День 26 числа Плачущей Сирены

- Как же я проголодалась! – громко и восторженно произнесла Сильвер, проглатывая набежавшую слюну. Стол быстро устилался всевозможными горячими блюдами и закусками, которые, впрочем, были не столь хитрыми в приготовлении, но на вид очень сытными и вкусными. Хозяйка столовой с двумя гоблиншами-помощницами заботливо разложили яства, последними поставив перед аллой маленький глиняный чайничек с травяным чаем и такую же чашку. Жена Агнарка, которая при первом знакомстве с крылатой, показалась ей грозной женщиной, матерински погладила голодную Силь по белокурой головке и пожелала «приятного аппетита». На гоблинском. Только этот маленький нюанс на этот раз не стал помехой в понимании. Покраснев, девушка все же ответила «спасибо» на том же наречии вслед удаляющейся гоблинше, несколько смущаясь этого грубоватого языка, но считая что Так хозяйке станет куда приятнее. Кому может не понравиться услышать благодарность на родном наречии? Счастье, что теперь девушка знала немного слов из чужого языка.
Выждав секунду (терпение больше не позволило) ради приличия, Сильвер нарочито медленно взяла ложку, но дальнейшие темпы поедания начали возрастать до неприличия, буквально сметая всё, что так щедро было разложено. И куда только в такую хрупкую и маленькую фигурку вмещалось столько еды? А ведь раньше она таким аппетитом не страдала. Сказывается чуть ли не четыре часа полета во время отсутствия Сильвер в лагере.
Удивительно, что целительнице вообще удалось покинуть коммуну, оставшись незамеченной. На самом деле, сделать это было не легко, просто появился исключительный шанс. Слегка обидевшись на Фаерха за то, что алый не позволил ей присутствовать во время встречи с «большим гостем», алла сначала действительно смирилась и отправилась в пещеру с остальными женщинами, но… тут неожиданно в голову стукнула «гениальная» мысль полетать, от которой крылатая естественно не смогла себе отказать. Пополам с молитвами Сильвер удалось соврать крысолюдам, что она сама дойдет до убежища, и, улучив момент, вылететь за пределы крепости, наивно выдавая себя за местную птичку. Правда, слишком большую птичку... она бы даже сказала – огромную, но как-то же ей удалось отыскать малообозреваемый уголок и подняться в воздух? Может повезло? Или все были настолько заняты приготовлениями к встрече с драконом, что не заметили? Уже неважно. Все равно в пути с ней ничего не произошло: никаких тебе случайностей или монстров – тишь да гладь. Видно у Ильтара и Ванесы скоро начнутся сердечные приступы от столь беспечной и рискованной «дочери», но по крайней мере боги еще не гнушались беречь ее душу.
А вот с возвращением вышло несколько иначе. Здесь уж парящую вокруг лагеря аллу не смогли не заметить. Хорошо хоть не подстрелили, а прежде разглядеть удосужились хорошенько. Чтобы засветить и запечатлить свое личико перед многочисленными жителями коммуны, Сильвер хватило пару дней активной жизни. От рассвета до заката целительница всегда любила теряться где-то среди здешних гоблинов и крысолюдов: наблюдать за их жизнью, предлагать разную помощь, лечить мелкие болячки, запоминать расположение хижин и дорог – в целом просто вливаться в чужую жизнь, становиться одной из многих. К сожалению, за все эти дни алла так и не смогла больше побеседовать с полудраконом. Уставшая, засыпала в его домике до того, как он возвращался, а утром и подавно не знала где искать. Да и зачем? Силь считала, что драконид слишком занят и не стоит отвлекать его только из желания немного поболтать, развеять одиночество. Неизвестно почему, но она искренне скучала по этому большому красному ящеру. Сколько бы приятных знакомств вечно доброжелательная и терпеливая крылатая не завела с местными гоблинами и крысолюдами, все же Фаерх с самого начала стал для нее намного ближе и роднее прочих. От душевного одиночества не спасала даже хозяйка столовой, у которой Сильвер часто бывала в последнее время. Гоблинша относилась к ней с какой-то теплой, "материнской" любовью, но не способна была развеять тоску внутри, сколько бы не старалась.
Девушка положила в рот оставшийся кусок хлеба, наконец-то чувствуя себя наевшейся и полной новых сил. Налив себе из чайничка в глиняную чашку горячего чая, целительница отстраненно заглянула в заполненное дно с мелкими кусочками свежих трав и смущенно подумала: «Ему, наверное, уже успели доложить, что я вылетала из лагеря и недавно вернулась… Интересно, будет ли читать нотации?» - улыбнулась, почти физически ощущая заботу драконида. На самом деле, она уже успела подзабыть то, каким может быть Фаерх.
Сделала глоток бодрящей жидкости, чувствуя, как она теплой волной разливается по телу. Прикрыв глаза, алла глубоко вздохнула, расправляя уставшие крылья. Сейчас белое оперение было насквозь промокшим от сырой погоды, что точно не предвещало ничего хорошего. Летать в таком состоянии Силь уж точно теперь поосторожничает. Ткань легкого платья до сих пор высыхала на теле, волосы от влаги завились в миленькие колечки, делая целительницу непривычно кудрявой.

