Анкета персонажа

1. Имя:
Горгот Кьюртен–младший (в  имени и фамилии – ударение на второй слог), Горгоша, Горох, «Гробовщик», «Огрызок». Последнего не переносит.

2. Раса:
Таррэ, ильзар

3. Возраст:
Родился 21 числа месяца Ледяных Ветров, 1607, в Ацилотсе.

40 лет, выглядит на 25.

4. Деятельность:
Работает: инквизитор, охотник.
Официально: гробовщик
Живет: похоронное бюро на окраине Ацилотса, второй этаж.

5. Способности:
5.1. Бытовые:
- Грамотен, красноречив, обладает богатым словесным запасом и неумной фантазией на каламбуры, колкости, а также просто пустую болтовню на любую тему. Ловко и находчиво лжет. Может объясниться на айрите, который на слуху в доме, но без изысков.
- С этикетом знаком хорошо, но воспринимает его через призму своих извращенных мрачных понятий, иногда забывая, что приемлемо, а что невежливо.
- В быту вполне способен себя обеспечить, починить одежду на уровне пришивания пуговиц и латания дырок, приготовить что-нибудь более-менее съедобное.
- Не пропадет в полевых условиях, в дикой местности, ибо приходилось выживать во время длительного преследования преступника или засады.
- Острый слух.
- Осведомлен в сфере похоронных услуг.
- Обладает развитым ночным зрением.
- Умеет бесшумно подкрадываться (в разумных пределах, не на шею незаметно сесть).
- Прекрасно летает, на значительные расстояния, на немалой высоте, умеет относительно ровно зависать. Использует крылья для усиления прыжка, для передвижения по сложной местности – например, при необходимости перебраться через забор, взобраться на крышу и пробежать по бордюру. Зачастую по городу передвигается именно так, напрямую.
- Быстро бегает на короткие дистанции, но быстро устает и предпочитает взлететь.

5.2. Боевые:
- Парные сабли, 7 лет обучения в Академии,  16 лет практики после – мастер. Очень опасен в ближнем бою, саблями орудует четко и быстро, хорошо знает точки и области, в которые эффективнее всего наносить удар для быстрого умерщвления, превосходно держит защиту в случае надобности. Словом, звание мастера оправдывает на все сто процентов.

- Лук, пробовал учиться в Академии, доучился еще 6 лет в Ордене и практиковался впоследствии – специалист.

- Кинжал, самоучка – подмастерье. Не самое ходовое оружие в арсенале, но иногда бывает полезен для добивания или красивого тихого убийства.

- Мелкий, ловкий, вертлявый, Горгот предпочитает изматывать превосходящего физически противника быстрыми скользящими атаками, наносящими многочисленные неглубокие раны. Улучив момент промедления или ошибки, тут же стремится нанести решающий удар.
- Демонстрирует отличную реакцию, быстро принимает решения.
- Использует крылья как отвлекающий момент непосредственно в бою. Так как они весьма сильные, способен неслабо ими пихнуть. Может задействовать как щит против атакующей магии, направленной на союзника, ввиду своей абсолютной невосприимчивости к ней.
- Даже будучи безоружным, способен представлять немалую опасность ввиду крепких, крупных когтей и острых зубов. Он будет ожесточенно пинаться, царапаться, кусаться и даже пытаться насадить врага на свои Рожки. Да и сам по себе удар когтями с размаху глубоко вспарывает человеческую и сходную по прочности кожу. Впрочем, если кусаться-царапаться совсем не вариант, то при первой же возможности Горгот слиняет на крыльях куда повыше.

5.3. Магические:
КСМ = 100%

5.4. Слабости:

6. Ключ:

7. Внешность:

При первом взгляде Горгот похож на кого угодно, только не на опаснейшего убийцу. Ростом он не выдался – всего 175 сантиметров, а черные свободные одежды скрывают прекрасно натренированное тело, буквально состоящее из одних только мускулов. Закутанный во все траурное, обманчиво миниатюрный и тщедушный ильзар обладает совершенно не сочетающейся с таким обликом немалой физической силой.

Кожа его мертвенно - бледная, с сероватым оттенком, лицо худое и вытянутое, с правильным, чуть сверх меры заостренным носом. Казалось бы – тоска, но физиономию оживляет невероятно богатая мимика, отражающая весь спектр бурных эмоций Горгота. Чаще всего можно узреть снисходительную улыбочку, – неизменный атрибут при общении практически с кем угодно. Губы выделяются на лице чуть более темным оттенком. Весь фронт зубов внушительно острый, особенно заметны верхние клыки, которые даже в покое чуть-чуть видно из-под верхней губы. Глаза желто-зеленого цвета, такого яркого, что умри все живое, а брови четко очерченные, с изломом. Имеется аккуратно обстриженная бородка, но без всяких усов.

