<<< Пункт телепортации.

4 число Благоухающей Магнолии.
1647 год от подписания Мирного Договора.
Раннее утро.

Толкая тяжелую дверь таверны, в сердцах Бэйнар надеялся, что в сей ранний как в прямом, так и в переносном смысле этого слова час мало кому было интересно заглянуть в «Паладина», так как обычно весь шумный и вечно-пьяный народ собирался под крышей заведения лишь к вечеру. Но, надежды его так и остались не более чем просто надеждами. И, видимо, из-за переменчивой погоды, у доброй половины города в головах тоже что-то переменилось… переклинило, так сказать, и народ решил не откладывать кутеж на ночь, а начинать готовиться к веселью с самого, Тейар их, утра. Мужчина тяжело и вымотано вздохнул, презрительно обводя взором толпу уже успевших дерябнуть чего покрепче завсегдатаев, коим и сам тут являлся, если упомнить. Взгляд переметнулся от пьяного скопа на столы, в основном практически все уже занятые. «Нет, свято место пусто не бывает», - подчеркнул сам для себя Эйнохэил, все же силясь выцепить хотя бы один свободный столик, - «Так и тут… Тихо станет, лишь когда от этой таверны одни щепки или же…», - беглый взор по тем скамьям, на которых были весьма опрометчиво оставлены кем-то их пожитки, - «Занят, занят… Опоздал!!», - от досады Бэй притопнул ногой, возвращаясь к теме о тихих для «Паладина» временам, «… Угли останутся… Ага!!». Чуть ли не победный возглас, так и оставшийся не более, чем мыслью, и мужчина уже вовсю пробирался через наплывший в стены забегаловки народец к столику, из-за которого только что выползло вдрызг пьяное тело, поспешившее затеряться в ногах почти таких же «красивых» собратьев, кои, однако, были еще способны держаться на своих двоих, а не изучать пол, шныряя по нему на четвереньках.
Буквально плюхнувшись на стул и чуть ли не роняя при этом сумку, как обычно, слетевшую с плеча, Бэйнар с неким облегчением выдохнул. Жаль, что то нельзя было прировнять к его общему состоянию, а «выдыхать» можно было лишь по тому поводу, что есть он будет не сидя на ступеньках таверны, а за нормальным столом, где его еще и обслужат. Кстати, с последним дело тоже пошло крайне удачно и долго ждать официантку, которая как по мановению волшебной палочки появилась рядом с посетителем, не пришлось. Эх, если бы так же просто и быстро решалось и все остальное. Взял в руки сей чудесный магический предмет, и как стал феячить им себе направо и налево!! И все у тебя в жизни сразу хорошо стало да на лад пошло! Вот это да! Вот это фантазия!! И иногда Бэю казалось, что единственное, с чем у него никогда проблем не было, так это именно с фантазией, так как переплюнуть его в богатом воображении мог лишь Нерикс, курнувший своей кошачьей мяты… Или чего он там курил вообще?
- Доброго вам дня! Желаете чего-нибудь? – Показательно-дружелюбно улыбнувшись, поинтересовалась служка, буравя взглядом сидящего перед ней.
«Ты даже не представляешь чего я желаю, девочка», - отозвался про себя Эйнохэил, ответно вперивая мало-заинтересованный взор в девушку, - «Но, начнем с более приземленного». Мужчина подтянул к себе сумку, отвлекаясь от персоны появившейся, распахивая горловину и вынимая оттуда «начатый» лист и карандаш, который, к слову, стоило бы подзаточить. Все это время, пока он писал свой заказ, в который уместился печеный картофель с мясом и овощами, грибная похлебка, несколько кусков хлеба и пару кружек темного, официантка терпеливо выжидала, когда этот столь непростой клиент соизволит наконец-то отпустить ей, вручив «заветные письмена». А дабы не остаться совсем уж без бумаги, ибо этот лист был у него последним, Бэйнар оторвал кусок с текстом, предназначенным для обслуги, и, собственно, протянул его девушке. Та коротко кивнула, более не задерживаясь около него и ускользая к другим столам. Бэй откинулся на спинку стула, наконец обращая внимание на головную боль, коя начинала досаждать ему еще с первой минуты появления тут. Он понимал, что оттягивать момент, ради которого и примчался сюда из Хартада, не было никакого смысла. Но как мог, пытался уйти ото всего произошедшего. Однако, видимо, эмоциональное опустошение давало о себе знать, подмываемое лезущими в голову мыслями, с которыми бороться уже не представлялось возможным, и мужчина начинал сдаваться, более осмысленно прокручивая все, что ему довелось пережить за эту ночь.

Отредактировано Бэй (2014-12-08 00:07:35)

4 число Благоухающей Магнолии.
1647 год от подписания Мирного Договора.
Утро-день.

