<<< Крепость Мернота » Окрестности [за пределами крепости]

23 число Благоухающей Магнолии.
1647 год от подписания Мирного договора.
Утро - вечер.

Недовольство и огрызания со стороны Левифрона, на которые Бэйнар, честно говоря, не рассчитывал, остались без какого-либо резкого ответа. Мужчина вообще не знал, чего могло задеть его больше, чем ситуация часами ранее, а потому и оставался непривычно подавленным и тихим. Тем более что поведение алхимика никак на высказанную иштэ правду не влияло. Если ему надо было, то пускай себе и дальше бы говном исходил. По крайней мере спешить благодарить знакомого за оказанную помощь и как ни в чем не бывало снова доверять ему Эйнохэил не спешил. По своей же неустойчивой психике знавал, что сейчас одно – через минуту совершенно иное. А вот как с ней обстояли дела у новоиспеченного шадоса только Тейар догадывался.
С тех пор как компания покинула поляну еще и часу хода не прошло и карта, на которую так уповал проклятый должна была дать результаты проделанных с ней манипуляций. Бэй, поначалу возглавлявший процессию в никуда, второй раз извлек артефакт из тубуса, соблюдая все положенные для него меры. Однако, точка, что изначально должна была окраситься в яркий крестик и указывать на местонахождение Леви, выглядела довольно бледновато. Настолько, что мужчине понадобилось какое-то время, чтобы отыскать ее. Бэйнар недовольно хмыкнул. Скорее всего он подобрал не совсем «правильную» вещь для нанесения, но наверняка утверждать не брался, ведь использовал карту «Сэмита» впервые. Так или иначе, а хоть какие-то плоды своего труда он получил. Оставалось только понять, в какую сторону им предстояло идти, чтобы в ближайшие часы наткнуться на какой-либо населенный пункт. Вот только и в этом четверку поджидала неудача: мелких селений поблизости на карте нанесено не было, а для того, чтобы добраться до Рудморга предстояло обогнуть реку и озеро со странным название Упг. На поход подобного масштаба времени у них точно не было, и о том все чаще напоминала Альвэри, бредни коей временами начинали набирать обороты, становясь слышимыми впереди идущему, а следовательно, и всем остальным, наверное, тоже. «Но и идти, судя по меткам, больше некуда». Еще раз взглянув на карту и убедившись в правильности хода мыслей, мужчина постарался как можно лучше запомнить расположение города, и поспешил убрать «путеводитель» в сумку, подходя ближе к Гейлу. Далее они следовали, опираясь преимущественно на чутье Клейма. Но и волкодав, казалось бы, стремился в ту же сторону, что и следовало, делая огромедную петлю до Рудморга.
Еще во время одного-единственного привала Эйнохэил хотел поделиться тем, что успел узнать, с остальными, быть может даже предложив оставить попытки добраться до цивилизации и попытаться сотворить чудо в имеющихся условиях. Как-никак, а лес, где отыскать лечебные травы не должно было составить особого труда, знать только то, что ищешь. Но Левифрон молчал, ограничившись лишь протиранием лица лоддроу влажной тканью. Вряд ли бы это помогло сбить жар на длительное время, однако если никаких указаний от лекаря не последовало, то все было чуточку лучше, чем выглядело на самом деле. Хотелось ли в это верить Бэю? Не взирая на эмоциональный хаос, касающийся девушки и ее опрометчивых поступков, конечно.

Только лишь к раннему вечеру компании удалось-таки выйти к деревушке стараниями все того же Клейма, обшарящего каждый куст и тропку на их пути. «Вот и отваливай после этого золотые», - раздраженно буркнул про себя иштэ. Реакция на их появление в поселке вообще мало интересовала. Естественно, что к незнакомцам со своеобразной животиной и поди далеко не опрятного видка доверие если бы только местные свиньи выказали. Однако, с приемом особых проблем не возникло, как то было ни странным.
До домика, в котором проживала добрая душа Марьяна, они прошли так же молча, как и весь проделанный ими за день путь. Как только Гейл переговорил с хозяйкой и вернулся к остальным, они поблагодарили мужичка, что любезно и услужливо оказал им свою помощь и после зашагал прочь. Бэйнар слегка недоверчиво покосился на женщину, ожидающую дальнейших действий от ее гостей около входной двери и то и дело поглядывающую на Аль. «То ли народ здесь весьма бесстрашный, что в дом любого прохожего впускает, то ли в селеньях люди и впрямь добрее». На слова таррэ, проклятый кивнул. «Не лечить же ее на кобыле». Снова не без помощи Леви, Альвэри была развязана и снята с варимара, оставшись покоиться на руках Эйнохэила.
- Животину эту во двор заводи, - судя по всему рыжеволосому, который Рейю и вел до этого, прикрикнула Марьяна, - да смотри мне, чтоб подальше от скота. Всех кур пожрет, век со мной не расквитаетесь.
В голосе ее не скользило никакой угрозы, так, наставления и забота о собственном хозяйстве.
- А вы там чего мнетесь? Проходите давайте, - обратилась женщина к остальным, - Боги милостивые, да чего ж это с ней приключилось? Плоха то как, Ильтар всемогущий! – Запричитала хозяйка, успели лишь мужчины приблизиться к крыльцу, - Сейчас, сейчас, девонька…
И с этими словами Марьяна скрылась в сенях, спустя буквально полминуты показавшись из-за двери справа, к которой вел небольшой коридор.
- Сюда ее давайте, сейчас я вещи посмотрю.
С ворохом каких-то пледов в руках Марьяна выскочила из комнаты. Не дожидаясь повторного приглашения, иштэ прошел внутрь. Держать девушку становилось все тяжелее, и то было не потому, что Аль с какого-то перепугу стала весить в несколько раз больше. Просто жар ее тела все больше и ощутимее начинал ощущаться на собственной шкуре, не смотря на одежды, в кои ледышка была укутана. Проклятый аккуратно уложил лоддроу на расправленную постель и отошел, едва не сбитый с ног влетевшей в комнату хозяйкой. Та же, не замечая никого вокруг, в два прискока очутилась у стола, укладывая на него все, что смогла с собой унести.
- Белье, полотенца – все, что нашлось. На столе графин с водой. Даже не знаю, чего еще предложить могу. Лекаря бы ей... - всплеснула руками женщина, безотрывно и с жалостью в глазах наблюдая за ледышкой.
Что ответить на это Марьяне Бэйнар не знал. Мужчина упер руки в бока и воззрился на Левифрона, который в этом деле был куда полезнее. Но и воцарившаяся пауза не продержалась долго. Пока что не получив ответа, хозяйка предпочла перескочить на иную тему:
- Хата-то у меня небольшая, да и гости редко захаживают. Кровать тут одна, ну да как-нибудь уж разместитесь. Вон, на креслах вздремнуть и то хорошо, потертые, правда, зато не пол.
Эйнохэил отвел взор от алхимика и впервые за пребывание здесь, осмотрелся. Комнатушка была небольшой. В ней умещалась одноместная кровать, занятая Альвэри, пара кресел, стол с придвинутым к нему стулом и маленький шкаф. Детали интерьера, такие как, коврики, застилавшие половицы, и ваза с цветами на окне, придавали помещению особый уют, наслаждаться которым внезапным гостям по-прежнему оставалось некогда.