Надо сказать, что Горготная персона весьма и весьма привлекает к себе внимание некоторыми другими моментами. Дело тут даже не в манерах и речи, и не в том, что он ильзар со всеми вытекающими. В 13 лет он решил, что густая копна длинных черных волос – это скучно и неинтересно, и смело покрасился в бирюзовый цвет, обкромсав челку. Основную длину было решено оставить, как есть – чуть ниже лопаток.
Увидев сына с такой штукой на голове, мать сначала лишилась дара речи, а потом схватила первое попавшееся под руку – это оказалась метла – и принялась гонять Кьюртена–младшего по всему дому, грозясь обстричь его налысо. «Ты что, блудная девка?! – гремела она, круша все на своем пути, - Тебя в таком виде даже на порог Академии не пустят, сразу пошлют в бордель!». Ошиблась, пустили. Свой поступок Горгот объяснил просто – «Я всегда был черным, как сама смерть. Мне определенно нужно что-то яркое!»
Чуть позже Горгот проколол каждое из своих длинных, заостренных на эльфийский манер ушей трижды, вставив по три маленьких золотых колечка в каждое. Их очень удобно теребить, когда волнуешься или задумаешься.

Далее – рога. Нет, не рога, а Рожки! Горгот величает их именно так и никак иначе, возводя чуть ли не в ранг культа. Рожки белые, острые, наклонены кзади и в целом прямые, с еле заметным изгибом. Горгот их тщательно полирует и вычищает специальной бархатной тряпочкой. Более того, прикосновение к самим Рожкам и у их основания для него очень приятно, особенно если третьим лицом, и в определенных (не во всех) ситуациях приятно еще и с эротическим оттенком. В детстве он даже просил мать погладить ему Рожки и млел, иногда подолгу, когда она отвлекалась на чтение или разговор и гладила машинально.

Следующим пунктом идут аккуратные, но крепкие и острые, около 3-4 сантиметров длиной белые когти на руках и ногах. На ногах в зимнее время приходится спиливать, так как сапоги на такое дело не натянешь, разве что на пару размеров больше.
Крылья перепончатые, трехпалые, черного цвета, с толстыми перепонками и маленькими белыми коготками на каждом пальце, весьма широкие и очень сильные. Горгот с малых лет старался максимально их развить, насколько это позволяют возможности расы. Он прекрасно понимал, что в любой опасной ситуации пригодные для полноценного полета крылья есть огромное преимущество. Плотно сложенные за спиной, они похожи на длинный плащ.

Манера общения Горгота вызывающая и наглая, с обилием жестикуляции и неизменным чернейшим юмором. Он много улыбается, чаще с налетом надменности и снисхождения. Чтобы подчеркнуть какую-то свою мысль, он может резко сменить манеру речи со спокойной на резкую, рявкнуть что-то и гневно нахмуриться, а в следующее мгновение он снова улыбается как ни в чем не бывало.
Горгот выглядит веселым и раскованным только до тех пор, пока что-то действительно пошло не по плану, и появилась реальная угроза его собственному благополучию. В такие моменты улыбка мгновенно сходит с его лица, и он становится буквально сгустком напряжения и сосредоточенности. Тут уже не до игры на публику.

При взгляде на наряд Горгота создается впечатление, будто он только вернулся с поминок и теперь соображает, не помер ли еще кто-нибудь, чтобы было где поужинать. Абсолютно вся его одежда в траурных темных тонах, как правило, лаконична и аккуратна.  Правда, на работе пачкается и рвется. Во всех ситуациях – бытовых, светских, торжественных – Горгот в глубоком трауре. Излюбленным его костюмом является черный похоронный саван с белым воротником, особенно при исполнении долга, как последняя тонкая насмешка над жертвой. Мол, а где тут похороны, не знаете?
В целом его костюмы достаточно свободные, скрывающие очертания фигуры.
Неизменны черные кожаные или тканевые повязки на обоих запястьях, скрывающие клеймо Инквизиции на одном из них. Горгот считает, что светить клеймом налево и направо не стоит, даже если ты не искатель. Ни к чему выдавать потенциальной жертве свою личность раньше времени. Как зимний вариант – черные кожаные перчатки, также скрывающие клеймо.
На ногах в теплое время года ильзар предпочитает открытые сандалии на тонкой подошве, дабы не спиливать внушительные крепкие когти на ногах, которые к тому же создают дополнительный сцепляющий эффект при спринтерском беге и приземлении. В зимнее время с ними приходится распрощаться, нещадно спилив, и натянуть сапоги. Весенней прохлады Горгот не боится, поэтому теплые сапоги зашвыривает куда подальше уже в первых числах Месяца Просыпающейся Природы.
На поясе – неизменные ножны с саблями в них, прикрытые сверху полами савана, и где-нибудь сбоку маленький кинжальчик, которые Горгот почти всегда носит при себе. Иногда по мере надобности таскает за спиной лук.

