Роджер ненавидел умелых магов. Чаще попадались колдуны, глаза которых становились округлыми, когда непобедимая магия оказывалась абсолютно бесполезной.
Надо сказать, отпрыгнул Соха вовремя. Ботинки не сильно обожгло. По крайней мере, пятки ожогами покрыться не успели. И пальцы пола не касались. В тот же миг тело инспектора взмыло в воздух.
Удар был очень силен. Инспектор спиной врезался в стену. Кажется, на какое-то мгновение сознание оставило тело. У него точно закрылись глаза. Через миг из темноты вынырнул грязный пол, с которым встретился инспектор. Тело ныло, а первые секунду оно едва не утратило чувствительность. К величайшему счастью, позвоночник остался цел. Соха прекрасно знал, что этот полет мог стать последним. Безумная энергия просто не позволила бы ему жить калекой.
Кажется, он ударился головой. В глазах все плыло. Соха поднимался не без труда. Хорошо, что Роджер давно не ел. Он способен был соображать. Инспектор был редким стражником, привыкшим оказываться в самом пекле. К несчастью, богатый опыт не мог полностью исключить проклятую боль и что-то сделать со слабостью человеческого тела.
Подбежал рядовой. Тейар его разбери, кто из них. Попытался помочь Сохе, но инспектор оттолкнул стражника. Тот от такой неожиданности сам свалился на пол.
- О себе позаботься, сопляк.
Инспектор поразительно резко выпрямился. Он уже сжимал короткий кинжал.
Роджер Соха слыл беззлобным душегубом, но столкновение со стеной, произошедшее с легкой руки ребенка, немного – да-да, самую малость – рассердило Соху.
Демонстрация силы со стороны остроухого ребенка только злила. Соха легко мог смириться с поражением. Благо, гордость и честь его не обременяли своим присутствием, но сдаваться и вовремя останавливаться инспектор не умел.
Он хотел было кинуться вновь. Девочка отвлеклась на енота, а Кассий после использования своей магии выглядел похуже Сохи. Отличный момент. Роджер был уверен, что если отсечь девочке пару пальцев, то она будет не так уверенно колдовать. А труп столичного гостя можно сбросить в ближайшую канаву…
И только одна остановило Роджера от резкого рывка – другие стражники. Служители правопорядка увились из казематов и с верхних этажей. Вооруженные как ни странно.
Роджеру привычнее было все делать в гордом одиночестве, но, обладая не самым низким статусом, он иногда использовал рядовых и сержантов.
- Среди наших тоже есть колдуны, – усмехнулся Соха. Правда, он прекрасно понимал, что среди этих стражей толковых магов точно не найдешь.
- Сдавайтесь. Я вас сильно не покалечу, – Роджер мало того, что подобрал не самую удачную формулировку, так ещё и оскалился, подобно какому-нибудь волкодаву. Соха слыл очень умелым дипломатом. Он особенно хорошо и убедительно разговаривал на языке оружия.
К тому же Роджер со злобы невольно представлял, когда обрезает очаровательные ушки девочки. Соха должен это сделать. Нельзя же позволять ребенку верить в то, что все взрослые лгут…
Рядовые уже приготовили наручники, полностью нейтрализующие способности магов. Эффективное средство для удержания для клятых колдунов.
Примерно в тот же миг в дверях появилось ещё одно действующее лицо. Ну или Роджер его попросту не сразу приметил…
Роджера не мучали стыд или совесть. Полные гнева глаза женщины, о причинах которого догадаться было не сложно, совершенно не страшили и не смущали инспектора… В этот раз даже провоцировали. Роджер и сам был не в духе.
- Глядите-ка, кто явился, – наигранно веселым голосом объявил Роджер. У некоторых стражников смелости поубавилось. В отличие от ребенка и юноши рыжеволосая держательница волшебной лавки была многим из них известна хотя бы по слухам.
- Как ты вообще додумалась отпускать эту бестолковую остроухую в город? – будто плюнул инспектор, бросив взгляд на эльфийку.
- Погром в здании стражи, использование магии против стражников… Могу ли я вообще её отсюда отпустить, а? – буквально скалился Роджер, который и правда в этом помещении был обременен самой большой властью. Кинжал в руке, ещё один в ботинке. Меч можно отобрать у рядового. Зарубить какого-нибудь колдунишку он точно успеет…

Весь мир как будто замер. Вся суматоха в здании стражи, связанная легкой потасовкой и летающим инспектором, отошла на второй план. Вроде бы все это происходило где-то далеко. Сейчас весь окружающий мир кнопы замкнулся вокруг енота, лежащего у нее на руках. Одно дело, когда тебе приходится лечить незнакомых людей, а совсем другое – когда друг на руках истекает кровью. Обычная и несложная перевязка раны казалась Каэрис сложнейшей операцией по удалению зуба у спящего шипоглава. В процессе выполнения этой спасательной миссии, эльфийка даже не заметила, как измазалась в крови. Причем создавалось впечатление, что там не столько той крови было, сколько она испачкалась. Чистым осталось только лицо, и то – пока что.
И тут послышался легкий стук, будто кто-то прыгнул или топнул, или бежал на одной ноге и остановился. По звуку кроха даже и не поняла, но решила глянуть, на всякий случай. И тут ее взгляду предстала та самая, уже до боли знакомая фигура, увенчанная пламенем рыжих волос. Та самая, почти родная женщина, пославшая ее на этот злосчастный рынок. Однако именно такая формулировка в данный момент волновала маленькую колдунью меньше всего.
Какую реакцию можно было ожидать от ребенка в подобной ситуации? Конечно же, море слез и нескончаемый поток жалоб, который вырывался из девочки неистовой бурей, способной поглотить и смести все на своем пути. Схватив Тако, Каэрис моментально бросилась к Василисе.
– Rusca! Rusca! – чуть ли не умоляющим голосом закричала кнопа, несясь к женщине.
– У-у-у! Кто б тебе шило вынул? – завыл от боли енот, но хозяйка его не услышала.
Подбежав к Василисе, которая любезно взяла на себя обязанности попечительницы маленького магического реактора, на глаза ребенка уже накатились слезы. Пришла мама, и можно было расслабиться. Вера во всеобъемлющую материнскую любовь, способную сворачивать горы ради своего чада, виделась малышке как толстый корень, держащий все древо мироздания. Ведь это мама! Она все может и все знает. А значит, скоро все закончится, и они пойдут домой.
– Rusca, я пошла на рынок, а там ‘ksher украл сумку с монетами, мы его поймали, а эти gayaerea повели мы сюда. Потом пришел beikaer agariulnaer и стал обзываться и полез драться к mellonamin. Я… – всхлипывая, запнулась Каэрис. – Я aniran остановить его, но этот thaurer gayaer ранил Тако! Tua amin! Вылечи его и забери нас отсюда!
Наконец-то пожаловавшись и выговорившись, маленькая эльфийка уперлась личиком в накидку Василисы и заплакала. Все, чего хотела сейчас девочка, это наконец-то покинуть это злосчастное место. Или снести его к Тейару, но не сейчас. Она даже не слышала разговор остальных, ее нисколечко не волновало. Она даже не услышала невидимого Хьерда, который был совсем рядом с ними.
Все, что она слышала сейчас, были ее собственные мысли, которые орущим хороводом кружились в голове доморощенной ведьмочки. Но все они сходились в одном: «Что она скажет? Она сможет помочь Тако? Она заберет нас отсюда? Она… она… она…». Теперь она «мама», и в этом не было сомнений.

