Приглушенный свет, чувственная музыка, тяжелый воздух, наполненный самыми разнообразными ароматами – все это создавало атмосферу тепла и уюта. О да, Анике нравилось это место, нравилась эта публика, и нравилось все то, что здесь происходило. Едва переступив порог поместья, она уже поняла, почему приглашение передали именно ей. В этой среде она была как рыба в воде. И вряд ли кто-то из Пер умбрас справился бы так же хорошо. Впрочем, нет. Вопрос стоит даже иначе. Конечно же, в гильдии найдется парочка человек, которые сделали бы все на высшем уровне… Вот только кто из них смог бы получить при этом столько удовольствия? Ведь самая убедительная игра – это когда ты и вовсе не играешь. И сейчас Анике был представлен такой шанс. Делать то, что нравится, с тем, с  кем хочется. И просто держать ухо востро.
Передав дворецкому приглашение, Аника двинулась внутрь, проигнорировав столь пристальное внимание слуги. Конечно же, никаких имен не указывалось, но шадос была уверена, что есть тут постоянная публика, которая, даже не смотря на маски, прекрасно знает, кто есть кто. И вот сейчас в этом месте не только появилось новое лицо, но еще и совершенно неузнаваемое. Очень удобно было обнаружить в посылке вместе с приглашением еще и маску, наделенную особенной силой. Теперь Анику не узнал бы даже Ленар. А представить человека, знавшего ее лучше, было сложно. Конечно, если не считать Грегориуса. Но его Аника неволей относила в подвид монстров, и за человека-то не считая. Впрочем, а была ли она сейчас многим лучше его?
Лавируя меж изысканной публики, Аника невольно притягивала чужие взгляды. Ее наряд явно выдавал в ней гостью праздника, но некоторые присутствующие, судя по хищным взглядам, были бы не против воспользоваться ею так же безнаказанно, как и специально приглашенными девушками и юношами, что прислуживали гостям на этом вечере. Стоит отметить, что прислугу было довольно легко различить. Девушки были облачены в прозрачные одеяния, почти не скрывавшие их стройных тел, а юноши, хоть и удосужились чуть больше одежды ниже пояса, почти все оставались с обнаженным торсом.
Устроившись на мягких подушках, Аника поддалась чарующей музыке. Бесспорно, скрипач был талантлив. Его игра была не только очень техничной, но еще и живой. Каждая композиция, казалось, обладала собственной душой, ярко отражая настроение автора.
«Да. Именно то, что мне никогда не удавалось. »
Когда скрипка умолкла, Аника открыла глаза и разочарованно вздохнула. Взгляд наткнулся на светловолосого мужчину, что изо всех сил теперь старался не попасть в цепкие руки слушателей. Внутри девушки росло ощущение, что все должно быть не так. Казалось, будто его хрупкая душа рвалась на волю, в небеса. Но ужасные, скрюченные и морщинистые лапы людской пошлости крепко держали ее за крылья.
Он оказался в западне, поняла девушка. И что-то ей подсказывало, что этот мужчина, все же, больше скрипач, чем шлюха. И если уж ему не выбраться отсюда так просто… На губах шадоса заиграла хищная улыбка. Она резко поднялась, тихо зазвенели украшения, зашелестело платье. Казалось, каждый ее мягкий, почти беззвучный шаг сопровождался биением сердца. Сейчас она отнимет у публики самое сладкое угощение этого вечера, и от осознания этого по телу девушки разливалась приятная дрожь.
Ловко обойдя какую-то матрону, Аника даже слека ее оттолкнула, и буквально за мгновение выросла перед скрипачом. Девушка стояла почти вплотную, едва не касаясь голой кожи мужчины грудью. Еще мгновение, и она повисла у него на шее, радостно повизгивая.
-Са’эль! Ты и сюда добрался! Как же я рада тебя видеть и слышать! – Аника лепетала так непринужденно, что невольно складывалось впечатление, будто все сейчас наблюдают встречу двух давних друзей.
Публика от такого поворота событий, похоже, слегка оторопела. Подумать только!  В месте, где все лица прячутся под масками, а имена скрываются за семью замками, эта дурочка не только выдает свое знакомство с одним из тех, кто нанят прислуживать, но еще и обращается к нему по имени. Кто-то презрительно фыркнул и отвернулся, кто-то просто потерял инетерс, так как потенциальная жертва, похоже, уже была занята. А кто-то все еще не терял надежду, что девушка просто осведомится у скрипача, как тот поживает, и переключит свое внимание на кого-то еще. Но этим надеждам не было суждено сбыться.
Все еще широко улыбаясь, девушка отпустила белокурого незнакомца, и мягко, но довольно настойчиво потащила его за руку в укромный уголок. Местечко представляло собой довольно уютное кублишко с ворохом мягких подушек и несколькими слоями занавесок вокруг, что спускались наподобие балдахина до самого пола. Неподалеку стояла курильница с опиумом, а мимо то и дело  проходили девушки со всякими угощеньями на подносах. Заметив приближающуюся парочку, две барышни посуетились, зажгли светильники и опустили занавеси, позволяя беловолосым уединиться.