Отредактировано Бэй (2016-07-25 17:31:08)

[ Крепость Мернота » Окрестности [за пределами крепости] ]
23 число месяца Благоухающей Магнолии 1647 года, утро - вечер

Левифрон не знал, сколько они уже прошли к тому моменту, как рыжий скомандовал остановиться не привал. Алхимик так и шел особняком, держась на расстоянии от товарищей по несчастью, не вступая в разговоры и вообще целиком сконцентрировавшись на созерцании травы под ногами и недопущении каких-либо мыслей в свою голову. Время от времени он потихоньку подходил к кобыле, чтобы убедиться, что у Альвэри все еще есть пульс, а сама девушка по-прежнему пылает, как растопленная печка, но то были краткие мгновения «общения» с остатками команды, ибо кобыла изрядно нервничала, била копытом и хлестала хвостом, вполне доставая до мужчины. Только во время остановки Герхену удалось основательно осмотреть девушку и отереть ей лоб холодным и мокрым тряпьем. Угнетало, что это все, чем он мог ей помочь, да и та помощь была сомнительной, компрессы не могли улучшить состояние лоддроу. Просто они все делали хоть что-то, чтобы не опускать руки. В таком печальном положении не было ни аппетита, ни желания отдыхать, выданный все тем же рыжим благодетелем сыр не лез в горло, хотя голод продолжал нещадно терзать внутренности. Так Филин и ел: через не хочу, не сводя пронзительного взгляда с Альвэри, которая без остановки несла бессвязный бред, кого-то в чем-то убеждала, звала. И мысли, которые мужчина так старался отгонять, настойчиво осаждали его разум, но обретая форму уже не плача по собственной нелегкой судьбе, но по решению проблемы судьбы лоддроу. Не факт, что они бы нашли селение. Не факт, что селение не было бы заброшенным. Не факт, что даже если селение будет обжитым и крепко стоящим на ногах, он сможет что-то сделать. В Мерноте у Левифрона была кладовая заготовок и ингредиентов, против любой хвори или ранения он мог бы изготовить лекарство, в короткие сроки возымеющее эффект. Здесь у него были только собственные руки, вода и уже далеко не такие стерильные тряпки да полотенца. По сути – ничего. Только пробитая насквозь стрелой девушка, внутри которой в любой момент может начаться заражение, за которым последуют сепсис и страшная смерть.
Ах да, и еще имелась подлая мысль на задворках, что ему не жаль, если все так и кончится.
«Я вечно буду метаться между ненавистью и врачебной этикой, или это со временем сгладится и отпустит меня?»
Кто бы мог ему ответить.
Беспокойство мучило не только Филина, Бэй, глядя на безуспешные попытки поддержать в Аль жизнь подручными способами, в итоге не выдержал и предложил лечить ее прямо здесь, посреди степи, найти некое чудодейственное решение, волшебную травку, которая, конечно же, растет под ближайшим кустом и только их и ждет. Левифрон никак на это не среагировал, ибо решил, что этот был способ иштэ справляться со стрессом. Все они понимали, что в поле девушка умрет, травы и редкие ингредиенты им в руки сами не прыгнут, ибо большая часть произрастает в конкретных условиях и требует конкретного способа сбора, а не плодится всюду, как одуванчики, а Герхен – не бог, чтобы беду руками разводить и раны телесные одним касанием лечить. У них даже не было достаточного количества воды, чтобы нормально промыть рану. Если и стоило останавливаться здесь, в диких землях, то только чтобы начать копать могилу.
Их путь окончательно закончился уже с заходом солнца, когда Клейм, старательно искавший дорогу к людям несколько часов кряду, с лаем бросился вперед, в итоге доведя их до плетней деревенских домишек. Горы все еще маячили позади безмолвными великанами, под их ногами стелился лес, а со всех сторон деревушку окружали поля, и казалось странным, что в такой несусветной глуши кому-то пришло в голову поселиться. Герхен так и задавался бы этим философским вопросом, если бы не увидел башню на окраине села, что приметно возвышалась над остальными постройками. Еще заметней она была из-за кружащих вокруг нее нескольких крупных и мощных птиц, в которых алхимик узнал отнюдь не голубей.
«Здесь должна была со временем вырасти наша дозорная крепость, - мгновенно вспомнил историю гильдии мужчина, узнавая знакомые аскетичные и грубые архитектурные мотивы, напоминавшие Налию. – Как же это село называлось-то…»
Местные жители уже успели заметить гостей и выползти на улицу Мужики настороженно косились на пришельцев через заборы, женщины переговаривались и оглядывались на бегающих детей, чтобы позвать их к себе, коли будет нужда. Только вот Герхен этого даже не заметил, его взгляд был прикован к башне, что была подобна глотку свежего воздуха, весточке из дома. От ее вида щемило сердце. Плевать было, кто повесил Левифрона, кто на это смотрел, кто подписал приговор и поднимал руки на голосовании. Мернот куда шире, чем его собственная правящая верхушка и та толпа зевак. Мернот сквозил из этой постройки, нелепо смотрящейся на фоне хат. И крик беркута, хлопанье его мощных криков в воздухе лишь углубляли впечатление, уносили прочь. Пока кто-то не шикнул на Герхена, что пора идти, а не ворон считать.
Привели их к ухоженной и весьма миловидной хате, хозяйке коей и делегировали заботу о путниках. Она немедленно засуетилась, организовала лежанку для больной, которую мужчины аккуратно сняли с лошади, распорядилась, куда деть саму кобылу. За советами и рукоплесканиями дело тоже не стало, но тут уж вмешался Левифрон, тоже переступив порог и будто бы поглотив все свободное пространство хаты своим высоким ростом. Потолок ему, к слову, оказался по самую макушку, потому пришлось слегка пригнуться, чтобы не задевать выпирающие своды. Клейма он оставил снаружи.
- Спасибо, Марьяна, у нас уже есть лекарь, - будто бы взяв тем самым ситуацию под свой непосредственный контроль, Герхен обратился к Бэю. – У такого глухого села не может не быть травника, отправляйся его искать. Если же не окажется, спроси местную повитуху, она тоже сможет помочь. Мне нужны травы, я тебе их перечислю, а ты запомнишь с точностью до буквы и принесешь сюда.
Лучше было бы набросать список, но у самого алхимика вещей не было, а Марьяна едва ли владела грамотой, как и любая другая селянка, так что у нее пера и чернильницы уж точно не нашлось бы. Оставалось уповать на ответственность проклятого.
- Итак, больше всего хотелось бы получить амарилис белоснежный, но такой найдешь только у настоящего алхимика или травника, растение сложное в хранении и совсем не из этих земель. Если тебе повезет, и таковой здесь найдется – укради, выторгуй, хоть на кобылу обменяй. Далее. Нужны корни лоррии и любистока, листья жимолости и переступня, сок и цветы вадгерна, а также спирт. Запомнил? Тогда давай бегом, времени нет. Рыжий! Ты остаешься с Альвэри, сними с нее все повязки, но только осторожно. Если окажется, что рана начала под ними вонять или гнить – тут же зови. Да и вообще зови, если что-то случится.
Разогнав всех выполнять поручения, алхимик осмотрел, что ему принесла хозяйка дома. Новые полотенца и вода были кстати, но и с ними чудес сотворить нельзя было. Тем более что воды той было… Нахмурившись, алхимик повернулся к Марьяне, что тоже затихла, как мышь, во время раздачи приказов и только мяла передник, качая головой и глядя в сторону комнаты.
- У вас есть крапива? – спросил женщину алхимик, глядя за окно на сад.
- Есть. На каждую зиму сушим.
- Сможете приготовить отвар?
- А как же! - уверенно ответила хозяйка, бросая передник и тут же бросившись перебирать веники сушеных трав, лежащих в щели за печкой. Убедившись, что селянка тоже сможет помочь в их нелегкой борьбе, Герхен вышел обратно во двор. К Альвэри он так и не подошел, а потому не знал, что с ней творилось.
Во дворе мужчина нашел пустое ведро, накатал колодезной воды и до самых краев ею ведро заполнил. После накатал еще одно и оставил на краю колодца, ибо предвидел, что за ним придется бежать, а времени на наполнение может не оказаться. По дороге от колодца алхимик забрел в чей-то огород, бесцеремонно нарвал гиацинтов и листьев мяты. Со всем этим добром Филин вернулся в хату, положил растения на стол, подхватил полотенца и ринулся в комнату, звеня ведром и расплескивая воду.

