Признаться, активные действия ассура, рожденные инстинктами, пробужденными суккубьим обольщением, заставили Адель задуматься о правильности собственных решений и пожалеть о хитром, но явно неудавшемся плане отмщения. Если она кому-то и напакостила - то, учитывая нынешнее положение Адель в пространстве и моральном плане - только лишь самой себе…
Она и ойкнуть не успела, как была насильно перетянута на сторону парня (что, между прочим, оказалось довольно больно, так как пальцы у ассури были очень сильные, и в тех местах, где оные вцепились в ткань и кожу в дальнейшем непременно должны были остаться синяки) после чего уложена на стол. Впору было пылать от возмущения и наглости обидчика – так, если размышлять с точки зрения сторонних наблюдателей, сделала б любая девица, находящаяся на месте Адели – но суккубия знала, что вины парня тут мало, и потому пока лишь мысленно ругала себя за такую неосмотрительность и опасно нескромный наряд, надетый в порыве хорошего настроения:
«Да спотыкнись Тейар три раза! О чем я думала вообще? Что это порождение Акала будет стоять и смотреть на меня, безвольно капая слюнками?! Ох, видно даже Энвенэль была пьяна в день моего рождения…» - а Верин, хотя Адель уже и не испытывала твердой уверенности в том, какая личность сумасшедшего ассури сейчас доминирует, продолжала наступательные действия: схватив Адель за волосы, ассур страстно приник губами к её губам, проглотив безнадежную попытку магессы закричать.
Впрочем, несмотря на скользкость положения и выкипающую через край злость на себя и Верин, Адель борясь со странным искушающим чувством где-то на задворках её туманного сознания, нашла в этом что-то приятное – признаться, где-то в глубине души она желала быть вот так, со страстью, стиснутой в сильных объятьях. Другое дело, что стать жертвой изнасилования каким-то странным незнакомцем прямо на столе в таверне она никак уж не мечтала, и оттого ей стало по-настоящему жутко. Однако, вскоре ассур дал ей возможность наполнить легкие воздухом, дабы, понимая собственную беззащитность, громко крикнуть, зовя кого-нибудь на помощь, чего она в итоге не успела, поскольку выкрикнув вслух: - …Фанаберия! – упоминая главный грех Аделии, жертва её обольщения продолжила душить суккубию глубоким поцелуем. Сжимая плотно острые клыки и дергаясь, желая высвободить руки, чтоб оттолкнуть обезумевшего «спорщика», суккубия только лишь причиняла себе дополнительные неудобства, да распаляла в напавшем на неё ассури страсть. И вот, несмотря на её сопротивление, язык этого наглого змея самым нахальным образом уже изучал рельеф её нёба.
«О боги! Два весла тебе в глотку!! Да, чтоб мне провалиться в Изнанку!!!» - волосы, до боли стянутые совершенно варварским жестом, не давали сильно крутить головой из стороны в сторону, так что ни вырваться, ни боднуть «противника», не удалось бы, а попытки искусать ему губы успехом так и не были увенчаны – ему, как ни странно, это нравилось!
Адель крепко зажмурила глаза, став на минуту ватной и безвольной: «Orcus… De profundis clamat…» - дрожа всем телом, магесса взывала к тёмным энергиям и чувствительным к магии персонам (коли такие имелись поблизости), должно быть, стало не по себе, когда она это сделала. Однако, в силе энергии было бы мало проку, коль не было возможности её контролировать – произнести заклинание, сплетя физическую оболочку, в которую бы можно было облечь колдовство, сколь могущественным бы оно ни было, Адель не имела возможности – руки её были плотно притиснуты к телу, а язык, столь явственно необходимый для произнесения магической формулы - атакуем неудачно соблазненной персоной… Оставалось лишь поддаться и «получать удовольствие».
Обида и злость распирали её: «Нет! Н-еееет! Я не могу поверить… Да этого не может быть! Я? Жертва изнасилования?!?» - из уст суккубия, будь они свободны, вырвался бы истеричный смех, но в этой ситуации Адели оставалось лишь безвольно плакать. Слезы непроизвольно потекли из-под плотно сжатых от обиды и ужаса век. Она действительно не верила, что так могла себя подставить…
Страстная злость щекотила ей вены и, как часто бывало, тело суккубии, под действием сильных эмоций, срывая контроль разума, начинало меняться и кожа, зудя от незримых иголочек, становясь поддатливой как воск, текла вслед за сознанием меняя места натяжения. Алая пелена забытья накрыла её мягкой волной, повиснув театральным занавесом перед глазами, и, лишь спустя мгновенье, сильное тело Аделя, туго обернутое трещащими по швам шелками, ломало теснящие его объятья. Хвост суккубии, к счастью освободившийся, плотно обвился вокруг запястья обидчика, отвлекая внимание того, и давая Аделю возможность высвободиться.
- Тэйара с два! – воскликнул Адель, стоило только его губам освободиться, - Orcus de profundis clamat!* - осуществив задуманное, маг произнес заклинание, что, несмотря на запрет законом применять магию в целях нападения, было в данной ситуации оправдано. Во-первых, суккубия была хранителем закона, так грубо оскорбленным действиями ассура, а во-вторых, любой бы в этой ситуации стал защищаться, и имел бы на то полное право!
Заклинание сработало и тело жертвы свела короткая судорога – не слишком вредящая здоровью, но вполне действенная, дабы окончательно разжать нежеланные объятья. 

* - загдочное магическое наречие: «Царство теней взывает из бездны»

Отредактировано Адель Кьюртен (2014-06-18 04:09:09)

Освободившийся из злосчастных объятий и снедаемый праведным гневом, Адель метнулся прочь из-за стола, едва не ставшего местом надругательства над его суккубьим достоинством, оставив жертву тёмного посыла корчиться в судорогах. Надо сказать, что простое заклинание возымело над асуром сильный эффект – было ли дело в магической уязвимости всего змеиного народа или же в его личной восприимчивости, точно сказать маг не мог. Да и мало этого его сейчас интересовало… Высокомерный вид таррэ, величаво расправившего широкие плечи и высоко держащего рогатую голову, не портил даже смехотворный вид женского платья, довольно несуразно обнимающего стройную мужскую фигуру.
Раздраженно осаживая себя гибким хвостом по бокам, Адель одернул короткий подол, в наивной попытке скрыть оголенные бедра. Благо - у платья ещё пышный подъюбник имелся, и суккубия могла не волноваться за компрометирующее проступание всяких анатомических особенностей её мужской ипостаси через ткань… Однако положение дел всё-таки было довольно комичное, и, ощущая как раненная гордость катится в глубины Изнанки, Адель старался не выдать смятения на всеобщий показ – дрожа от смущения коленками или, не дай Ильтар, покраснев.
Сведя серьезно брови к переносице, стражница, поглядывая на ассури, бьющегося в странном припадке - более связанным скорее с его психическими отклонениями, нежели с простейшим колдовством – принялась взволнованно пояснять свои действия «зрителям»:
- Какое варварское неуваженье к Закону! - вообще, тот факт, что в таверне не нашлось ни одного смельчака, готового вмешаться в такого рода происшествие и защитить несчастную девушку, её искренне удручал… -  Недаром всех вас, выродков змеиных, гонят поганой метлой из каждого приличного города! Тьфуу!! – плюнув в сторону, как будто вел беседу с самой мерзкой нечистью, Адель обличающе ткнул когтем в сторону змееглазого, - Никакой на вас управы нет, помимо полыхающего факела в глотке…  Да вы хуже орков, Ильгины дети!!  - медленно но верно перепалка между стражником и «нарушителем общественного порядка» перетекала в разряд ярко выраженной неприязни, основанной на расовых различиях… Асур, порывавшийся сцепится со своим обидчиком едва ли не в рукопашную,  впрочем, без ответа это дело тоже не оставил:
- Плоскомордая шавка! Ты заставила меня сосаться с собой!? – на это замечание, право слово, суккубии и отвечать-то было бы сложно… Свою природную особенность она уже раскрыла и, надо думать, что среди присутствующих осталось мало тех, кто согласился бы поверить в «невинность» суккубии и непричастность её чарующего дара к случившемуся.
- Ты... Рогатый ошметок на Тейаровых подштанниках! Недоразумение с сиськами! – не унималась «Верин», хотя любой имеющий глаза мог видеть, что эти комментарии слегка не к месту, и потому конкретный факт вызвал над рядами внимательно следящих за развитием событий пьяных зрителей негромкий шелестящий смех. Однако то была короткая реприза к истинному зрелищу, которое заставило не только наблюдателей, но и самого Аделя заржать не хуже скакунов, что ели свой овес в конюшне постоялого двора.