А осмысливать и обдумывать пришлось многое. Да и если учесть то, что ото всего этого лучше никак не становилось, а мысли в голове упорно не желали распутываться, будто бы собранные в клубок, на десять узлов завязанные и сплетенные меж собой, то становилось только печальнее и печальнее. И, конечно, естественным был и тот факт, что даже глубоко задумавшись над словами Альвэри, принимать их за чистую правду, о которой не ведал все свои годы жизни, было неимоверно трудно. И первым чувством, что откликалось в душе на возможность Бэя являться никем иным, как иштэ, было смятение и отрицание сего. А вместе с этим не трудно догадаться, какие эмоции «нарисовывались» на лице, явно давая понять, что мужчина пребывал далеко не в лучшем расположении духа. Бэйнар успел пару-тройку раз принять позу великого мыслителя, поставив локоть почти что на край стола и уронив на руку, собранную в кулак, подбородок. А так же поерзать на стуле, будто бы единственным желанием его на этот момент было подорваться и унестись до ближайшей уборной, ну и много еще чего успел. Разве что головой об столешницу не бился. Хотя, нет, и такое уже успело произойти. Эйнохэил тяжело и прерывисто выдохнул, вытянув перед собой обе руки, что держал на столе, и звонко «поцеловавшись» с деревом лбом. Именно звонко, ибо звук получался таким, словно в черепной коробке у Бэя ровным счетом лишь ветер гулял. Однако, наверное, лучше бы даже было. «Появляется с рождения…», - повторил он написанное лоддроу, теперь же силясь хотя бы мыслью заглушить шум и гудение в голове после удара. Эти слова отчетливо врезались в память, выводя из подсознания и смутных воспоминаний о детстве слова матери, в сей миг звучащие, словно эхо из далекого и почти забытого, стертого из памяти детства.
«- Ты у нас особенный, Бэй»…
Мужчина крепко зажмурился, пытаясь отогнать звучавшее лишь для него таким родным и мягким, успокаивающим и оберегающим голосом, по которому он так скучал, стоило только вспомнить. И именно поэтому Эйнохэил старался забыть. Глупо, быть может, но… Он нервно хохотнул, по привычке своей гортанно, и приподнял голову, тут же пряча ее в ладонях. «Особенный, Бэй…», - будто бы нарочно передразнил Бэйнар свою мать, понимая, что делает это лишь от некой обреченности и горькой досады, что испытывал, - «Именно таким особенным я и хотел быть всю свою жизнь!!». Он снова откинулся на спинку стула, отнимая руки от лица и вперивая почти невидящий взгляд куда-то в пол. В нем клокотал гнев, смешиваясь с малопонятной, но настолько хорошо ощущаемой безысходностью, что хотелось орать до хрипоты… Ну или же вчесать кому разочек-другой, чтобы схлопотать в ответ и вырубиться к лешевой матери. А сильнее всего загоняло в угол понимание того, что эта самая безысходность постепенно, шаг за шагом, а все же обретала свое основание. И основанием ей была неизбежность принятия тех фактов, что складывались один к одному и находили свое подтверждение в одних лишь воспоминаниях. Тех, с которыми мириться Бэй не желал до последнего, все еще стараясь найти всему иное объяснение. Но выходило это у него все хуже и хуже. «Тейар тебя подери!! Да лучше б я…», - мужчина осекся, не зная, а что и в самом деле было бы лучше: докопаться до истины на сто втором году с помощью внезапно появившейся в ней девушки или же не знать до последнего дня, в концы, быть может, скатившись в самые низы. Ведь время, хоть и текло для Эйнохэила медленно, но на месте то совсем не стояло, а такой образ жизни, кой он вел через лета, да сказался бы, в полной мере «отомстив» за все сгубленные года.
Бэйнар придвинулся к столу, не замечая ровным счетом ничего и никого вокруг. Эмоции, не находившие выхода, крыли с головой, уволакивая в свой омут, из которого выкарабкиваться становилось все труднее. И выдернуть из этой трясины Бэя удалось только обслуге, что поставила перед ним поднос с заказом. Мужчина поднял взор на девушку, поначалу не соображая, что она тут вообще делала. Но через несколько секунд кивнул, задерживая официантку еще на минутку. Как ни странно, а сквозь пелену проблемы насущной вспомнилась и еще одна. Странным было то, что за эти дни Нерикс  до сих пор не давал о себе знать. А все невыносимее хотелось как следует протрясти его за плечи, с бешеным взглядом смотря на мохнатого и вдалбливая ему, что все они, поголовно все ошибались, причисляя его к иной расе, нежели человек обыкновенный. Но, не успел он дописать свой вопрос, относительно друга своего закодычного, как перед столом возник и второй силуэт, при переводе внимания на себя который оказался ассури. А уж отличить ассури от кого бы то ни было другого можно было по не хилому такому хвосту, точь-в-точь походящему на змеиный. Но! То, что произошло дальше настолько выбило мужчину из колеи, что он готов был поклясться все тем же своим мохнатым другом, что и помнить не помнил, чем был занят до этого чудного (тут уж ударение падало и на первый, и на второй слог) момента.
- Ужшшели столь доссстопочтенный госссподин и впрямь зсанят письмом в разссгаре пиршшшества? О, мой разумный, скромный, собеседник! Позволишшшь ли презренному куптсссу из южшных сземль размессститься поблизосссти?
Бэйнар опешил, замерев, как истукан и прерывая письмо. А от явления такого абзаца, как этот парнишка, и вовсе у него пачка открылась. Мужчина в действительности, не скупясь на выказ эмоций, в удивлении приоткрыл рот, стараясь даже не моргать. Однако, ассури был бльше похож на мираж, а именно потому промограться то и следовало. Вдруг, исчезнет! Но, то оказалось не обманом зрения, и парень никуда не спарился даже когда Бэй глаза кулаком протер. И более того, видимо поняв, что своими речами застал незнакомца врасплох, змееныш предпочел докопаться и до стоящей около официантки, что волей судьбы попала под раздачу… хурмы. Прослушав еще одну приторно-сладкую, на деле прям как сам фрукт, речь, от которой с непривычки чуть ли уши в трубочку не завернулись, Эйнохэил состряпал полностью офигевшую мину. «Он ей… хурму втащить пытается!!». О, Ильтар, забавнее этой ситуацию здесь мужчина и не мог упомнить. Наряду с ошеломлением всего творящегося беспредела и чуть ли не развернувшейся посреди таверны лавки с медовыми фруктами проклевывался и интерес. Переводя взор с ассури на плод, что тот держал в руке, а с него на девушку и обратно, Бэйнар ожидал ответа обслуги, на лице которой первую минуту так точно держалось такое же удивление и ступор перед вытворенным. Однако, быстро сообразив что к чему, официантка лукаво улыбнулась парню, подмигнув и ловко перехватив из рук хурму, что тот так нахваливал.
- Обязательно полюбопытствую, коль вас за торгашество отсель не выкинут раньше, чем хозяин сей «янтарь» отведает, - звонко хохотнув и оттяпав добрый кусок хурмы прямо на глазах у ассури, проговорила девушка, - А твоего друга нет, не видать тут было, - все с такой же усмешкой добавила служка, игриво пожав плечами и тут же зашаг прочь от столика.
«Съел, пацан?!», - не скрывая широкой улыбки, проговорил про себя Бэй, теперь же сосредотачивая все свое внимание на незнакомце, - «Уделала тебя, как только что из яйца вылупившегося!». В этими мыслями мужчина обернулся, глядя через плечо в желании убедиться, что зал был полон и разместиться юному купцу было более негде. На задушевные разговоры не распирало, хотелось просто побыть одному, но, видимо сама Мариса такому раскладу не благоволила. «Что ж», - протянул мужчина, возвращаясь к пареньку и кивая тому на стул напротив, - «Надеюсь, ты у нас не из говорливых». Сам же Эйнохэил предпочел более не тянуть с завтраком, приступив к еде.