Словарик

Rusca (эльф.) – Лиса (от Василиса)
'ksher (эльф.) – злодей
gayaer (-ea) (эльф.) – трус (ы)
beikaer agariulnaer (эльф.) – высокомерный кровопийца
mellonamin (эльф.) – мой друг
aniran (эльф.) – хотела
thaurer (эльф.) – отвратительный
Tua amin! (эльф.) – Помоги мне!

Звериный рык, в котором с трудом угадывались угрожающие слова, заставил стражников вздрогнуть, помянув про себя словом недобрым клятых магов. А эта женщина явно собралась на световое шоу устраивать... Кажется, Роджер тоже рефлекторно дернулся, пусть его таким напугать было невозможно. Инспектор бы и на Фогорма бы бросился, явись он сюда в человеческом облике. Эта схватка, наоборот, была бы особенной интересной и захватывающей. Просто идеальная смерть. И все же это было слегка неожиданно. Такой ярости он отчего-то не ожидал, хоть причины злобы волшебницы были совершенно очевидны...
Роджер удобнее перехватил кинжал. В другой руке блеснула ещё одно, совсем короткое, лезвие. Он хотел уже броситься на колдунью. Полет в стену напомнил, что нельзя терять бдительности. Соха ничего не ответил. Он был не мастером словесных перепалок. За него всегда куда красноречивее говорило оружие.
Служба научила его важному правилу: хочешь выжить – убей первым. Перед ним была не медведица, все ещё женщина, пусть и порезавшимися сквозь человеческую кожу когтями. Идеальный момент! А если успеет перекинуться в медведя, то он хотя бы успеет всадить лезвия в звериные глазищи, прежде чем острые зубы сомкнуться на его теле.
Женщина остановилась стараниями эльфенка, но вот на Роджера эта трогательная сцена не действовало. Особенно сейчас, когда сердце бешено стучало в груди, а в сознание рычал безумный хищник, успевший озлобиться и изголодаться. Маленькая стычка с Кассием его только раззадорила, но этого было мало...
Это идеальный момент, чтобы остановить потенциально опасных колдунов. А после обрезать малышке уши. Роджер ведь обещал. Он, как настоящий ответственный взрослый, просто не мог допустить, чтобы маленькая девочка уверовала в человеческую лживость.
И все же Роджер остановился… Поначалу он вообще не понял, о чем говорил этот самый Кассий. Роджер поморщился, когда услышал словосочетание “официальное обвинение”. Это у них в столице так принято? А потом прозвучало ещё одно примечательное слово – “инквизитор”. Соха опешил. Все-так судьба иногда балует неприятными сюрпризами.
Стражники засомневались ещё сильнее. Упоминание таинственной столичной организации многих напугало сильнее чем разъяренная колдунья, которая едва не обратилась в свирепую медведицу.
Роджер испытывал сильное желание отрезать эту чертову татуировку и отправить в Ацилотс. Вот потеха была бы! Эта мысль была очень заманчивой. Знаете ли, титулованных и знатных особ убивать особенно приятно, но Роджер прожил так долго именно потому, что научился игнорировать настойчивое желание.
- Сопляк столичный, – негромко фыркнул, не выдержавший Соха.
Пришлось признать, что на этот раз его действительно загнали в тупик, предусмотрительно оставив один единственный безболезненный выход. Правильно, в противном случае бешенный пес продолжил бы биться головой о стену, пока на ней не остался бы мерзкий отпечаток содержимого черепной коробки, перемазанного в собственной коробки.
Роджер тяжело вздохнул. Лезвие кинжалов вновь скрылись от посторонних глаз. Увы, придется смириться. Кто-то вообще бы счел везением тот факт, что инквизитор, которому инспектор пустил немного крови, предлагает избежать последствий…
- Перед бабой храбриться начал? Она все равно тебе не даст, – глумливо усмехнулся Соха. Он не спешно двинулся к ятагану, лезвие которого – слегка испачканное кровью зверька – инспектор вытирал собственным рукавом. По одежке не трудно было заметить, что кровь он часто вытирал о рубаху, кафтан или штанины… Ну, хоть его верный товарищ лизнул чужой плоти.
- Вольно! – громко рявкнул Роджер, заметив, что большинство стражников, истуканами стояли в холле и на лестнице, решительно не понимая, свидетелями чего они стали. Благо, инспектора они послушались достаточно быстро.
Роджер подобрал кафтан. Бросил его на стол, а после сам уселся на стул, на котором он и сидел перед всей этой свалкой беспорядочной.
- Ладно, малец… Или мне тебя “господином инквизитором” называть? – с практически обыденной улыбкой, постаравшись удержать издевательские нотки, поинтересовался инспектор. - Будем считать, что вас не было, – Роджер показательно выдрал листок из огромной кипы сшитых бумаг, которая напоминала толстенную рукописную книгу.

Отредактировано Роджер Соха (2013-03-09 12:09:17)

[Начало игры]

1647 год.
21-ое число месяца Новой Надежды.
Вечер.