Отредактировано Аника (2012-09-08 09:43:59)

Порой, в глубине даже самой светлой души дремлют наитемнейшие желания. Что уж тогда говорить о душе заблудшей и неприкаянной? О душе, истерзанной болью, и в боли же нашедшую свое избавление? О душе, что больше не стремится к свету… И сколько же таких темных душонок собралось разом в одном месте, наполняя воздух той особой атмосферой, когда существу чистому и мыслями неопороченному становится тяжелее дышать, а голова идет кругом от осознания той скверны, в окружение которой оно попало. Благо, Аника одной из них не была. Попав в подобное место, она собиралась вдоволь насладиться всеми его прелестями. Но белокурый скрипач каким-то образом, сам того не ведая, нарушил ее планы. Девушка не понимала, что же именно не давало ей бездушно воспользоваться этим человеком так же, как многими другими до этого, и это не давало ей покоя. Она предпочитала считать себя хладнокровной тварью, нежели еще хоть раз признаться в слабости, рожденной чувствами.
Когда Аника потащила мужчину за руку, она удовлетворенно отметила, что тот не сопротивляется. Но лишь когда они оказались в укромном местечке, скрытые воздушными занавесями, шадос поняла, что он не следовал за ней по собственной воли. Это нельзя было назвать даже послушанием – казалось, будто сознание какое-то время отсутствовало в теле, позволяя девушке распоряжаться им на свой лад. Но как только музыкант очутился средь мягких подушек, в его глазах снова появились искорки осознания происходящего. Как будто за несколько мгновений он принял какое-то решение, и улыбался самому себе.
Когда скрипач сорвал свою маску, взгляд Аники непроизвольно задержался на шраме.
«Наверняка это лицо когда-то было безупречным… И как же жаль, что эта красота была необратимо искалечена.»
Из раздумий Анику вывел голос незнакомца.
-Выиграла? – рассеяно переспросила девушка, а затем звонко рассмеялась. – Сомнительный же я приз выиграла, надо признать. Дерзит, фамильярничает, правил, - она кивнула в сторону сорванной маски, - не придерживается. Твое счастье, что к блондинам я испытываю некую... слабость.
Аника покачала головой. Что значит – выиграла? Для того, чтобы выиграть надо играть. А она же просто подошла и взяла. Оказалась быстрей и решительней других, и меньше всего ей хотелось, чтобы скрипач сейчас выставлял себя жертвой обстоятельств.  Но, как создание довольно ветреное, Аника тотчас же забыла об этом мимолетном раздражении.
Девушка, изящно перекатившись по подушкам и чем-то напомнив потягивающуюся кошку, оказалась от мужчины всего на расстояние вздоха. Теперь она была один на один с его янтарно-змеиным взглядом, что обволакивал ее притворной нежностью. Несколько мгновений, казалось, они лежали друг против друга неподвижно, будто соревнуясь взглядами, но затем Аника усмехнулась и откинулась на спину. Вокруг нее шелковистыми прядями разметались белоснежные волосы, кое-где путаясь с такими же светлыми, но с серебристым отливом волосами скрипача.
-Знаешь, тебе надо поесть, – Аника видела, как отчаянно один из гостей угощал ее светловолосого незнакомца абсентом и опиумной курилкой, и могла предположить, что любой организм, кем бы ни был этот мужчина сбоку, нуждался в отдыхе и подкреплении.
Через прозрачную занавесь Аника увидела, как мимо них проходила девушка с подносом. Поленившись ее окрикивать, девушка с помощью телекинеза очень мягко сняла тарелку с рук прислуги и направила ее в свой импровизированный шатер. На какое-то время служанка замешкалась и удивленно смотрела на поднос, но Аника, приподнявшись на локтях, словила ее взгляд и чуть кивнула. Девушка все поняла и отправилась дальше по делам,  а поднос со всякого рода угощеньями опустился на небольшой столик подле возлежащей парочки.
-Я настаиваю, если что, - мягко пролепетала душка, но во взгляде ее можно было углядеть твердую непоколебимость.