- Мальчик! – над столиками грянул дружный гогот. Ассури же, завлеченный лишь одним только обликом рогатого красавца, стоящего средь зала, не замечал ни окружающую атмосферу, ни откровенной насмешки у таррэ на лице… Тихонько двинувшись на встречу «мечте» ассури принялся расхваливать Аделя, как хвалят тех же скакунов торговцы на базаре – за славный рост и стройный стан, за невиданную грацию и силу… При этом голос, коим говорила Верин, звучал ужасно смехотворно – словно асур пытался изобразить сгорающую от любовного томления и страсти девушку (впрочем, учитывая, что речь в данный момент держала Верин, ничего странного в этом не было).
Адель, попятившись, шагнул назад – естественно, ни капли не желая, чтоб Верин к нему приближалась. Жалея о том, что любимое оружие осталось в сумке у окна, суккубия, однако, не была беззащитна: «Отвратно! Еще хоть шаг в мою сторону, и ты схлопочешь такой заряд тьмы в это гнусное рыло, что всю жизнь мою красоту помнить будешь!» - левая бровь Аделя слегка приподнялась в изящном изгибе, а губы, скрвившись в презрительно-безразличной грмассе, как будто бы рогатый рассматривал труп полураздавленного насекомого. Маг выставил правую руку вперед, согнув запястье так, что развернутая ладонь была направлена в сторону раздражающей личности – ещё одно резкое движение, и ничто не удержит его от сотворения темного заклинания.
- Я хочу прикрыть глаза, и замереть словно кролик от звуков вашего голоса. Сильного, спокойного, наполненного властью и уверенностью. Он не скрывается, не прячется и не шепчет. Но и громким его назвать нельзя… - тем временем, простирая руки к объекту своего восхищения, восторженно вещала Верин. «Пав на колени» перед суккубией как пред объектом преклонения, словно Адель был статуей Ванесы, асур весьма натурально блестел слезами счастья на глазах. От этого неистового восхищения Адель стало тошно и, не желая больше находиться в обществе психа, суккубия решила для себя, что смоется отсюда, как только выдастся возможность.

Girls, we do, whatever it will take…
Cause girls don't want, we don't
Want our hearts to break in two
So it's better to be fake, can't risk blue
Sinning love again rain*…

«Невыносимая… Мерзкая лесть! Эти сладкие речи как яд – чем чаще их слышу, тем больше убеждаюсь в собственной несостоятельности… В том, что никогда по-настоящему не буду любима…» - скривившись от горькой досады, что каждый раз в подобных ситуациях ей резала душу, Адель сделала ещё шаг назад, ближе к стойке обслуги… Сейчас ей лишь хотелось накатить чего-нибудь покрепче, после чего, расколотивши бокал с досады об пол, забыться в хмельном угаре или бежать, куда глаза глядят… Что-то в глубине души жгло её нестерпимою болью. Что-то, казалось бы, давно изжитое в себе, но как и прежде не желающее покидать её память.
Впрочем, это пламенное чувство было успешно потушено в ней – «изящным» отрезвляющим холодным «душем» из не пойми откуда появившегося у неё над головой ведра, которое, опасно кувырнувшись в воздухе, в итоге с деревянным грохотом повисло у Аделя на рогах, довольно неприятным ощущением отдавшись по кости и слуху.
От неожиданности суккубия вскрикнула, а бирюзовые глаза испуганно расширились, вдруг изумленно заморгав под слипшимися влажными ресницами. Холодная вода, стекая тоненькими струйками по длинным волосам, прилипшим ко лбу и щекам, по бледной коже, капая с крупных камней на подвеске, окончательно испортила наряд, промокший и прилипший к телу, откровенно выделяя отныне каждый изгиб его рельефной поверхности.
Теперь прекрасный и удостоившийся звания «богоподобного» суккуб являл собой весьма унылое зрелище. Прилюдно пристыженный и душевно обиженный, Адель едва не плакал, из-за чего ещё мгновение назад исполненное величавого презрения ко всем и вся лицо теперь страдальчески вытянулось. Губы Адели скорбно дрожали, и слез не видно было лишь по той причине, что вся она до последней нитки промокла… Обиженно поджавши хвост, суккубия хотела убежать отсюда навсегда, но остро переживаемое чувство позора буквально не давало телу двигаться.
- А как же так случилось? А кто это сделал? – с неподражаемой натуральностью удивлялась Верин.
Без лишних слов, закрыв лицо руками, Адель, сделала глубокий вдох и, сошвырнув с рогов злосчастное ведро, роняя капельки воды с волос и капитально вымокшего платья, кинулась к столику, где оставила свою экипировку и, укутав мокрые плечи плащом, да подхватив багаж, выскочила из таверны прочь…

[ Городские улицы Таллема ]

Отредактировано Адель Кьюртен (2014-06-25 18:34:37)

<<< Городские улицы Таллема

1 число Благоухающей Магнолии.
1647 год от подписания Мирного Договора.
Утро-день.