- Будь добр, Эсте... - голос был тих и на редкость миролюбив. - Просто сдохни в следующий раз, ладно?
- Так точно, сэр. Разрешите идти, сэр?
Тяжёлый вздох.
- Иди.
Кристоф образцово развернулся на каблуках и строевым шагом покинул обитель капитана, пока тот не перешёл от увещеваний к метанию тяжёлых предметов. Очень хотелось выпить, но делать это при начальстве... совесть подсказывала, что будет перебор. Здравый смысл утверждал, что хуже уже не будет. Здравый смысл одержал верх.
Полтора месяца без работы, с пробоиной ниже печени. Попади стилет на два пальца выше и не пришлось бы выслушивать занудство местного коновала. Вообще, не довелось бы более слушать, говорить самому, пить горькую и кувыркаться с девками. Но пронесло; пронесло, хоть и чиркнуло совсем близко. В голову снова закралась крамольная мысль, что пора бы задуматься над бессрочным отпуском. Что лет двадцать назад он сумел бы отбить этот удар; что лет десять назад ему хватило бы недели на отлежаться и набраться сил для тёмной лихому умельцу с городского дна. Теперь же - два месяца до полного выздоровления, потом ещё полтора на восстановление кондиций. Неудивительно, что капитан - который ненамного старше своего детектива - упирался до последнего.
Крамольная мыслишка мелькнула в голове, чтобы сдохнуть через мгновение в жутких мучениях. Если чему-то Кристоф и научился за все прожитые годы, так это не сомневаться лишний раз в себе.
- Так-то, - губы скривились в усмешке довольного собой человека, насторожив ожидающих своей очереди сержантов. Удержаться было просто невозможно. - Главное - расслабьтесь, парни. Старик сегодня ласковый, вам понравится.
Дав откровенно издевательский совет, Эсте направился к лестнице на первый этаж. Он был доволен, что сумел выбить для себя разрешение вернуться на службу, вопреки всем попыткам оставить инспектора на больничном. Полуторный оклад за ранение при исполнении, чем не жизнь? Синекура. Но в одном коновал был прав - уже не мальчик. Никакого здоровья не хватит, если предаваться четырём грехам одновременно.
Знак стражи на тонкой железной цепочке, сполна заменяющей удавку, снова висел на груди поверх одежды. Скрываться не было никакой нужды, за двадцать лет службы его лицо примелькалось каждому мало-мальски знающему криминальному элементу. То же самое касалось товарищей, коллег, соратников. С кем-то Кристоф здоровался, кому-то даже жал руку. С некоторыми обменивался остротами, не стесняясь говорить в полный голос.
- Эсте! Я слышал, ты в отставку подал!
- Как видишь, - палец подцепил цепочку и выразительно помотал серебряной бляхой. - А ты чего здесь забыл? Мы же закопали тебя в прошлом году? Или мало получил от жёнушки?
Тщедушный тип покрылся красными пятнами, зло вдохнул и выдохнул, после чего растворился в человеческом потоке. Побитого скалкой стражника действительно собирались похоронить, честь по чести, но сбежавшая из камеры бой-баба спугнула покойника своими воплями, обеспечив народ темой для обсуждений на многие недели вперёд.
«И хрен бы с ним. Найти бы теперь сержанта»...
Кристофу была нужна информация. Не только регулярно приносимые на дом писульки стукачей, но и мнение держащего нос по ветру стражника. Для дела важно быть в теме, поэтому гнушаться старыми знакомствами никто не стал. Рука руку моет. Детективы получают сведения, территориалы в отчётах пишут о проделанной работе по улучшению взаимодействия. Всем хорошо.
- Сержант Виал Лестес? - он шагнул к тощему субъекту, подпиравшему стену возле центрального входа. - Кристофер Эсте, инспектор-детектив. Ты должен быть в курсе дела.
Действительно, такого трудно было бы не узнать. Единственный в своём роде длинноухий на всю городскую стражу. К тому же, нетипичный, на первый взгляд. Краем уха доводилось кое-что слышать про него. Не боец, но и ценен не тем. Зоркий глаз, да и голова не только для носки ушей.
- Пройдёмся? А как закончим, с меня ужин и пиво.

– Так о каком деле идет речь, инспектор?
Не замедлив шага, Эсте скрежетнул зубами.
- Не забывайся, сержант, - косой взгляд за плечо. - Убрал руку, быстро.
Честно говоря, в любой другой день, да и любому другому, Кристоф не задумываясь показал бы коронный удар в горло, но... Во-первых, активно махать руками не позволяла тянущая бок рана. Во-вторых, этот эльф был ещё нужен.
Замерли возле входа. Усмешка против осуждающего взгляда.
- Если недоволен - иди жалуйся капитану. Подожду, пока тебя выпотрошат, и начнём уже работать.
Опыт подсказывал, что ничего хорошего из панибратства не вырастает. И начинается всё с мелочей - тут потормошил офицера за плечо, там оспорил приказ; и кончается всё разжалованием, в лучшем случае.
Реакция последовала быстрее, чем Эсте предполагал, учитывая заспанное лицо сержанта. Читать по нему было несложно. Например, нежелание поддаваться давлению со стороны какого-то пришлого детектива. Смутные познания о субординации, про которую волей неволей напомнил инспектор. Он и сам бы думал точно так же.
- Хорошо, - скупой кивок, обозначил перемирие. - Пару дней работаешь со мной. Поводишь по улицам, введёшь в курс происходящего; расскажешь, что нового за последний месяц-полтора. Кормёжка с выпивкой прилагаются. Ты, конечно, можешь отказаться, но...
Ладонь изобразила затягивающуюся вокруг шеи пеньку. То самое, что начальство делает со строптивыми подчинёнными, которые не выполняют приказов. Пускай, даже переданных через третьи руки.
Со стороны смотрелось, должно быть, забавно. Подобравшийся, словно перед броском, одетый не по морфе коренастый мужик и тощий, как жертва срамной болезни, длинноухий. Меряются взглядами. Видимо, до вычислений длины мужских атрибутов ещё не дошло, но вполне может, судя по напряжению воздуха вокруг них.
- Эй, чудила!
Обстановку разрядил хриплый голос. Эсте точно слышал его раньше, но память не хотела вспоминать, пока не повернулся в сторону говорящего. Рыжий парень, росту двух метров, на висках проседь, хоть и молодой. Криво вправленный после перелома нос. А в глазах злоба, нешуточная.
- Что, не ждал? Волчара позорный! - человеческий обрубок извивался на руках у конвоиров. - Xер я тебе чё сказал, понял? И нищие вписались, залог внесли, понял? А тебя мы в следующий раз подколем, осторожней по городу ходи, шнырь!
Кристоф равнодушно отвернулся. Пустые угрозы... сколько такого дерьма пришлось выслушать, вспоминать замаешься. Нищий с церковной паперти был ему неинтересен. Мелкая сошка. Ничего не знает, никого не видел. А что гонору много - это пройдёт. В ночных переулках тесно бывает.
- Идём? - уже обращаясь к сержанту.
- И жёнку твою по кругу пустим!!.. - крик донёсся уже от выхода с территории. - Жаль только выродки раньше неё поджарились!..
Кожу на лице стянуло со злобы. И лицо превратилось в маску. По-другому волчий оскал не объяснить. Рука сама потянула булаву с пояса, повинуясь единственной мысли - убить мразь. Жестоко, чтобы мучалась подольше.