Отредактировано Бэй (2014-12-16 00:09:40)

Но, судя по всему, посидеть тихо и мирно, копошась в своих мысленных дебрях, Бэйнару не светило. Однако, надежда на то умирала крайне неохотно и, неоднократно отрываясь от своей тарелки и поднимая взор на явно негодующего и недовольного паренька, из коего это самое негодование так перло, выраженное в словесной форме. И вот, отодвигая от себя пустую тарелку, мужчина принялся за второе, запивая еще горячий картофель темным. Терпкость напитка с его приятной горчинкой, такая желанная еда на теперь уже полу-пустой желудок, не отвлекающие и ставшие давным-давно привычными звуки родной таверны с ее музыкой и громкими напевами, и даже тревожащие душу мысли на краткий миг отступали на второй план, давая возможность «припертому к стенке» рассудку отдохнуть... Одним словом, остановись мгновение — ты прекрасно!
- Приятного Вам аппетита, госссподин… Я не посссмею Вам мешшшать…
Ах да, исключение составлял мелкий минус в качестве присевшего напротив болтливого объекта. Отвлекаясь от трапезы, которой был занят все это время, и кивнул в ответ. Заметить, получилось то у него даже очень себе так дружелюбно. Отхлебывая из кружки и пережевывая остатки мяса, Эйнохэил по привычки откинулся на спинку стула, всецело обратив таки свое внимание на парня, южный говор коего звучал до нельзя чудаковато. И Бэй мог поспорить, что не для одного него сей ассур являлся своеобразной диковиной в застенках «Пьяного Паладина». Особенно если учесть мало скрываемый характер, присущий торгашам, причем не самых последних лавок, и довольно-таки причудливые одежды, на взгляд самого мужчины походившие больше на длинные матерчатые ласкуты, в которые парниша был обернут, нежели на что-то нормальное или хотя бы халат. Хотя, судить «подселенца» по одному лишь внешнему виду да задорной манере общения не стоило, ведь и сам Бэйнар до одет был не по своему вкусу, так выразиться, оставаясь в эльфийском шмотье, что стоило бы уже и корзину кинуть. «А парень то и не так уж прост», - выпалил про себя Эйнохэил, открыто изучая замысловатые рисунки на кистях рук своего случайного собеседника, волей самой Марисы закинутого к нему за один обеденный стол. Вообще Бэю нравилось со стороны присматриваться к таким ярким персонажам, каким для него был молодой ассур. А уж что касалось возраста, то парень и впрямь выглядел моложе мужчины, пусть не на весь двадцатник, но разницу меж ними уловить было как два пальца... об мостовую.
И только Бэйнар вновь уловил момент, дабы вернуться к оставшемуся картофелю, дожидавшемуся его в тарелке на пару с поостывшим мясом, как паренька снова пробрало на поболтать. «Да чтоб тебя, пацан! Ну ей боги, ты вовремя!». И на этом-то и скончалась последняя надежда на спокойствие, корчась в дикой агонии и обливаясь горючими слезами. Видимо, заткнуть сие чудо природы могла только полная тарелка или же сильное снотворное. Но, не смотря на не столь позитивные мысли в сторону ассура и то, как его в наглую донимались, подбивая на треп, мужчина показаться совсем уж невежливым желанием не горел. Не виноват же парень, что язык у него без костей, а у собеседника свои тараканы в голове и на «бла-бла» как-то не особо его тянет. Эйнохэил едва заметно пожал плечами, как бы говоря, что для него-то такое обращение было вполне приемлемым и... обыденным. -Впрочем, можшшшете не отвечать… У вссех есть право на отличщное мнение… А Вы, на сссссколько я успел понять, здессссь частый посетитель… …И Вам, должно быть, месссстные порядки привычны…
Мужчина открыто усмехнулся себе же под нос, едва не выплюнув кусок картошки изо рта и в который раз поражаясь змеенышу, который, надо заметить, хоть и действовал на нервы, играя на тех, как на напряженной струне, но палку пока что перегибал не в край и, что было главным, отвлекал. «Его не напрягает даже то, что я молчу. Наверное он точно так же бы трепался, если бы напротив него валялось в хлам пьяное тело, здоровающееся мордой с закуской к выпивке. Ну или же попросту мертвый». Мысли, прозвучавшие в голове, чуть приподняли хмурый настрой и разбавили собой тяжелые раздумья.
Далее последовал диалог с подскочившей к столику обслугой, за которым Бэй пронаблюдал уже отставив от себя посуду и отхлебывая темного. На выбор паренька в пользу похлебки он снова одобрительно кивнул. А вот замечание ассура, касательно трески, и вовсе заставило мужчину гортанно хохотнуть, отводя глаза от официантки и разводя руками. Что уж поделать, если паренек зрил в корень? В следующий момент, поднимая взор на девушку, завсегдатай удосужился уже ее хмурого взгляда, в котором скользила укоризна. Но отшутиться так и не подумал, ибо считал змееныша правым. «А в чем-то ты не промах!».
- И как вы тут жшивете без моря?! Меня зсссовут Джаспер Схешш... Хотя... Не думаю, что Вам это так интересссно... Проссстите.
Проследив, как резво ускакала от них служка, на сей раз поспешив ретироваться с менее радостным лицом и лучезарно-наигранной улыбкой, Бэйнар перевел внимание на представившегося ему ассура. Сделав еще пару больших глотков, но пока и близко не чувствуя хмельного действия пойла, он отставил кружку и пододвинул к себе порядком исписанный листок. Взяв в руку карандаш и отчертив все ненужное жирной линией, Бэйнар пошел на контакт. «Будь проще, Джес», - конечно, такая интерпретация имени походила на женскую, но как-то вот звучала и ложилась на слух, внутренний слух, - «У каждого прощения не напросишься тут с твоим отношением. Бэй». Почитать, так вырисовывалось короткое послание с подписью отправителя. Но что ж поделать? Еще раз прогнав в мыслях полное имя ассура, Эйнохэил криво улыбнулся, вспоминая особенность сей расы. «Коль язык в узел не закрутиться, так зашипишь уж точно». А вместе с тем, в голову, как гром среди ясного неба ударила гениальная идея!! Бэйнар аж чуть на стуле не подпрыгнул от озарения, но удержал свою пятую точку на месте, лишь вперившись внимательным взором в новоиспеченного знакомого. То, что замееныш не заткнется, было ясно еще с первой минуты его появления за столом, а коль так, то и беседу можно было повернуть в выгодную для мужчины сторону. «Ну-ка... Посмотрим, мало мальски ты у нас образованный фатариец или тупень сродни мне». Естественно, заводить разговор, выдавая все интересующее прямо в лоб, как то привык делать мужчина, было весьма опрометчивым. А потому, вовремя сообразив, Бэй начал издалека. «И каким же южным ветром к нам занесло? Неужто хурму служкам толкать в первой подвернувшейся под хвост таверне?». Он развернул листок от себя, пододвинув ближе к парню и потянувшись за кружкой, которую успел осушить наполовину. В глазах Эйнохэила наконец-то замелькал интерес к собеседнику, подбитый своими личными мотивами, о коих ассур и не догадывался.

