[ Дом Меррика Лауфенберга ]

28 НН. 1647. День
Драконы летели с небольшой по их понятиям скоростью – 50 км в час.  Прохладный ветер холодил кожу. Внизу вздымались холмы и отвесные утесы, позади остался величественный город, впереди простирались дикие земли. С высоты птичьего полета крылатые хищники взирали на мир, что жил своей жизнью внизу. Заяц прятался в кустах, далее ещё несколько оленей. Чем ближе они приближались к Безмятежным горам, тем больше становилось живности. Так уж было заведено, что охотиться на чужой территории было запрещено, а элита, если и не пренебрегала охотой, то не была столь многочисленна, чтобы отловить всех зверей в окрестностях. Природа в любом случае брала своё, и на смену одному убитому приходили двое новых.
Василиск на спине, конечно, вряд ли так считала. Женщины вообще не так часто были сторонницами такого увлечения  мужчин. Одни находили охоту слишком жестоким занятием, другие пустой тратой времени. Была еще третья категория, которая вынуждена была отправляться в леса, чтобы прокормиться.
Мощные крылья рассекали воздух. То, что ветер был в лицо, облегчало полёт. Бескрылые почему-то полагали, что лучшая летная погода – это когда ветер  дует в спину. Невежды. Несмотря на то, что срываться со скалы драконы стали в хаотичном порядке, в воздухе  они все заняли строго определенную последовательность. Впереди Меррика летели несколько драконов, были еще по богам и позади. Подобное было продиктовано мерами безопасности, хотя и сложно было представить, кто отважится напасть на разрежающую небо группу гигантских ящеров.
Абстрагировавшись от окружающих его сородичей, Меррик сосредоточился на открывающемся внизу пейзаже и василиске.
«Знаете, Шесса, у окружающих почему-то зачастую складывается обманчивое мнение о том, что охота аристократов  – это акт зверского уничтожения ни в чем не повинных животных, - обратился он к девушке. – Но это не совсем так: главная составляющая любой охоты  – это не убийство, а выслеживание. Вначале надо решить, какой будет дичь, затем найти её или её следы, вычислить  точное местоположение, и только тогда, когда все предыдущее будет соблюдено, начинается завершающий этап гонки».
Внизу между перелеском блеснул маленький пруд. Ненадолго в нем отразилось показавшееся из-за туч солнце.
«Змеи, такие же хищники, как и драконы, - заметил он.  – Но я не предлагаю Вам изменять своей взгляды. Лишь приоткрываю занавесу мира, что окружает меня. Считайте, это скукой или потребностью в хорошем собеседнике. Не скрою, Ваше общество привнесло в мою жизнь долю разнообразия, и я ещё не разу не пожалел о том, что зашел именно в Вашу чайную. И дело не в зачарованных украшениях, хотя, безусловно, деловой подход, никто не отменял, а в обмене мнениями, разных мировоззрениях. Только на фоне белого, согласитесь, чёрное может осознать, насколько черно. Не думайте, что в данном случае я провожу какую-то аллегорию. Вовсе нет».
Впереди показались пики заснеженных гор, и драконы начали набирать высоту. Скорость нарастала, воздух становился холоднее.
«Этот участок пути можно преодолеть только так или в облет, что займет немало времени», - пояснил дракон, когда они поравнялись с одной из вершин горной цепи и висящим над ним облаком. Внутри облака было влажно и лететь стало сложнее. Взмахи крыльями приходилось делать чаще, дышать так же было сложнее.
А затем, облако закончилось, они были на другой стороне вершины горы. Подъем вверх сменился  скольжением вниз. Плавно, подобно падающим на землю листьям, драконы пикировали вниз.
«Эти земли испокон веков принадлежали моим предкам. Удивительно, наша семья всегда была довольно воинственной, но именно благодаря этому на наших землях происходило меньше всего кровопролитий. Это заставляет задуматься о том, что страх неминуемой кары зачастую бывает эффективнее мыслей о добродетели. Вы так не считаете?».
У подножия горы, туда, куда спускался Меррик и другие ящеры, находилось поле. Оказываясь на земле, драконы приобретали человеческое обличье.  Там их уже ждали слуги с собаками и те, кто перенеслись магическим путем. Такие, правда, были в меньшинстве.
«Хотите острых ощущений?» - Спросил он, и прежде чем Шесса успела ответить, обратился в человека. Василиск, ранее находившийся на спине дракона, по сути, оказался в воздухе. Далее должны были сработать эффект неожиданности и сила земного притяжения. В метре от земли Меррик поймал девушку на руки, затем поставил на ноги.
-Добро пожаловать в мой мир.
Сзади подошла рабыня Рене с луком и колчаном стрел.