Боль отрезвляла. Поэтому Кристоф ударил ещё. С левой, под дых. А потом правым крюком, по печени. Бил умело, чтобы не оставить следов. Точно, хлёстко, как удар кнута, и столь же быстро. Зло. Раз, другой... пока бок не рванула зажившая недавно рана.
- Н-на! - на выдохе добавить коленом, чтобы сразу всмятку. Дать продышаться и снова ошеломить жёсткой оплеухой.
Эсте подозревал, как это выглядит со стороны. Ненормально большие зрачки, приливы дурной крови к лицу. Ввалившиеся небритые щёки, ходящая из стороны в сторону массивная челюсть. Нервически подёргивающийся уголок рта. Не хватало только слюны с изгрызанным по краям щитом. В самую пору не только детей пугать, судя по выражению лиц обмерших конвоиров.
Полшага назад. За спиной тишина.
- Отпустите, - кивок на жертву произвола, тут же стёкшую на пол.
Ничего не говоря, детектив ударил мыском сапога в единственное колено.
- Гхх-х... не надо...
Пинок под рёбра.
- Что значит не надо? - брезгливо поморщившись, он ударом в живот перевернул рыжего на спину. - Этого не надо?
Злоба давно прошла, но некоторые вещи без ответа оставлять нельзя. Соплей и отбитых внутренностей мало. Такое смывается только кровью. Жаль, что не при всех.
- Все вы такие. Возьмёшь в руки - храбритесь, угрожаете. Чуть надавишь - начинаете давиться слезами, дерьмом, чем угодно, лишь бы вас не трогали, - Эсте вздохнул, ногой придавив пытавшегося подняться калеку обратно к полу. Нежно. Как редкое, но очень, очень мерзкое насекомое. - Смотреть противно.
Тяжёлый взгляд упал на замершего рыжего. Не обещающий ничего хорошего.
- Плевал я на тебя, на твоих дружков, на дружков твоих дружков там, - палец поднялся вверх, обозначая продажные шкуры в высоких чинах. - Примерно так.
Договорив, он харкнул в покрасневшее лицо. Смачно. И очень унизительно, если забыть про поглаживающие рукоять шестопёра пальцы.
- Понял меня? Или мне пояснить?
Но стоило занести ногу, как один из охранников, который по-моложе, не выдержал. Дёрнулся, вступаясь:
- Н-но... но так ведь нельзя! Законы запрещают...
- Неправильный ответ, рядовой, - издевательский смешок. Кристофу всегда нравились молодые люди, верящие в справедливость и милосердие закона. За ними было весело наблюдать. - Выкинуть это с территории. Быстро.
Такие ребята всегда выполняют приказы. Сплошные благодетели.
Шаг за порог. Эсте вдохнул полную грудь. Успокоиться. Нужно было успокоиться. От оружия пальцы перешли к фляге, в одно движение свинчивая крышку и поднося горлышко ко рту. Пара жадных глотков и хватит пока. Не на пустой желудок.
- Один похвалил, второй осудил, а ты и вовсе наплевал. Почему? - вопрос к сержанту, силуэт которого был прекрасно видел в отсвете фонаря. - Или просто не сторонник старых проверенных методов?
Мимо готовой уйти в ночь стражей пронесли тело попавшего под раздачу нищего. Из глубины первого этажа доносился гневный ор капитана, недовольного поведением всех и каждого, попавшегося на глаза.

>>> Таллем. Улицы города.

Отредактировано Кристофер Эсте (2013-10-23 10:07:26)

