысла, посему девушка, сложив ладони на столешнице, приготовилась внимательно слушать.
Появление Бэя рядом с их столиком стало для Эллюмиели полной неожиданностью. Она вздрогнула, чуть не перевернув бокал взлетевшей вверх ладонью и, взяв себя в руки, обратилась к синеволосому.
- Я думала, что ты уже спишь давно, - со вздохом в голосе сказала она, - что слу...
Договорить она не смогла, так как на столешницу с силой шлепнулся лист бумаги. Прыгающие буквы складывались в надпись, только вот смысла ее алла не могла понять. Она посмотрела на Бэя, недоуменно сощурив серебристые глаза, и тут же по позвоночнику пробежала неприятная дрожь. Словно озноб, и внутри все похолодело. Глаза, что он старательно прятал и не старался ни на кого смотреть... Алла иногда проклинала свою особенность придавать всему какое-то значение, но это было так ясно, что сомнений и догадок не оставалось. Затравленный, глухой страх, как пелена, безотчетный. Судя по почерку, парень отчаянно хотел взять себя в руки. Подумав об этом, Эль все больше и больше чувствовала в себе необъяснимую, разрастающуюся пустоту. Гулко забилось сердце, но ничего сказать она так и не смогла, молча наблюдая за тем, как Бэй фактически сбежал с постоялого двора.
Алла молча сжала кулаки под столешницей, чтобы этот ее жест остался незамеченным. Что же могло произойти там, наверху, чтобы довести его до такого состояния? Мысли роились в голове, сбивая одна другую, сотни предположений требовали к себе внимания, но Эль не внимала им. Страх, застывший в его глазах. Он тревожил, взбаламучивая нутро. Но она не могла просто так пойти за ним. Сколько раз Бэй лишь взглядом давал понять, что со складывающимися против него ситуациями он справится сам; сколько раз она наблюдала за тем, как он избегал даже лишний раз на нее смотреть, не говоря уже о том, чтобы коснуться. Вряд ли он обрадуется ее обществу в данный момент, а о поддержке можно было даже не заикаться.
Но все же... Он ее друг, как она могла его бросить вот так?
- Доброе утро.
- Что? Уже утро? - машинально ответила на приветствие Элли, особо не задумываясь над тем, с кем говорит. - А-...Альвэри?
Девушка выглядела уставшей, такой же, как и накануне, но во взгляде было что-то, что новой волной сомнения захлестнуло проницательную алла. Грусть, смятение...
"Что здесь происходит?"
– Вы не ложились даже, как я понимаю? Плохая затея, мне это вылезло боком.
- В каком смысле? - потеряв какую-либо нить собственных размышлений, чернокрылая не скрывала недоумения, коим дышало каждое ее слово. Сложить два и два не составляло труда, ибо Альвэри вовсю себя выдавала. Голосом, жестами...двумя сумками за спиной и сапогами, слишком знакомыми, в руке!
– Где нас искать утром, вы знаете. Бежать следом не стоит...
Не дожидаясь ответа пары за столом, лоддроу тоже поспешила удалиться. Снедаемая беспокойством, алла нахмурилась. Вот еще одна сторона характера новой знакомой: холодность, граничащая с принципиальностью, столь же отстраненной, как и холодность...не суть. Только вот в чем причина... Она переглянулась с Аделем, который, вскорости, потерял к произошедшему всякий интерес. Лоренцетти скептично приподняла правую бровь.
- Так вот, даже думать не смею, что моё понимание красоты сравнимо с вашим, но...
Он просто вернулся к ранее прерванной беседе. Чернокрылая бросила тоскливый взгляд на выход с постоялого двора. Вряд ли она будет желанным "гостем" на том празднике жизни, который волею Марисы будет ведом только им одним. Посему, сделав глубокий вдох и сбросив с себя ненужные мысли, Эль вновь перевела взгляд к Аделю.
- От того, что, несмотря на отсутствие музыки, я приглашу вас на танец, ещё абсурднее весь этот абсурд уже вряд ли станет...
"Это уж точно," - вторя его словам, отозвалось подсознание, и алла поддалась мимолетной блажи, цепляясь за нее, как за что-то спасительное, отчаянно нуждаясь в чем-то отвлеченном. В отличие от ее собственных дум.
Она протянула руку, безмолвно соглашаясь на его предложение. Тепло его руки ободряло, и алла слабо улыбнулась. Да, так было правильно. В конце концов, ее никто не просит волноваться каждый раз, когда она видит смятение на лицах близких. Живут же как-то без ее помощи, явно давая понять, что в ней не нуждаются и лезть абсолютно не нужно.
Она грациозно обернулась вокруг себя, утопая в тепле чужих рук, искала в них успокоения. Но почему-то не находила. Пусть Адель вел себя непринужденно, она не могла сомневаться в том, что он тоже...заморачивается по этому поводу. Однако делал это гораздо более незаметно, чем она сама. Девушка замерла на месте, перехватывая руки таррэ своими ладонями, греясь.
"Это не то место, где тебе следует быть. Сама же понимаешь"
- Адель...я очень сильно извиняюсь. Правда, я прошу прощения за свое поведение, - она подняла на парня глаза, неумело улыбнувшись, - но я не могу оставить это так. Предупредишь Нерикса обо всем, хорошо?
С чувством горького сожаления алла отпустила его руки, в благодарность за чудесно проведенный вечер коснулась его щеки губами, а затем подошла к столу. Закинув сумку на спину между крыльями и оставив маленький ключик на столешнице (прощай пуховое одеяло), девушка вскорости вышла из зала.
За горизонтом медленно занимался рассвет, который заставлял медленно светлеть небо. Наплевав на все, что могло выйти после ее опрометчивого поступка и на слова лоддроу, красноречиво горевшие смыслом, алла широко распахнула крылья и, легко подпрыгивая, сделала мощный взмах. Оторвавшись от земли, она взмахнула крыльями еще пару раз, набирая высоту и скорость. Ацилотс лежал подле ее ног, практически как на ладони выставляя разветвления многочисленных улиц. Отыскивая в памяти воспоминания практически пятнадцатилетней давности, чернокрылая, спикировав на пару метров вниз, устремилась вдоль улицы, которая должна была привести ее прямо к "Хрустальной туфельке."