Под ногами снова находилась твердая земля. Хорошо это было или плохо, до сих пор оставалось спорным вопросом. Безусловно,  Меррик не был ярым противником всего человеческого, разумно полагая, что вторая ипостась драконов представляет собой превосходное средство  выживания в условиях мирного договора. И все же нигде, как в воздухе, он не ощущал себя столь сильно тем, кем был по крови.
Рунолог, которой недавно пришлось испытать наверно одно из самых невероятных путешествий, находилась едва ли не на расстоянии вытянутой руки.
«Видел бы отец, как я взмываю в небо с kerflaïe* на спине», - не без сарказма подумал он. Перед глазами встал образ властного мужчины с плотно сжатыми губами. Для Корвина все, кто не родились драконами, были презренными существами kerflaïðh. Меррик был менее категоричным на этот счет. У всех рас были свои сильные и слабые стороны. Другое дело, что по иронии судьбы у драконов оказалась самое жалкое уязвимое место – добродетель. Если бы они с самого начала гнули линию властителей, а не добрый друзей, то не были бы так подвинуты и оттеснены. 
Отогнав  нахлынувшие не самые светлые мысли, Меррик сосредоточился на Шессе. Ее одежда, судя по всему, намокла в облаке во время полета и доставляла не мало дискомфорта, не говоря уж о том, что на улице была не самая теплая погода.
-Да, конечно, простите… - сказал он девушке, ловя себя на том, что уже второй раз за сутки извиняется.
Такие, как он, не были чувствительны к перепадам температуры. Именно поэтому большинство жительниц Рахена могли в зимнюю погоду позволить себе оголить плечи, не рискуя заболеть. Василиски, да и другие расы в целом, были более восприимчивы к капризам погоды.
Меррик провел глазами по силуэту Шессы, оценивая размер бедствия. Василиск, действительно, промокла до нитки и представляла собой, если не жалкое зрелище, то точно не эталон гордости.
-Позволите? - Не столько спросил, сколько предупредил о своём приближении мужчина. Руказамерла  буквально в десяти сантиметрах от одежды Шессы в области предплечья. В отсутствии Мардж огонь не так сильно пылал в крови. Он повел ладонью вдоль руки чаеведа, ни разу не задев девушку и не нарушив ее личное пространство неосторожным прикосновением.  Там, где проходила его ладонь, из одежды шел пар и ткань становилась сухой.
-Так нормально? Я Вас не обжигаю? – Поинтересовался дракон, чтобы срегулировать температуру. Все же чувствительность у него и василиска была разной. Слишком малый накал затянул бы время сушки, слишком большой мог вызвать неприятные ощущения у брюнетки, не говоря уж о том, что мог повредить ткань одежды. Когда компромисс был найден,  Меррик протянул Шессе руку. На возможный её вопрос он уже заготовил ответ:
-Лучше будет, если материал придет в движение.
Он закрутил рунолога вокруг её оси, от платья пошел пар, и василиск стала чем-то похожа на окутанное туманом привидение, на короткий момент Меррик даже нашел отдаленное сходство чаеведа с призраком. Бледность кожи, «прозрачность» силуэта, некоторая эфимерность.
Скоро, быстрее, чем у Шессы могла закружиться голова, платье было высушено.
-Как Вы? Всё ещё нуждаетесь в горячем чае? – Тепло поинтересовался дракон. Только не хватало, чтобы девушка заболела.  Финальным жестом были взятые в руки ладони девушки и переданная им частичка тепла.
Вокруг заканчивались последние приготовления. Все лошади и собаки были перенесены, не говоря уж об оружии и обмундировании. В воздухе витало нетерпение.
-Сегодня охотиться будем на волков, - сказал Меррик громче, чтобы его слова услышали и другие.
Сбоку к ним  подвели двух лошадей, двух меренов. В светло-сером животном дракон узнал Пророка. Ворона после последнего длительного перехода было решено в этот раз не брать. Для Шессы предназначался покладистый конь соловой масти.
-Что ж, думаю, самое время объявить начало охоты.
Меррик улыбнулся, но только уголками рта. Глаза оставались предельно серьезными.
-Если нужна сменная одежда для верховой езды, то это не представляет проблем, - добавил он.