27 число месяца Новой Надежды
1647 год от подписания Мирного Договора
Утро-день

Тройн провёл какое-то время, полностью погрузившись в разные бумажки. Их надо было писать, читать и переписывать. Всё было бы хорошо, но содержание у них было не сильно разное: сплошные "Уведомляем Вас, что Вам надлежит явиться...", "Просим Вас явиться...", "...для дачи показаний...", "...для опознания преступника...", и так далее. Тройн не знал, сколько времени он провёл за бумажной работой, прежде чем кто-то подошёл к его столу. Гном оторвался от бумажки и посмотрел на подошедшего. Это был высокий брюнет с зелёными глазами. Тройн бы принял его за человека, если бы не характерные для василисков чешуйки на левой стороне лица. Гость стоял, вежливо ожидая, пока его заметят. Дождавшись этого, он сдержанно-вежливо улыбнулся. Дружелюбно улыбнувшись в ответ, Тройн слез со стула и обошёл стол, чтобы его было видно.
-Инспектор-детектив Тройн Книжник. Чем могу помочь? - гном протянул василиску руку для пожатия.
-Огастус Деран. В регистратуре мне сказали подойти к кому-нибудь в этом помещении по поводу кражи.
  Деран пожал гному руку. Тройн указал ему на стул, стоявший перед столом, а сам вернулся на свой. Когда оба удобно устроились, инспектор-детектив вытащил из кипы бумаг чистый лист, обмакнул перо в чернила и приготовился записывать.
-Итак, могли бы Вы рассказать мне об этой краже? - Говоря это, Тройн набросал на бумаге имя предполагаемого пострадавшего, дату и на всякий случай дописал своё имя.
-Видите ли, детектив, - вздохнув заговорил василиск, -Я работаю представителем одной крупной торговой компании. Мой отдел занимается драгоценными и полудрагоценными камнями и ювелирными изделиями. Вы, как гном, должны это понимать. - Тройн кивнул. -Так вот, наша компания решила открыть небольшую лавочку здесь, в Таллеме. Для проверки местного рынка сюда прислали меня. Я арендовал здесь помещение на месяц и торгую разными изделиями и камнями. Таким образом мы узнаем, имеет ли смысл открывать здесь предприятие. Однако не далее, чем этой ночью, был похищен один из моих товаров. Конкретнее - золотой перстень с бриллиантом и четырьмя маленькими рубинами. Это работа мастеров из Рудморга, и едва ли мне нужно объяснять, сколько он может стоить. Я прошу Вас попробовать найти перстень прежде, чем его продадут или переплавят.
  Внимательно слушая Дерана, Тройн записывал его показания. Закончив, он внимательно поглядел на василиска. Ничего необычного в нём заметно не было. Тройн смутно помнил, что василиски вроде как носят символ своего Дома с собой, но не припоминал, чтобы они обязаны были это делать напоказ. Деран не волновался, не спешил, был предельно спокоен. Тройн перешёл к стандартной процедуре.
-Конечно, мы этим займёмся. Но мне нужно задать Вам несколько вопросов. - Василиск молча кивнул. -Телесных увечий, как я понимаю, Вам не нанесли? И следов взлома Вы не обнаружили?
-К счастью, нет. Что до следов взлома, то на замке осталось несколько царапин, которых там раньше точно не было.
-Хорошо. - Тройн добавил это к показаниям. -Было ли украдено что-либо ещё?
-Да. Моя любимая янтарная брошь в виде змеи. Согласно обычаям моего народа, я должен носить предмет, определяющий мою принадлежность к одному из Домов. И кроме этой броши у меня ничего нет.
-Ясно... - Записав этот факт к остальным показаниям, Тройн откинулся на стуле и ненадолго задумался. "Итак, где у нас может быть украденная драгоценность?" Ответ был очевиден. -Господин Деран, мы сделаем всё, что сможем. Уже сейчас у меня есть несколько предположений относительно местоположения Ваших вещей. Если я прав - Вы получите их в скорейшие сроки. Мы пришлём письмо, когда что-либо станет известно.
  Василиск поблагодарил Тройна и вышел. Гном же положил показания торговца на видное место и снова принялся за бумажную работу. "Вечером мне предстоит наведаться в наёмничий квартал. Какая прелесть..."

Отредактировано Тройн Книжник (2014-03-15 23:51:50)

Книжная лавка «Старинный свиток»
1647 год от подписания Мирного Договора, утро 1 числа Благоухающей Магнолии; «Квестовое убийство» (кульминация)