Отредактировано Аника (2012-09-09 21:30:53)

Похоже, медленно, но верно Аника начинала понимать, что из них двоих именно она угодила в ловушку. Он назвал ее госпожой, но, в то же время, заставлял ему прислуживать. Он вел себя, аки елейный, но от самого его естества исходила надменность, присущая едва ли не высшим слоям общества. Дабы обладать таковой необходимо и самому родиться и воспитываться как равный среди равных. Либо же… презирать весь высший свет каждой клеточкой души. Понимая это, шадос не одобряла поведение мужчины. Она привыкла к тому, что ее либо любили и уважали, либо боялись, либо же просто лизали ей туфельки с полной смиренностью своего положения.
Несколько мгновений девушка молча наблюдала за скрипачом, что с облегчением избавился теперь еще и от жабо.
«Покормить, значит?..»
На губах появилась легкая улыбка, и даже ледяные искорки в глазах не выдавали той мысли, что крутилась в белобрысой головке. Плавно, но довольно быстро сорвавшись с места, Аника почти молниеносно оказалась на блондине. Коленки ее  покоились на разъехавшихся подушках по сторонам от мужчины, одной рукой она держала его за горло, а второй, подхватив со стола кувшин с вином, заливала темно-красную жидкость ему прямо в горло. Грубо и цинично, она даже не ждала, успеет ли он проглотить этот  терпкий напиток, или же поперхнется, закашляется, и, наконец, сдохнет столь мучительной и бесславной смертью от рук женщины.
К счастью для незнакомца, не смотря на все раздражение, у Аники не было намерения его убивать. Даже за горло она держала его почти нежно – синяки, конечно, останутся, но поток воздуха она не перекрыла. Это, скорее, было превентивной мерой к тому, чтобы ее жертва не брыкалась.
-Обязательно, свет очей моих. Я тебя и напою, и накормлю, - в голосе девушки слышались неприкрытые  нотки издевки. Пусть Аника и понимала, что, скорей всего, через несколько мгновений белокурый музыкант придет в себя и с легкостью освободится, но наслаждаться этими секундами прямо сейчас ей ничто не мешало, и отобрать их у нее никто не мог.

Отредактировано Аника (2012-09-11 14:10:20)