Отредактировано Бэй (2014-12-21 14:16:13)

[ Квартира Бэйнара ]

4 число Благоухающей Магнолии.
1647 год от подписания Мирного Договора.
Поздний вечер

Эль, несколько вымотанная, шла вдоль улиц Таллема, практически волоча за собой массивные крылья.
Оказалось, что за неделю дел накопилось немало: Милена, уже было шедшая на поправку, умудрилась простыть, и теперь ее выздоровление, к которому так усердно двигалась чернокрылая целительница, откладывалось еще на пару месяцев так точно. Благо, что с малышом все было хорошо, оставалось лишь поддержать его мать, и все будет в полном порядке. Еще у старого кузнеца вновь разболелось колено, а у травницы, снабжавшей Эллюмиель недостающими ингредиентами, опять беспокоилось. Приходилось даже, вопреки собственным планам поговорить с Бэем как можно скорее, вновь возвращаться домой за недостающими травами, что заняло немало времени. За всей этой суетой девушка и не заметила, как на город спустились густые весенние сумерки с первыми проблесками ярких, все еще по-зимнему холодных, звезд.
Итак, оставив плетеную корзину у травницы, у которой Эллюмиель была в последний раз, девушка шла вперед, особо не припоминая о том, что, собственно, хотела до Бэя донести. Вернее нет, не так... Ту правду, к которой хотела парня подвести Эль знала, а вот в какой форме это сообщить - понятия не имела. Обычно такие новости в лоб не говорят, однако Бэйнар был не из тех людей, кто с полуслова намеки поймет. С ним, кроме как в лоб, и не поговоришь. Парадокс, от которого никуда не деться. Миель, за неимением других занятий, стала теребить в пальцах конец ярко-алой ленты, какой завязала конец косы. Мысли в голове мешались в кашу, логичного подхода упорно не находилось. Нет, ну правда, не начинать же разговор с того, что "Знаешь, Бэй, я тут почитала кое-какие книги, и ты ооочень похож на иштэ, судя по всему. Не обижайся" Да только лишь за это можно было рвать какие то ни было отношения, собирать вещички и вновь проситься в замок Фениксов, чего очень бы не хотелось - слишком сильно Эль привязалась к маленькой квартирке, к ее книгам и атмосфере. Но разумных доводов не было.
В тяжелых раздумьях и поисках каких-либо подступов к синеволосому бедолаге чернокрылая алла добрела до "Пьяного Паладина", который (уже привычно) встретил ее оглушающим гвалтом, нестройными музыкой и пением его постояльцев. Чуткое обоняние целительницы уже не так сильно страдало при взаимодействии с тяжелым духом "Паладина", пропитанным табачным дымом, солодом и спиртом - сказывалась сила привычки. Но, скорее инстинктивно, поморщив нос, Миель двинулась сквозь толпу вечно праздных прямиком к стойке, за которой, как не странно, работал сам хозяин сего заведения.
- И вновь знакомое крыло, - почти нараспев проговорил он, опираясь правым локтем на столешницу, всю в застарелых разводах, что не каждое мыло возьмет, - зачастили Вы к нам, сударыня. Понравилось?
Скулы алла тронул румянец, который Миель предпочла списать на духоту, царящую в помещении. Девушка весьма неопределенно пожала плечом. Знал бы трактирщик, что ее влекло сюда, да не судьба. Суть причина все одна и та же, да только по разным поводам. То беспокойство, то желание поддержать, то просто повидаться. Но причина-то, причина одна.
- Как ни крути, я тут в завсегдатаях лишняя - формат не тот, - приподняв правое крыло чуть вверх, Миель ухмыльнулась, - мне Бэй нужен. Он тут вообще?
Хозяин таверны утвердительно кивнул, продолжая потрясать глиняной кружкой в левой ладони.
- Да, только намедни вернулся, - он кивнул головой в сторону, где предположительно должен восседать истребованный собственной персоной, - заявись Вы раньше, не застали бы. Смурной вернулся, не привык его таким видеть.
Сердце пропустило удар, а потом зачастило с удвоенной силой. То, что он уходил куда-то ее не удивляло - с его-то образом жизни это было вполне нормально. Но сказанное ему накануне Серой провидицей... Когда тебя называют проклятым... Это кому угодно не понравится, но не срываться же из-за этого с насиженного места. Но интуиция настойчиво давала понять, что что-то тут нечисто. Отблагодарив трактирщика, девушка принялась протискиваться сквозь толпу туда, куда указал хозяин таверны. Было трудно, и это совершенно мягко говоря. Пару раз ее гордость осквернили, оттоптав длинные маховые перья пару раз, один с особым пристрастием. Не выдержав, хотя очень старалась сохранять лицо, Миель глухо огрызнулась в сказанный ей сальный комплимент, отчего в маленькой компании прогремела волна смеха над неудавшимся сердцеедом. Боле не обращая на компанию внимания, Эллюмиель все же добралась до заветной цели. Однако она, эта синеволосая цель, не коротала этот шумный вечер в одиночестве. Рядом с Бэем Миель обнаружила беловолосого ассура, смотревшегося для сих мест еще более диковинно, чем сама чернокрылая. Восточный гость, одетый пестро и броско, шипящим всеобщим говором пытался выбить из Бэя хоть что-то, похожее на слова, но еще не знал, что это априори невозможно. Что ж, выглядело не менее забавно то, что и Бэй выглядел очень уж напряженно, пытаясь разжевать остывшие куски картошки. Миель даже хихикнула тихо, припоминая, как буквально недавно так же сидела и трещала без умолку. Неужели было так же, как и сейчас?
Спохватившись, заметив на себе взгляды обоих, Эллюмиель вытянулась в струну, зажав в ладонях полы короткого снежного платья.
- Эм... Не хотела бы отвлекать, кстати, приятного аппетита, - слова мешались между собой так, что на выходе получалась полная ахинея, и краснеющая Миель это прекрасно понимала, но если уж вести, то вести до самого конца, - в общем...
Внимательный взгляд Бэя несколько нервировал, особенно в свете недавних для себя маленьких открытий, что уже было говорить о беловолосом ассуре с острым и цепким, как ей показалось, взглядом янтарных глаз. Алла терялась, постепенно застопориваясь и забывая секундную мысль, к которой так упорно шла. Лихорадочно соображая, Эль цеплялась за каждую мелочь, дабы спасти себя от позора быть непонятой. И тут ее словно озарило! Недаром ей было так холодно этими весенними ночами, проведенными на диване в небольшой гостиной!
-...у тебя мои вещи, - подняв брови во внезапном просветлении, выпалила Миель на выдохе, - да. У тебя мои вещи.
Забытый еще с самого Ацилотса плед напомнил о себе внезапной спасительной соломинкой, за которую не грех было ухватиться. Выдохнув в победном "ух, справилась", чернокрылая невольно залюбовалась игрой света на гранях камней в многочисленных украшениях белого ассура. Такие зачаровывающие... Алла, как сороки, любили драгоценности. Не какие-нибудь стекляшки, а настоящие самоцветы, дробившие свет свечей богато и ярко. Как звезды в дорогой оправе, камни ассура блистали изумительной огранкой, какую почитал издревле ее крылатый народ.
- И хотелось бы поговорить, если честно, - с искрой разочарования в серебряных глазах, Эль вернулась взглядом к Бэю, - я прошу прощения. И у твоего знакомого тоже.
С этими словами она вновь повернулась к ассуру, в полупоклоне склонив голову.
- Простите, я даже имени вашего не знаю... Эллюмиель, - озвучила чернокрылая свое имя.
Вся ситуация напоминала комедию, где в размеренное течение вечера зимней метелью пронеслась чернокрылая Эль и принялась городить чушь. Уму непостижимо.