Задумчиво разжевывая последний кусочек, алла подняла отстраненный взгляд на драконида, всё еще летая где-то в омуте собственных мыслей, но неожиданно поперхнулась. "Задыхаюсь!" - закашляла в кулачок, судорожно дергая плечами и мокрыми крыльями. Вскоре приступ прошел, возвращая долгожданную возможность дышать. Несколько секунд девушка просто смотрела на Фаерха сквозь заслезившиеся глаза, а затем радостно заулыбалась, сверкая довольной синевой радужек.
- Фаерх! Это вы, вы! А я только что о вас думала! - вскочила, необдуманно пытаясь перегнуться через уставленный стол и обнять друга за шею. Получилось очень неудобно. Не смогла устоять в полусогнутом состоянии на цыпочках и с легким вскриком, вцепилась в голову драконида, чтобы не упасть на новые тарелки с едой, которые тому успела принести добрая гоблинша.
"О, как ужасно получилось! Что я делаю?!" - продолжая стоять в позе, висящей над костром добычи, Сильвер судорожно искала пути отступления. И желательно прибавить к этому заковыристые извинения, чтобы хоть не так больно били после восстановления физически законов и возвращения целительницы на свою лавочку.
- Простите, я не хотела, чтобы так вышло, - тихо и совсем уж слезно произнесла алла, соскальзывая руками с головы Фаерха на его плечи. Так хотя бы растопыренные пальцы и ладони не закрывали полудракону обзора. Нешироко взмахнув крыльями, Силь смогла оттолкнуться назад и сесть обратно. Минута молчания. Щеки зарумянились. Черт возьми, этой дамочке уже пятьдесят третий год идет, а ведет она себя пострашнее любого наивного дитя. Словив себя на этой мысли, девушка неожиданно выпрямилась, открывая чистое до того опущенное и прикрытое волосами лицо. На губах заиграла теплая улыбка. Чтобы перевести неловкую для себя ситуацию, целительница припомнила слова драконида и вернулась к открытой теме.
- Фаерх, почему вы называете меня "Леди Сильвер"? Ведь можно же и просто по имени. Мне непривычно слышать такое официозное обращение. Я считаю вас своим другом, поэтому вы можете позволить себе вольность, - немного подумав, решила добавить о случае с драконом, - И я вовсе не обижалась, когда вы отправили меня в пещеры, - ну да, ну да, сейчас-то может уже и не в обиде, - Мне очень даже понравилось занять "драконье" время другим... - только когда последнее слово слетело с чересчур откровенного и торопливого язычка, до Сильвер дошел смысл сказанного. "Я же тогда из лагеря без предупреждения улетела! И ведь дело даже не в том, что я его покидала... Вдруг бы они забеспокоились и начали искать за территорией коммуны. Кто-нибудь мог бы пострадать во время поисков!" Вся гамма испытываемых чувств отразилась на лице, так что проницательный полудракон мог бы уже все понять и не обременять себя нравоучительной лекцией, предоставив мучить аллу внутренним угрызениям совести.