Чем Бэй занимался по возвращению в таверну, он уже не помнил. А прокручивать в голове детали минувшего позднего вечера и ночи не больно-таки и хотелось. Очнулся мужчина в своем номере на постоялом дворе при «Пьяном паладине», а это означало, что как минимум ключи у хозяина соседнего заведения он забрал. Не смотря на относительно спокойно проведенную ночь, в которую, казалось бы, уже давно привычные кошмары лезть как-то не стремились, лишь краем беспокойных сновидений цепляясь за сонное сознание, состояние было каким-то разбитым. Перевернувшись на спину и подмяв под голову подушку, Эйнохэил вперил еще заспанный взгляд в потолок. «Неужели я проспал большую половину дня?». Думать вообще получалось плохо, а для того, чтобы ответить на единственный пришедший на ум вопрос так и вовсе требовалось почти невозможное – повернуть голову к окну и удостовериться, что по улицам Таллема действительно широкой поступью шагало утро, сходя со своей временной дороги и уступая место раннему полудню. Бэйнар прикрыл глаза, переставая рассматривать слегка плывущий перед взором потолок, и шмякнул ладонь себе на лицо, пытаясь собраться. Хотел он того или нет, а вставать ему рано или поздно все равно бы пришлось. К тому же мужчине совершенно не свойственно было долго валяться в постели. Шумно выдохнув, Бэй все же нашел в себе силы отнять руку ото лба, как следует продрать глаза и привстать в кровати, изучая, чего же такого интересного творилось за окнами. А там творилось ровным счетом ничего. Обычный городской день. Быть может, излишняя суета да слепящее солнце. Размышлять над текущим положением дел не было никакого желания, ровно так же, как и вникать, почему же Эйнохэил не помнил добрую половину ночи. Отогнав от себя начинающие лезть в голову мысли на сей счет, мужчина просто пожал плечами и поднялся с постели. «Хорошо было бы привести себя в порядок и не шататься тут аки вяленый овощ», - Бэйнар лениво перевел взгляд на сумку, что так и оставалась не разобранной по сей час, - «И не только себя, как посмотрю». Торопиться для того, чтобы побыстрее оказаться в «Пьяном паладине» нужды не было. Единственной вещью, которая всплывала в сознании, было смутное воспоминание того, что только переступив порог таверны, мужчина тут же поинтересовался о Нериксе, не учтя, что вивариин скорее предпочел переночевать эту ночь где-нибудь в лесу, а не рваться сломя голову и перепрыгивая через хвост до Ацилотса. «А хвосток-то коротковат будет, чтоб через него попрыгать», - усмехнувшись, подметил про себя Бэйнар, направляясь до умывальника.
Ополоснув лицо и руки, потрудившись сбрить несколько дневную щетину да одевшись, мужчина вернулся в комнату, захватив по дороге до кровати походный рюкзак. «Ну-с, посмотрим, чего мы там имеем в итоге». С этими «словами» Бэй распахнул горловину сумки, с неподдельным любопытством заглядывая внутрь. «Да уж…», - протянул он в мыслях, понимая, что разгрести все быстро не получится. Тем более простое «разгрести» отпадало сразу же, стоило только внимательному взору пробежаться по пледу, явно не его, - «Успел нахватать, называется. С одной стороны хорошо, конечно! А вот с другой… Теперь же возвращать придется». Легкая улыбка легла на губы. Хотя бы потекшие в отвлеченном от ночных кошмаров русле мысли смогли-таки приподнять настроение мужчины с нулевой отметки. «Но, к Эль мы попозже заглянем», - решил для себя Эйнохэил, доставая и откладывая в сторону покрывало девушки, - «Чего у меня тут еще интересного?»… В конечном итоге половина вещей была определена в шкаф, другая в мусорное ведро, что касалось рубашки, пуговицы от которой были безвозвратно утеряны, а новые покупать и пришивать было лень. А недавно приобретенные краски с набором кистей нашли свое место на полке с книгами, что Бэйнар забрал когда-то давно из своей квартиры. Пробежавшись глазами по старинным переплетам, мужчина задержался взглядом на одной из корочек, слишком уж выделяющейся в ряду других своими малыми габаритами. Нахмурив брови и стараясь упомнить, что же это могло быть, Бэй упер руки в бока, не торопясь стаскивать не узнаваемую книгу с полки. Но, так и не сообразив, чем бы мог оказаться странный «фолиант», мужчина все же вытащил вещицу, покрутив ее у себя перед носом и только теперь припоминая, что это и книгой-то никакой не было, а в руке он держал старенький потрепанный временем записной блокнот его отца. Бэйнар прекрасно знал, что на его страницах велись записи и личные отчеты Грегори о купленном и проданном товаре, куча дат, когда мужчина должен был встретиться с перекупщиками и места этих самых встреч, и куча-куча еще всего подобного, что интереса для него никакого не представляло. «И зачем я тебя вообще забрал?». Но вопрос, застрявший в голове так и не находил ответа. Распрощаться со своего рода дневником, уже и не нужным, по большому счету, почему-то в свое время, ровно как и сейчас, не поднималась рука. Но теперь же появилось странное желание. «А что, если..?». Оборвав себя, Бэйнар утупился в книжную полку. Но недолго думая, вскоре уже покинул свою комнату, заперев за собой дверь и направившись в таверну, куда прихватил и отцовский блокнот.
Рухнув за первый свободный столик и подозвав к себе знакомую обслугу, мужчина пояснил, что ему нужен был карандаш или же чернильница с пером. Дежурно улыбнувшись завсегдатаю, молодая девушка не упустила возможности поинтересоваться у Бэя на счет завтрака, упомянув в его уже устоявшемся меню кружку темного. Эйнохэил отрицательно покачал головой. Хотите верьте, а хотите и нет, но пить что-либо алкоголе содержащее совершенно не хотелось. А вот нашкрябать пару-тройку строк в такой семейной реликвии как самая обычная и обшарпанная записная книжка рвения было хоть отбавляй! За это и принялся Бэйнар с широкой и довольной улыбкой, как только дождался письменных принадлежностей и дозаказал себе кружку кофе и мяту. И о чем было бы писать? А идеи лучше, чем рассказать про своего дорого, любимого и обожаемого друга, приукрашивая все на чем только Фатария стояла, не нашлось.*

Отредактировано Бэй (2014-07-23 22:02:46)

Слово за слово, строчка за строчкой, так и получался весьма неплохой, местами даже очень правдоподобный слог о верном и единственном друге Нериксе, от которого улыбка на лице Бэя становилась все шире и шире… И от собственного стиха, что выходил, и от самого вива, о котором мужчина столь увлеченно писал, вспоминая все самое позитивное, что только вообще мог упомнить. Да и чего говорить, если почти каждое их совместное с котом путешествие или же просто поход до ближайшей лавки могли обернуться настоящим приключением?!
Так Эйнохэил и просидел, уткнувшись в отцовскую записную книжку, исчеркивая пару страниц и сам не замечая того времени, что утекало быстрее, чем песок сквозь пальцы. Его не смутил даже тот факт, что давно уже заказанный им кофе почему-то до сих пор не был донесен до столика, а уж заикаться про то, что творилось вокруг и вовсе не стоило. Вот кто-то вышел, кто-то зашел. Одни шаги растворялись за дверями, другие наоборот, били по барабанным перепонкам тяжелой поступью по деревянному полу, а голоса меняли свою тональность, но не смолкали ни на секунду. Таверна «жила», как и прежде, в своем, иногда даже бешеном, ритме, но по большому счету ничего в ней не менялось. Народ, облюбовав сие место, будто бы не желал его более покидать. Исключением на то не был и сам Бэйнар… Дописывая последнюю строку, мужчина хохотнул почти в голос, даже не придав этому особого значения, и швырнув карандаш на листы блокнота, откинулся на спинку стула. Только теперь, пошарив глазами по пустому столу, он задумался, а заказывал ли вообще чего-нибудь или же это ему померещилось? Недовольно сдвинув брови и собираясь уже обернуться, дабы выловить из общей толпы собравшихся обслугу, Бэй отвлекся на толчок в плечо. Естественно, грубое действие в свою сторону он воспринял быстрее, чем пророненные секундами ранее хорошо знакомым голосом слова. Он резко дернулся, отшатываясь от подошедшего и сжал руку в кулак, своевременно замечая, что этот самый подошедший был никем иным, как его почти пропавшим вновь другом, тараторившим о каких-то присядках. «Кошкин сын, Нер, да я бы тебе сейчас ..!!», - обрадованно воскликнул про себя Эйнохэил, тут же сменив гнев на милость и разжимая руку, которую еще не успел занести для удара, - «А я-то думал, что тебя грызуны по клочкам шерсти в том лесу растащили!». Пронаблюдав за тем, как грузно вив упал на стул рядом, и, не скрывая широкой улыбки и мигом подскочившего вверх настроения, Бэйнар чуть ли на стуле не подскочил, снова «прилипнув» к записной книжке. Перевернув чистый лист, мужчина взялся за карандаш. «Тейар тебя подери, мохнатый! Тащился, видать, как слизняк по мостовой. Значит, так ты друга побыстрее увидеть хочешь?!», - конечно же в шутку, начал Бэй, - «Да честно сказать, и сами вир вернулись только вчера вечером. Вообще не поверишь, где были. Кстати, как тебе мои обновки? Похож я на эльфа-аресток ори богача, короче, или зря им поистине богатейские деньги за это шмотье отвалил? А вообще, рад, что ты добрался. Думал, опять занесет твою оранжевую морду в самую чащу да там и останешься». Эйнохэил закончил свою писанину, повернув и пододвинув блокнот поближе к Нериксу. Он все еще улыбался другу, да так, что искренняя радость за его возвращение читалась даже по глазам мужчины.
Давая возможность коту прочитать все нацарапанное на бумаге, к столику подошла и официантка, поставившая перед Бэем чашку кофе и пару веточек мяты на маленьком блюдце. Однако, выказывать свое недовольство по поводу долгого ожидания напитка всецело поглощенный компанией только что вернувшегося «домой» вивариина Бэйнар, не стал, лишь коротко кивнув девушке, и снова переключившись на друга. «И ко всему прочему, хвостатый, помыться тебе не помешало бы». Показушно зажав нос рукой и отмахиваясь будто бы от разящей от Нера вони, мужчина ясно дал понять виву, что несколько-дневное блуждание по лесу сказывалось как на свежести его одежды, так и на «свежести» шерсти.