Левифрон впрягся немедля, беря ситуацию полностью под свой контроль. Успевший растеряться иштэ только и делал, что согласно кивал, и как только алхимик закончил перечисления необходимого арсенала, вылетел прочь из хаты. Лучше было бы все записать, дабы не забыть чудаковатые названия трав и корений, но времени копошиться в сумке Бэйнару никто не давал. Да и помнил он, что последний лист бумаги давным-давно ушел на иную мазню. Можно было бы пожертвовать записной книжкой, не вопрос, но вот опять-таки время, стремительно утекавшее сквозь пальцы…
Так проклятый и выскочил на улицу, без устали прогоняя сказанное ему в голове и устремляясь в ту сторону, откуда они недавно пришли. Спросить о том, где обитал в селении травник у Марьяны Эйнохэил так же не догадался, а потому уповать приходилось на случайных прохожих. К слову, селян на улицах заметно как-то не было. Скорее всего сказывалось предвечернее время, когда добрая половина еще не вернулась с промыслов, а вторая была занята домом и приготовлениями к ужину. Но, один мужичок все же попался. Пробежав почти до конца домов, мужчина наткнулся на того самого добродетеля, который и проводил их к дому Марьяны. Тот неспешно прогуливался вдоль проселочной дороги, видимо, вразвалочку добираясь до собственной крыши. «Не бросил тогда, не кинет и сейчас, верно?», - с надеждой произнес про себя Бэй, тут же переключаясь на название растения, которое никак в памяти не застревало: «М-м-м, как его там… Вадгрен, вадгерн… Ну и придумают же. Надеюсь, меня поймут».
- Эй-эй!!
Иштэ не стал дожидаться, когда нагонит селянина, громко окликнув того ранее. Мужик остановился, обернувшись и не без интереса окинув подбегающего к нему взглядом.
- Выгнала что ль? – Удивленно (хотя эмоция эта оказалась практически полностью погребена под низким баритоном) поинтересовался мужичок.
Проклятый отрицательно помотал головой, упирая руки в согнутые колени и пытаясь набрать в легкие больше воздуха. Ноги, только-только начавшие приходить в себя, вновь напомнили о своем состоянии, наливаясь тяжестью. «Бегун из меня так себе». Мужчина отдышался, выпрямляясь и обращаясь к местному:
- Травник, - сбито выдал Бэйнар и замолчал, глубоко вдыхая.
- Лекарь, он у нас…
Начал было отвечать мужчина, но был перебит.
- Нет, травник. Лекарь и так есть.
- Да ты дослушай, а не встревай! – Заткнул проклятого селянин, продолжив: - У нас тут не село на триста хат, чтоб по десять штук и тех, и тех имелось. Травник, лекарь, хоть костоправ, но он у нас один, а живет… А-а-а, леший с тобой, - мужик махнул рукой на стоящего перед ним, - пошли, покажу.
И хоть идти оказалось не так далеко, Эйнохэил был благодарен не оставившему их и на этот раз мужчине. Тем более что запомни он еще и дорогу с двумя поворотами в разные стороны, точно что-то из «гербария» забыл бы.
Уже стоя на крыльце нужного им дома и ожидая ответа, селянин повернулся к иштэ.
- Плоха деваха, м?
Эйнохэил промолчал, а вот выражение лица его помрачнело. Мужик только хмыкнул, отвернувшись обратно к двери. А еще через мгновение им открыли. Хозяин дома оказался куда старше, чем представлял себе местного лекаря проклятый, однако для костоправа мужчина был довольно неплохо сложен.
- Какими судьбами, Бен? – Тут же обратился травник к знакомому, переводя недоверчивый взор на стоящего рядом незнакомца, - А эт кто такой?
- И тебе не хворать. Да вот, собственно, из-за него и пришел. Мимоходом у нас. С девушкой у них совсем плохо, хорошо хоть до поселка добрались. К Марьянке их отвел, да видать там совсем все худо, раз лекарь есть, а за травником пацана погнали.
Поизучав чужака еще с несколько секунд, мужчина отступил, пропуская гостей внутрь и прикрывая за ними.
- Так чего надо-то?
«Вспомнить бы еще».
- Это… Жимолость… Листья и переступень какой-то.
- Тоже листья, полагаю?
Бэй кивнул, неуверенно продолжив:
- Корни лоррии и любостока или как-то так его. Цветы и сок вад… Вад…
«Да, еж твою!».
- Вадгерна? – Уточнил травник.
Мужчина снова кивнул.
- И спирт. А, еще амарилис белоснежный.
Хозяин развернулся, пройдя сени и отворяя дверь в главную комнату. Бен прошел следом, уводя за собой и Эйнохэйла. Копошился лекарь недолго, ставя на стол несколько стеклянных бутылей и все травы, что мог отыскать.
- Вадгерна сколько есть, переступня тоже немного. Амарилиса у меня нет.
- Нужнее всех, - отозвался проклятый.
Мужик хохотнул.
- Парень, я тебе не лекарь из Ацилотса с городским ассортиментом, а здесь у нас не торговые пути проходят. Скажи и на том спасибо, авось не на заднем дворе богатства эти выращиваю.
Бэйнар чертыхнулся, сминая губы в тонкую линию и не сводя глаз со всего разложенного перед ним. Может местный и юлил, не горя желанием растрачивать редкое растение на каких-то мимо проходящих, но спорить и выпытывать у него правду иштэ не собирался. На то мог уйти и не один час, если бы его раньше пинками не выкинули, а принести стоило хотя бы то, что удалось раздобыть.
- Спасибо, - ответил мужчина, выкладывая из кошеля на стол практически все монеты, что у него оставались, - Что останется, я верну.
Сколько брать из предоставленного количества Бэй так же не знал. Он просто-напросто сгреб все подчистую в сумку, ловя недоуменные взгляды обоих селян и быстро зашагал на выход.