[ Лавка чудес "Хрустальная туфелька" ]

Отредактировано Эллюмиель (2014-03-02 21:44:37)

Нет, говорить о том, что Адель испытывала абсолютное безразличие к делам Альвэри и Бэйнара, было бы слегка опрометчиво – в конце концов, недавние её выпады относительно лоддроу и её состояния весьма красноречиво сказали об этом – однако, зная, насколько глубоки бывают потемки чужой души, и насколько бывает мерзко, когда в неё лезут, она предпочла сохранить нейтралитет, позволив друзьям самостоятельно разобраться в своих отношениях… Стоило учесть и тот факт, что Аль, покидая «Три Эльфа», весьма однозначно попросила её не бежать следом. А бегать за кем-либо - вообще не входило в привычки суккубии, почитающей лицом, за которым стоит бегать, лишь саму себя.
А вот Эллюмиель, пожалуй чрезмерно чуткая и сердобольная – на то чтобы вполне однозначно охрактеризовать её таким образом суккубии много времени не потребовалось – думала иначе. Конечно, она не отказалась от протянутой руки Аделя и даже, поддавшись его убеждениям, что ещё одна капля абсурда уже не способна изменить общую картину, сделала красивый оборот в этом коротком танце, но беспокойства в лучистых глазах цвета плавленого серебра было не утаить…
- Адель...я очень сильно извиняюсь… - отпуская руки таррэ она растерянно и грустно улыбнулась, - …предупредишь Нерикса обо всем, хорошо? – её пальцы, медленно скользнув по развернутым ладоням Аделя, высвободились оставив на коже таррэ лишь короткое чувство бархатного воспоминания о этом касании, впрочем, в довесок, благодаря суккубию за составленную ей компанию, Миель легонько коснулась щеки Аделя губами – шелковистыми и нежными как лепестки розового бутона, а затем направилась к выходу.
«Глупенькая добросердечная алла… Сложно тебе живется…» - подумал Адель, провожая чернокрылую многозначительным молчанием и сдержанной, даже кроткой, улыбкой. Конечно, он не станет лезть в её жизнь – это было бы глупо, ведь никто не знает, встретятся ли они завтра, - и, уж точно, не станет давать советов – это было бы ещё более глупо, поскольку ни один полученный от кого-либо совет не принес ей даже крупинки облегченья, будучи скорее ядом – солью в ране, чем лекарством…
После того как и Эль, отправившись следом за скандальной парочкой, покинула постоялый двор, Адель вновь вернулся за стол, сожалея лишь о том, что не подсказал крылатой короткий путь, впрочем, учтя факт наличия крыльев, он лишь посмеялся над собой, иронично хмыкнув себе под нос – мол поравнялся, наивный, с крыланом… Ей ведь – три взмаха крыла и на месте, а не меж улиц плутать!
Закрыв глаза, уставшие от напряжения и ничуть не отдохнувшие по причине бессонной ночи, Адель вдумчиво потер подушечками пальцев виски – голова не болела, да и в целом, такая ситуация для суккубии в новинку не была – иной раз и дольше не спать приходилось, однако безупречным самочувствием тут и не пахло…
Бессильно повиснув на спинке стула Адель почти задремал, однако, ощутив каким-то «шестым чувством» взгляд в спину – очнулся и, обернувшись, увидел Нера, приветственно машущего ему лапой и явно не  осознающего ситуации: -Я ща! – только и бросил вивариин, умчавшись обратно - в жилую часть, после чего вернулся с искренним изумлением на морде, - Привет, а тут только ты один остался? Что произошло ночью?