- Ты почему пишешь?
Бэй перестал паясничать перед другом и недоуменным взглядом уставился на мохнатого, начавшего читать его «послание». В голове сразу же возникло множество вопросов относительно заданного Нером. «Вроде бы у реки уже все сказал… И вроде бы доступно…», - словно бы стараясь воссоздать картину произошедшего и не столь приятного, и оттого растягивая слова, пророненные в уме, начал размышлять мужчина. И правда, несколько строк, давшихся ему с большим трудом у вод Такута, не требовали каких-либо дополнений и тем более объяснений, почему же Эйнохэил до сих пор предпочитал словам, высказанным вслух, листы бумаги и карандаш. Бэйнар нахмурился, все еще перебирая в голове отрывки из недалекого прошлого. Но все в итоге сводилось к тому, что перед ним сидел никто иной, как Нерикс, воспринимающий все логичное нелогичным, а ясное совсем размытым… По-своему, короче говоря, воспринимающий... своеобразно.
А пока мужчина размышлял над тем, толи он был туп, толи кони в упряжке не скакали, усатого товарища понесло дальше по разговору.
- …И вообще, я же решил не терять тебя надолго, вот и нашел, - проронил вивариин, схватившись за свой стакан с водой, судя по всему.
«Ах, ну спасибо тебе, премного благодарен!», - закатив глаза и вальяжно откинувшись на спинку стула, мысленно ответил коту Бэй, приправляя свое шуточное замечание и благодарность жестами аля «насвистывай мне тут». «Да и чего ты воду-то хлещешь? Чаю своего заказал бы». Мужчина успел лишь тыкнуть на стоящую на столе чашку кофе, будучи полным уверенности в том, что Нер обязательно поймет намек на правильный напиток, которому отдавал свое предпочтение, как тот вскочил из-за стола. Кивнув на свою сумку, вив устремился на выход. Проследив за удаляющимся из таверны котом малость озадаченным взором, Бэйнар запоздало кивнул. «Посторожу. От чего бы не посторожить раз просишь?». И впрямь, вив вел себя иногда слишком уж непредсказуемо и даже как-то загадочно. Но тысячи мелких Тейарчиков, не за это ли мужчина и любил своего мохнатого товарища?! «Вот ведь дурной!!», - произнес про себя Бэй, открыто усмехнувшись и потянувшись за кофе, к которому еще и не притрагивался.
К тому моменту, как Нерикс вновь появился в «Пьяном паладине», Эйнохэил успел допить свою чашку и заказал бы еще как минимум две, которые тоже были бы уже пусты. По слегка влажноватой шкуре вивариина можно было без труда отгадать, что же заставило его еще какое-то время тому назад поспешно покинуть стены заведения. Бэйнар заулыбался еще шире. «Как ни крути, а мокрая шерсть пахнет куда приятнее, чем аромат нескольких дней блуждания по кустам да деревьям!». На слова мохнатого, что держался бодрячком и оказывается, успел отдохнуть, только где именно, леший его знает, мужчина повел плечом, как бы говоря: «Как душе твоей будет угодно», и тоже сорвался с места. Естественно, с собой он прихватил и записную книжку, и карандаш, демонстративно показав сие пробегающей мимо обслуге. Авось никуда он его не денет, а вернется сюда в любом случае. Да и если все же денет, то все равно путь обратно до «Паладина» ему заказан, а уж за письменную принадлежность он как-нибудь, да расплатится. 

>>> Городской рынок Таллема

<<< Городские улицы Таллема

2 число Благоухающей Магнолии.
1647 год от подписания Мирного Договора.
Ночь.

Атмосфера «Пьяного паладина» была неизменной, незабываемой и… родной. И не надо было в тысячный раз описывать ее, стараясь упомнить каждую деталь, каждый запах и звук, которыми так дорожил Бэйнар. Это место с его завсегдатаями, шумной музыкой и пьяными выкриками за игорными столами, камином и деревянными столиками, трещины на которых Эйнохэил уже, наверное, наизусть помнил, и со многим чем помимо этого, стало дня него поистине родным домом. А хозяин таверны с его персоналом, в котором с завидной скоростью то убавлялась, то прибавлялась пара-тройка служек, заменили ему семью – в какой-то степени отца, братьев и сестер, с коими они делили эти стены. Но, под опекой родителей и родни не чувствуешь себя настолько свободным. Свободным и никому ничем не обязанным. Вот только если самому себе. Хорошее место, одним словом. И променять его на законные метры квартиры Бэй никогда не рвался.
В упор не замечая всей собравшейся в «Паладине» толпы, мужчина помедлил в дверях, переставая рыться у себя в сумке и глубоко вдыхая до боли и слез (от счастья, конечно же) знакомый аромат, более подходящее название которому было - душман. Скорее всего, именно в этот момент секундного меланхоличного созерцания-сообнюхания Бэйнар и умудрился потерять в толпе Эллюмиель, прошедшую мимо него. А для того, чтобы вывести застрявшего почти у входа из его коматозно-эйфорического состояния, потребовался легкий удар в плечо. «С-с-с…», - протянул в мыслях Эйнохэил, провожая «ровным» взглядом одного из посетителей, кому преградил путь. Мужчина повел рукой в надежде «стряхнуть» ноющую боль, ощутимо разошедшуюся аж до предплечья. Очень легкий удар… Зато действенный. И, конечно же, чего не говори, а везде, будь то квартира, дом или же таверна, заменившая тебе крышу над головой, были свои минусы. И здесь, в «Пьяном», как и в других заведениях подобного рода, такими минусами были местные любители выпить. Конечно, к их рядам с легкостью можно было приписать и Бэя, только вот разница все же между ним и другими была значительной. По крайней мере, он не напивался до такого состояния, чтобы потом мог упасть прямо на пороге или мордой в грязь перед таверной. Ну, или для того, чтобы после попойки кулаки почесать. Нет, естественно, пф, о чем тут и говорить, и такое случалось. Но! Делалось это совсем не намеренно, а по стечению зачастую интереснейших событий, приводящих к очередному приключению на пятую точку.
Мужчина слегка ироничным взором обвел толпу, все же сделав шаг в сторону от дверей, и затянул горловину сумки. «Что делать, если ты умудрился потерять алла среди сброда алкашей?», - Бэйнар слегка улыбнулся, «ломая» губы в тонкую кривую, - «Высматривай ее по крыльям!». И действительно, этот ориентир был самым наивернейшим! Вот Нер… Ну чего там Нер? Потерялся, его даже по хвосту не отыщешь – коротковат и неприметен. А это черное перьевое полотно не увидеть средь прочего скопа было просто невозможным. «А ведь она их даже не раскрывала», - еще одна мысль лениво пронеслась в голове, заставляя Эйнохэила в какой-то мере восхититься той мощью, которой была одарена Эль. А вот следующая светлая идея подталкивала продвигаться дальше, ибо в таверну народа больше заходило, чем выметалось. Кое-как, а надо заметить, это оказалось не совсем легким занятием даже для мужчины, Бэйнар протиснулся сквозь люд и ему подобных, едва ли не проскочив нужный ему столик, за которым расположилась чернокрылая. Точнее он бы и не проскочил, а вот толпа как-то уносила, стоило в ней затеряться. «Да уж, некоторые ночные посиделки тут больше напоминают игры на выживание», - буквально рухнув на стул напротив алла, выдал в мыслях Бэй. Тяжело выдохнув и вздернув брови, тем самым показывая девушке свое изумление всей ситуацией, что царила в стенах таверны, он окинул Эллюмиель быстрым взглядом, чуть задержавшись на сложенных за ее плечами крыльях, спрятать которые у девушки так просто, да и непросто, не получилось бы, как не крутись. «И зачем ей это все? Сидела бы сейчас дома, не скованная в движениях и вместо «ароматов» тяжелых сигар и перегара вдыхающая свежий весенний воздух из распахнутого настежь окна». Вся эта атмосфера пьяного угара с его духом азарта едва ли вязалась с ней. Впрочем, как и с Аль. Но если лоддроу могла напрямую выказывать свою неприязнь к подобным заведениям, то Эллюмиель же… Нет, она вела себя совершенно иначе. Почему-то у Эйнохэила создавалось впечатление того, что девушка отчаянно пыталась показать, что может быть тут «своей», однако делая это не для самой себя. Так для кого же или чего ради? «Глупое предположение». Как и в большинстве случаев, мужчина предпочел отмахнуться от мыслей, ответ на которые найти у него не получалось. А разгадывать женщин… Что ж, во-первых, это было куда сложнее, чем искать ответы на вопросы, что всплывали в голове. Во-вторых, не ему уж точно этим заниматься. Бэйнар моргнул, понимая, что который раз за день витал где-то в своих мыслях, будто бы не желая встречаться лицом к лицу с реальностью. И как раз в этот момент мужчина почувствовал легкий пинок, если это можно было назвать хотя бы пинком, в ногу. Это едва ощутимое прикосновение и помогло ему окончательно выйти из задумчивости и осознать, что он до сих пор смотрел на крылья. Резко переведя взор с иссиня-черных перьев на их обладательницу, Бэй медленно отвел ногу в сторону, решив, что расселся куда вальяжнее, чем ему стоило бы.
- Я, конечно, понимаю, что ты это обсуждать наверняка не хочешь, но я ничего с собой поделать не могу. Что ты мне хотел написать? Ну, на том листке, который ты потом в меня кинул.
Любопытства в ее голосе было хоть отбавляй. Эйнохэил поначалу несмело и растеряно заулыбался. Иногда эта девушка напоминала ему ребенка своими несуразицами и открытостью. В голове всплывали образы Айнэ. О да, вот кто был бы, как два сапога пара, это уж точно! А что же до листка… Мужчина перевел улыбку в более уверенную и, хитро и вместе с тем наигранно прищурившись, заглянул в серые глаза сидящей напротив. «Что ты будешь делать, если я выдам нечто: «А вот и не скажу!»?». Но уже через несколько мгновений он оторвался от своего дурачества и снова полез в сумку, доставая оттуда чистый лист и карандаш. «Да я уже и не помню». Как бы в подтверждении своих слов Бэйнар легонько пожал плечами и развернул бумагу «лицевой» стороной к девушке, давая ей возможность прочитать и после возвращая листок в исходное его положение. Наблюдая за реакцией алла на его слова, он не переставал улыбаться, хотя и улыбка уже почти исчезла с губ, оставляя приподнятыми лишь уголки. «И да, то было сгоряча, признаю. Но и не каждый день решаешь узнать свою судьбу, а тебя вместо этого проклятым называют. Хорош подход к клиенту. Забудь, не такой уж я и обич обидчивый. Переживу. Называли и по хуже похуже. До Габриэль, конечно, мне никогда не дорасти, как некоторым, но знавали сравнения и куда отвратнее», - на секунду мужчина отвлекся от письма, бегло оглядевшись по сторонам, - «Кстати, а виву ты куда дела?». Чирканув последнее, Бэй наклонился над столом, передавая листок Эллюмиель.
В этот момент к столику, с очередной «волной», прокатившейся по залу, «приплыла» и хорошо знакомая Эйнохэилу официантка.
- Могу я принять Ваш заказ? – Поинтересовалась она скорее у девушки, только после небольшой паузы обратившись к своему постоянному посетителю, - Вам как обычно, полагаю?
Мужчина отрицательно покачал головой, оперативно ухватив служку за ткань ее юбки, дабы раньше времени толпа девушку от столика не унесла. А то мало ли. Та, слегка нахмурившись, проследила за действиями завсегдатая, но возражать или же по рукам трескать не спешила. Пока официантка оценивала весьма непонятный на первый взгляд жест со стороны Бэйнара, тот вопросительно кивнул, смотря на Эллюмиель и предоставляя ей возможность заказать первой.