8. Характер:

Горгот – хам, злостный и неисправимый. Хамит и язвит он из всех возможных поз и положений, практически во всех ситуациях. Хамит со вкусом и фантазией, а вкус и фантазия его заключаются в основном в чернейшем юморе и каламбурах на загробные темы. Его главное вербальное оружие – это чувство юмора и богатейший словарный запас, которым он вертит в самых невероятных комбинациях. На любое замечание, оскорбление или реплику он способен ответить троекратным сарказмом, и в такие моменты его острый язык режет, как бритва. Вместе с тем он прекрасно понимает, когда хамить можно, когда не надо… но все равно можно, и когда совсем, ну совсем-пресовсем нельзя, хотя такие случаи редки. «Нельзя» заключается не в том, что дерзость или откровенный наезд могут кого-то обидеть, а в том, что обиженный может дать ощутимой сдачи. Начальство, например. К обидам же простых смертных Горгот относится легко и без затей, мол, дверь там – милости просим! Вместе с тем его колкие фразочки на самом деле не несут в себе цели кого-то действительно задеть, если на то нет причины. Можно сказать, что это спортивный интерес или просто болтовня.

Кьюртен-младший весьма вспыльчив и эмоционален, быстро заводится и быстро остывает. Весь спектр эмоций живо проявляется либо материально – в бурных жестах и мимике, либо вербально. Критику всего и вся вокруг Горгот обожает, кроме критики других в свой адрес. Нарушившие это табу незамедлительно подвергаются обстрелу хамством и черными шутками. Он тщеславен и самолюбив, и комплиментами в свой адрес может наслаждаться вечно. Тем не менее, сдерживать бурные эмоциональные порывы Горгот вполне способен, как-никак, а работа серьезная и порой требует выдержки и худо-бедно такта.

Любит и умеет добиваться важных для себя целей. Если ему что-то действительно нужно, он будет сворачивать горы и шеи на своем пути. Если ему чем-то выгоден человек, то он без труда найдет общий язык и расположит к себе всеми возможными способами.
Тщательно обдумывает каждый свой следующий шаг, взвешивая все возможные последствия. Расчетливый и осторожный, он действует в первую очередь ради своей выгоды. Именно по этой причине Горгот тщательно уворачивается от более-менее серьезных романтических и дружеских отношений, так как они почти всегда предполагают какую-то жертву (по его мнению). Тем не менее, в глубине души он мечтает найти кого-нибудь, кто примет его таким, какой он есть и не заставит меняться.

Ловко и с неиссякаемой фантазией лжет кому угодно и когда угодно, сходу, с абсолютно невозмутимым лицом. Отличить ложь от правды из его уст практически невозможно, если пытаться руководствоваться одним лишь его поведением.

Горгот обожает возвышенно и с чувством говорить о правосудии и благородных целях, о борьбе с Великим Злом и прочей фигне, при этом прекрасно понимая, что им движет скорее удовольствие от чужой смерти и от собственных цинизма и лицемерия. Ему доставляет особое удовольствие осознание того, что такие красивые и справедливые слова он произносит неискренне, используя Возвышенные Идеи как прикрытие для «убийцы в законе». В общем и целом с великими целями Инквизиции его роднит только личная неприязнь к шадосам и всему Тейаровскому.

Он совершенно не ценит чужую жизнь, относясь к убийству с откровенным цинизмом и иронией. Под это определение подходит даже наряд, в котором он предпочитает работать. Горгот также любит коллекционировать «трофеи» - безделушки, которые он забирает с трупов своих жертв. Это может быть что угодно, лишь бы не представляющее особую ценность – предмет одежды, дешевое украшение, какие-то бумажки. Особым шиком считается надеть это на себя и носить какое-то время, особенно если какая-нибудь шмотка подходит по стилю.
Не гнушается нападать сзади и втихаря, если представится случай.

Тем не менее, на свете все-таки существуют живые существа, которые для него дороги даже на фоне его мировоззрения – это родители и двоюродная сестра Адель Кьюртен. Как-никак, маму с папой он любит, но старается это скрыть. Особенным пунктом идет Адель, к которой он испытывает далеко не просто сексуальное влечение. Искренние чувства к ней Горгот хранит в тайне от всех и особенно от себя, пытаясь оправдать свою любовь тем, что просто хочет сестру. Поэтому он не сильно страдает после разлуки с ней, но страстно желает снова увидеться. Проблема только в предлоге и нежелании самого Горгота признаться самому себе в глубине своей любви к сестре.