- Зачем тебе какой-то золотой? Ведь у тебя есть я - рыжий и полосатый, да еще и по ночам могу на ухо мурчать. Правда, это лишь в том случае, если золотой дадут уже мне - тогда даже могу потереться об плечо и щеку, как настоящий кот. Это, к слову, стоит два золотых, - с выразительным смешком парировал Лисандр притязательное на отданную Гилберту монету восклицание со стороны недовольного, и теперь ноющего из-за этого Ирвина. Недовольного уже почти в одиннадцатый раз за день - или даже, сто одиннадцатый, и столько же аз ноющего. Охотник за головами со счету сбился, сколько протестов и занудных завываний за последнюю тройку дней он слышал от полуэльфа, которому в сумме пришлось посвятить уже четыре месяца своей жизни. А жизнь его, между тем, не была на зависть длинна, как у Ирвина, или же чистокровных эльфов. Об этом А'Лакару хотелось думать теперь меньше всего - ведь несмотря на свою удивительную моложавость и не бывало легкое состояние как ума, так и тела, даже в столь зрелом возрасте, как сейчас, Лисандр давно начал комплексовать насчет прожитой им половины века. В то время, как большинство людей и нелюдей переболели страхом умирать еще в детстве, вивариина такая перспектива стала страшить лишь недавно. Не раз он успокаивал себя тем, что способен еще в лучшем виде преподать урок даже самым молодым и вертким воителям, и не раз огорчался от осознания неизбежной участи спустя двадцать, или даже тридцать лет растерять всю свою великолепную ловкость и проворство, вместе с притупившейся реакцией и нытьем старых костей.
- В конце концов, мы взяли из магазина дорогую книгу, и хорошего качества карту. Не заплатив за эти вещи, мы бы их украли - а красть в рабочее время мне не положено, да и ты подобное совершенно не поддерживаешь, как мне всегда казалось. Баловать себя воровством я предпочитаю только по праздникам и выходным, когда работаю не на стражу, - отшутился Лисандр с толикой наигранного сарказма в голосе, что должен был заставить Ирвина хотя бы задуматься, в чем именно заключается шутка им сказанного - в том, что он предрасположен к воровству, или же в его посторонней деятельности. Но, задуматься бард должен был исключительно по мнению вивариина, который лишь спустя несколько секунд осознал, что задумываться - отнюдь не в почете у веснушчатого полуэльфа. Точно так же, как и относиться с немым пониманием к вынужденным тратам охотника за головами на его благополучие - которые тот, впрочем, мысленно уже увеличивал вдвое каждый раз, как вспоминал условия, на которых взял с собой полуэльфа из Ацилотса до самого Хартада, а оттуда - в Кельтан и Таллем. А вспоминать их приходилось каждый раз, когда рука полосатого хотела выдать хорошей поучительной затрещины Ирвину. Однако, за все долгое время их совместных авантюр, а следовательно - и знакомства - до рукоприкладства доходило крайне редко. Манеру бить кого-то за его проступки или выходки Лисандр совершенно не жаловал, а вот наказать, например, завалив на пол и отобрав кошелек, А'Лакар считал хорошей манерой воспитания.
- Ты мне так и не сказал спасибо за книгу. А я ведь прекрасно знаю, что ты любишь всяческие сказки и небылицы для детишек, - самым серьезным тоном промолвил Лисандр, стараясь не выдать ни капли насмешки, скрывавшейся за его словами, сказанными по своей большей части сугубо из желания озвучить странный комплимент, который, как решил вивариин, должен быть приятен барду. Впрочем, даже ее в них было мало - лишенный в детстве такой радости, как книги и хранящиеся среди их страниц истории, захватывающие и будоражащие детское воображение, А'Лакар заранее знал, что сам в тайне от Ирвина надумает однажды прочитать несколько рассказов, приведенных в почти что украденной ими книге - ведь ее цена могла граничить с несколькими золотыми монетами, а не с одной, и вполне оправдывала бы себя. Для этого достаточно было лишь еще раз взглянуть на ее богато украшенное оформление. В свою очередь, вивариин, несмотря на свое амплуа наглого и дерзкого балагура, дополняемое желанием вселить уважительный трепет окружающим к своей персоне, в некоторой мере оставался своеобразным ребенком, тянущимся к украшениям и интересным магическим вещицам - последние как нельзя лучше заменяли отсутствовавшие в его детстве игрушки, вместо которых он получал лишь палкой по спине и возможность лицезреть не слишком приятные для того возраста картины незнакомых мужчин, каждый день приходивших к его матери с деньгами за услугу для них с ее стороны.
В то же время, подобные разговоры навеяли охотнику за головами не самые приятные воспоминания, по вине которых Лисандр долгое время размышлял о смысле бытия всего живого - и под напором таких философских мыслей, совершенно упустил из памяти тот временной промежуток, охватывающий дорогу от "Старинного свитка" до здания Таллемской стражи. Со вздохом буркнув себе под нос недовольную отсылку к богу воров Сету, вивариин лишь крепче перехватил "поводок" Амадеуса и дернул тот, заставляя паренька быстрее перебирать ногами. К тому времени, как он вместе с рыжим полуэльфом подошел к массивному решетчатому зданию, символизирующему железную длань закона, оба его пушистых уха гудели от чрезмерного напора нытья со стороны Ирвина. Впрочем, стоило лишь полосатому завидеть величественную постройку, больше напоминавшую ему какой-то храм или ратушу, нежели отделение городской стражи, тот сразу забыл про нытье за спиной и радостно облизнулся в преддверии своей награды за проделанную работу. Шикнув на Ирвина, тем самым призывая рыжего к молчанию  и вместе с тем, жестом указав ждать здесь, Лисандр без тени смущения отворил дверь энергичным пинком, заставив задремавших стражников в недоумении вскочить со своих мест и тут же в удивлении отпрянуть, увидев на пороге беловолосого, усеянного полосками вивариина со связанной, лежащей на плече девушкой и побитого вида пареньком позади.
- Добрые стражи Таллема и верные блюстители порядка и спокойствия на улицах этого без сомнения славного города, - закатил Лисандр свою очередную слащавую тираду, преисполненную исключительной лестью и восхваливанием совершенно не стоящих того собеседников, - Я желал бы видеть своего закадычного приятеля, удостоившегося чести служить в ваших славных рядах. Его имя Орфен - Орфен Ланнок, он известил меня о том, что за эту парочку полагается достойная того награда.
- Я - Эригард Сенвал, помощник инспектора стражи. Если ты доставил товар, то изволь нам представиться и рассказать о нем до того, как мы схватим тебя за похищение и избиение ни в чем не повинных горожан, - сказал самый коренастый из стражников, хотя из-за множества пластинчатых элементов доспехов, в которые он был облачен, трудно было судить о его комплекции. Впрочем, одни лишь такие доспехи придавали Эригарду угрожающий вид, заставивший бы задуматься любого дебошира прежде, чем даже попросту бросаться в того оскорблениями. Разумеется, Лисандр вовсе не спешил верить словам Сенвала, сомневаясь, что человек с такой комплекцией и таким боевым видом может являться помощником инспектора. Как бы то ни было, А'Лакар не стал придавать тому значения - кем бы он ни был на самом деле, от Эригарда зависело то, получит вивариин положенную награду, или же уйдет с пустыми руками - которые, разумеется, этой же ночью окрасит в кровь не угодившего ему "помощника инспектора".
- Товар? - с театральным вздохом спросил охотник за головами, решив развести целую сценку из-за оного ишь не понравившегося ему слова, - Разве это похоже на кинжал презренного торговца? - с этими словами, Лисандр добродушно усмехнулся и откинул в сторону полу балахона и ладонью одной руки похлопал по ножнам с Лунной желчью, а другой - по висевшему с другой сторону арбалету, чем вызвал нервное оживление среди стоящих рядом стражников. Но, тут же одарив Эригарда своей известной примирительной улыбкой, и обведя не менее дружелюбным взглядом его коллег, вивариин разгладил невидимые складки на ткани своего балахона и стряхнул с него не существующую пыль, предварительно аккуратно сложив с плеча Хелен Шольц на пол так, что по-прежнему спящая вивариина нашла опору для себя в стене, к которой припала спиной.
- Если не ошибаюсь - это Хелен Шольц и ее дружок, повинные в смерти детектива Таллемской стражи. О награде за их поимку меня известил Орфен Ланнок, и я, Лисандр А'Лакар, скромный деятель опасного ремесла охотника за головами, хотел бы получить свои честно заработанные деньги, - вновь мягким тоном заявил вивариин, дернув Амадеуса Пейна за поводок с такой силой, что тот споткнулся об порог и растянулся по полу так, что его плечи оказались вровень с отлично сшитыми высокими черными сапогами охотника за головами. Остальные стражники дружно рассмеялись над неуклюжестью паренька, обнародованной благодаря стараниям Лисандра, однако Эригард продолжил сидеть за столом с каменным лицом, перебирая записи. Обнаружив искомые страницы с обвинениями, касающимися Хелен Шольц и ее "подельника", стражник лишь задумчиво потер затылок и, довольно хмыкнув, вытащил из стола небольшой сундучок со множеством монет. Лисандр терпеливо ждал, пока Сенвал нарочито медленно отсчитает необходимую сумму, сложит в мешочек и так же медленно затянет тот, лишь после всех этих длительных манипуляций передав вивариину с заблестевшими от вида серебра и золота глазами. Подбросив мешочек в руке и тут же привязав его к поясу, Лисандр отвесил низкий шутливый поклон, заменив руку, которой следовало согнуться в локте, своим полосатым хвостом.
- Премного благодарен вам, Эригард Сенвал. Вы скрасили мой предстоящий вечер парой соблазнительных дамочек в не менее соблазнительных нарядах, - демонстративно облизнувшись, произнес Лисандр и, круто развернувшись на каблуках, покинул здание Таллемской стражи, буквально пихнув перед этим поводок Амадеуса в руки одного из стражников у входа.
Возможно, стоило забрать кандалы с собой. Или хотя бы снять их с этих двоих голубков... Однако, тогда не будет удовольствие от представления того, как эти доблестные стражи порядка пытаются снять их без необходимого ключа. Уверен, стоимость новых кандалов обойдется мне в самую малую часть от полученной суммы, - обрадовал себя приятными мыслями Лисандр перед тем, как затворить за собой двери.

