[/float]
Я помню ее смех. Ее смех и глаза, выразительные, с золотистым оттенком, встревоженные и внимательные.
Дом знакомых нашей семьи, в котором в этот вечер устраивался бал, блистал своим великолепием. Начищенное до блеска столовое серебро, бесконечное множество зажженных свечей, в свете которых даже не самая свежая кожа приобретала фарфоровый оттенок, официанты в выглаженных костюмах с накрахмаленными воротниками – все это должно было подчеркнуть состоятельность хозяев. Женщины в пышных разноцветных платьях, ткань которых была щедро расшита драгоценными камнями, замирали от желания быть приглашенными, кавалеры робели в присутствии членов Совета Старейшин.
Я, еще не так давно возвращенный из подземелий инквизиции в родительский дом, стоял недалеко от одной влиятельной семьи N и разговаривал с сыном главы. В его праздном тоне периодически проскальзывали снисходительные нотки. На секунду я подумал о том, как стерлась бы его ухмылка, окажись он ночью на заднем дворе в присутствии разгоряченных выпивкой бандитов, при условии, естественно, что они не были бы какими-нибудь полудохлыми бродягами. Хотя, что по хорошему счету они могли сделать дракону? Разве что среди них оказался бы опытный маг.
-Простите, - сказал я, когда «пижон» задал мне очередной вопрос, - этот разговор мы продолжим как-нибудь в другой раз, а на бале следует танцевать.
С вежливой улыбкой, совершенно противоречащей резкости слов, я отошел от юноши и направился в противоположную сторону зала, Я любил танцевать и, желая отделаться от ненужных расспросов, неискренних участливых улыбок и рассуждений на политические темы, пошел танцевать. Я выбрал ее потому что она была первой из хорошеньких девушек, которая попала мне на глаза и потому, что в отличие от многих других барышень ее облик не кричал о том, что она мечтает, чтобы на нее обратили внимание. Ее красота не пьянила, но притягивала взгляд.
Она стояла ко мне в пол-оборота и разговаривала с двумя другими девушками. Все трое были юными, и по выражению их лиц, по манере держаться, по некой восторженности и одновременной робости угадывалось, что они стали только недавно выезжать в свет. Возможно, время для них еще не остановило свой бег или сделало это совсем недавно.
На ней было бежевой платье, подчеркивающее тонкость стана, с пышной юбкой внизу, из украшений - только бриллиантовые серьги и заколка в волосах. Она вздрогнула, когда я обратился к ней.
-Позвольте пригласить Вас на танец.
-Простите, но нас даже не представили.
Я узнал ее, как только она обернулась. Алиссандра. Невеста брата. Мне доводилось слышать о ней, ее портрет был в медальоне Люциана, вот только лично с ней нам встречаться не доводилось. Когда она с тетушкой или отцом приезжала к нам в дом, я по каким-то причинам отсутствовал. В последний ее визит – предпочел верховую езду светским беседам.
-Вас так смущает отсутствие формальностей? – Спросил я, занося руку, чтобы обнять ее за талию прежде, чем она сказала «да». Две ее подруги переглянулись.
-Не думаю, что моему жениху понравится, если он увидит меня танцующей с Вами, - следовало полагать, что ответом было «нет».
-Полагаете, я хочу украсть Ваше сердце?
-Вы уже крадете его.
Пауза, затем, испугавшись сорвавшихся с языка откровенных слов, Алиссандра вспыхнула и покраснела. Я же, воспользовавшись замешательством, повел ее к другим парам. Когда заиграли первые чувственные аккорды, я понял, что именно смущало Алиссандру. Мне так давно не доводилось бывать на подобного рода мероприятиях, что я уже почти забыл, что зажигательная мелодия Весеннего Танца сменялась Танцем  Страсти. Несколько па, которые я взял после возвращения домой, позволили освежить полученные мной в детстве навыки. Не скажу, что я был лучшим танцором на этом балу, но и не в рядах последних. Алиссандра же танцевала превосходно. Ее ноги в замшевых туфлях на невысоком каблуке легко и непринужденно ступали по паркету, оголенные руки и плечи еще не были тронуты лоском тысячи взглядов.
-Простите, родители мне говорят, что я порой бываю излишне своевольной, - вернулась она к нашему разговору.
В золотых глазах застыло едва скрываемое смущение. Ее неловкость непроизвольно передалась мне, и я усилием воли заставил себя побороть ее.
-Они путают дерзость со свободолюбием, ведь так?
Справа от нас танцевали супруги М.
-Не подумайте, что мне близки революционные идеи, - встрепенулась она. - Закон необходим.
-Только когда ему следуют, иначе он теряет всякий смысл.
Музыка заиграла быстрее, и мы, смешавшись с десятками танцующих пар, скользили по паркету. Ее красота не дурманила, но заставляла сердце биться сильнее. Стройная, подвижная, трепещущая, она улыбалась так близко, то, наоборот, становилась задумчивой и серьезной.
-А Вы не похожи на других, - сказала она, когда мы поравнялись с одной из колонн зала. – Есть в Вас что-то такое…
Она замолчала.
-Возможно, все дело в том, что я только недавно вернулся из… ссылки.
Я внимательно наблюдал за выражением ее лица. Она не сразу осознала смысл произнесенных слов, а когда это произошло, на ее лице отразилось удивление, сменившееся непониманием.
-И Вас пригласили сюда? Значит, вы очень влиятельный. Простите, мне так до сих пор не известно ваше имя.
-Что Вам в имени моем?
Я закрутил ее. К чему ей было знать, что чести оказаться на этом балу я удостоился благодаря отцу? Страстный ритм сменился более протяжными и чувственными нотами, и Алиссандра снова оказалась в моих руках. Главное было не то, что мы говорили, или как мы это делали, а химия, жесты, прикосновения, проскальзывающая искра.
Когда танец закончился, мы остановились. Алиссандра присела в реверансе. Я поклонился. Возможно, все дело было в музыке, атмосфере, настроении вечера. Очарование этой девушки будоражило, и я чувствовал себя ожившим и сбросившим груз прожитых, пусть по драконьим меркам и недолгих, но кажущихся мне целой вечностью, лет. Расставшись с Алиссандрой, я остановился и стал глядеть на танцующих, затем, заметив отца в противоположном углу зала, вышел на балкон.
На улице благоухал ночной сад.