Хартадский род Каппелен, славящийся алхимиками, историками и теоретиками магии, одни из тех, кто несколько сот лет назад "закладывал кирпич" в основание Гильдии Белый Дракон, в 1629-ом году породнился с графским родом Фьяларссон из Ацилотса, что прославился своей любовью заключать выгодные браки с представителями знатных домов, тем самым добиваясь высших чинов и несметных богатств, а так же традицией называть каждого младенца мужского пола в этой семье двумя именами: обязательное первое - Фьялар; второе же необходимо для того, чтобы идентифицировать необходимого члена семьи из толпы Фьяларов. Воплощение знаний и воплощение денег объединились, и вскоре крайне выгодный союз молодой Эльсебет Каппелен и Фьялара Рурика Фьяларссона XV дал потомство. Молодой муж был на четверть вампиром (если копать дальше - драконом и лоддроу в энном поколении, но это месиво давайте не будем учитывать), а новорожденному сыну передалось и того меньше. Спорный вопрос, что кровь вампира подарила ему, но скорее всего немногое - рос и развивался Фьялар XVI как самый обыкновенный человек. Может, разве что более симпатичный, чем его предки по материнской линии на детских портретах и фотоснимках.
Он рос в родовом поместье Фьяларссон, куда, естественно, переехала после свадьбы его мать Эльсебет. Она горячо любила Олафа даже немного ревновала к своему мужу, который весьма по-свойски относился к мальчику, считая само собой разумеющимся тот факт, что у него родился сын. На плечи молодого мужчины, старшего сына в семье, легло множество забот после смерти его отца, и потому вскоре Эльсебет и их отпрыск стали для Фьялара XV антуражем в большом поместье.
Женщина разогнала предложивших свои услуги воспитателей, вырастивших членов семьи Фьяларссон, и взялась сама всему обучать ребенка. Ее любовь вскоре стала отдавать маниакальностью, и Олаф редко как-то по-иному проводил время, кроме как возле матери. Кроме азов наук вроде счета и письма Эльсебет рано поведала сыну о его волшебных способностях, которыми он будет обладать, как только немного подрастет - иначе и быть не могло. Она демонстрировала мальчику свое умение выращивать самые необыкновенные растения в кратчайший срок, рассказала об астрономии, нумерологии, рунной магии, и поделилась своей главной страстью - алхимией. Свою лабораторию волшебница перевезла из родного дома к мужу, но тот не одобрял ее поступок, говоря, что "негоже замужней женщине и матери вести себя неподобающим образом, балуясь с наукой". В представлении приземленного Рурика его жена была обязана бросить свою магию и быть, собственно, примерной женой - как и все порядочные леди в его семье, профессионально занимающиеся светской жизнью и тайно - политикой. Союз с семьей одаренных волшебников - это одно, а беспокойство в личной жизни - совсем другое. Эльсебет игнорировала недовольство мужа и вместе с подрастающим Олафом часто закрывалась на много часов в своей лаборатории, пока Рурик был, как обычно, на другом конце континента, решая экономические и политические, а так же прочие мирские проблемы, суя нос во все дела, в которые только нос можно было втиснуть.
Примерно до десяти лет Олаф только и знал, что проводил время в обществе матери. Он настолько привык, что даже если и делал попытки сменить круг общения, то они были лишены энтузиазма. Сверстников мальчик не знал. Двоюродные сестры и братья, появившиеся позже от нового брака в роду Фьяларссон, были слишком маленькие, а родных он не имел - отношения матери и отца давно и прочно остыли и покрылись инеем. Зато Олаф был прилежным учеником. Ему нравилось учиться и нравился пыл, с каким мать рассказывала ему об алхимии. Все свои несбывшиеся мечты она будто передавала сыну, чтобы тот оправдывал ее надежды, исполняя их.
На тринадцатый день рождения Олафа в семье произошел раскол. Эльсебет и Рурик здорово поскандалили под вечер праздника, яростно шипя друг на друга по углам залы при людях и крича благим матом, оставаясь наедине. Глава семейства наконец узнал, что несколько лет его жена продержала их сына взаперти, ткнув носом в пыльные книжки и совсем не давая ему расти физически здоровым, активным ребенком, наслаждающимся детством, готовому продолжать дело своих дедов Фьяларссон. Очевидно, у Эльсебет были другие планы на будущее ее ребенка, касающиеся достойного магического обучения и блестящего будущего в сфере магической науки.
Рано утром Олафа разбудил свистящий шепот его матери. Она стояла возле кровати мальчика полностью одетая в дорогу, за дверьми торчал перепуганный слуга, нагруженный чемоданами. Женщина объявила сыну, что они покидают поместье и уезжают к ее родным в Хартад. Впервые Олаф решил воспротивиться: он совсем не хотел оставлять отца, пусть знал его не так хорошо. Но мать неожиданно разрыдалась, и ее слезы подействовали на Олафа весьма удручающе. Так Эльсебет был открыт надежный рычаг давления на сына-подростка. Они уехали чуть засветло.