Черный рынок Талема

Отредактировано Лисандр А'Лакар (2014-07-18 17:30:13)

27 число месяца Новой Надежды.
1647 год от подписания Мирного Договора.
Вечер.

[ Городские улицы Таллема II ]

Ругаясь на чем свет стоит, Адель всю дорогу от места, где была ни за что арестована, вплоть до того момента, когда мрачное здание Таллемской Стражи - много меньшее, чем комплекс построек расположения Стражи Хартада - замаячило «зубастыми» башнями на фоне вечернего неба, пыталась доказать хранителю закона, что она «не туорн», и что он дорого ответит за свою опрометчивость.
- Вы могли бы заметить, по крайней мере, что я дама! – разумеется, первым убеждающим доводом, который Адель по пути сюда озвучила, а если точнее явила, была смена ипостаси на женскую. Платье теперь сидело точно по фигуре, но вот ничем не зафиксированный из-за поврежденных завязок корсет, предательски сползал, - Нельзя так грубо обращаться с женщиной! Мне, между прочим, больно!!
Прелестные черты суккубии в её исконной ипостаси, однако, убедить обиженного конвоира не смогли, и Делия услышала в ответ лишь раздраженное ворчанье относительно «неоднозначности пола рогатых» и, разумеется, об «инкубарской хитрости». Адель, обреченно вздыхая и обратив лицо к небу, взмолилась: - Да видит Ильтар, я такой же инкубар, как мой папа - суккубия! – на что конвоир не преминул отвесить едкий комментарий, что это ещё не доказано – кто в её случае папа. И это, в свою очередь, обидело Адель: - Не трогай моего папу, выродок!!! Мой отец, между прочим, также служит в Страже на благо закона, и занимает там уважаемый пост! – но ей, кажется, опять не поверили, больно дернув за руку. 
- Да помолчи ты уже!! – раздраженно окликнул её стражник, упрямо не принимающий никаких объяснений, - Остынешь за решеткой чуточку, а там разберемся… - запинаясь за неровные булыжники в составе мостовой Адель, решив не надрываться более, действительно замолкла. В голове её теснились мрачные мысли…
«Тупой надутый индюк! Вместо того чтобы ловить настоящих преступников, он прохлаждается, разгоняя бродячих артистов – не говоря уже о том, насколько орочью соображалку нужно иметь, чтобы принять меня за шута?» - смешно сказать, но противомагические наручники, используемые Стражей и так восхищавшие Адель в хорошие дни, теперь вызывали у неё только праведный гнев. Конечно, она могла бы вывернуться, куснуть или боднуть конвойного, или, чтобы уж наверняка, опутать его обольщающими чарами, но… Она строила уже гораздо более опасный для репутации этого стражника план, – «Куда это годится? Конечно, я бы не хотела, чтобы надо мной, в связи с таким инцидентом, смеялось начальство, но этому засранцу его тупоумие просто так не пройдет… Уж я найду причину, по которой его выпрут со службы!» - в мыслях она уже рисовала себя, пьющей с начальником Таллемской стражи коньяк, и спину бедного патрульного – в роли подставки для ее каблучков.
Кинув безрадостный взгляд на высокие мощные двери, которые вполне можно было величать «вратами», походящие на те, что бывают в замках, арестантка Кьюртен переступила порог, в надежде, что сия «бесплатная гостиница» её сегодняшним ночлегом всё-таки не станет.
Внутри оказалось не слишком уютно. Интерьер, такой же сумрачно-могучий, как и экстерьер здания, навевал глубокую тоску: «И как они здесь каждый день работают?» - насупив брови, Адель изучала окружающую обстановку, - «Кажется, в гробу и то веселее…» - преимущественно серые оттенки стен, пола и немногочисленной мебели показались суккубии такими же тошнотворно унылыми, как и вся её жизнь. Теснота помещения не очень нравилась её клаустрофобии, и Адель ощутила, как нервы начинают тихонько позванивать. Хотелось стиснуть зубы посильнее и поскорее отсюда сбежать. Вымолвив долгое и полное печали: - О-о-о… - Адель, упрямо топнула ногой, привлекая внимание своего конвоира, продолжительно балакающего о чем-то с взволнованным молодым человеком у стойки регистратуры. Вслушиваться в их разговоры Адели хотелось меньше всего, но судя по тому, что кинув взгляд из-за могучего плеча патрульного арестовавшего рогатую деву, дежурный регистратор, обреченный заполнять весь день бумажки, покрутил у виска, он был на её стороне...
- Да, да! Энвенэль, верно, крепко спала, когда этот товарищ… - замолчав на секунду, она удостоила «товарища» ненавидящим взглядом, - …родился! Объясните мне толком, в чем вы меня обвиняете? И, что особенно мне интересно, на каком основании?!? – поерзав запястьем в наручнике она вновь закатила глаза, откинув взмахом головы непослушные пряди с лица, - Если бы вы освободили мне руки, я с превеликим удовольствием поведала бы вам о том, как славно служится инспектору Стражи Хартада… - она кривенько улыбнулась, обнажив длинный клык по правую сторону рта, - И да, спасибо за столь радушный прием, дорогие коллеги…

Отредактировано Адель Кьюртен (2014-11-23 03:19:00)

...медленно, но верно)