- Привет, - ответил Адель совершенно безмятежным тоном, словно внезапный побег всей компании его вообще не заботил, - Сам бы хотел знать, - озадаченно пожав плечами, он потянулся к кувшину с вином, на дне которого ещё что-то плескалось, и, как истинная маргинальная личность,  поглядев на кота взглядом, не выражающим совершенно ничего, предложил: - Будешь? – не дожидаясь ответа, он разлил оставшийся алкоголь по бокалам и, всё-таки, дал какой-никакой комментарий случившемуся: - Бэй сбежал, даже обувь забыл! Словно за ним вся Изнанка гналась… Впрочем, учитывая что следом выскочила злая Аль, это даже имеет смысл… - отхлебнув вина, он злорадно сверкнул клыками, - Ну а Эль ты едва не застал – только что улетела… Разыскивать их понеслась… - сжав в руке уже изрядно потертую бумажку, оставленную Бэем на столе, он сделал заключение: - Думаю, и нам пора туда же – а именно в «Хрустальную Туфельку». Быть может, эти двое уже немножко образумились? - сложив в ладонь оба ключа - свой и тот, что оставила Эль, он, тяжко вздохнув, передал их девушке из обслуги, после чего, накинув на плечи мантию, кивнул Неру на выход. 

[ Лавка чудес «Хрустальная Туфелька» ]

Отредактировано Адель Кьюртен (2014-03-04 02:32:55)

НАЧАЛО ИГРЫ
30 Новой Надежды 1647 Вечер.

Этим вечером Куэсси попросили поработать на постоялом дворе. Двор не славился тишиной, скорее наоборот. Впрочем почему-то в большинстве случаев одного только лица Куэсси хватало, чтобы посетители вели себя тише. Не всегда, конечно, это помогало, скорее наоборот, на выпивших посетителей, которые, тем более, имели хоть какую-то поддержку это оказывало бодрящий эффект. Впрочем сейчас Куэсси, как ей казалось, удачно спряталась за какой-то книжкой, позаимствованной у хозяина под клятвенные обещания вернуть её в целости и сохранности. Выглядела она весьма привлекательно - большая, обитая кожей и бархатом. Внутренний текст состоял из большого заглавия, под которым была красивая иллюстрация, ниже - какое-то количество текста, потом снова заглавие, другая иллюстрация - и так далее. Читать Куэсси не хотелось - слишком большое напряжение. А вот картинки были красивые.
Пока ничего страшного не наблюдалось - на постоялом дворе было пусто за исключением двоих путешествующих вместе мужчин, уже ушедших в свою комнату, одного вампира у окна, явно ожидающего кого-то. И группы мужчин разных рас. Эти праздновали удачное завершение какого-то известного одним им дела, периодически щипали помощниц хозяина и требовали девочек "посерьёзнее". Эта компания была потенциально опасной, впрочем пока ничего требующего вмешательства Куэсс не произошло. Она надеялась, что и не произойдёт, так как если придётся применить силу, она останется в меньшинстве.
Не то, чтобы она боялась - все мы в конце концов всего лишь искры. Обиднее было бы, если бы Куэсс осталась в живых, но потеряла столь прибыльное место работы.
Как бы то ни было перед битвой, неважно, настоящей или вымышленной, необходимо поесть.
- А можно мне мяса?
- Или книга, или мясо, - твёрдо ответил хозяин.
Куэсс коротко кивнула. Есть, в конце концов, хотелось не так сильно, как рассматривать мантикору с позолоченной гривой и сверкающим в нарисованно-лунном свете скорпионьим хвостом