4 число Благоухающей Магнолии.
1647 год от подписания Мирного Договора.
Поздний вечер.

Веснушчатая мордашка Джафара, всецело выражающая крайнее довольство змея обстоятельствами, свидетельствовала о безнадежной беспечности оного в этот самый момент. Фамильный перстень, так наивно подсунутый едва знакомому собеседнику под нос, вызвал у последнего активную реакцию… И надо думать, ведь доверие ассурам - скользкое дело!
Похлопав изумленно светлыми ресницами, Джафар непонимающе воззрился на Бэя: - Да полно-те! Не отравлено ж~ш… - пожав плечами, Джа экспертно заметил тихим шепотом, - А перссстни с емкостью под яд мы тож~ш е делаем… Но только под заказ~с… - Бэй неопределенно мотнул головой, то ли подразумевая, что перстни с емкостью для яда не самая подходящая тема для обсуждения ее за обедом, а то ли думая о чем-то своем.
Решив, из чувства такта, оставить-таки Бэя наедине с размышлениями, Джафар отвлекся от своего украшения, и сделал очень опрометчивый шаг, поскольку Бэйнар, вернувшийся в тот же миг к позитивному плану мышления, решил сыграть с купцом-неумехой довольно жестокую шутку.
Заветное колечко, оказавшееся у иллюзиониста в руках, тут же скрылось за сжатыми пальцами и, пока хозяин ценности, меняющий довольную улыбку на вопросительное изумление, неторопливо осознал, что серьезно сглупил, за театральными нехитрыми «па» испарилось, как весенняя дымка…
Всполошенный ассури схватился за покрытую отрезом ткани голову, так резво, что этот традиционный ассурий убор съехал набок: - Ащхшшшэ! Только не перссстень!! Ишша ж~ш вырвет мне хвоссст! Горе мне, Сетом обиж~шенному… Исхассэ нашшштаа!! -  непереводимый ассурий фольклор, полившийся из уст горемыки чуть слышным шипением, похоже, предназначался себе самому. Испуганный и ошалевший взгляд желтых глаз нервно забегал, изучая Бэйнара и возможные жесты, которые коварный тихоня мог бы предпринять по запрятыванию фамильной драгоценности Схешшей. Для этого ассур даже перегнулся через столешницу – что, благодаря змеиной ловкости, вышло в его исполнении быстро и гладко – и было уцепился «вору» за одежду, как вдруг Бэйнар, и сам опешив не меньше растерявшегося змея, поднял глаза от стола и Джафара, уставившись куда-то вверх и вперед – судя по всему на того, кто у Схешша стоял за спиной… Логично думать, что последовав природному рефлексу переключения внимания на новый объект, Джафар обернулся.
- Эм... Не хотела бы отвлекать, кстати, приятного аппетита… - девушка, произносящая эту неловкую речь, поразила Джафара до той крайней степени, когда рот глупо сам собой раскрывается, а мелкие предметы (вроде перстня, возвращенного ему Бэем тот час же) валятся на пол из рук…
Не то, чтобы крылатый народ был для Джафара диковиной – в конце-концов, он с раннего детства знал Далиан, где часто бывал вместе с дедом – но встретить алла в Таллеме, да еще и в таверне, ему отчего-то казалось неслыханной роскошью. Впрочем, звук звякнувшего о половицу кольца, быстренько вывело Джафара из оцепенения и, со змеиной внезапностью, он наклонился под стол, чтобы подобрать укатившийся перстень и воодрузить его на законное место.
Все это Схешш проделал в мгновение ока – даже полюбоваться блеском рубина на пальце успел - после чего, вновь кинув на аллу внимательный взгляд, приветливо улыбнулся чернокрылой красавице.
- Простите, я даже имени вашего не знаю... Эллюмиель, - в свою очередь, поприветствовав ассура легким изяшным поклоном, представилась девушка, и Джа, ощутивший вдруг себя крайне неловко и глупо, поднялся из-за стола, скромно разглаживая широкий край пояса, который местные шутники вполне могли бы обозвать «передником» за необычную форму и способ завязывания.
- Безмерно рад знакомссству, госсспожа Эллюмиаель, - повторив имя девушки со странной ошибкой, задав при том такой длинный ряд гласных, какой, пожалуй, только эльфы сочетают в своих именах, ассури склонился в ответном поклоне, стянув скривившийся убор с белобрысой макушки, и тоже представился, - Меня зовут Джаспер Схешш… - добавив, спустя секунду сомнения, - Джа… И вы нам ничуть не мешшшаете…

Пока ассури рассеяно кланялся, да с чернокрылой знакомился, Бэй, судя по всему с крылатой хорошо знакомый и давно, но вовсе не ждавший ее здесь увидеть, занялся делами насущными. За долгой трескотней и рассуждениями Джа и не заметил, как и куда улетучилось время, а о своем чувстве голода, видимо, усмиренном и удовлетворенном доброй беседой и вовсе забыл, вспомнив о нем лишь тогда, когда под поторапливающую просьбу Бэя заказ заморского купца, все-таки, был, наконец-то, подан на стол.
Заметив поданные блюда, Джесс оживился и, выставляя кончик языка – смешного, фиолетового и раздвоенного на кончике как у настоящего змея – попробовал воздух на вкус, определяя качество заказанной рыбы. Последняя, в связи с придирчивым вкусом заказчика и обещанием двойной оплаты за обед в лучшем случае, была весьма свежа, посолена качественно и распространяла над столом весьма характерный селедочный запах – приятный для ассуров, любящих морепродукты, и много менее приятный для тех, кто отдавал предпочтение мясу.  Довольно облизнувшись, Джа отвлекаясь от еды на минуточку, заметил протянутый Бэем листок и кивнул, давая понять, что читает.
Совет о сохранности личных вещей, как и все вышесказанное, был весьма поучителен. И Джа улыбнулся, благодарно кивая соседу. Позитивные же отзывы о змеином народе, следущие далее, были искренне приятны Джафару, и приложив ладонь к сердцу, Джа благодарственно склонил голову перед Бэйнаром:
- Приятные сссслова, нередко слышишшшш что-нибудь подобное в чужих краях~ - а вот вопрос про иштэ озадачил, заставив змея почесать затылок, припоминая школьные годы и сведения, вложенные в светлую головушку преподавателем истории мира… Впрочем, ассоциации с иштэ скорее возникали в связи с песенкой одного эльфийского барда, которого Джафар однажды встретил в одной из таверен: «…есть проблемы и у иштэ, коих клятыми зовут - Я воскликнул как-то - ишь ты! - Смотрю - двое ко мне прут...» - невольно улыбнувшись в память забавному эльфу, которому досталось на орехи за похабные песни, но творчеством которого Джафар таки успел проникнeться, змей неопределенно ответил: - Да, об иштэ я слышшшал не разс… Помнится, дед даже сказку рассказывал в детссссстве – о проклятом городе… Да только вот – знаешь ли – когда и где их повстречаешшш – на вид они не больно то отличщны от людей…

...пост дополнен) прошу прощения за свое тугое соображение, совсем меня празднички видать замотали...