Родные, как ни удивило это Эльсебет, приняли ее и мальчика довольно прохладно. Это было немыслимо - великолепный брак по расчету был поставлен под удар из-за женских каприз. Но ее отец слишком давно не видел единственного внука, и только это не заставило его самолично сажать в дилижанс до Ацилотса своенравную дочь, отправляя на ее законное место. Дед по имени Феликс представил все разгневанному зятю обыкновенным визитом и пообещал, что его дочь и внук вернутся домой через пару месяцев. Эльсебет же явно начинала сходить с ума. Она все чаще находилась в нервозном состоянии, объясняться с ней становилось тяжелее, занималась учебой с сыном она все с большим напором, отчего тяга к знаниям Олафа в ужасе съежилась. Он стал избегать встреч с родительницей, чувствуя в ней нехорошую перемену, и наконец познакомился со сверстниками. Троюродный брат Юсеф был одного с ним возраста, а его старшая сестра Ида - на три года старше. Они так же приехали гостить к Феликсу. Олаф был робким молчуном, и первое знакомство с девушкой оставило свой неизгладимый след: он влюбился в Иду, что отчаянно скрывал. Втроем они неплохо проводили время, хотя Ида в силу возраста считала братьев глупышками и чаще предпочитала вертеться возле зеркала. Долгожданное веселье с друзьями так же разбавил Феликс, прознавший о том, что его внук уже поднаторел в некоторых науках. Он изъявил желание рассказать Олафу и о других дисциплинах, открыл ему свою личную библиотеку и с удовольствием рассказывал истории из своей юности, когда учился у всех, кто был готов его учить. Разумно предположив, что и сам Олаф не зря протирал штаны за книгами, дедушка решил через некоторое время отправить внука нормально учиться в Академию при Гильдии Белый Дракон, как и подавляющее большинство членов семьи Каппелен некогда получали там образование. Проштудировав книги, мальчик открыл для себя много нового в алхимии, что способствовало перерождению его интереса к учебе, поугасшего из-за уроков матери. Теперь он занимался с Феликсом, и тот, не зацикливаясь на одном, вносил разнообразие в обучение, рассказывая о вещах, как близких алхимии, так и совершенно далеких. Олаф полюбил астрономию и нумерологию, вообще точные науки давались ему лучше всего: это будто успокаивало, когда все четко и ясно, расставлено по своим законным местам.
Давно миновали пара месяцев, обещанных Фьялару XV. Миновал почти год, если быть точнее, но, как ни странно, отец Олафа всего однажды написал письмо, вопрошающее о возвращении семьи домой. Ответ с отсрочкой был послан - в нем было сказано, что Олаф проявил недюжинные способности к точным наукам (о наименовании этих наук Феликс деликатно умолчал, зная позицию зятя относительно воспитания из его сына мага) и старшему Каппелену хотелось бы развить их у внука, пока есть возможность. Доставьте же удовольствие старому ученому дедушке! Но второе письмо не последовало ни через неделю, ни через месяц. И это забылось.
Олаф справил свое четырнадцатилетие. Феликс полюбил внука всем сердцем, и на день рождение подарил ему его собственную обустроенную лабораторию, которая некогда принадлежала прапрапрадеду, именитому алхимику, прикоснувшемуся к самым границам своей науки и даже посмев ступить за них. Теперь он расцветал как настоящий чародей и даже был известен в некоторых кругах как юное дарование. Олаф уехал путешествовать по миру с Феликсом и своим дядей, изучавшим волшебных существ, взявшим родных с собой. Они побывали на многих континентах и провели в странствии чуть больше года, пока Олафу, совершенно успевшему привыкнуть к такой жизни, не пришла весть из отцовского дома - Фьялар Рурик Фьяларссон XV был смертельно болен и просил сына повидаться.
Олаф ожидал бледного умирающего человека на влажной от пота перине, готовился к самому непростому разговору в жизни, но был шокирован, увидев на пристани среди встречающих пышущего здоровьем, располневшего от хорошей жизни отца. Он, ничуть не смущаясь, радостно сообщил, что наврал в письме, поскольку не знал, где оно застанет Олафа; если он развернул бы его у матери, то у нее просто не было повода не пускать сына. Олаф был рассержен, что отец выдернул его из такой увлекательной поездки при помощью самой бессовестной лжи на свете, но опомнился: сколько же лет он не видел родителя? Они вели долгие разговоры. Оказалось, что Рурик не приехал самолично утаскивать семью назад в Ацилотс потому, что встретил женщину, которую полюбил. Он извинился перед Олафом, делая такое шокирующее заявление. А после еще больше шокировал, заявив, что во грехе родил сына. Любовница и ребенок довольно свободно жили прямо в поместье Фьяларссонов, и потому все это время отец отчаянно боялся возвращения жены. И очень надеялся на понимание старшего сына. Естественно, это никак не отразится на его наследстве, да! И в народе совсем не болтают про щекотливую ситуацию: Рурик искусно пустил слух о том, что жена и сын вернулись домой, и так как до этого они оба вели затворнический образ жизни, то никто не удивился особо, не увидев доказательств.