Вернулся проклятый относительно быстро, забежав в комнату, где и расположила всю компанию Марьяна, и принявшись выкладывать на стол набранное. Что происходило в этот момент вокруг отходило на второй план, коим можно было поинтересоваться после того, как он отчитается перед Левифроном.
- Амарилиса у них нет, все остальное вот. Понятия не имел, сколько надо, поэтому взял все, - иштэ повернулся к Гейлу и Леви, - Как она?

Отредактировано Бэй (2016-07-28 16:59:37)

«Главное, что ты это знаешь и можешь отвергнуть все неудачные идеи», - подумал Гейл, слушая краткий экскурс по закупорке сосудов.
- Но если она приплывет к сердцу или мозгу и закупорит кровоток там…
«Ясно, копытца отбросит». Алхимик принялся осматривать рану, а Гейл наблюдал за его действиями, затем Левифрон ушел и вернулся с водой и полотенцами. Они принялись обтирать девушку. Состояние Альвэри заставляло думать о том, чего Гейлу не хотелось вспоминать. Нет, это не было похожим на то, что его волновало, ее недомогание было вызвано внешними обстоятельствами. Но…
- Доставай свою мазь, а я пока новой воды принесу и попрошу поставить кипятиться полотенца, - голос Левифрона словно вывел его из транса.
Гейл отложил полотенце, встал и подошел к своей сумке. Оттуда он вытащил мазь, а также пару склянок зелья «Жизненная энергия». Почему он не вспомнил о них раньше? Может Аль бы сейчас была в сознании. Но тогда все происходило так, стремительно. Он поставил все это на стол. В этот момент в комнате появились оба его спутника. Бэй немного сбился с дыхания, но принялся отчитываться перед шадосом, на стол, рядом с цветами он выложил все, что ему удалось раздобыть у травника.
- Может, в ее сумке тоже найдутся какие-нибудь зелья или лекарства? – спросил Гейл, пока Левифрон рассматривал травы. Покончив с этим, шадос принялся раздавать очередную порцию заданий. Сначала он отправил Бэя на кухню, а потом уже подошел к таррэ. 
- Смотри, в чугуне – раствор спирта, им тебе нужно продезинфицировать рану и обтереть все тело. Спирт будет испаряться и забирать с собой жар, это поможет сбросить температуру…
Гейл внимательно слушал, запоминал и лишь кивками показывал, что информация была принята. «Спирт, вода, и если надо – снова спирт. Кажется, мама в детстве делала что-то похожее».
А потом он остался в комнате один, не считая лоддроу, которую вряд ли сейчас можно было бы назвать интересным собеседником. «Как там папа? Он хотя бы пишет домой?» - Гейл отжал полотенце и принялся обтирать девушку. Тарритовское безумие проявилось у отца рано. Сначала тряслись руки, он начал чаще обычного принимать женскую ипостась, из-за усталости приходилось отменять представления. А потом и с памятью начались проблемы.
Закончив с лицом и шеей, Гейл принялся за руки и туловище.
«Он мог еще жить с нами, хоть пару лет. Не уж-то это было так обязательно уединяться». Но за тот год, что Эбигейл проучилась в академии, по словам сестры Хезер, Роберт все чаще становился злым и агрессивным. «Даже меня не дождался. Это безумие и уединение, словно расплата за то, что мы можем и ведем жизнь среди толпы, друзей, любовников…»
Таррэ обтер ноги. Ему показалось, что жар немного спал. Гейл прошелся по комнате и остановился у окна, вдыхая свежий воздух, затем вернулся к девушке и пододвинул к себе ведро с простой водой.
- Давай-ка поправляйся, - обратился он к Аль, хотя та его вряд ли слышала. – Столько раз мне говорила, что все это опасно, а себе походу забыла напомнить. И вообще, это я тут огненная, а своим жаром ты у меня весь хлеб отбираешь.
Гейл слегка улыбнулся. Все грустные и неприятные мысли он решил отбросить, лучше уже будет думать о хорошем и надеяться, что вскоре все пойдет на лад. А потому он просто продолжил заниматься тем, о чем попросил его Левифрон.