Отредактировано Джафар Схешш (2014-12-28 11:32:20)

- Да, об иштэ я слышшшал не разс… Помнится, дед даже сказку рассказывал в детссссстве – о проклятом городе… Да только вот – знаешь ли – когда и где их повстречаешшш – на вид они не больно то отличщны от людей…
«Сказку, значит», - Бэй, до этой самой секунды пристально смотрящий на ассури, едва заметно повел бровью, смягчая напряженный взор и более вальяжно располагаясь на стуле, - «Так-так-так... Получается, что и мало мальски образованные в легкую могут  причислить что-то значимое для кого-то к ряду вымыслов, что для них самих будет не более чем просто байкой». И как бы не был мужчина готов примириться с выставленным ему за факт и своим истинным происхождением, а слова Джа пробуждали призрачную надежду на иное. На то, что Аль была не права, принимая написанное в старинных фолиантах за правду. А он являлся никем иным как простым человеком со своими странностями и отклонениями. Как в психике, так и в физическом своем развитии. Отчего-то сильно захотелось схватить нового знакомого за шкирняк и чуть ли не волоком, а то и в обморочном (от хорошенького удара) состоянии, потащить обратно в Хартад, в злосчастный книжный магазин и тыкнуть Джессом Альвэри. Ведь первый же у кого поинтересовался Эйнохэил о иштэ не смог выдать ничего вразумительнее дедовской сказочки! Вот оно — предвкушение победы! Сладкое, будоражащее, упоительное и... Кажется, ложное. А все потому, что стоило Бэйнару лишь крепче задуматься, и он понимал, что опроси бы он еще человек пять, и большинство из них могло ответить весьма не смутными воспоминаниями о данной расе и отнюдь не приравнивая их к чему-то нереальному и несуществующему. А посему празднество откладывалось на дальнюю полку и ждало более подходящего часа. Мужчина чуть раздосадованно цокнул языком, складывая руки на столе и опираясь на них. Но упорство и желание в кое-то веке, а все же докопаться до истины... «Еще разок. Последний. И гори оно Изнаночным пламенем». Бэй потянулся за листком. Ему не терпелось задать ассури еще один наводящий вопрос, на кой вразумительного и четкого ответа услышать уже не надеялся. Однако, сей порыв перебила Эль.
- А ты, кажется, уже знаешь, о чем, - тихо, будто бы стараясь остаться не услышанной, проговорила девушка, перенимая на себя все внимание Эйнохэила.
«Да что ты, неужто?!», - мужчина взглянул на алла, растерянным взглядом изучающую его лицо. Складывалось такое впечатление, что все вокруг были в курсе проблемы насущной. Были в курсе и попросту молчали, предоставляя мужчине шанс самому расхлебать заваренную им же кашу. Хотя, это с какого угла посмотреть, что им. Бэйнар то всей душой был против таких вот стечений обстоятельств и рождения на свет под знаком проклятого, а вот Судьба... «Особого желания говорить об этом как не было, так у меня и нет», - мысленно ответил он девушке и отвернулся, пряча несколько хмурый взор от Эллюмиель и добавляя уже самому себе, - «Вот только всех остальных прямо-таки распирает, как посмотрю». Да и не верилось до конца, а то, что и с сомнениями принималось, никак не могло спокойно улечься в душе. И то с лихвой выдавали столь явные скачки настроения. С несколько секунд поизучав взглядом напротив сидящего, мужчина все же взялся за письмо. «Получается, всего-то выдумки и сказки? Сколько бы не выпрашивал, а все время слышу нечто подобное твоему», - Бэй понимал, что как минимум юлит, но шел наперекор своей прямолинейности и пристрастию говорить правду в лицо, - «Что ж. Сдается мне, не так уж страшен Тейар, как его рисуют, а иштэ так же правдоподобны, как некоторые то утверждают», - он сделал отступ, вовлекая в беседу и ту, что, как оказалось, и сама пришла изложить нечто связанное с заведенной за столом темой: «Не правда ли, Эль?».