Отредактировано Сильвер (2011-11-04 22:55:58)

Начало игры
26-е, день, месяц Плачущей Сирены.

Его сон был долог и спокоен, как сон новорождённого младенца, прижавшегося к груди матери. Мир грёз дарил ему всё, чтобы он мог полностью отречься от внешней реальности. Поэтому он вовсе не желал возвращаться в ту окружающую его несовершенность и бессмысленность, которую остальные называют "жизнь". Они не понимают, просто не понимают. Он бы мечтал о вечном сне, но братья называют это "смерть". Не понимают...
Но последнее время его сон стал неспокоен. Будто назревало нечто грандиозное, глобальное и чрезвычайно важное, но также неуютно-зловещее. Ему говорили об этом цветы и травы, что росли на его неприступном панцире, которые тщательно прислушивались к ветру, пробегающему мимо перешепчивающихся о грядущих событиях деревьев. Он чувствовал это всем своим нутром. Именно поэтому ему нужно просыпаться и чем быстрее, тем лучше. Кроме того, его уже заждались и отчаянно звали назад в реальный мир. Больше всех в нем нуждался его брат. Его неслышимый зов был сильнее других и, чтобы подтвердить свои намерения, подлил какую-то гадость в корни, что питали спавшего. Пусть только теперь попадется на глаза.
Странная заплатка из почвы и камня, укрытая простынёй полевых трав, на подножии горы недалеко от лагеря, вокруг которой полукругом были разложены какие-то шаманские побрякушки, внезапно дрогнула. И затихла. Через минуту толчок повторился с удвоенной силой и "кокон" треснул. Что-то внутри ещё поцарапало стены и вновь раздался удар. Вырвавшаяся из каменного плена голова драконида начала судорожно стряхивать с себя пыль и, наконец очистившись, драк со всем рвением втянул в себя свежий прохладный воздух. Дальше раздался жалобный треск камня и из скалы вылез весь драконид. Встряхнувшись всем телом, каждой чешуйкой, от носа до кончика хвоста, он в изнеможении осел на землю. Медленно провел когтями по зеленым насечкам на руке и те лишь сверкнули в ответ. Он был готов. Почти. За время, проведенное в своей собственной стихии, его магический потенциал возрос, но тело его не слушалось.
Наконец Т'яр, вспомнив своё имя и кто он есть, поднялся и позвал свой посох, который также мирно спал где-то в толще земли вместе со своим хозяином. Из земли показались три древесного цвета "лианы" и, опираясь друг о друга, поползли вверх, завиваясь вокруг самих себя. Выросши таким образом в высоту на голову меньше драка, они вдруг остановились и концы их разошлись, ожидая чего-то. Т'яр достал из складок в одежде камень зеленоватого цвета и вложил его в "лапу" из лиан. Те схватились, сжимая камень, как родной, и застыли мертвой хваткой. Драконид взял в руки посох и, словно немощный старец, побрел в сторону лагеря, периодически опираясь на палку.
Наконец, дойдя до стен лагеря(свою колыбель Т'яр предпочел сделать подальше), а точнее наспех наставленных в ряд бревен, он увидел удивленные взгляды мелких гоблинов и крысочеловечков, кого бранью и пинками заставили сидеть на дозоре, которые тут же начали суетиться и быстрей старались открыть примитивные ворота в лагерь. И вот, когда путь был открыт, драк преспокойнейше продолжил путь, несмотря на вопли снующих туда-сюда стражников.
Он шел ближе к центру лагеря. Он должен найти того, кто звал его уже столько времени. По пути попадались и мелкие и здоровые крысолюды, носились гоблины, и все расступались под поступью драка, шедшего своим путем.