[nick]Гейл[/nick][icon]http://s018.radikal.ru/i502/1701/4d/e465cd70d403.png[/icon]

Отредактировано Эбигейл (2018-03-19 11:23:39)

23 Благоухающей Магнолии 1647 - 24 Благоухающей Магнолии 1647, ночь-утро
К удивлению и определенной радости Левифрона, Бэй действительно увлекся процессом и был всецело поглощен выжиманием сока из гиацинта, что, в общем-то, было занятием на редкость бессмысленным, ибо из такого количества цветов было куда сподручнее изготовить масло, вытяжку или мазь. Да вот только проклятого было необходимо чем-то занять, да и на все прочие заготовки из гиацинта требовалось слишком много времени. Те же вытяжки требовали до месяца простоя в реагенте, после чего их необходимо было очистить и дистиллировать, что подразумевало наличие хорошей лаборатории, сложного и массивного оборудования, а также целой кучи сырья. Увы, Марьяна парфюмером не была, а потому всего это добра у нее в погребе на черный день как-то не оказалось. Зато у них всех был Бэй, которому все равно нельзя было поручить более тонкую и серьезную работу. Как и отправить в помощь рыжему, ибо иштэ здравомыслием и сдержанностью тоже не блистал. Разумно было оставить всех особенно душевно травмированных на кухне хотя бы на время.
Филин наблюдал за действиями проклятого до самого победного конца, с необычайным удовлетворением отметив, что парень не столь бесполезен, как алхимик думал. Столь же чудесное преображение произошло и с рыжим, который тоже оказался весьма и весьма полезным, если отбрасывал свои пламенные речи и делал дело. Как оказалось, если Бэй использовал ту же тактику и замолкал, эффект превосходил все ожидания.
«Есть какая-то прямая зависимость между болтливостью и эффективностью. Наверное, именно из-за этой зависимости Альвэри словила животом стрелу и сейчас лежит на наших плечах балластом. Или, может, им просто недостает дисциплины? Посмотрел бы я на мернотовцев, которые начинают громогласно свое мнение выражать, когда им отдают приказ. Особенно, если ноги крикуна уже заглатывает змий».   
- А знаешь, ты определенно делаешь меня лучше. Или это обстоятельства?.. – задумчиво проговорил проклятый, ставя миску на разделочную доску, на которой алхимик очищал корни от жесткой кожуры и удалял больные и порченные участки. Неизвестно было Левифрону, какие мысли посещали Бэя во время борьбы с гиацинтами, но выводы были как минимум неожиданными.
- Это стресс. Ты просто выжал сок из гиацинтов, а не стал святым, да и я тебе не отец, чтобы делать тебя лучше. Моя задача – не дать вам всем умереть из-за вашей же глупости, - алхимик приподнял миску, понюхал жидкость. – Сойдет, - и поставил миску обратно, после чего прямо посмотрел на Бэя. – И у меня это так чудесно получается, что я даже с того света вернулся, чтобы спасти ее задницу, хотя мне полагается ее убить. Может, мое призвание вовсе не алхимия? Может, моя судьба – какой-нибудь орден монашек-спасительниц всех страждущих?
Последнее было сказано с нескрываемым сарказмом и уже на ходу, потому что Герхен подхватил кастрюльки с крапивой и корнями и понес их к столу. Следом за ним мягко плыла миска с цветочным соком. Не нужно было быть знатоком душ, чтобы заметить, что Левифрон неумолимо менялся под гнетом минувших событий и той темной природы, частью которой он теперь стал. Безобидный чудак сгинул, будто его и не было, а на место его пришел куда более резкий и на дела, и на слова шадос. Нетерпимость, которая всегда была в нем, усилилась стократно, ибо в ее слабости оказался изъян, сыгравший свою роль в пути на виселицу. 
- Еще что-нибудь или на большее уже не гожусь?
Герхен окинул взглядом товарища, энергией и готовностью к труду и обороне он не блистал. Поскольку без закатывания глаз и злобных взглядов, в отличие от рыжего, проклятый работать не мог, едва ли его можно было к чему-то еще привлечь без вреда для собственного нервного спокойствия, ибо раздражительность всегда росла прямо пропорционально усталости. Одной занозы в заднице Герхену было вполне достаточно.
- Кобылу надо расседлать и напоить, она упреет за ночь, - о том, что варимар благополучно сбежал, Филин не имел ни малейшего представления. – И Клейму воды налить, если у хозяйки, конечно, костей не найдется для него. А потом иди отдыхай. Комнату мы заняли, но уж лавку тебе Марьяна выделит. Или даже целую печку.
То было задание рядовое, совсем простецкое, с ним Бэй прекрасно справился бы и сам, посему Левифрон быстро процедил оба отвара через марлю, подхватил заваренную мяту и миску с соком, выпросил чистую кружку и удалился обратно в комнату к Аль и рыжему, уже без намерений возвращаться на кухню.
Дальнейшая ночь проходила и обыденно, и напряженно одновременно. Заталкивать в лоддроу жидкость было нелегко, но Герхен каким-то непостижимым образом справлялся, пусть делал это не всегда очень гуманно и нежно. Сок гиацинтов был смешан с заживляющей мазью и уложен компрессом на рану. Не забывали они с рыжим и про обтирания, что вылилось в то, что температура очень медленно, но сначала остановилась, а после и вовсе дала обратный ход. То было сложно заметить, но кольцо позволяло сравнивать и ощущать изменения достаточно четко. Другое дело, что каждый визит в тело девушки, оказавшейся на пограничном состоянии, вызывал такую отдачу, что время использования артефакта сокращалось по мере падения температуры, и каждый раз было все тяжелее. Минута проверки – полчаса возвращения в себя.
Время шло, а ничего страшного так и не происходило, налицо был лишь прогресс, пусть даже рана и сдавалась с боем, не отдавая Альвэри так просто. Для Герхена, как врача, тенденция уже говорила скорее о победе, чем о поражении, а потому с каждым часом его личное напряжение все больше спадало. Он тоже был уставшим, пожалуй, даже больше, чем сам думал, и это была уже вторая бессонная ночь подряд, когда он дежурил у больной. Вторил усталости все тот же двойственный голод, одна сторона которого ослабляла тело, делая руки ватными и заставляя их дрожать, а вторая – истязала разум ужасом и дурным предчувствием. Последнее, впрочем, алхимик не показывал, всеми силами старался не дать остальным понять, что что-то идет не так. Отчасти потому что и сам пока не понимал, что же именно шло не так.
За час до рассвета Филин отошел от постели Альвэри, ибо затекшую усталую спину разрывала слишком нестерпимая боль, чтобы оставаться в том же положении дольше. Алхимик переместился в кресло, позволив себе расслабиться, но так и не спустил глаз с лоддроу. Мужчине казалось, что он все еще прекрасно справляется, держится, еще сутки отбегает с таким же успехом, если нужно будет, но тело решило иначе. Он и сам не заметил, как будто налитые свинцом веки сомкнулись, а сам он провалился в глубокую дремоту.