Девушка вглядывалась в лазурь его глаз так пристально, как только могла, стараясь прочитать даже намеки на те мысли, что сейчас снедали душу ее собеседника. Секунды тянулись, растягиваясь в бесконечность, смазанную и невероятно пустую, в которой слышен был лишь бег крови в ушах. Эллюмиель томилась, оттенок за оттенком различая не то раздражение, не то тоску, не то банальный страх, запрятанный так далеко, что и доставать его из потаенных уголков души не хотелось совершенно, помятуя о застарелых ранах. Таких старых и таких глубоки, что время, даруемое вновь, все еще не может изгладить их до конца.
"Знал бы ты, как тяжело смотреть на тебя сейчас"
Спустя вечность Бэй, все же, отвел глаза, устремив хмурый взгляд голубых глаз в Джафара, сидящего напротив. Моргнув, даже почувствовав едва различимую резь в глазах, Миель воззрилась в глубины глиняной чашки, где пенился паладинский эль.
Страстно, до исступления хотелось верить в то, что все это сказки. И то Эшшатэ лишь выдумка, словно мираж в пустыне в полуденный зной, и в то, что есть они, иштэ, волею Богов влачащие тяжкую ношу жизни прошлой. Хотелось верить, что Бэй, тот Бэй, которого она знает, которого видит изо дня в день, которому безбрежно доверяет, просто-напросто не может так мучиться, пожирая самого себя изнутри. Желания, идущие в разрез со всяческими доводами и фактами, будто рушили внутри чернокрылой невидимую плотину. Железное самообладание трещало по швам, раскидывая кованные болты, угрожая выпустить пульсирующий ком эмоций, словно багровое пламя, которое загнать обратно в клетку будет слишком сложно. Абсолютно все: легенды, его возраст, происхождение, предсказание Рейры... Все было против них. В руках было лишь она, озвученная часть правды, в которую Бэй не слишком-то и верил. И Эллюмиель могла его понять.
Она сама хотела бы отдать хоть что-нибудь, чтобы от этого откупиться.
Краем глаза взглядом из-под полуопущенных ресниц Миель наблюдала за тем, как синеволосый пишет новое послание, адресованное явно не ей. Карандаш в руке подрагивал, выдавая в хватке напряженность. Девушка шумно выдохнула, поднося к губам кисть руки, и в ни к чему не обязывающем жесте тактично склонила голову чуть в сторону, дабы не читать чужие переписки. С одной стороны неприятие этого обстоятельство было понятным. Инстинкт самосохранения берег от лишних потрясений, ну а психика напрочь запирала на все существующие замки воспоминания о прошлой жизни еще надежней и прятала еще глубже. Загоняя все больше и больше в темноту, туда, куда, как казалось, хотел сбежать. Но без света недолго и заблудиться, навеки погрязнув во тьме без надежды вернуться. Ну так почему бы не позволить этому свету хоть на краткий миг дать прояснить все, чего хочется? Понять, взвесить... Свет этот обжигающ и ярок, но никто не говорил что будет легко и просто. Первый шаг труден, невероятно труден, последующие еще труднее. Словно дорога, мощеная стеклянной крошкой. Восхождение ранит... Невыносимо ранит.
Когда Эллюмиель вновь вернулась в этот мир из мира несбыточных мечт, то с немалой долей удивления обнаружила подле своего локтя лист пергамента. Отняв пальцы от губ, девушка взяла письмо в ладони и принялась медленно, даже слишком, вчитываться в слова.
«Получается, всего-то выдумки и сказки? Сколько бы не выпрашивал, а все время слышу нечто подобное твоему. Что ж. Сдается мне, не так уж страшен Тейар, как его рисуют, а иштэ так же правдоподобны, как некоторые то утверждают»
А в словах сквозил сарказм. Миель слегка нахмурилась, сводя вместе аккуратные брови, хотя сейчас ее эмоции больше напоминали зверя, сотканного из нитей первозданного пламени, что в недоверии поднял тяжелую морду с пола клетки. Усилием воли подавив искру, что алой точкой болезненно вспыхнула в сознании, Эллюмиель сделала глоток из кружки, не отрываясь от чтения.
«Не правда ли, Эль?»
Поднимая ресницы, Лоренцетти посмотрела Бэю в глаза, наконец отнимая край глиняной чаши от губ. Она не могла дать ему то, чего он хотел. Она отчаянно не хотела ему врать.
- Были бы одни только сссссказки, то рикорийсссские преподаватели не слишшшком бы стралисс~ вбить в память нерадивых студиозусссов данные факты!
Понимая то, в какую неловкую ситуацию, должно быть, ставила ассура, Миель мгновенно стушевалась, подзывая официантку, дабы та принесла к столу зеленого винограда да чистой воды. Игра в гляделки слишком уж затянулась, что наверняка не осталось без внимания восточного гостя. Лишь бы только все всё поняли правильно.
Свет свечей терялся в гранях многочисленных украшений Джафара, отбрасывая на столешницу и лица собеседников ломанные, словно битые, блики. Самоцветы в косе чернокрылой, мелкие, словно капли росы, сверкали не столь ярко, будто теряясь в шике восточной красоты, коей был богат опаловый ассур. Принявшись в ожидании продолжения разговора теребить в пальцах конец алой ленты, Миель мельком глянула в небольшое окно, за которым виднелась ночь. Томная весенняя  ночь, что сейчас не казалась преисполненной каким-то своим, особенным чудом - до того было тяжко на сердце. Самосознание вовсю корило себя - в очередной раз девушка влезла в то, во что не следовало. Однако на этот раз не только влезла, но и прочно увязла, будто в зыбучих песках.
Официантка принесла заказ чернокрылой, и та, выложив на столешницу пару сребров, стала медленно жевать зеленые ягоды, что на вкус оказались кислыми и вяжущими. Даже горчили, хотя Лоренцетти этому и не была удивлена - сейчас все будет с горечью.
- Страшшшие лучшшше нас~ знают – правда ли, сказска… Сет им сссудья… Как бы там ни было - сссам я их ни разу не видел. А видел бы – так бы в толпе не узнал. Подумаешь – узссссоры на коже, в наших краях~ так без эдаких и нищщщщий не ходит…
- Алла называют их "Nismeth", - после непродолжительного молчания заговорила чернокрылая, выдвигая блюдо с виноградом на середину стола, дабы все присутствующие могли угоститься, - "благословленными на вторую жизнь". Мариса, мудрая и справедливая богиня, хранит своих детей, возвращая их, словно в колыбель, на этот свет, даруя им время для следующей жизни. Плата велика, но как говорят "дорогу осилит идущий".
Цитируя старую легенду, что однажды рассказал ей отец, Миель не сразу осознала то, что вторит своим же собственным мыслям. Посыл идти вперед, по испещренной стеклом дороге, стремиться к свету, оставляя тьму жизни прошедшей, с ее кошмарами и ужасами, далеко за спиной.
"Стоит только попросить, и я смогу идти по ней следом за тобой"