На упоминание о том, что где-то у Бэйнара должны были заваляться несколько больших, мягких и, как смоль, черных перьев, доставшихся ему в качестве трофея и по стечению придосаднейшего недоразумения, мужчина привычно, а то бишь «немо», хохотнул. Еще ведь на рынке вспомнилось. «А ты мысли часом не читаешь ли?». С этим вопросом, так и оставшимся лишь в закутках сознания, Эйнохэил перевел взор с Эллюмиель куда-то в сторону, словно найдя мнимый интерес в изучении собравшегося в таверне скопа. «Ну да, должны где-то быть. А раз обратно их уже не вставишь, что касается крыла, то будут мне сувениром. Для ловца снов их там маловато, да и мне он если только над собой еще разок посмеяться. Ну а чернильные когда-никогда заканчиваются».
- Я попросила Рей заказать нам выпить, но, думаю, она задержится.
И для понимания, почему же вива могла задержаться, не нужно было пристальнее вглядываться в кучу народа. Достаточно было только представить, какая очередь скопилась около барной стойки, и как туда вообще трудно было попасть. Разве что на четвереньках меж ногами ползти и то не факт. Ведь даже тут был вполне оправданный риск, что тебя затопчут насмерть. А вообще Бэю и пить-то не хотелось. Что касалось алкоголя. Сей факт был весьма стран, но имел место быть. После инцидента на городском рынке хотелось просто побыть в привычной атмосфере, в которой можно было расслабиться без оглядки назад. И тем более, отчаянно не хотелось думать о грядущем. Дослушав девушку и наконец-то отпустив юбки официантки, Бэйнар предпочел для начала озвучить свой заказ, а уж потом ответить на вопросы, которые успела задать ему Эль. Снова наклонившись через стол, он подцепил листок. «Мясную похлебку, пару кусков хлеба и стакан морса». Мужчина поднял глаза на обслугу, удостовериваясь, что той все было понятно и девушка успела прочитать. Та кивнула, тепло улыбнувшись, и поспешила к другим столикам. «Ждать мы будем столько же, сколько и вивариинка будет выпивку нести». Но, ничего другого им не оставалось. Есть за весь день хотелось просто ужасно. А перехватить чего-то посытнее, чем легкий завтрак и булка, не представилось возможности. В ответ на мысли о еде живот неприятно свело, а практически пустой желудок того и гляди норовил прилипнуть к позвоночнику. Эйнохэил вздохнул, отдавая себе отчет в том, что иногда совершенно не следил за своим образом жизни и питанием. «Зато бока не отращиваю, как богатеи, уплетающие все подряд за обе щеки». И вновь упоминания, щедро приправленные представлениями всех яств, которые могли позволить себе классы повыше. Услышав собственное урчание в животе, Бэй заерзал на стуле, решив занять себя ответами Эллюмиель. От них хотя бы аппетит не разгуливался.
«Родился, рос, проживал, работал – все это здесь. Правда не в таверне», - на последнем он едва заметно улыбнулся, понимая, что подчеркивает очевидное, - «Да и не мудрено, что не спрашивала. Подумать так, и некогда было». И действительно. Еще с несколько недель назад все, о чем могли поговорить мужчина с алла это плата за квартиру и пару дежурных вопросов о делах, пока варился кофе и чай. А дальше… Ну, дальше были приключения! Без них бы жизнь Бэйнара вообще унылой была. А во время этих самых приключений как-то и не до разговоров было. Одним словом, ничего удивительного, что до сих пор ни девушка о мужчине, ни сам мужчина о ней ничего толком-то и не знали. Да даже Нер видел и знавал лишь половину, а теперь же чуть больше. Так чего уж говорить о других? «В свободное время», - он призадумался, - «Ну. У меня его куда больше, чем ты можешь себе представить. Поэтому и пропадаю столь часто. Сидеть под крышей таверны тоже, знаешь ли, иногда надоедает. И, честно признаться, ничем таким и не занимаюсь особо. Мне как-то компании Нерикса хватает и наших с ним вылазок до ближайших городов». Эйнохэил прервал себя, опуская карандаш и ловко вылавливая из толпы ту же самую официантку, что с минуту назад обслуживала их столик. Отыскав еще один лист бумаги, мужчина потрудился написать несколько слов и служке, интересуясь, не видела ли она тут вивариина, имя которого, как и самого кота, прекрасно знала. Но, увы и ах, Нер видимо возвращаться на постоялый двор не торопился. Выслушав девушку, Бэй вернулся к прерванному «сочинению», перед этим взглянув на Эль и пытаясь по алла понять, на чем оборвал смысловую нить и к чему вел свой треп. «Ходить до них своим ходом совершенно не так, не же нежели по средствам телепорта. Но в этом ты и сама уже убедилась. Понравилось, кстати говоря? Короче, все улетает впустую, как говорят про таких, как мы с Нериксом. И время свободное, и вся жизнь, но знаешь, как-то не жалею. Их у меня все-равно навалом». И тут Бэйнар ни капельки не соврал. Именно в этой пустой растрате он и находил своеобразное спасение от того, о чем теперь же знали и Эллюмиель, и хвостатый, и Альвэри. Но вот состыковать эти факты… Наверное Эль и могла бы, если бы задумалась. Но мужчина был полностью уверен, что это было ей не нужным. А зачем? Для чего? Скажите спасибо, что у вас такого нет. «Вечное движение куда-то это по мне. Чтоб на месте не стоять. Не люблю. Оттого все вот так вот и есть». Он уже и сам не понимал, чего чиркает и куда уводит свой рассказ. А потому мужчина предпочел переключиться на девушку, затеявшую весь этот разговор. Разговор, кой Бэй поддержал, доверяя сидящей перед ним чуть больше о самом себе. Поддержал, потому что верил и по-своему привыкал к обществу чернокрылой. «Ну а ты. Знаешь ли, отчего-то мне думалось, что через месяц съема ты объявишь мне о подселении, а никак не в книгах зарываться будешь. Да и вообще, зачем тебе это все? Спорю, что в твоем родном городе тебя давно бы замуж выдали и сейчас детей бы уже растила, а не в компании непонятно кого по тавернам и лесам шаталась!». Эйнохэил особо не задумывался о том, чего пишет и спрашивает. Лезет ли туда, куда не просят, или же это является мелочью для девушки. Ему было любопытно ответно узнать о той, которая первой проявила интерес к его личности.
Мужчина отложил в сторону карандаш, пододвинув написанное поближе к Эль. Сам он откинулся на спинку стула, немного сползая с него. Бэйнар коротко зевнул, опустив голову и прикрыв рот тыльной стороной ладони. Как то было не прискорбно признавать, а сонливость понемногу начинала брать свое. Устало потерев переносицу, Бэй немного нахмурился. «И без алкоголя продержусь».