Обожает интрижки и сплетни, чем чернее и сенсационнее, тем лучше. Может использовать и первое, и второе с целью кому-нибудь напакостить или отомстить.
Горгот патологически любопытен. Если его что-то интересует, или что-то не дай Бо… Ильтар не ясно, то он будет спрашивать до тех пор, пока не станет ясно, а этот момент может наступить ой как нескоро. Особенно страдали от этого опытные инквизиторы, когда Горгот только-только оказался в Ордене на обучении. Как он сам говорит,  «в множестве вопросов нет ничего зазорного. Лучше лишний раз спросить и узнать, чем изображать, что все знаешь и потом показать себя полнейшим болваном, или попасть в идиотскую ситуацию».

Не жалует яркий солнечный свет. Не потому, что физически не переносит его, а просто из принципа, мол, не мрачно это и не скорбно. Моментально раздражается, оказавшись под прямыми лучами солнца (хотя бы потому, что во всем черном в таком случае жарко), поэтому постоянно задергивает шторы в помещениях и стремится залезть в тень в солнечные дни. Работать тоже предпочитает в сумерках или ночью, тем более, что ночное зрение дает неплохое преимущество.

Тяготеет ко всему мрачному в одежде, убранстве, архитектуре. Темная, траурная комната Горгота на неподготовленного человека окажет гнетущее впечатление: черные стены, шторы, потолок, зеркало занавешено, а вместо кровати – широкий гроб без крышки. Можно бы и с крышкой для пущего эпатажа, да лбом удариться спросонья неохота.
Горгот обожает свои Рожки, тщательно за ними ухаживая. Прикосновения к Рожкам и у их основания, как уже упоминалось, в высшей степени приятны, а в зависимости от того, кто трогает – даже в эротическом плане.

Кьюртен не прочь выпить, но не до поросячьего визга, а до легкого головокружения, ибо дальше чревато развязанным языком. Предпочитает только то, что приятно на вкус – медовуху или хорошее вино. Никакого пива.
На досуге любит почитать что-нибудь или художественное, или естественно-научное, не особо напрягающее мозги.
Охоч до плотских утех без серьезных последствий, на один или пару раз, причем мужчины интересуют его больше, чем женщины. Но это не значит, что последних в его постели не бывает. К большинству своих любовников он относится откровенно наплевательски и не интересуется дальнейшей их судьбой.

9. Биография:
Горгоша родился 21 числа месяца Ледяных Ветров 1607 года, на окраине Ацилотса, в семье прославленного на весь город гробовщика, Горгота Кьюртена–старшего и его жены, Келы Кьюртен. Семейное дело было весьма прибыльным – Кьюртен-старший знал свое дело, и к нему частенько поступали заказы от обеспеченных господ. В конце концов, гроб рано или поздно понадобится каждому. Дом семейства обустроен под похоронное бюро – соответствующее мрачное убранство, лучшие экземпляры гробов на почетных местах, а в подвал оборудован для работы с усопшими.
Маленький Горгоша рос среди всего этого похоронного великолепия и рано узнал о таинстве смерти. Отец не скрывал от сына ничего, что касается работы, и даже в подвал малышу никто пробираться не запрещал. С малых лет он наблюдал за работой отца. Частенько среди его «клиентов» оказывались и знакомые семейства, и старшие родственники, и еще немало тех, кого мальчик знал при жизни.
Кьюртен-младший, конечно же, мертвецов не боялся. Он мог повстречать на улице свою престарелую соседку живой и веселой, а спустя несколько дней она лежала на столе в подвале, посеревшая и окоченевшая, а отец занимался ее подготовкой в последний пусть. Множество таких вещей происходило у маленького Горгота на глазах.

Соседские дети относились к Горгоше двояко – кто-то боялся и дразнил, а кто-то стремился набиться в приятели и побольше послушать жутких историй про то, кто как помер и что творится у Кьюртенов в подвале. Против первых Горгот быстро придумал оружие – на любое обидное слово он мог ответить три, да так метко и колко, с явным оттенком черного юмора, что у обидчика надолго пропадало желание дразниться. Маленький таррэ прекрасно научился постоять за себя, как словесно, так и кулаками. Эти два детских боевых навыка он неплохо тренировал на своей двоюродной сестре-ровеснице, суккубии Адели Кьюртен, которая частенько бывала в их доме именно затем, чтобы прицепиться к брату. Отношения с сестрой были типичными для девочки и мальчика в этом возрасте, то есть скорее напоминали какое-то соперничество, чем дружбу. Дети нередко ругались и дрались, иногда их даже приходилось растаскивать взрослым. Тем не менее, эти маленькие потасовки не мешали растущим вместе таррэ находить общие интересы и играть друг с другом.