Отодвинув миску с недоеденным супом на край стола, так чтобы обслуге было бы удобнее забрать ее, Джафар вздохнул и отвлеченно обернулся на окно – вечерние сумерки к этому времени уже сгустились в настоящую ночную тьму. Под мягким свечным освещением предметы и лица приобретали сглаженность, а колыхание бликов живого огня на стеклянной посуде, металлах и шлифованном камне придавало силуэтам вещей невесомость и зыбкость. Джафар подумал о пустынных миражах, с которыми он встретился в своем приключении на прошлой неделе и тут же отмахнул его рукой, наморщив нос.
«Нет уж! Храните боги от сравнений между бархатом ночной прохлады с этим Акаловым пеклом!» - приподняв над столом кружку с элем, до сей поры ждавшую своего череда, змей придержал ее за донышко, дабы не расплескать, чего доброго. Ленивые расслабленные мысли дарили Джессу благодушный настрой – сейчас он не хотел ни лезть в чужие судьбы, ни постигать вершины мастерства торговли, заливая сладкими словами здравомыслие возможной клиентки… Переглядки крылатой с каменьями он, безусловно, заметил, но понимая что нетленная краса драгоценностей – не первая сейчас терзающая ее голову мысль – просто ждал, когда она достигнет этой очереди и, соответственно, будет озвучена. Так рано или поздно должно было быть. Джафар наверняка это знал, потому и просчитаться не боялся.
Тем временем, на столе возникло блюдо с  сочными виноградными гроздьями… Исполненные сладкой влаги ягоды манили, но, занеся над столом кружку с элем, Джафар обязан был закончить свой жест:
- Надейсссса на богов – да сссам будь не плох~ - словно ответом на произнесенную девушкой фразой, последовал тост, - Сколь ярки и бесчисссслены природные красы нашшшей жшизни, столь сух~ и бесссцветен ландшшшафт царсссства мертвых~ - прикрыв глаза полупрозрачной тенью светлых ресниц, Джафар старался вторить характерному обычаю всех южных мудрецов – плести красивые узоры из словес, нанизывая фразу на фразу, - Столь радоссстнее быть должшны земные нашшши дни – ибо как плохи ни были б они, земная жшизнь на фоне ожшидания за гранью – празсссдник! – отхлебнув добрую долю еще прохладной освежающей дурманности солода, Джа шарахнул утвердительно об столешницу доннышком кружки и, отщипнув пару ягод от предложенной грозди, ловким жестом зашвырнул их на язык, с наслажденьем ощутив, как лопается тонкая виноградная кожица.
К этому моменту Бэй как раз закончил с писаниной – когда он успел взять в руки бумагу, Джафар за своими речами уловить не успел. На этот раз фразы, расчеркнувшие лист, звучали размыто…
«Так значит я стою на правильном пути. Стою, а надо бы идти» - о чем он собирался поведать?
К чему так задавался темой иштэ Бэй, анализируя свои житейские сложности? Понять этих тонкостей души случайного знакомого Джафар, не глядя на профессиональный дар рыться в головах покупателей, конечно не мог… А вот дальнейший тон повествования змея порадовал – и, несмотря на то, что Бэй вдруг заспешил «на боковую» - приятно было слышать, что он будет не прочь продолжить беседу в следующий раз.
- Чтожш~ Буду рад - на том жше мессте в тот жше чассс! – наградив засобиравшегося Бэя спокойной и расслабленной улыбкой, ассури зевнул, прикрывая рот татуированной ладонью, - Кхамуша раата… Доброй ночи.
Сам Джа уже никуда не спешил. Идея навестить леди Шессу за разговорами и новыми знакомствами ушла куда-то на задворки мыслей и выплыла оттуда слишком поздно: «Негоже зявляться к даме на порог среди ночи… Будь ты хоть сто раз путешественник!» - решил Джафар, поглядывая на Миель, - «...и для чего спешить куда-то, когда я и сейчас уже в таверне с гостиницей?» - сделал он здравый вывод. К тому же, сидящая напротив него алла могла решить отправиться куда-нибудь сквозь ночь. Тогда недурственно смотрелось бы и предложение ее проводить…
Рассматривая блеск самоцветовых искор в прическе крылатой, напоминающей летнее звездное небо, Джафар задумался о соответствии такого ассорти камней магической ауре девушки, напрягая чутье.
- А Вам бы подош~ел Ильтаров камень - гелиодор по иному... - полностью переключившись на алла, как показалось ему погрустневшую, аккуратно посоветовал Джа, - Этот минерал с~ветел и весссма разговорчив, а Вам... Подчасс Вам нужшен добрый и вес~елый собессседник, дорогая Миель... - вспомнив, как он запутался в ряду гласных звучного имени алла, змеиный сын отважился на его сокращение, - Вы ведь не против, есссли я буду назсывать Васс Миелью?

Отредактировано Джафар Схешш (2015-01-10 22:04:52)

4 число Благоухающей Магнолии.
1647 год от подписания Мирного Договора.
Ночь.
"Комната Бэйнара".

Откланявшись из таверны, Бэй прямиком направился на постоялый двор при «Пьяном Паладине». Благо, что идти было недалеко, а привычным для мужчины быстрым шагом и путь был и того короче. Мысли обо всем услышанном за минувшие сутки все так же не давали покоя, роясь в голове. Но пока что с упорством барана отметались на задние ряды. Ему нужно было побыть наедине с самим собой. В четырех стенах родной для Эйнохэила комнатки, где он мог бы спокойно присесть на край кровати и, уже понимая, что ему никто и ничем не помешает, обдумать, взвесить все «за» и «против» того, что было выставлено перед ним фактами. И пусть половина из них не была столь убедительной, но другая то… Другая вполне давала пищу для размышлений, стоило лишь откинуть в сторону обуревающие Бэйнара эмоции. А это было делом не простым. Ровно так же, как и смириться со своей судьбой, которую до последнего времени толком и не знал.
Провернув ключ в замочной скважине, мужчина толкнул входную дверь, делая шаг за собственный порог. Темнота и тишь, сгустившиеся в четырех стенах, лечебным бальзамом ложились на душу, служа своеобразным спасением, словно клетка, в кою так рвался некогда томившийся в ней зверь, так и не нашедшей желаемого вне ее прутьев. Да и чего упоительного можно было найти в свободе, если каждое ее проявление: достаточное количество денег, уйма свободного времени, возможность пойти куда душа, разум и глаза пожелают, все это каждый Ильтаровый день сметалось к побегу от самого же себя? Наверное, ничего. А вот осознание этого самого «наверное, ничего» начинало доходить только теперь. Ведь как ни старался, а все свои сто один так убежать и не получилось. Но и принять, бороться, а не прятаться в тени… Тейар, как же это было тяжело!! Эйнохэил оперся спиной о дверь, тем самым закрывая ее, и шумно выдохнул. «Где же ты есть, когда тебя так не хватает, мохнатый?!», - задавшись сим вопросом о своем друге и лишь предполагая, где могло носить Нерикса на этот раз, мужчина недвижимо простоял чуть ли ни с минуту. Ему как воздух нужна была поддержка того, кто так долго находился с ним рядом. Кому доверял все, стоило только спросить. И кто понимал его лучше, чем, возможно, он сам. Наконец отслонившись от двери, Бэй потрудился запереть за собой. Пройдя к своей кровати, на которой покоился, судя по очертаниям, плед, он нахмурился. «Вряд ли это мой». Бэйнар скинул с плеча сумку, все еще буравя взором едва знакомую ему вещь и лишь после понимая, что покрывало и впрямь не принадлежало ему. «Так вот о чем ты говорила», - проронил про себя мужчина, вспоминая слова Эллюмиель о забытых у него вещах, - «Что же, с этим можно разобраться и попозже». Отвлекшись от созерцания чужого пледа, Эйнохэил стянул с себя жилетку, откинув ее к изголовью постели, развязал шнуровку на рубахе, делая ворот посвободнее и принялся расхаживать по комнате, все еще не освещенной ни единой свечой. Теперь же, немного успокоившись, он мог допустить мысль о том, что человеком то и не являлся, а раз так… Что ему оставалось, если он и впрямь являлся никем иным, как иштэ, а его кошмары были отголосками прошлой жизни, служащими напоминанием о содеянном, а не простым умственным или же психическим расстройством? Он понимал, что подобное вряд ли лечится, а все, что он мог придумать и впрямь было временным решением проблемы и влекло за собой зависимость, что могла перерасти во что-нибудь более пагубное. «Подумать только…», - мужчина закрыл лицо ладонями, усмехаясь своим собственным думам, - «Мне стоило всего-то встретить на своем пути ту, которую при первой же встрече я принял за девушку из «Алого Заката»!». Отняв руки, Бэйнар снова подошел к кровати, на которой теперь же кроме пледа покоилась и его сумка, и, распахнув горловину, вытащил из рюкзака флейту. «И что же мне делать, если все оно так и есть?». Озвучивая сей вопрос у себя в голове, он смотрел на игральный инструмент, что держал перед глазами, словно бы тот мог ответить ему. Но, увы и ах, тот молчал, ведь был всего лишь куском дерева.

Отредактировано Бэй (2015-01-12 00:37:42)