Видно, что ему таки удалось уязвить Рейру. Слова о алхимии она приняла очень близко к сердцу. - Я дочь гениального алхимика.
На эти слова Ниэль чуть было не ляпнул что-то а-ля "Странно, насколько я знаю у меня нету дочерей", но вовремя сдержался. Нечего доводить Провидицу, наверняка она имеет тут свое влияние, и если ее достать, то иштэ вполне может не вернутся с задания. Нет, вернутся, но вперед ногами, закутанный в какую-то ткань и с запиской, мол звиняйте, оступился ваш алхимик, упал, потерял сознание и не очнулся. Если будет время - вон можете пособирать - и свалят его где-то у порога штаба Рассвета. Мда, неприятно выйдет. От этого взгляда Ниэлю становилось неловко, и ему казалось, что его видят насквозь. Но вива была в своем мире, и, кажется, не видела ничего из происходящего. Однако взгляд отвести Кройцу не позволяла гордость, и он молча сидели пять мину, играя в гляделки. Точнее, это со стороны так выглядело, на самом деле Рейра была занята своими делами (Ниэль не был уверен, действительно ли она что-то пытается там увидеть или это просто показуха, отработанная чуть ли не до идеала), а иштэ был в своих мыслях. Как-то не к времени нахлынули воспоминания, а вместе с ними пришли горькие мысли, и следовательно повод напиться. Когда девушка пришла в себя, ей еще понадобилось время, что бы немного оправится. Надо сказать, что сейчас алхимик уже не так сильно сомневался в ее даре, потому что выглядело все натурально. Нет, конечно он не стал верить в него, или верить Рейре, но тот внутренний оптимисто-романтик, который никак не хотел оставлять Ниэля, это маленькое нечто, что всегда пыталось раздуть маленькую искру надежды, если такова попадала в сознание иштэ, уже упрямо начал твердить о том, что если это игра, то сыграно все блестяще, и что невозможно так научится, пребывая в столь юном возрасте. Кройц-скептик сразу же отмел эти мысли в сторону, но очень бережно, так, отодвинул, но не повредил, давая им, этим мыслям, еще вернутся. Увы, предсказание девушки были отнюдь не оптимистичными, и та небольшая мечта, что когда-то у него все будет хорошо, сразу начала тускнеть.
- Ну что же, видимо мои лучшие времена остались позади, в молодости, - с горькой ухмылкой, отточенной годами боли и предательств, сказал Азур. - Ну нам ли не привыкать. - Легкая полуусмешка-полуоскал застыла на лице иштэ, словно превращая его в какую-то странную маску, которую иногда одевают воины, что бы напугать противника. Он все так же держался прямо, но все же было видно, что это не то, что он хотел услышать. Он словно постарел на пару лет, скулы стали еще больше выступать и появились не то, что мешки под глазами, но какие-то тени, словно бы он болен, но не физически, а духовно. Наверное, так оно и было, просто он боялся себе в этом признаваться. Казалось, стоит ему это признать, что он калека в душе, и это станет соломинкой, что переломит спину коня. Он держался только на уверенности в себе, словно парализованный, который все же верит, что когда-то он встанет и пойдет. Вот только чудес не бывает, а если бывают, то не с ним, не с иштэ.
- Мне показалось, что Вы хотели еще что-то сказать. Не бойтесь, я пессимист в таких делах. Ты либо прав, либо приятно удивлен. - Он наконец отвел глаза от пронзительно-золотого взгляда вивы, и посмотрел на лабораторию. - И да, я не хотел Вас обидеть. Ну, по поводу алхимии. Могли бы Вы рассказать, над чем таким работал Ваш отец и чем он был легендарен? - Ниэль понимал, что то, о чем он просит - наглость, но если виденье - правда, терять ему нечего, ежели нет, то с Рейры плохая прорицательница и можно не боятся немного понаглеть.