Переход с 23-го на 24-е число Благоухающей Магнолии.
1647 год от подписания Мирного договора.
Ночь-день.

- Это стресс. Ты просто выжал сок из гиацинтов, а не стал святым, да и я тебе не отец, чтобы делать тебя лучше. Моя задача – не дать вам всем умереть из-за вашей же глупости.
«Ага», - мысленно отозвался Бэйнар, не спеша переложить пришедшее в голову на слова, - «Одна из этих глупостей – твое спасение. Да и то пострадали только особо запалистые… Все, как обычно». Он вздохнул.
- …И у меня это так чудесно получается, что я даже с того света вернулся, чтобы спасти ее задницу, хотя мне полагается ее убить. Может, мое призвание вовсе не алхимия? Может, моя судьба – какой-нибудь орден монашек-спасительниц всех страждущих?
На этих изречениях мужчина был готов поспорить как минимум в том, что вернулся-таки шадос, дабы убить, а уже после предпринятой им попытки принялся ее ледяной зад спасать, но снова промолчал, лишь несколько изумленно взглянув на алхимика. Распри им сейчас были совершенно ни к чему, как ни крути. «Где это ты видел, чтобы вера с того света лучше отваров и твоего прочего «колдовства» над ранами возвращала?». А еще сказанное Леви зародило в душе проклятого искру интереса, кой тоже проскальзывав в направленном на знакомого взгляде. Отчего-то до жути стало любопытным узнать, что же на самом деле могло сподвигнуть душу вернуться из недр Изнанки обратно в мир живых со своеобразным клеймом, заключенном в самой сути своего названия – шадос? Но, обо всем этом следовало любопытствовать многим позже и учитывать к тому же возможное нежелание мужчины открываться кому-либо. Сам бы Эйнохэил еще с десяток раз подумал и присмотрелся к тому, кто выуживал у него хоть что-то, касающееся его личности, так что мешало поступить точно так же и остальным?
- Кобылу надо расседлать и напоить /…/ И Клейму воды налить, если у хозяйки, конечно, костей не найдется для него. А потом иди отдыхай. Комнату мы заняли, но уж лавку тебе Марьяна выделит. Или даже целую печку.
Иштэ моргнул. Он перестал следить за мечущимся по кухне Левифроном и еще раз прокрутил сказанное ему в голове.
- А разве кобылой не занимался Гейл? – Больше для того, чтобы напомнить самому себе, тихо произнес мужчина.
Тем временем алхимик уже покинул помещение, удалившись обратно в комнату, где оставались Альвэри и Гейл, а к Бэю подошла хозяйка, вытирая руки о фартук, что был надет поверх простецкого сарафана.
- Ну, раз уж тебя от забот, считай, освободили, то иди-ка ты лучше в баньку. Жар, он, знаешь ли, такой, все очищает: и тело, и душу. Почувствуешь себя точно получше. А я пока вам одеяла да подушки принесу.
Следом мужчине была предложена кастрюля с барским ужином для Клейма и розданы указания по кормежке. Проклятый благодарно кивнул Марьяне, подхватил посуду и поспешил выйти на крыльцо, у которого, как помнил, был оставлен волкодав. Псу в положенную миску Бэйнар вывалил кости и сходил до колодца за водой, которую плесканул во вторую «собачью» посудину. Убедившись, что Клейм остался довольным и с жадностью уплетал свои харчи, мужчина прошел во двор, где ожидал увидеть варимара, но… Тейаровой скотины нигде видно не было. Хмыкнув, иштэ прошелся по дверям, что вели в хлева и маленькую конюшню на тройку стойл, однако и там Рейи не оказалось. «Не могла ж она сквозь землю провалиться?!», - задумчиво протянул про себя Эйнохэил, запирая за собой на засов. Откуда-то сзади послышался скрип петель, заставивший мужчину обернуться. Дверь, ведущая в главный дом со стороны двора приоткрылась, а в ней застыла Марьяна.
- Баню ищешь что ль? Курей пройди с уборной, последняя дверь будет. Дровишек сам подкинешь, я их давеча только в предбанник натаскала, должно хватить. А я на боковую, замоталася с вами. Ах да, на печке тебе постелила, там и полотенце положила. Все лучше, чем сырым до хаты идти.
И, не дожидаясь какой-либо реакции, женщина, кряхтя от усталости, скрылась за дверью, куда минутой позже поспешил и сам проклятый. С печи он вытащил данные ему банные принадлежности и отправился освежиться.
Себя в порядок привести оказалось куда проще, чем замызганную одежду. Если же рубаху и жилет можно было потаскать еще какое-то время, то с единственными штанами, что были на нем, пришлось повозиться, застирывая самые видные пятна. В конец умотав себя и покончив с поздними процедурами, Бэй вернулся в дом, где быстро отужинал пирогом и забрался на печь, зашторив свое спальное место. За все это время он так и не пересекся ни с Левифроном, ни с Гейлом, однако чуть позже все же заслышал непривычно мягкий голосок и разнившиеся с ним ругательства. Вряд ли бы то была Аль, а значит по утру алхимика ждал некоторый сюрприз, если, конечно, таррэ уже не успела удивить шадоса своим истинным обликом. Иштэ гортанно усмехнулся без проявления каких-либо ярко-выраженных эмоций и перевернулся набок. «Уж лучше на соседнем кресле это чудо по утру увидеть, чем в одной кровати с бадуна и не догадываясь о подобном с ней проснуться».