Отредактировано Бэй (2014-11-12 01:31:40)

- Понравилось. Я чуть не поломала крылья, стала жить на год короче, на меня прыгала жаба. Ты представляешь? Жаба! Но мне понравилось, да…
Бэй поднял опущенный до сей минуты взгляд и воззрился на заговорившую девушку, голос которой прямо-таки пестрел эмоциями. Складывалось впечатление того, что Эль удалось пережить случившееся за последние дни: отужинать в незнакомой таверне, пожертвовать собой и совладать со страхом перед лягушками, еще раз, только уже здесь и сейчас. Улавливая ее улыбку и наблюдая за реакцией на его строки, шутливой и наигранной, но такой искренней, мужчина не заметил того, как и сам открыто заулыбался, едва не срываясь на смех. «Не-е-ет, про замужество это я погорячился чиркануть. Тебе бы для начала из ребенка вырасти». На мгновение прикрыв лицо ладонью и пряча от глаз алла совсем уж широкую улыбку, Эйнохэил отвел руку, расседаясь еще вальяжнее и глядя на Эллюмиель из-под бровей. И смотрел он на нее по истине, как на девчушку, открытую перед ним, как книгу, со всей своей непосредственностью и наивностью, без тени фальши в эмоциях и действиях, какими бы комичными и нелепыми они не смотрелись. Да. В какой-то мере эта взрослая самостоятельная девушка была ребенком. Таким же, как и сам Бэйнар. Но сию параллель мужчина проводить меж ними и не пытался. И, наверное, в этом ребячестве и была особенность Эль, та черта, которая цепляла больше всего, заставляя обращать на себя внимание. «А хотя… Всякого ребенка воспитать можно, главное подход подобрать», - Бэй оперся о края стула руками, понимая, что такими темпами сползания скоро вообще под столом скроется, - «Жаль, что ко мне когда-то не подобрали…». На этих мыслях улыбка на губах поблекла, уступая место серьезности и отстранению, а во взоре, что мужчина попытался как можно быстрее отвести от девушки, промелькнуло сожаление. Но, задержаться не столь радужным умозаключениям Эйнохэил не дал, коротко мотнув головой и зажмурившись. Его начинало понемногу клонить в сон, явным признаком чего и была его отстраненность, сменяемая излишним вниманием к каждому жесту и слову. Бэйнар всеми путями пытался отгородиться от чувства сонливости и ему все более было наплевать на что именно отвлекаться. Заметив, как сложила исписанный листок Эллюмиель, мужчина взялся за второй, лежащий около него. Выводя ответ на замечание алла по поводу подселения, он продолжал слушать девушку, хотя и гомон подвывающих песни мало-мелодичным унисоном начинал сливаться со всем сказанным. «Ну, знаешь ли, сначала мужчина, за ним дети появятся, а там и вовсе выселите меня, выкупив законный метраж», - Бэй усмехнулся. Конечно же он шутил, но уследить за хаосом одного в квартире было куда проще, чем за несколькими, - «А вообще, у приличного жениха и свой угол иметься должен! Негоже принцу на белом пегасе перетаскивать свои манатки под крыло своей возлюбленной». То тоже было написано чисто так, поржать ради, но, как и говориться, в каждой шутки была доля «шутки». «О-о-о…», - почти как мартовский кот, а то должно было прозвучать вслух мягко и «бархатисто», протянул про себя мужчина, прерывая свою писанину, как только заслышал про устои алла. Он коротко взглянул на Эль, ехидно сощурив взгляд. «Так это ты у нас себе прЫнца выбираешь, а не родители тебя за первого попавшегося под руку богатея замуж выдают. Тогда понимаю, почему до сих пор тебя больше интересуют книги». Эйнохэил ни коем образом не хотел обидеть или же задеть, а вот подковырнуть самую малость… Был бы то Нер, он еще бы и в плечо локтем потыкал с мерзкой улыбочкой, но, то был отнюдь не мохнатый, а это меняло дело. «Измельчали нынче достойные мужики. Скорблю вместе с тобой, девочка. Ибо если бы не это досадное обстоятельство, то быть тебе как минимум в постели с любимым, а не здесь со мной лясы точить ночь напролет». (Последнее относилось к риторическому скорее всего вопросу Эллюмиель про ее место) На этих своих словах Бэйнар и вовсе рассмеялся, но быстро «остыл», уловив заданный девушкой вопрос. «Лет?». Вот это поворот! В силу того, что в привычку отмечать свое день рождения как-то не вошло, то и года теряли свою значимость для Бэя. Он заметно замешкался, пытаясь отыскать ответ в серебристых глазах девушки. Взгляд соскочил на пухлые губы, а после переметнулся и на плошку с ежевикой. «Сто? Кажется…», - произвести точный расчет было делом не сложным, - «На год ошибся!». Но стоило ли это писать? Ведь на свой сто один мужчина совершенно не тянул. Но и врать Эль тоже не хотелось. Рука, в которой Эйнохэил все еще держал карандаш, дрогнула, когда грифель вновь коснулся бумаги. «Сто один год». Он с серьезным выражением лица посмотрел на написанное. Почему-то затронутый девушкой вопрос заставлял немного занервничать, а самое лучше в таком случае – увести тему разговора в другое русло. «Расскажи мне про ваши поверья. Какого это - быть алла?».
Почувствовав, что уперся ногами в ножки стула, на котором сидела Эллюмиель, Бэйнар оттолкнулся, отодвигая девушку от стола. Но разместиться нормально он не успел. Перед ним была поставлена тарелка с похлебкой и весь остальной заказ. Удостоверившись, что все блюда и напитки нашли свое место на столе, официантка коротко кивнула и зашагала прочь. Предоставив возможность девушке прочитать «сказанное», мужчина все-таки приподнялся, принимаясь за поздний ужин.