В 1615 году, когда Горготу стукнуло 8, родители отправили его в Рикорию на полубюджетную форму обучения. Что касается непосредственно учебы, то больше всего успехов Горгоша делал в физических упражнениях. Он рос немного быстрее сверстников, что определенно давало ему фору, к тому же его крылья со временем крепли. Понимая это, Горгоша старался их чаще тренировать, постоянно делая попытки взлететь. Иногда он пытался использовать их на занятиях физической культурой, например, чтобы выше прыгнуть или куда-нибудь проворнее за лезть, за что его ругали и наказывали.
На втором месте шли чтение и грамматика. Только-только научившись читать, Горгот схватился за книги, которые были в доме. Книги там были понятно какие – о тех же кладбищах, ритуальных услугах и прочей мрачной дребедени, которые постепенно искажали понятия мальчика о смерти, жизни и ценности последней. Удобно устроившись в крышке одного из красивых гробов с мягкой обивкой в гостиной (откуда его потом нещадно выгоняли), он читал и читал.
Арифметика была ненавистна, считал Горгоша плохо, путая цифры и действия. Например, решая какую – нибудь задачу, он мог сложить два и три и получить шесть, перепутав сложение с умножением.

Социальный аспект его учебы был схож с дворовым. Некоторые дети поначалу старались его задеть, но получив незамедлительный ответ, быстро отставали. Поэтому окружение бледного, всегда одетого в черное Горгоши состояло из самых смелых и готовых к его черным шуткам и мрачным рассказам о работе отца. С неугодными Горгот воевал в основном информационно – сплетнями, интрижками, обидными колкостями. До зуботычин дело доходило редко, немало детей попросту боялось необычного мальчика.

В более старших классах, наблюдая за сверстниками, Горгот открыл для себя явление четко установленной среди детей иерархии. Может, в столь юном возрасте он и не мог четко сформулировать, что же он видит, но задним умом эту систему он понимал прекрасно.
Друзей у него не было. С многими ребятами он мог неплохо проводить время – веселый, с подвешенным языком и необычным юмором Горгоша не был одинок, но то были отношения приятельские, ни к чему не обязывающие. Серьезной, насколько это возможно в детстве, дружбы он старательно избегал. Для него все эти дети казались тем, что на следующий день может лежать на столе в подвале у его отца, и на судьбу их ему было плевать.
Окончательно его мировоззрение добил несчастный случай, когда Горгот учился в предпоследнем классе. После тяжелой болезни погиб один из его приятелей, с которым он частенько гулял. К тому времени юный ильзар уже вовсю помогал отцу в работе, и несложно догадаться, к кому обратились родители мальчика за помощью в проводах  и изготовлении детского гробика. Горгот лично помогал отцу в обработке и измерении трупа бывшего одноклассника. Он нисколько не сожалел о его смерти, спокойно делая свою работу. В его сознании окончательно укоренилась мысль, что смерть всегда рядом. И его это совершенно не пугало.

Примерно с тринадцати лет Горготом стало овладевать смутное желание чего-то… поначалу он даже не мог сообразить, чего именно. Он с интересом разглядывал сверстников и сверстниц, не понимая сначала, чем таким новым они стали его занимать. Особенно сильно волновала его собственная сестра, и особенно в те моменты, когда она меняла облик на мужской. Обе ипостаси сестры казались ему невероятно симпатичными, и Горгот был готов пялиться до бесконечности. Впрочем, виду он старался не подавать и мастерски изображал безразличие. Их отношения с возрастом не сильно изменились, два юных таррэ как и прежде пытались меряться силами как вербально, так и физически. Во время их шутливых схваток, когда Адель превращалась в Аделя, Горгот старался потрогать его везде, где только можно, или прижаться посильнее и наслаждаться необычным удовольствием от этого. Он упорно не замечал, что чувства его не безответны, даже когда во время борьбы Адель откровенно лапал брата.
И даже неловкий, неумелый и быстрый поцелуй прямо в губы во время одного из таких поединков не заставил Горгота задуматься. Он лишь воспользовался этим, чтобы излить наконец все накопившееся желание, и случившееся сразу после ответных ласк было прекраснее всего, что он испытывал в жизни. Происходящее не смущало его, а казалось чем-то естественным и вполне ожидаемым, и ильзар овладел сестрой прямо в ее мужском обличье. Им обоим было по четырнадцать лет.

После окончания Горготом школы в семье разгорелись нешуточные споры на тему того, что же делать дальше. Отец настаивал, чтобы он остался ему помогать и впоследствии продолжил семейное дело. Языкастая мать парировала это тем, что парень не зря рожден под знаком Фогорма – раз, больно он интересуется тренировками и упражнениями – два, и что она сама в молодости закончила Академию боевых искусств и даже отслужила в страже какое-то время – три. На справедливый вопрос отца, мол, а причем тут вообще твоя стража и академия, Кела Кьюртен справедливо заметила, что характером сын явно пошел в нее. «Он явно не такой кабинетный зануда, как ты. Пусть идет, мечом помахает, может чего выйдет» - говорила она.
Споры и баталии затянулись надолго, и год Кьюртен-младший просидел дома, помогая родителям. Он и сам толком не знал, чего он хочет, но возможность научиться воевать пришлась ему по нраву.