Когда именно его окончательно сморило, Эйнохэил смутно помнил. Какое-то время он еще точно провалялся, борясь со сном и все больше погружаясь в раздумья, что вновь и вновь возвращались к Альвэри и их ребенку, о жизни коего он только-только узнал, а теперь же и предполагать боялся. Это все больше начинало глодать душу, раздирая разум и сердце на части от смятения и сумбура чувств, что испытывал к лоддроу проклятый. Но, уставший организм диктовал свои правила, и как бы не загонялся мужчина, желая подольше продержаться в бодрствующем состоянии, а в итоге Бэйнар все-равно заснул, разлепив глаза уже по утру.
Что именно разбудило его, иштэ однозначно сказать не мог. Даже кошмары, что неизменно терзали сознание на сей раз являлись не одним-единственным мотиватором к пробуждению. До слуха отчетливо долетали истошные крики петухов, призванных будить все живое в округе. По одеялу блуждали несмелые первые лучи солнца, пробираясь за тонкую ткань занавесок. А в ноздри бил аромат чего-то хорошо знакомого, теплого и съестного.
Провалявшись еще чуть-чуть и прислушиваясь к возне где-то рядом с печью, мужчина все же поднялся.
- Утра доброго, - тут же послышался голос Марьяны, которая кружила над столом уже с готовым завтраком, - Вот забыла-то я, что ты у меня на печи спишь, пришлось кашу в маленькой стряпать. А то б так и, - женщина засмеялась, давая понять, что забудь она о госте взаправду, то утро у того выдалось бы в прямом смысле слова жарким, - А ты давай-ка, умывайся и за стол. Мне вас собирать особо некогда, у самой дел на весь день.
Бэй молча прошел к умывальнику, ополоснул лицо и руки, и насухо вытерся полотенцем.
- А ты не больно-таки разговорчивый, я смотрю, - лукаво подметила Марьяна.
- Да-а… Какой уж есть, - разворачиваясь лицом к хозяйке произнес иштэ, - Я за остальными… схожу.
Он несколько замялся, но быстро отошел, покинув кухню и направившись в комнату, где ночевали остальные. Все они еще спали, причем, как показалось Эйнохэийлу, довольно крепко. Будить шадоса и таррэ, возможно, только недавно сомкнувших глаза мужчина не решился, а Альвэри не ведал, стоило ли тревожить вообще. Хотя у кровати девушки он все же задержался, с какое-то время изучая мирно спящую (так ему казалось) лоддроу весьма неопределенным взглядом, в котором мешались самые различные эмоции, начиная от переживания и заботы и заканчивая нестерпимым желанием не знать ее вовсе.

Вернулся к Левифрону и Эби проклятый лишь ближе к полудню, вдоволь напомогавшись Марьяне со скотом. За это время он окончательно убедился, что варимара след простыл, а сам он едва бы согласился работать со зверьем даже за плату. Подойдя к спящему алхимику, Бэй аккуратно, но достаточно ощутимо подергал того за плечо.
- Петухи давно уже отпели, - обронил мужчина, замечая шевеления шадоса в кресле, - Там завтрак на столе остыл, тебя не дождался. Ты ж со вчера так и не ел, вставай давай. Если надо, я останусь. А ты вон, рыжую в охапку и до кухни.

Отредактировано Бэй (2016-08-05 00:55:47)

Уж лучше бы она легла на полу, потому что спать скрючившись на кресле было не слишком-то удобно. Эби чувствовала, что у нее затекло тело. Однако, просыпаться не хотелось, просто перелечь. До слуха донесся голос Бэя, а после какой-то шепот, а затем удаляющиеся шаги.
Девушка застонала и распрямилась, решив, что все равно уже пора вставать, вряд ли ей кто-то разрешит спать дальше.
- Привет, Бэй, - хрипло поздоровалась девушка, потирая глаза. -Как спалось? Вечером как-то не до общения было.
Эбигейл обвела взглядом комнату, Левифрона не было, а Альвэри все еще не очнулась. Суккубия встала и потянулась.
- Ночка была та еще, - девушка приблизилась к Аль, но ей было сложно сказать что-то о состоянии лоддроу. – В этот раз ты спокойнее на меня реагируешь? Я в полудреме слышала что-то про завтрак. Я тогда пойду умоюсь и поем.
Сукуббия направилась в кухню, где за столом уже сидел Левифрон  и завтракал. Марьяна тоже была в комнате.
- Всем доброго утра, - поприветствовала всех Эби, подходя к умывальнику. Девушка набрала в ладони воды и умылась. Затем суккубия села напротив алхимика, пододвинула к себе пустую тарелку и наложила каши.
- Стоит, видимо, представиться, а то все как-то времени не было. Эбигейл Нортон. Можно Эби, а в мужской ипостаси – Гейл, но против рыжего ничего против не имею, - суккубия улыбнулась и преступила к еде. – Спасибо большое, очень вкусно.
- Да не за что, - Марьянна подхватила ведро и пошла к выходу.
Когда женщина ушла, Эби вновь перевела взгляд на Левифрона.
- Как думаешь, когда Аль очнется?