Каждый его шаг становился все тяжелее, и земля лишь беззвучно робела под натиском мощных лап. Глаза постепенно охватывались зеленоватым пламенем, как и три зеленых насечки на лапе. На довольно большом расстоянии теперь можно было почувствовать внутреннюю тревогу плодородной стихии, что буквально уходила из-под ног. Негодование драка невольно исходило наружу: стихия охватила его чешую, и сейчас по лагерю шел каменный рыцарь-элементаль, словно горгулья, ожившая по приказу высших сил.
И вот он остановился. Он ощущал виновника сего «торжества» и повернулся ровно в ту сторону, откуда тот должен был вот-вот появиться. Т’яр занес посох двумя руками и с силой вогнал его в землю, одновременно расправляя скованные породами крылья. Живое изваяние застыло, в ожидании серьёзного разговора. Он ждал ответа.
Лишь земля неприятно вибрировала, благоговея перед мощью, что сдерживалась сейчас в огромном теле памятника невероятной силы и несокрушимости.

Со стороны могло казаться, что Фаерх попросту тратил время, разговаривая с куском неодушевленного камня, словно фанатик, взывавший к безответному кумиру. Но нет: где-то под слоями непоколебимой брони безмолвно и неподвижно вслушивался драк в каждое слово своего брата; глаза, не моргая, следили за каждым его жестом.
Фаерх был невиновен в его пробуждении, совсем не он. Его сон прервало видение, что тревожило природу вокруг: деревья и травы все чаще разносили слухи о надвигающейся катастрофе…Он пробудился на зов своего долга.
Т’яр обдумывал всё это столько, сколько ему обычно было нужно, т.е. когда ответа уже никто и не ждал, глаза статуи с треском моргнули, и голова её повернулась, пытаясь оглядеть своего «собеседника», что уже несколько минут разговаривал сам с собой. Тут же изумрудное сияние погасло и рябь, что до этого момента так же колыхала землю, прекратилась. Драконид, наконец, унял беснующуюся внутри себя стихию и простил брата за то, что он не делал. Была пора просыпаться окончательно.
Треск!
Из величественного изваяния вдруг вырвался драк, раскидывая в стороны куски сдерживавшего ранее доспеха. Камень мгновенно превращался в пыль, развеиваясь в воздухе. Ещё пыль не успела рассеяться, из  завесы вышел драк.
- Брат… - позволил себе он улыбнуться в коем-то веке -…я тоже рад тебя видеть.
Глубоко вдохнув, Т’яр продолжил на драконидском, который он вспомнил, смотря на брата:
- У меня есть плохие новости. Грядет нечто ужасное. Катаклизм…раздор…война?.. Должны ли мы это предотвратить? Или сами станем тому причиной? Как бы оно ни было, мы ведь будем лишь наблюдателями наступающего представления?
- Кстати, - под конец добавил маг – не беспокойся насчет отравы. Это было не больше, чем бочонок гномьего для тебя.