Наконец, осенью 1621 года, Горгоша поступил в Академию боевых искусств. Его оружием стала сабля. Эмоциональный, вспыльчивый и напористый, он выкладывался на тренировках на полную, выплескивая скопившиеся эмоции на противников головокружительно быстрыми атаками. Чем больше он злился или радовался, тем агрессивнее действовал, никому не давая продыху в поединке. Почти сразу он заметил, что с двумя саблями сражаться удобнее, чем с одной. Успехи его были впечатляющи, мало кто из учеников мог составить ему конкуренцию, а если и мог, то с большим трудом.
Учился Горгоша с явным удовольствием, Академия стала главной радостью в его жизни. Он провел там 10 лет, помимо сабель попробовал еще взяться за лук, но особо в этом деле не поднялся. Работать в непосредственной близи от противника ему нравилось куда больше.
Ни в коем случае Горгот не забывал про свои крылья, которые крепли с каждым днем. Еще в те годы он обдумывал, как их можно использовать в бою.
Параллельно с учебой по достижению совершеннолетия Горгот начал работать с некоторыми клиентами в родительском похоронном бюро. В этом деле нужен был немалый такт и красноречие, особенно при общении с людьми из высших слоев общества. Кьюртен – младший быстро научился изображать вселенскую скорбь и сочувствие, мягко и вежливо решать все щекотливые вопросы. Такими успехами он еще больше разжигал споры между родителями на тему того, куда же ему податься. Сам он начал подумывать о страже как о должности, где можно будет помахать оружием. Но все решилось, как это частенько бывает, волею случая.

В 1631 году Горгот заканчивает Академию боевых искусств со званием Мастера по своим обожаемым саблям. Он все еще находится в неопределенности по поводу своего желания вступить в стражу, словно предчувствуя, что судьба распорядится иначе. Пребывая в раздумьях еще год, по инерции работает с отцом. Нельзя сказать, что ему не нравилось это дело, наоборот, но больше чем на хобби не тянуло явно.

Вопреки ожиданиям Горгота, вожделенной близости с сестрой так и не повторилось, более того, их отношения стали стремительно портиться. Всего несколько раз он буквально зажимал ее в углу, и она позволяла целовать и ласкать себя. Но каждый раз словно вспоминала о чем-то, отталкивала Горгота и поспешно ретировалась с тем, чтобы снова надолго пропасть и заодно прочно засесть в запутанных мыслях брата. Параллельно с этим Горгот периодически вступал в связи с мужчинами и женщинами, чтобы забыть их через пару дней, но одно было неизменно – Адель явно не спешила уйти из его головы.

Горготу исполнилось 25 лет. Полет на своих внушительных крыльях стал еще одним из его любимых занятий, он стал использовать их не только для развлечения, но и для передвижения по городу, если нужно было перелезть через забор или пройтись по крыше. Особенно любил он заниматься этим в темное время суток, и недурное ночное зрение было прекрасным помощником. По ночам он не раз становился свидетелем любопытных сцен или разговоров на последних этажах, наблюдая за уснувшим городом с крыш.