– Рыжую? Что за чушь ты несешь? – Спросонья отозвался Левифрон.
Как было видно из реакции мужчины, познакомиться с Эби он еще не успел, а та, как и в прошлый раз, ни шибко-то горела желанием наконец объясниться с новым знакомым. На вопросы алхимика Бэй лишь сжал ладонь в кулак и «потыкал» в сторону спящей красавицы большим пальцем, как бы отвечая: «Вот эту самую, друг».
А далее все эмоции и действия офигевшего и еще полусонного шадоса были до боли знакомы иштэ, вызывая невольную улыбку на губах. Кажется, суккубия умудрилась разбудить бедолагу лучше, чем холодная вода в умывальнике и горячий кофе. Чего уж говорить, девушки удивлять всегда умели. На сдавленное и обескураженное «Нееет», пророненное знакомым, Эйнохэил молча закивал головой, про себя добавляя такое протяжное «Дааа». Все внимание Леви сейчас адресовалось таррэ, а потому можно было слегка и покривляться. Тем более, что вслух мужчина так ничего и не произнес, привлекая к себе взгляд почему-то обеспокоенного таким поворотом событий алхимика. Было хорошо заметно, что того разве что не трясло, а на ряду с осторожностью его действий проскальзывала и опаска, вот только за что? Все это заставило проклятого вернуть себе былую серьезность и уже с неким волнением воззриться на Левифрона. «Не может же быть, чтоб он от этого рассудком тронулся, да? Я ж не тронулся».
- Откуда она взялась, Бэй?! – Едва ли не шипя по-змеиному буркнул шадос, в конце концов перестав буравить пристальным взглядом Эбигейл и повернувшись к иштэ.
От тона произнесенного, коего никак не ожидал услышать, Бэй растерялся, не зная, как подступиться к разволновавшемуся не на шутку мужчине. «И с чего мне начать?!».
- Так это… спит она тут… - Начал было проклятый, но закончил, говоря уже в спину вылетевшему из комнаты Леви: - Я думал, вы тут, ну… - Говорить что-либо было больше некому. Эйнохэил развернулся к спящей в кресле девушке, запустив пятерню себе в волосы и наводя творческий беспорядок на голове, - Успели разобраться, что ли.
Он протяжно пыфнул, как то бывало делала Альвэри, не подобрав каких-либо слов, и опустился в кресло, услужливо освобожденное знакомым. Но долго в тишине и покое мужчина не пробыл. Практически сразу после спешного ухода Леви проснулась и Эбигейл.
- И тебе, - отозвался на приветствие суккубии проклятый.
Как и обещал шадосу, мужчина планировал остаться и присматривать за лоддроу как минимум до возвращения компанейского лекаря, но сейчас отвлекся на бодро затараторившую таррэ. Осыпая вопросами, знакомая не давала возможности ответа, а потому Бэйнару оставалось только слушать, если и говоря что-то, то мысленно.
- Как спалось?
«Получше, полагаю, чем в кресле».
- Ночка была та еще. В этот раз ты спокойнее на меня реагируешь?
«Ну, ты ж не на печи со мной в обнимку проснулась».
- Я в полудреме слышала что-то про завтрак. Я тогда пойду умоюсь и поем.
«Ага».
Мужчина кивнул, провожая взглядом рыжеволосую, которой предстояла миссия довести до ручки Левифрона своим появлением на кухне. А заодно и Марьяну, которая, как и алхимик, мало, наверное, ожидала увидеть у себя дома девицу, никоем образом не похожую на снежную эльфийку с раной в боку.
Комнату вновь окутала тишина, прерываемая разве что звуками с улицы: редким лаяньем Клейма, кудахтаньем кур под окном и стрекотом кузнецов. Можно было бы с головой нырнуть в размышления, краем уха цепляясь за всю эту какофонию и находя в ней особое умиротворение, но возвращаться к гложущим душу умозаключениям совершенно не хотелось. К тому же что спустя еще какое-то непродолжительное время очнулась и Аль, вяло заворочавшись в постели. Поначалу просто наблюдая за ледышкой, Бэй облегченно выдохнул, видя, что та более не металась из стороны в сторону, бредя и пытаясь навредить самой же себе. Движения лоддроу были неспешными и неуклюжими, а сама девушка, еще не пришедшая в себя после долгого сна выглядела в какой-то степени даже мило, пытаясь сообразить, где находилась. То было видно по ее внимательному взгляду, изучающему потолок и не находящему в нем ничего знакомого. Ну да к Тейару все эти милости, благодаря стараниям Левифрона и Эбигейл она таки пережила эту ночь, наконец приходя в сознание, а это было важнее чего-либо еще.
Проклятый молча продолжал следить за Аль и вслушиваться в ее монолог до тех пор, пока та не предприняла свою первую попытку подняться в кровати. Эйнохэил тут же отлип от спинки кресла.
- Я бы не советовал тебе так больше делать, - спокойно отозвался иштэ.
И тут не надо было быть врачом, чтобы понять – резкие движения на следующий же день после штопки могли пагубно сказаться на ране.
Мужчина поднялся, подходя ближе к постели.
- Не знаю, может хочешь есть, пить, - он изучающе окинул взором Альвэри, убеждаясь, что она была в относительном порядке. Склонившись над девушкой, Бэйнар положил ладонь на ее лоб, практически тут же убрав, - Жар вроде бы спал, но могу позвать Левифрона, если надо.
Он изо всех сил пытался выглядеть как можно бесстрастнее, нацепив на себя все ту же маску отчужденности, что так любила носить на красивом бледном лице сама эльфийка, но получалось это у мужчины в разы хуже. Как бы ни обстояли у них дела, а полностью безучастным он оставаться не мог, да и чувства было ни так-то просто запрятать на задворки памяти.

Отредактировано Бэй (2016-08-09 16:02:56)

Он молчал и таращился на нее.
Сначала Эби не обратила на это внимания, в конце концов не всегда сразу можно принять тот факт, что она была суккубией, да и мало ли кто каким бывает с утра. Но все ее слова были проигнорированы, а Левифрон не сводил глаз с девушки. В этом взгляде не было ни капли любопытства, и точно не было доброжелательности. Нет, в серых глазах сквозило беспокойство, загнанность, а еще то, что Эби видела там на поляне.
«Что за глупости? Ну растерялся чутка, соображает медленно. Бэй вот тоже не ожидал. Ведь так? Ну правда же? Не будет же он меня душить? Или… Все! Я завязываю с этими сюрпризами. Это для меня нормально, а окружающих, походу, до горячки довожу. Надо и впрямь с порога заявлять: «Здрасьте, я суккубия» и требовать чая… Спокойно, Эбс, ты себя накручиваешь».
Эбигейл тихо втянула воздух и медленно выдохнула. К еде она больше не притрагивалась, лишь смотрела на алхимика. Молчание затягивалось, но девушка не решалась его нарушить. Она и правда не понимала, что сейчас происходит и почему шадос так на нее смотрит. «Таррэ не самая редкая раса, чтобы так удивляться, и уж он точно должен быть начитанным».
- Тебе незачем есть холодное. Разогрей эту кашу. Сама.
- Да я не привере… - но закончить Эбигейл Левифрон не позволил, придвинув котелок. – Ну разогреть, так разогреть.
Девушка встала, взяла кашу и направилась к печи. Она заметно нервничала, потому что вид алхимика был мрачнее, чем накануне. Суккубия попыталась вызвать огонь, но пламя гасло, не успев толком заняться. Эби сжала руку в кулак, закрыла глаза, пытаясь подавить плохие предчувствия, а затем резко обернулась к Левифрону и посмотрела прямо в глаза.
- Знаешь, что? Не буду я ее греть, - внезапная злость и упрямство охватили таррэ. Она сутки выполняла его приказы, помогая заботиться о лоддроу, но каких-то придирок (или что это вообще такое, уж точно не забота) на ровном месте спустить не могла. - Хочешь огненного шоу? Купи билет на вечерние представление.
Эби скрестила руки на груди, прислоняясь к стенке печи и продолжая буравить взглядом алхимика, который и сам не спускал с нее глаз.
- Все претензии к тому, что я девушка? Ну и что тут такого? Вчера была Гейлом, сегодня Эби, подумаешь. Ни в темные времена живем, в конце-то концов. Или дело в том, что я не предупредила? Ну извини, не до того было. И вот да, ни разу от тебя даже намека на «спасибо» не услышала. А нет, вру, за рубашку поблагодарил, а она была последней, так что вот, - суккубия руками указала на свой наряд, в который Гейл бы не влез, ну или видок у него был бы тот еще, - любите и не жалуйтесь.
Девушка замолчала, обдумывая только что сказанное, и в который раз отчитала себя за то, что мысли к ней приходят позже слов, когда изменить она уже ничего не может.

Отредактировано Эбигейл (2016-08-11 17:22:40)