Отредактировано Куэсси (2014-07-05 21:25:10)

Я не мастер, я только балуюсь...

Ничто не предвещало беды. Точнее предвещало, но не для Цефея, который смиренно ждал, пока племянница закончит свои дела в дамской комнате, если то помещение можно так назвать. Девочка задерживалась, а вампир наблюдал за стремительно пьянеющей компанией, от которой вскоре удалится домой. Но именно на этой самой мысли в постоялый двор зашла брюнетка и он понял - планам задница. Вернее, он это почувствовал, ведь буквально через секунду после ее пребывания вблизи пьянчуг началась драка между ними. То, что виновницей заварушки оказалась не девица, вообще ничего не меняло. Она оказалась в одном помещении с кучкой пьяных мужиков, и либо она сможет от них убежать, либо не сможет. Взгляд упал на еще одно милое создание - женщину-орка, которая замечталась, рассматривая что-то в книге. Хотя могла просто не успеть среагировать, так как начало потасовки - секундное дело. По обложке можно было судить, что ничего похабного на страницах не изображено, но интерес это не умалило.
- Ты что, меня не уважаешь?!
- А ты кто такой, чтобы я тебя уважал?
- Тааак, началось. - Цефей продолжал высматривать племянницу, но когда в него полетел табурет, пришлось прерваться. Он уклонился, иначе позор бы ему был, как вампиру, не увернись он хотя бы один раз в этой драке. Так как Ксеноба проклят, расовые бонусы для него менее ощутимы, чем для зубастых собратьев, но все же. Маленькой родственницы по-прежнему не наблюдалось и вампир призадумался - не засосало ли ее там куда не надо. Не то чтобы Ксеноба радовался такому повороту, он к девочке привык и даже полюбил, но в некоторые моменты из чистой большой любви мужчине хотелось самолично окунуть ее головой в унитаз.
- Девушка, поберегитесь! - воскликнул вампир, прикрывая брюнетку от очередного стула и принимая удар на свою спину.
«Это было не приятно»
- Какие у вас глаза интересные. - улыбнулся он без намека на флирт, почти, и развернулся лицом к драчливой компании, тут же получив по этому же лицу.
- Да что б тебя! - правый фонарь готовился загореться, но обидчик требовал ответного удара.
- Бей его! - воскликнул некто очень пьяный и трое дебоширов устремились на Цефея.
- Ну все, доигрались. - Ксеноба запустил одному в лоб ледяной шарик, отправив в забвение, и выхватил из ножен рапиру, но некто очень пьяный, был ли то инициатор или это уже другой некто, подло зарядил вампиру в лоб деревяшкой.
С улыбкой идиота на лице Цефей крутанулся на месте, изрядно пошатываясь, и повалился на брюнетку, изо всех сил стараясь держаться за край стола и не лечь на девушку полностью.
- Простите, что-то мне... чуть-чуть не хорошо. Но я сейчас... моя лошадка! - из-за пазухи выпал портрет Зубьи, плавно приземляясь чуть поодаль от переполоха.
- Да меня же не было каких-то 15 минут! Дядя! - гневный детский голосок раздался на всю округу.
- Зергуша, дядя немножко... занят. - Ксеноба все еще пытался подняться, а когда сзади ему решили помочь, малютка схватила со стойки кружку и запустила в нос врагу, после чего подбежала к одинокому орку и принялась интенсивно дергать ее за рукав.
- Зеленая тетя! Тревога, тревога! Приёёём! Вы выглядите внушительно, будто можете постоять за себя! Помогите, там бьют моего дядю! Тееетяяя!

Отредактировано Ракшаса (2014-05-26 02:39:37)