«Зачем Небеса тому, кто мечтает о Тьме?..»
Как Аника и предполагала, ему не составило труда перехватить инициативу. Еще момент, и его руки настойчиво скользят по девичьим бедрам. От этой грубости ее спасает лишь тонкая ткань платья, но даже сквозь нее эти прикосновения, казалось, обжигали. Как будто не доверяя более своему телу, шадос выпустила из рук кувшин с вином, но прежде, чем темно-красные капли успели окропить обнаженную грудь скрипача, девушка подхватила его с помощью телекинеза и мягко направила обратно к столу. И ей не хватило всего секунды концентрации. Кувшин, тихо брякнув, перевернулся, разливая содержимое на стол и подушки, а Аника уже беззвучно трепетала в руках незнакомца. Когда он властно потянул ее за волосы, заставив обнажить шею в столь беззащитном жесте, девушка едва ощутимо задрожала. Она пылала яростью и гневом, но глубоко внутри нее просыпалось нечто еще. Голод. Похоть. И желание. Все эти чувства сплелись в неповторимый узор ощущений, что медленно, но верно, опутывал девушку с головы до ног, лишая всякой возможности мыслить здраво.
«Вот он, твой подарок, Грегориус. Ты научил меня  быть послушной и наслаждаться болью. Ты заставил меня быть безжалостной, но научил ждать. И страх перед твоим безумием… сделал безумной и меня.»
Чужие губы сомкнулись на ее шее в мягком укусе. Аника лишь запустила тонкие пальчики в шелк серебристых волос и с силой сжала. Но так и не отстранила мужчину от себя, позволяя проложить влажную дорожку от места укуса и к подбородку. И когда она уже была готова пойти у него на поводу, скрипач вдруг отстранился, словно снова передавая инициативу в ее руки. Аника отпустила его волосы, и уперлась своими кукольными ладошками в его грудь. Голова девушки склонилась вниз, а каскад волос, упавший завесой, скрывал ее лицо. Возможно, именно потому сейчас невозможно было разглядеть те перемены, что происходили в ее затуманенной головке.
Отпустив Анику из своего чувственного плена, мужчина дал ей возможность снова взять контроль над собой. И она, конечно же, не преминула воспользоваться подвернувшимся шансом. Она медленно поднялась на ноги, и, возвышаясь над синори, убрала с лица белокурые пряди, обнажая безумную улыбку и нехороший блеск в глазах.
-Похоже, ты так и не понял, куда попал, - шадос переступила мужчину и отошла на несколько шагов, дабы наблюдать было удобнее. Между тем, пока она говорила, витая золоченная веревка с тяжелыми кистями, что перехватывала занавеси, начала очень медленно развязываться, а затем, как змея, медленно и беззвучно ползти к синори по кромке света и неверных теней. Аника, меж тем, мерно ходила взад-вперед, отвлекая внимание мужчины томными и изящными движениями, и продолжая говорить бархатным певучим голосом.  – На этом вечере присутствуют личности, способные превратить твою жизнь в сплошные муки и страдания, - голос девушки сейчас звучал  тихо, но очень отчетливо. Теперь пришла пора синори осознать, что в данном положении есть только одна хозяйка. – Ты мог бы молить их о смерти как об избавлении, но даже ее они тебе подарят, лишь найдя себе новую игрушку. Возможно, что даже половина из всех  девушек и юношей, приглашенных прислуживать на этом празднике, больше никогда не вернется домой. Но тебе повезло. К тебе тут иное отношение. Не похоже, что хозяева праздника готовы отдать тебя на растерзание здешней публики. Вот только… никто не может исключить вариант несчастного случая.
Золотистая змейка, будто повинуясь смене настроения хозяйки, бросилась к синори. Два конца веревки опутали его руки и силой завели их наверх, за голову. Аника все так же плавно, будто паря над землей, обошла мужчину и наступила своей небольшой ножкой на его правую руку, пригвоздив ее к полу.
-К счастью для тебя я не испытываю никакого удовольствия в пытках. Но будешь себя плохо вести, - с подноса спорхнул острый ножик для фруктов и полетел в руки шадоса, - и я оставлю тебе незабываемый подарок. Наверное, великой потерей станет для такого виртуозного скрипача, как ты, лишиться по несколько пальцев на каждой руке. Как считаешь? – хищно улыбнулась девушка, вертя в руках нож.