- Как вы сказали? – переспросил дежурный с нескрываемой издевкой в голосе, - Где деньги взять? – взгляд стальных глаз пробежал по фигуре суккубии сверху вниз: начиная от завитушек рогов, заканчивая заостренными по моде носками сапожек – и задержался на уровне талии. Адель, понимая, к чему клонит Крыса, насупилась.
- Отличный кнут! Не новый, но я полагаю… - закончить начатую фразу Кьюртен ему не дала, цедя сквозь зубы злобное: - Даже не смей! – она была уже готова вгрызться по-вампирьи дежурному в глотку, случись ему позволить себе еще один неосторожный намек по отношению к ее любимому оружию. Однако тот, будь не дурак, отнекиваясь замахал перед лицом ладонями: - Спокойней, сударыня!  Я обращаюсь к вашему разуму, но он, похоже,  не с нами... – кивнув коллеге, он покрутил у виска, - В конце-концов, с кнутом вам так или иначе предстоит расстаться, госпожа инспектор...  Отдохнете в наших «хоромах», остудите пыл, с мыслями, так сказать, соберетесь… А дальше решим, что с вами делать.
Соучастник «злодеяния» в доспехе понял, как ни странно, Крысу с полуслова и, не давая раздраженной суккубии шанса опомнится, выхватил оружие буквально у нее из рук – будь это боевая ситуация, Адели пришлось бы несладко.
- Как же это?!? Верните его!! – на этот раз в голосе рогатой леди промелькнула нотка отчаяния. Картина выглядела так, как будто у матери отнимают ее единственное дитя, или же кто-то пытается отсечь кусок ее собственной плоти,  - Умоляю, не надо… - конечно, будучи стражницей, Адель осознавала, что арестованные лица никак не могут отправляться за решетку с оружием, но и поверить в то, что именно туда она и отправляется было для нее чуть сложнее, чем поверить в исчезновение магии. Похоже, рассудок ее и впрямь, как заметил дежурный, оставлял.
- Ах да! Я забыл кое-что… - упершись острым локтем в столешницу, Крыса сощурил глаза и задумчиво потер гладкий, как у юного эльфа, подбородок, - Ваш наряд в плачевном состоянии, инспектор, - нарисовав кистью правой руки затейливый вензель  в воздухе, он обратился к конвойному, - Артур, проводи госпожу Кьюртен в «номер для особых гостей» и принеси ей что-нибудь сухое, а то госпожа инспектор простудится, а с нас потом спросят – мол, что Здание Стражи в таком запустении, дует изо всех щелей…
Адель, ощущая как алая, горячая волна лютой ярости накрывает ее с головой, молча терпела. Ее глаза, потемнев на полтона, целились глубоко в душу дежурного, а собственный хвост, выделывая под подолом дикий танец, хлестал ее по ногам почище того же кнута. Одним словом, контроль над собой суккубия опять потеряла, потому как осознала себя уже пребывающей во второй ипостаси и ведомой в тюремный подвал. Запястья снова были стянуты холодными обручами и, бессильно подергав плечами, Адель прошептал сам себе: - Дети теней… Когда безумие станет лекарством, тьма ляжет вам на плечи… - процеженный между клыками хриплый шепот суккубии заставил конвоира помянуть Тейара и ускориться.
- …в Стражу брать сумасшедших!! Тьфу ты, тейарово племя… Развелось колдунов – куда Инквизиция смотрит…
На очередной комментарий относительно ее пребывания в здравом уме Адель никак не среагировала. Она, точнее он, поскольку перебравшись в тело мужской ипостаси, суккубия не спешила от него избавляться, уже не был уверен в том, что рассудком не тронулся… Картинка перед глазами плыла и качалась, и мрачные своды клетки тюрьмы угрожали раздавить стражника, шуткой судьбы оказавшегося по обратную сторону прутьев. В замочной скважине отвратно лязгнул ключ, и конвоир убрался восвояси, оставив Адель в пустоте одиночества. Последнее, впрочем, должно было считаться плюсом – в конце концов отправить инспектора Стражи к разномастной шпане, попавшей за решетку по своему скудоумию, было бы как-то неправильно…
Наручники-ограничители магических способностей, вкупе с обстановкой ситуации, угнетали казалось саму личность Адель и ее стремление к жизни. Посему, пройдя цепочкой медленных шагов до середины камеры, она уселась на холодный пол, несмотря на то, что нары в камере имелись.
Через некоторое время – час прошел или только десяток минут Адель, сидящий на полу и закрывающий лицо руками, определить бы не смог – тюремный засов вновь издал омерзительный скрежет, и стражник, уже какой-то другой, швырнул к ногам Аделя сверток ткани. Однако узник даже с места не двинулся.
- Инспектор Кьюртен? Инспектор?! – окликнул он Адель по фамилии, как ни странно, с неким участием в голосе. Таррэ, убрав ладони от лица, подняла голову. Бирюзовые глаза казались мутными. Стражник-вив с простоватым выражением морды, пытливо заглядывающий на нее через прутья, словно на диковинного зверя, ткнул на тканевый сверток и шепнул ободряюще: - Дежурный вот велел вам одежду отправить… Простудитесь ведь! – он постоял у решетки с минуту и, не дождавшись реакции, добавил, - Зря вы это… С ним поссорились - вредный он у нас… Да ничего, бумажки свои понапишут, да выпустят – куда они денутся!
Адель нервно хохотнул, и лицо его в этот момент было страшно, так что вива-стражника сдуло быстрехонько. Промокшее, и не спешившее в холоде сохнуть рваное платье и впрямь казалось не самым уютным нарядом, поэтому, потянувшись за свертком, таррэ все же решил оценить «снисхождение Таллема».
- Что ж… Сегодня мне весь день предлагают рванье по завышенной стоимости… Такие дела… - бормоча себе под нос это, и какие-то еще ироничные фразы, Адель изучила состав «снисхождения». Им оказалась поношенная роба из грубой холщевины, слишком просторная, чтобы предназначаться для женщины. Впрочем, на данный момент для Адель проблемой это не было, однако, чтобы снять платье, нужно было все-таки вернуться к исконному образу.
Посему, перетекая то туда, то обратно, она проделала ряд незатейливых манипуляций, стянув (и дорвав окончательно) платье и впялившись в тюремный «костюмчик». При этом хвост пришлось забрать под пояс – его наличие изготовителем одежды, видимо, не предусматривалось.

Отредактировано Адель Кьюртен (2014-10-28 03:28:12)