В одну из особенно лунных летних ночей, 22 числа Месяца Благоухающей Магнолии, 1632, Горгот устроился на крыше заброшенной часовни, окидывая взором кладбище и  походя оценивая торчащие тут и там памятники, местами древние и разрушенные. Луна светила так ярко, что он даже достал бумажку с заказами на неделю и погрузился в размышления. Задумавшись, он не сразу услышал возню сзади. Вздрогнув, ильзар обернулся. Люк, ведущий на крышу – откинут, а в двух шагах от молодого таррэ – девушка. Она испуганно припала к черепице, будто Кьюртен-младший застукал ее за чем-то запретным. Горгот про себя удивился, насколько прекрасна она была – белая, словно полупрозрачная кожа сияла в лунном свете, а около груди отдавала мягким фиолетовым мерцанием. Огромные, обрамленные густыми ресницами глаза на фоне общей бесцветности удивляли сочным янтарным оттенком подобно яркому пятну на черно-белой гравюре. Заметив бесстыжий взор Горгота, она тут же закуталась в плащ.
- Интересное у вас времяпровождение, - заметил ильзар. – Одна бродите по кладбищам, не боитесь?
- Нет, - ответило прекрасное создание, явно расслабившись. – Мне нравятся… такие тихие, спокойные места. – Подобно тени она юркнула ему за спину, -  Вам тоже?
- Профессиональный интерес, - деловито пояснил Горгот, лизнув кусочек грифеля и вычеркнув чью-то фамилию из списка.
Маленькая, прозрачная ручка коснулась плеча Горгота, пробежалась по ключице, тонкие пальцы скользнули по его груди. Ильзар затаил дыхание. В этом жесте не было ничего опасного, но что-то внутри заворочалось в смутной тревоге. «Если это желудок, то будет неловко», - мелькнула нелепая мысль.
- Я очень устала, - услышал он шепот.
Легкий поцелуй в шею заставил Горгота содрогнуться одновременно от ужаса и удовольствия, а сердце явно решило разбить грудную клетку к чертям и уползти куда-нибудь в сторонку, лишь бы подальше.
«Тут что-то не так. Чертовски не так!».
- И что, вот так прям сразу? – машинально съязвил Горгот, нервно поерзав. – А если я женат?
Уверенности, что же его пугает – близость женщины или смутная тревога – не было. Когтистая рука таррэ легла на эфес одной из сабель, верных спутниц в ночных вылазках.
- Мы быстро. Никто не узнает, - последовал резкий ответ с явным оттенком нетерпения. Горгот даже толком не заметил момента, когда девушка оказалась прямо перед ним и уже приобнимала его за шею.
Лунный свет превратился в одно сплошное фиолетовое зарево, застилавшее глаза. Оцепеневший Горгот чувствовал, как маленьким беззащитным зверьком бьется в агонии разум, угодивший прямо в пасть хищнику, какой ужас пожирал его сознание, но тело отказывалось что-то предпринять. Ему и невдомек было, что страшное действо продлилось буквально долю секунды, и в этом было его счастье и великое везение. Из сонного состояния его вырвал пронзительный женский визг; все еще ничего не видя, он машинально выхватил саблю и сделал несколько мощных выпадов перед собой почти наугад. Сталь встретила плоть с характерным хрустом, решающий удар разрубил изящное создание чуть ли не пополам.
Горгот не слышал чьего-то голоса, настойчиво взывавшего к нему, не чувствовал, как его грубо тормошат за плечо. Он тупо смотрел перед собой, уперевшись взглядом в то, что осталось от шадоса. Сабля все еще была в его руке; он приподнял ее, скосив взгляд и засмотревшись на стекающую кровь. Ступор понемногу проходил, зрение прояснялось, и Горгот понял, что говорят о нем.
- С этим что делать?
- В дурку его, как и всех остальных. – послышалось снизу, с земли.
- Посмотри лучше, что он успел натворить! – чей-то сапог пару раз несильно пнул останки несчастной.
- И что там? – неохотно поинтересовались снизу, - Стрела вошла прямо промеж лопаток, и…
- Зачем меня в дурку? – наконец выдавил Горгот, различив перед собой высокую темную фигуру. – Мне туда пока рано.
Он потер грудь в смутных догадках, что у него только что отняли что-то очень важное. Важнее, чем его окровавленная сабля, чем стремительно тлеющие останки перед ним, чем незнакомые голоса рядом, чем все материальное вокруг.
- Что она забрала? – вырвался вопрос. – Что она забрала?!
- Не забрала. – высокий мужчина спрятал меч в ножны и помог Горготу подняться. – Всего лишь… кхм… надкусила. Судя по всему, тебе удивительно повезло, раз ты еще способен говорить. Мы гнали ее из города сутки, чтобы разобраться без свидетелей, а тут подвернулся ты. Она была очень голодна и не смогла сдержаться. В попытке сожрать твою душу она оказалась идеальной мишенью…

Шадос успела лишь чуть-чуть прикоснуться к душе Горгота, обнажив то, что у обычных людей глубоко захоронено под тоннами воспитания, морали, социальной адаптации и боязни общественного порицания. Она словно сорвала кусочек скорлупы, откусила глазури с пышного торта сознания. А у молодого ильзара под этой глазурью были детство и молодость, проведенное среди гробов, трупов и вообще всего, что касалось смерти.
Он больше не мог работать с клиентами. Спокойное отношение к смерти перешло в откровенный цинизм и нежелание ценить жизнь как таковую. Теперь Горгот запросто мог расхохотаться на церемонии или отпустить чернейшую шутку в адрес покойного или его родственников. Родители хватались за голову, не понимая, что случилось с сыном.
Спустя время Горгот заметил, что упорно не может вспомнить некоторых вещей из своего детства или некоторых эпизодов из книг. Последнее его злило особенно. Задним умом он понимал, что попытка шадоса сожрать его душу сделала из него аморальное чудовище, и от этого злился еще больше, проклиная летнюю ночь 1932 года.
В остальном он остался на удивление, на редкость вменяем. И пусть душа в целом осталась при нем, но ощущение утраты, пусть и небольшой, было невыносимым. Пути два – либо кое-как жить с этим, либо…