Было бы куда лучше, если бы он мог изъясняться словами. Именно такие мысли посещали темно-каштановую голову чернокрылой алла, когда она смотрела на то, как Бей углублялся в письмо, то и дело немного подтормаживая, вспоминая нужное слово. Все было бы намного быстрее, да и понятнее. Все же читать в изменчивом свете свечей было несколько тяжело для глаз. Но ничего поделать с этим досадным обстоятельством Эль не могла, и ей оставалось лишь ждать, постукивая пальцами о столешницу в такт музыке, уже заглушаемую топотом ног, свистом и пьяными выкриками. Веселье было в самом разгаре, и оставалось одному Ильтару молиться, чтобы это танцующее цунами обошло их мирные посиделки стороной по очень, очень широкой дуге. Не хотелось бы встревать так же, как и прошедшей зимой.
"Зато теперь бегать от мужичков намного теплее будет", - ленивая, но презабавная мысль посетила Эллюмиель, и этой мысли невозможно было не улыбнуться.
Ежевика стремительно заканчивалась, а надоесть она девушке так и не успела. Растягивая удовольствие как можно дольше, Миель старалась не прикладываться к плошке слишком уж часто - аттракцион невиданной щедрости, вероятно, закрыт на сегодня. Уповая на скорость официантки в преподнесении глиняной кружки с темным чаем, чернокрылая посмотрела на сидящего напротив парня, слишком активно улыбающегося сегодня. Таким веселым она не видела Бэя уже очень, очень давно, и приятно было осознавать, что она все еще может ему хоть чем-нибудь помочь. Даже пускай это всего лишь треп под громкую музыку в душной таверне. Это придавало сил и стремления продолжать дальше. Какой-то азарт, что ли - хотелось вести себя раскрепощенней, вольней, и показывать себя настоящую, не таясь. Эх, весна-весна, что ж ты творишь, рыжая?
Помянутая обслуга, протиснувшись сквозь толпу, словно через игольное ушко - так было тесно, поставила перед ребятами заказы. Перед Эль, с едва различимым стуком, поставили большую, явно из-под эля, глиняную кружку, источавшую тяжелый пряный аромат корицы, одним своим запахом согревая изнутри. Миель сладко потянула носом этот аромат, дико контрастирующий с запахами таверны, и собралась уже вкусить этот божественный напиток, но этот порыв мгновенно скис, когда перед ней легло очередное письмо за авторством синеволосого. Дернув бровью и подивившись скорости, с которой пришел ответ, чернокрылая принялась изучать письмо, зачитывая цитаты вслух, а то дальнейший разговор напоминал бы болтовню самой с собой.
«Ну, знаешь ли, сначала мужчина, за ним дети появятся, а там и вовсе выселите меня, выкупив законный метраж»
- Я знаю, как все это происходит, - со смешком в голосе проговорила алла, поднимая глаза на Бэя, - да и мне просто совесть не позволит так подло с тобой поступить. Родовое гнездо, все дела. Но, так или иначе, прЫнц что-то не летит, спотыкаясь в воздушных ямах. Видимо, еще не родился.
Театрально взмахнув листком, разровняв его в воздухе с характерным шуршанием, Миель принялась зачитывать очередной отрывок, слегка при этом улыбаясь. Дурачество сейчас поднимало ей настроение, особенно тогда, когда и Бэй не стеснялся в проявлении эмоций, непривычно для нее и по-своему ново.
«...Измельчали нынче достойные мужики. Скорблю вместе с тобой, девочка...»
После декламации сего абзаца, Миель хитро скосила глаза на синеволосого и покачала головой, не переставая улыбаться. Скорбец, ага. Достоинство оно ведь разным бывает, и для каждой девушки понятие "а достоин ли" всегда разное. Кто-то чтит доброту, достойную великой благодетели, кто-то мудрость, достойную великих умов. Ну а кто-то ценит мастерство феерично прибивать полочку к стенке не меньше, чем искусство танца с мечами. Всякое достоинство имеет место быть, и, как говорится, на каждый товар найдется свой купец. Ну а если переходить на личности, то и это синеволосое чудо имеет невероятный талант встревать в неприятности и, чаще всего, выходить сухим из воды. Вот уж достоинство так достоинство.
Спохватившись, что неосознанно перешла к оцениванию, а это уже звоночек, так сказать, Эллюмиель торопливо принялась читать дальше.
«...Ибо если бы не это досадное обстоятельство, то быть тебе как минимум в постели с любимым.., а не здесь со мной...лясы точить ночь напролет...»
Слов не пропускала. Просто спотыкалась о них, чувствуя, что краснеет. Что ж, кто-то хотел поговорить о личном, однако забывал, что и свои карты придется открывать, не взирая на последствия. Будучи девочкой взрослой, да и к тому же целителем в энном поколении, Элли как бы не должна была стыдиться разговоров подобного рода. Однако случай этот был единичным, если не сказать уникальным - запросто обсуждать это в компании того, кто тебе действительно нравится, было очень неловко, и строить из себя святую невинность получалось непроизвольно.
"А ведь он мне нравится", - промелькнула в голове мысль, от которой Миель попыталась отмахнуться, но не получалось. Чувство это было новым, несколько пугающим как-то, но, вместе с этим неповторимым и не поддающимся описанию. Противоречивым каким-то. Он человек, она алла. По устоям своего народа такого рода привязанность была обречена в самом своем зародыше. Но упрямая, как баран, натура в это верить не хотела, отдаваясь на поруки этому неизведанному, но приятному ощущению томления где-то у сердца, теплому и неуверенному.
- Ну вот зачем ты так, - прячась за листком, проговорила алла, борясь с внезапно нахлынувшим желанием надеть плошку с ежевикой ему на голову лишь за то, что заставил ее краснеть, - мне и здесь хорошо. Музыка, танцы. Что еще нужно для счастья?
Собравшись с духом и силой воли заставив излишнюю краску схлынуть с лица, Миель продолжила изучать письмо. Наткнувшись на цифру, обозначающую возраст Бэя, Эль непроизвольно округлила глаза и изучающе посмотреть на синеволосого. На вид он был не старше ее самой. Ровесник, ни дать, ни взять. В голове постепенно складывались слагаемые, вопреки ее, алла, воле. Несоизмеримый человеческому возраст, татуировка, о которой Бэя до недавнего времени даже не догадывался,и то, что вивариинка назвала его проклятым. Но ведь этого не может быть... Неверие разбивалось о факты, неоспоримые и железные.
- У тебя в роду эльфов случайно не было? - в лице алла не изменилась совершенно. Все так же на скулах легким лепестком оседал смущенный румянец, на губах играла улыбка, да глаза цвета расплавленного серебра смеялись и лучились теплым светом свечей. - Знают же, поганцы, секрет долголетия. Да любая девушка за твое умение выглядеть так, перевалив за век, готова убить, знаешь?
За шутками Эль скрывала лихорадочный бег мыслей, раздробленных и неясных. Решив покопаться в книгах по этому вопросу, чернокрылая, как за спасительный плот посреди озера, ухватилась взором за последнюю строчку.
«Расскажи мне про ваши поверья. Какого это - быть алла?»
А он напрягся и, кажется, устал. Неосторожным и, вроде как, невинным вопросом Эль вновь отступила на шаг назад. Впредь следует осторожнее подбирать слова. Эллюмиель открыла было рот, чтобы начать свой рассказ, который обычно рассказывала интересующимся арендодателям, как за их стол села Рей. Вива выглядела угрюмо и, кажется, немного испуганно. Уши, прижатые к пепельным волосам, выдавали в ней это. Вкупе с хвостом, зажатым в тонких руках, догадаться было несложно, что Лунная не слишком радовалась попаданию в стены таверны.
- Я не знаю что вы пьете.
Вива явно не привыкла к такой толчее, и ее можно было понять. Прирожденным охотникам, как она, более была люба тишина, в которой различались даже самые малейшие всполохи звука. Теперь же золото глаз металось, переключаясь с одного пляшущего пьянчуги на другого, явно оценивая и расставляя приоритеты. Вздохнув, Эллюмиель подвинула к девушке свою чашку с чаем, надеясь хоть как-то расслабить зажатую волчицу и отвлечь ее от ненужных мыслей.
- Теперь в расчете, - улыбнулась чернокрылая, весело подмигивая златоглазой волчице, а потом посмотрела на хвост, что та и не собиралась выпускать из рук. Кончик выглядел несколько потрепанно, да и зная местный контингент Эль готова была поклясться, что кто-то из гуляк приложился к серебристому меху, и приложился, явно не рассчитывая собственных сил, - можно помогу?
Не дожидаясь ответа, Эль мягко провела ладонью по меху и прочитала короткое заклинание. Мягкой золотой дымкой, осевшей на пепельной шерсти, магия проникала в самую глубину, избавляя от боли и исцеляя повреждения.
- Как-то так, - с этими словами чернокрылая подвинула ежевичную плошку к волчице, - угощайся.
Кивнув Лунной, целительница вновь обратилась взглядом к скучающему Бэю.
- Ну так вот, - девушка сложила ладони на покоящемся на столешнице письме, - я даже не знаю, с чего начать... Мы считаемся древней расой, возникшей по воле Марисы, что дала своим созданиям крылья и долгую жизнь. По ее велению, первые Чернокрылые стали хранителями звездного неба наравне с эльфами и оборотнями - хранителями природы, и драконами - хранителями неба дневного. Эм...я даже не знаю... Если на более приземленные темы, то наше общество существенно отличается от человеческого, например. У нас нет титулов, нет каких-либо обязательств в выборе профессии. Мы свободны делать то, что сочтем нужным, как и гласят заветы Девы судьбы. У нас женщина может стать воином, а мужчина воспитывать детей. У нас дочь уважаемого семейства, аристократического по вашим меркам, может выйти замуж за третьего сына кузнеца просто поняв, что это Судьба. И никто не сможет повлиять на ее выбор. Да и трудно влиять, зная, что девочка выпорхнет в соседнее окно, если ее что-то не устроит. Мы... Я свято чту родителей, уважаю старших, несу проклятие свое с гордо поднятой головой, оберегая от ручонок шаловливых. Хотя нет, уже не уберегла.
С этими словами она засмеялась, вновь вспоминая о происшествии в Ацилотсе, да о пуховом перышке на синей шевелюре, которое она своей рукой сняла в тот вечер, когда догадываться начала. А сейчас, вразумев это, Эль думала над тем, как сказать Бэю о своих догадках, касающихся кошмаров и их происхождения.