Отредактировано Аника (2012-09-12 14:00:10)

Знаете, нет ничего более человечного, нежели желание причинить кому-то боль. Ибо это и есть настоящая суть  всего живого  – даже если убить в нем все сущее, это мизерное, пакостное желание выживет, как таракан.
Можно назвать это принципом взаимности. Если страдаю я, то пусть страдает и весь мир вокруг.
Можно к этому чувству вопрошать. Если больно мне, то почему  же не больно всему миру вокруг?
А можно тихо лелеять эти ростки скверны, позволяя им опутать разум и душу, впустить в них шипы, сочащиеся спасительным ядом равнодушия.
Когда в ее жизни осталась только боль, она мечтала, чтобы очередная порция яда, сжигающая изнутри, наконец-то убила ее, подарив избавление. Но каждый раз ей везло остаться в живых. И лишь когда ей удалось снова полюбить жизнь, смерть, наконец,  настигла ее с непростительным опозданием. Этот жалкий человек у ее ног смел говорить о боли и страдании, упрекая ее, Лиану, в том, что она о них ничего не знает? Как глупо. Сейчас, возможно, сам того не понимая, он разворошил змеиное кубло. И главная мегера капля за каплей теряла последние остатки самоконтроля.
Едва слышный хруст костей вернул ее к действительности. Равнодушный взгляд упал вниз и остановился на мягкой туфельке, что покоилась мертвым грузом на пальцах музыканта.
«О как. Не скоро он сможет снова пиликать на своей скрипке», - с какой-то долей злорадства подумала Аника, наблюдая за дернувшимся мужчиной у своих ног. Нож выскользнул из ослабевших рук, воткнувшись в пол в опасной близости от лица синори. На какое-то мгновение Аника даже задумалась о том, как бы выглядело его лицо, нарисуй она на нем еще один шрам, но эта мысль быстро упорхнула. Сейчас Аника разрывалась между желанием хорошенько встряхнуть этого глупца и запихнуть его слова ему же в глотку и желанием оную просто перерезать. Не достоин жизни тот, кто ее не ценит. И если она ему не нужна… что же. Аника с радостью ее заберет. Жаль только, что отчаявшиеся душонки весьма гадки на вкус.
«Хочешь поговорить о смерти с той, что уже однажды умирала? Как патетично.»
Аника громко рассмеялась, и не играй музыка так громко, дабы заглушить в этом смехе те страшные нотки, впору бы кому-то броситься белобрысому на помощь. Но нет…
Лицо девушки снова изменилось в доли секунды. Теперь на нем была почти непритворная нежность,  нещадно изуродованная  хищным блеском в глазах. Она опустилась на колени перед скрипачом, мягко провела кончиками острых ногтей по его лицу, очертила шрам, и с силой схватила мужчину за горло, на этот раз сжимая тоненькие пальцы уже не понарошку.
-Что я знаю о страданиях и муках? - вкрадчиво переспросила шадос. – О них, шелковый мой, я знаю не меньше, чем о смерти. И если твоя проблема только в бренном теле, я с радостью могу тебе помочь от нее избавиться. Хочешь?
Последнее слово девушка не просто прошептала – почти прошипела. Ослабив хватку, она начала спускаться ниже, очерчивая ногтем на обнаженной груди замысловатые узоры и едва не расцарапывая кожу до крови. Ей хотелось собственноручно вскрыть его грудную клетку, слушая ее мелодичный хруст,  и  вырвать его неугомонное сердце…  но леди Шиллен брезговала пачкать сегодняшний столь чудесный наряд. Вместо этого тоненькая ручка быстро метнулась к паху и с силой сжала. Аника с удовольствием отметила, что к таким пыткам ее жертва не осталась столь уж равнодушной, хотя на крик пока не сорвалась.
-У меня сейчас лишь одно желание. И оно явно не в твою пользу, - елейные нотки в ее голосе тот час же пропали, уступая место холодному равнодушию. Ей было плевать, останется ли он в живых, или же она сама его прикончит – как повернет колесо Фортуны. Человек, лежавший перед ней, был ослеплен своим эго, считая, будто каждая самка должна течь при одном его виде. Анику же тошнило от одной только мысли об этом. Он говорит о животных инстинктах, превратно принимая ее гнев за вожделение, в то время, как все человеческое в ней было убито, растерзано и втоптано в грязь. Не девушка, не женщина. Монстр, восставший из мертвых, что живет лишь жаждой мести.
«И ты правда думаешь, что такое создание Тейара падет в твои объятия? Идиот.»

Отредактировано Аника (2012-09-14 18:12:26)