Олаф был уязвлен до глубины души. Немедленно стало жалко мать, о которой он уже успел позабыть. Рассорившись с отцом, он уезжает к Каппеленам, чтобы навестить Эльсебет.
Снова чума! Его мать стала куда хуже. Откровенно сумасшедшая, она больше не была способна вести себя по правилам социальных норм. Ее не выпускали из дома, в сад она ходила гулять только с сопровождением, и постоянно принимала лекарства. Лечение не несло исцеления, лишь оттягивало прогресс заболевания, хотя этой проблемой занимался лучший лекарь Гильдии.
Мать вцепилась мертвой хваткой в Олафа. Он испытывал мучительный стыд перед ней за то, что отстранился, когда она была слаба, и в довесок ощущал на себе тяжесть тайны распутной жизни отца. Он остался при ней, посвятив свое время заботе об Эльсебет, реже прикасаясь книгам и почти вовсе не практикуясь. Женщина же была не в порядке разумом, но все еще помнила, что ее сын остро реагирует на материнские слезы, а потому часто добивалась своего, порыдав у него на плече. Так Олаф не поехал с дедом в новую экспедицию, пропустил несколько балов, устраиваемых его старыми друзьями Юсефом и Идой, и в конце концов даже (не без материнской подачи, конечно) стал подумывать о том, чтобы отложить поступление в Академию, время для которого уже близилось. Он без преувеличения всю жизнь готовился к этому событию, как к важному этапу в своем жизненном пути, но Эльсебет боялась, что сын снова оставит ее надолго одну. И потому знать забыла, как сама много лет назад тащила его на путь бесконечных знаний.
Встревоженная отсутствием вестей от брата, Ида спустя некоторое время приехала к Каппеленам. Там она застала удивительную и неприятную похоронную атмосферу, где половина помещений в доме закрыта на ключ из-за неиспользуемости, штат слуг сокращен до горничной, конюха, стряпухи и дворецкого, а из обитателей навстречу вышел один Олаф. Как он изменился! Сильно вытянулся, осунулся, давно не стригся. А его глаза были такими пустыми и несчастными, что сердце девушки болезненно сжалось, предчувствуя ужасное. Они провели немного времени вместе, прогуливаясь - полупустой дом угнетал Иду - и молодой человек поведал ей о том, как жил последний год, большая часть которых была посвящена уходу за матерью. Ида поняла, что сумасшедшая женщина выпивает все соки из одного из самых одаренных и необыкновенных людей. Его нужно было срочно спасать от Эльсебет, но как? Олаф уже решил, что не подаст прошение о зачислении в Академию, пока мать не пойдет на поправку. И Ида делает невероятно мужественный поступок: она переезжает в дом Каппеленов, чтобы поддерживать троюродного брата в эти мрачные времена. Испытывая откровенную неприязнь к Эльсебет, она редко встречается с ней, но зато много времени проводит с младшим родственником, став прекрасным партнером для практического волшебства. Несмотря не гнетущую обстановку вокруг эти двое сближаются и завязывают отношения. Они держат их втайне, потому что казалось неуместным объявлять о своих чувствах в такой тяжелый для семьи Каппелен момент. К тому же, Ида ужасно переживала, что поступает неправильно. Олафу и семнадцати еще нет, а ей родители уже подыскивают блестящую партию. Эти отношения обречены на провал. Но они оба не могут ничего с собой поделать.
Феликс Каппелен возвращается из путешествия через полгода с того момента, как Ида перебирается в его дом. Положение вещей ему категорически не нравится. Он решительно отрывает цепкие лапы дочери от внука и приставляет к ней вышколенных сиделок, а Олафа несколько резко приводит в чувство. Ему не верится, что все, что он вкладывал в эту светлую голову, выбито сумасшедшими бреднями его матери. Пытаясь скрыть разочарование, Феликс настаивает на немедленном поступлении Олафа в Академию. Но у того есть новая причина колебаться: для Иды найден жених и эту свадьбу отменит разве что конец света. Но здравый смысл восторжествовал над юношеской страстью. Влюбленные расстаются с самым тяжким грузом на сердце.
Олафа больше ничто не держит. Отец счастлив без него, мать несчастлива, но с ней быть нельзя. Феликс подталкивает в спину. Что ж, вперед.