Взгляд бродил по таверне, а вернее по ее посетителям. Каждый из них вызывал неприятное, беспокойное чувство. Да даже в патруле она бы чувствовала себя увереннее! При условие что этот самый патруль ее и ищет. А тут даже внимания ей не уделяли – но личного беспокойства было невероятно много.
Рей честно пыталась отследить происходящее в таверне, держать под контролем ситуацию, но это было тоже самое, как черпать воду ситом. Голова шла кругом, виски ныли.  Потому, рассеянная вива и не заметила как ей подвинули чашку с чаем. Она даже ухом не повела, а то что те подрагивают в шевелюре – было видно. Верхняя губа дернулась, обнажая клыки. Но лишь на секунды. Дабы успокоится, вивариинка подтянула к себе ногу, поставив ступню на сидение стула и обхватила колено рукой. Ита-ак.. что было лучше? То, что творилось в таверне было волчице не в новику. Обычно крысы, гоблины и прочий сброд стаи устраивали подобное, когда позволяли дракониды. Но у них это проходило в помещение куда большем, а то и под открытым небом. И присутствие Провидицы на подобном развлечении было просто невозможным. Если она решит все же сбежать и скрываться здесь, в Таллеме.. не уж то придется привыкать к таким ночам? Она даже готова была простонать от отчаянья. А еще это значило, что не будет яркого ,усыпанного звездами неба, полной луны в небесах и кружившего голову танца у костра, что столбом пламени уходит вверх, к полному диску Луны. А ведь вивариины, пришедшие в Стаю, ее понимают. И такое действо было бы им по душе, хоть и прочие его не поймут.
И вновь прикосновение к ее хвосту, что заставило резко вздрогнуть, вжаться в спинку стула и уставиться на нарушителя порядка. К удивлению обнаружилась рука Эль, что тут же ее и убрала, оставив непонятную дымку вокруг хвоста. А та втянулась в пушистый мех, оставив легкую в свежесть, что пробежалась по всему телу, отрезвляя его. Да и запах магии.. было приятно ощутить его, как почувствовать и воздействие чужого, целительного волшебства. Потупив взгляд, волчица все же подняла его на пернатую и чуть кивнула.
- Благодарю. Здесь.. весьма рукастый народ, - она выдавила из себя улыбку, но ни хвост, ни ушки не поднялись. Первый боязливо жался к телу хозяйки, а ушки так и трепетали, крепко прижатые к голове. И вот взгляд упал на кружку, полную ароматного чая. Этот запах выстроился вторым в аляповатой дорожке, после запаха магии. Хвост чуть дернулся, а сама Рей потянулась к кружке, вопросительно глянув на аллу, словно сомневаясь в ее угощении. Это была ее кружка – это вивариинка запомнила, когда садилась. Не удержавшись, Лунный свет сделала глоток, затем второй и прикрыла в удовольствие глаза. Для закрепления эффекта не хватало свежести леса, слабого потока ветра и звездного неба над головой. Но тяжесть многолюдной таверны неумолимо накатывала, и волчица предпочла вернуть кружку с напитком хозяйке, смущенно кивнув той. И та опять ей что-то придвигает. Испытывая сконфуженную неловкость, вивариинка заерзала. Несмотря на то, что ягоды были знакомы, и от них тянуло знакомой свежестью, их отбирать у крылатой волчица не рискнула, и отрицательно качнула головой. Впрочем, сказать ничего не успела – видно черноперая продолжила прерванный появлением серой разговор.
И темой был крылатый народ. Немалых сил для волчицы стоило как-то обособить себя от толпы вокруг, особенно от танцующих и попросту уже пьяных. Но ушки заинтересовано поднялись и, вместе со златым взглядом, прислушивались к словам Эль. По крайней мере Лунная упорно делала вид, что ей получше.
И по окончанию рассказа аллы волчица взглянула на ее спутника. Нет, серая не делала вид, что его нет, она просто.. избегала смотреть на него. Но с приходящим в себя телом это было проблематично. Тот выглядел весьма.. поглощенным рассказом девушки, а потому ушко вивы отвернулось в сторону и опустилось, высказывая легкое замешательство. И вот взгляд упал на листок, который Лунная сразу-то и не приметила. Без труда пробежавшись по написанному взглядом, вивариинка нахмурилась и глянула осторожнее на мужчину. Посверлив того глазами несколько секунд, она вернула внимание к пернатой деве.
- А почему он.. пишет? Не говорит? Даже тогда в шатре молчал, хотя я и чувствовала его эмоции и так, - сконфуженность выразилась в вытянувшимся, словно натянулась струнка, второе ушко. Вопрос, заданный в коротком послании явно волновал волчицу в последнюю очередь. Но, покусывая нижнюю губу, вивариина глянула на своего горе-клиента.
- Простите, но я не пью. Спасибо за предложение, - и вновь улыбка, слаба походившая на улыбку. Все же не отошла от подавленного состояние, хотя разумная часть хотела изо всех сил придти в себя, или сделать вид того.