С каждым шагом, вибрация земли усиливалась, заставляя чувствовать неприятную слабость в ногах и инстинктивно дергать крыльями, чтобы удержать баланс тела. Теперь алла точно знала, что они приближаются к очагу этой самой Силы. «Что же это? Проявление магии?» Сильвер снова подняла голову, заглядывая за спину Фаерха впереди. Мелькнуло какое-то каменное изваяние и тут же скрылось за раскрывшимися крыльями драконида. Девушке стало любопытно, и она уже собиралась догнать друга, но вовремя остепенилась, упомнив о недавней просьбе.
Гоблины и крысолюды вокруг уступали им дорогу, создавая узкий коридор. Казалось, почти все жители крепости сбежались на какое-то представление. По крайней мере, теперь на улице их было гораздо больше. Все застыли в ожидании чего-то.
Еще немного и Фаерх наконец-то остановился рядом с виновником этой суматохи. Крытая тоже притормозила, соблюдая дистанцию, и смогла немного разглядеть то, что до этого скрывала фигура полудракона. Их целью оказалась… «Статуя?» - брови девушки удивленно приподнялись. Чего-чего, а встречи с «каменным драконидом» она точно не ожидала. «Интересно, а там есть табличка с названием и указанием имени скульптора?» - наивно подумала Сильвер. Разобраться во всем сразу ей было довольно сложно – слишком запутанная ситуация и большая нехватка информации. Казалось, Фаерх привел ее не к своему брату, а к его статуе. То, что она посвящена именно ему, алла поняла после того, как полудракон с ней радостно поздоровался.
Конечно, общение с неодушевленными предметами еще не признак некоторых психологических отклонений… Но когда ее друг начал исполнять странный ритуал из шипящих звуков, рычаний и телодвижений Сильвер всерьез забеспокоилась за него. «Бедный… Наверное его тоска по брату совсем с ума свела» - с искренним сожалением подумала целительница. Странным было только то, что дрожь земли исходила именно из под каменной фигуры драконида. «Интересно, почему я раньше не замечала этой статуи в лагере?» - продолжая приглядывать к объекту своего любопытства, она решила больше не ждать и приблизиться. Заодно следовало успокоить Фаерха и заварить ему настойку с травами для надежности.
А крысолюды и гоблины продолжали наблюдать за происходящим, благоразумно отдалившись на безопасное расстояние. Озабоченная здоровьем друга, Сильвер не замечала странности вокруг. К счастью, о себе дали знать новые подробности и события, которые снова остановили крылатую…
Каменная корка, что покрывала драконида разлетелась в пыль, являя миру вполне живое существо. Даже говорящее. Даже улыбающееся.
«Ой, дууурра!» - мысленно застонав от своей собственной глупости, Сильвер вспыхнула алым маком. Т’яр был магом земли, а значит такой трюк с «памятником» он был способен провернуть. Алла просто поленилась углубиться с ситуацию и поверила первому впечатлению.
О спокойствии и речи не шло. Целительница никак не могла ровно стоять на месте и ждать, когда завершиться беседа братьев. Смотреть на них она тоже не могла, смущенная своей невнимательностью. Так и стояла сзади, уткнувшись взглядом в землю и ковыряя ее носком сандалии. Радовало хотя бы то, что вряд ли кто-то правильно понял ее неправильность мыслей и румянец на щеках.
Заслышав свое имя, крылатая подняла голову и со стыдом уставилась на полудраконов. «Смотри Сильвер. Перед тобой «статуя обыкновенная» и «спятивший драконид», прям как ты их нарекла» - язвительно шепнул внутренний голос. Кстати, брат у Фаерха был очень… мощным. Очень-очень, если сравнивать с хрупкой целительницей. Было понятно, что теперь Силь должна по традиции подойти и поприветствовать это большое «чудо», но ноги будто приросли к месту. «Ты знаешь, что трусиха? К чумным подойти исцелить не боишься, а с большими «дядями» поздороваться коленки подгибаются?» - снова насмехающийся внутренний голос. Хм… с каких пор он успел появиться?   
«Нужно собраться!» - алла дернула крыльями за спиной, стараясь совладать с робостью. «Фаерх уважает и любит своего брата. Если он назвал меня Матерью-настоятельницей, я не могу разочаровать этих ожиданий и вести себя так глупо» - она сделала первый неуверенный шаг, но последующие стали куда более твердыми.
Приблизившись, Силь привественно склонилась перед незнакомым драконидом, а затем светлая улыбка заиграла на алых губах.
- Рада вашему пробуждению и нашему знакомству. И... я собираюсь сделать всё, чтобы помочь Фаерху добиться поставленных целей.
Внешнюю неуверенность ей побороть удалось, но внутри все равно ей было немного не по себе. «Надеюсь, он меня не скушает?.. Да я и невкусная вовсе. Кожа да кости, так что в лучшем случае даже не почувствует, что что-то съел» - она пыталась ободрить себя мысленными шутками, но те пугали еще больше. Крылатая взглянула на своего друга. В глазах мог читаться примерный вопрос: «Ты же не дашь ему меня съесть, правда?».

Отредактировано Сильвер (2012-02-12 19:23:11)