Он без лишних сомнений принял предложение охотника Ордена Инквизиторов, спасшего ему жизнь и душу точно пущенной стрелой. Робкая рекомендация тщательно взвесить свое решение, ибо служба в Ордене – это навсегда, была решительно проигнорирована. Ильзаром двигало не столько отвращение, пережитое при встрече с шадосом, сколько всепоглощающее желание совместить это отвращение с непосредственной борьбой против ей подобных. Приятный такой деловой нюанс. Некоторые из коллег, зная о случае с шадосом, недолго думая окрестили его "Огрызком" - обидное прозвище, которое выводило молодого ильзара из себя.
Горгот мертвой хваткой вцепился в учебу и службу. Кабинетная возня и всякий там тихий шпионаж его не интересовали совершенно, он стремился к полевой работе с завидным рвением. Стоит сказать, что под опекой наставника он провел не много не мало пять лет. Именно столько понадобилось времени, чтобы убедить коллег и начальство в том, что инквизитор Горгот Кьюртен – это не затянувшаяся шутка. Уж больно не вязалась его наглая манера общения, эпатаж и кажущаяся несерьезность с образцовым выполнением всевозможных заданий и прилежностью в учебе. В конце концов своего он добился, став полноправным инквизитором в 1637 году в возрасте 30 лет.
Незадолго до этого Горгот узнает от подвыпившей матери, что на самом деле она не Кела, а Келайно, и не суккубия вовсе, а инкубар, и женщиной притворялся только для того, чтобы более-менее легально выйти за возлюбленного. Кьюртен-младший, конечно, удивился, но не более того. Мужеложество отца нисколько его не смутило, не смутило и признание... второго отца. В конце концов, он сам был не прочь поразвлечься с представителем своего пола... В общем, семейных отношений это откровение не пошатнуло. У таррэ, особенно роднившихся с суккубиями и инкубарами, свои понятия о сексуальных связях между мужчинами и женщинами. Тем более, если ты одновременно и то, и другое.

Официально Горгот так и остался на работе при отце, там же и живет – в своей траурной комнате на втором этаже. Несмотря на то, что в должности охотника Ордена Инквизиции нет острой надобности скрываться, Горгот все равно на всякий случай не афиширует свое истинное занятие. Слухи не ползут, они мчатся галопом подобно взбесившимся рысакам, попадая порой в совершенно ненужные уши. Стоит отдать должное родителям, лишних вопросов они не задавали, тихо радуясь, что сын наконец нашел себе дело по нраву и больше не распугивает людей в приемной своим вызывающим поведением. Подработка гробовщиком стала для Горгота эдаким милым домашним хобби, вроде вышивания крестиком.
По основной службе Кьюртен-младший специализировался на заданиях по типу «найти и уничтожить». На такое дело его чаще всего можно было смело отправлять в одиночку. С «найти и задержать», «найти и допросить» Горгот не дружил. В обоих случаях он мог служить как запугивающий элемент, но никак не грубой физической или дипломатической силой.

За оружие Горгоша брался не только на работе, не забывая о тренировках. Помимо оттачивания мастерства владения саблями, он продолжил работу над стрельбой из лука. Временами при выполнении заданий дальнобойное оружие оказывалось очень кстати. Неплохо он научился управляться и с кинжалом, который всюду стал носить при себе и периодически применял в деле, если предоставлялась возможность подобраться к жертве вплотную и убрать ее красиво и по-тихому.

А любимая сестра… Горгот не сразу узнал, что она уехала из города. Даже не пришла попрощаться. Возможно, это могло бы его тронуть и сильно расстроить, но… он уже не был таким, как раньше. Только сердце чуть-чуть кольнуло, когда отец сообщил ему эту новость, заодно укоризненно покачав головой: «Вы же были так дружны…». Шли годы, и понемногу создавалась видимость, что Кьюртену-младшему глубоко плевать. Он мастерски избегал собственных воспоминаний и чувств, отмахиваясь от них и углубляясь в службу и какие-то мимолетные романы. Втайне от всех, в том числе и от самого себя, он очень хотел увидеться с Аделью снова, и тогда черт знает, что сорвется с его уст.

10. Отличительные черты:
- Бирюзовые волосы
- Белые острые Рожки!
- Вечный траур
- Вызывающее поведение
- Клеймо Инквизиции на запястье, скрытое повязкой.

11. Мировоззрение:
Законно - злой

12. Сопровождение:
-

13. Пробный пост:
-

Анкета игрока

1. Имя:
Алиса

2. Связь:
Vk.com/kelaina – надежней всего

3. Опыт игры фрпг:
Последний раз играла пять лет назад, так что смело можно считать меня новичком

4. Частота появления на форуме:
Каждый день

5. Источник:
«Король Лев. Начало»

6. Разрешение использовать персонажа в случае ухода с ролевой:
Нельзя >:]

Отредактировано Горгот Кьюртен (2014-01-26 13:58:23)