*Kerflaïð [В женском роде kerflaïe . В м.ч. kerflaïðh. Пер.1. грязнорождены; 2.другая кровь; 3. нищеброд – все три значения несут пренебрежительный смысл]

-Не вся оленина, что подают в замке, была убита мной лично, - сказал Меррик на упоминание девушки об оленях. Он хотел что-то ещё добавить про рыбу, но вниманием василиска к тому времени уже завладел конь. Соловый мерин был широким немного шерстистым после зимы, но не мохнатым с горбоносым профилем морды. Сестра Меррика окрестила Чудесного одной из самых уютных лошадей. В чем-то она была права: животное обладало добрым нравом, спокойствием, выдержкой и бесстрашием, о котором как раз и упомянула Шесса.
-Чудесного, действительно, сложно напугать, - заметил дракон. – Единственное, говорят, он может быть немного ленивым, но думаю, Вы найдете к нему подход.
Давать девушке излишне горячую лошадь для охоты было бы непростительной неосторожностью. В конце концов, Меррик прилетел с Шессой в земли своих предков не для того, чтобы устроить ей очередное испытание. И как бы он ни любил быстроногих непарнокопытных животных, мужчина не забывал, что они могут быть опасными. Всё же не зря история пестрела фактами о том, как величайшие волшебники своего времени погибали из-за элементарной неосторожности или досадных бытовых оплошностей.
Солнечные лучи, ненадолго вырвавшиеся из-за туч, залили поляну теплым светом.  Меррик подошел к Пророку и похлопал его по шее. Это животное было единственной памятью о его некогда любимой кобыле, но и ему был отмерен не столь большой срок по меркам заклинателя. Серый мерин беззаботно фыркнул и ткнул хозяина носом в плечо, как бы вопрошая: «В путь?».
Боковым зрением дракон заметил приближение Шессы, но не стал предпринимать никаких действий: ни оборачиваться, ни настороженно ожидать её дальнейших шагов,  –  дракон не чувствовал угрозы. Он смотрел на лошадь и думал о смерти, которая была неизбежным окончанием любого пути. Перед ней все оставались равны. Кто-то пытался её обмануть, некоторым удавалось её отсрочить, но все уходили туда, откуда и приходили – в никуда.
От мрачных мыслей дракона отвлекло прикосновение женских рук к волосам, мягкое и ненавязчивое. «Алис?»  Это был жест его супруги, её почерк. Возможно, дело было именно в неком отдаленном сходстве, почему он раз за разом продолжал смертельный танец с василиском. Дракон мысленно усмехнулся столь глупому предположению. Всё же девушки были разными, как небо и земля, а он давно вышел из того возраста, когда канувшим в бездну друзьям ищут замену лишь бы её найти.
- Считается, что красные ленты приносят удачу.
«Красный… цвет жертвенной крови, цвет всепожирающего пламени, цвет возмездия и вырванного из груди раскаленными щипцами раскаяния», - думал Меррик, но вслух произнес другое:
-А еще красные ленты оберегают от сглаза.
Он обернулся к Шессе, из-за чего оказался с ней лицом к лицу. Чтобы сгладить возможную неловкость, он улыбнулся уголками губ. Воздух вокруг благоухал разнотравьем.

28 НН. 1647. День - вечер.
После того, как приготовления были закончены, драконы и недраконы, оставив позади покрытую снегом гору, двинулись в путь.  Собаки были пущены вперед. Копыта лошадей отпечатывались отчетливыми следами на влажной почве.  Протоптанная уже ранее тропа была достаточно широкой и ровной. Вокруг, справа и слева находились  деревья, не столь густые, чтобы не пропускать дневной свет, но росшие в достаточном количестве, чтобы их кроны отбрасывали на землю тени.
Пока собаки не взяли след, лошади передвигались то рысью, то шагом. Конь Меррика бежал рядом с соловым Шессы. Зеленые глаза дракона смотрели настороженно вперед, будто где-то среди деревьев мог затаиться незамеченный собаками волк. Санитара леса, как специально, нигде не было видно: ни его, ни его следов. Зато за время их пути им несколько раз попадались следы оленей. Один раз собаки даже взяли не тот след.
Меррик в пол-оборота повернулся к Шессе:
-У нас на охоте есть золотое правило, - как бы невзначай произнес он. Это правило следовало знать всем присутствующим, дабы они его случайно не нарушили. Впрочем, в нём не было ничего криминального. – Чтобы отловить и поймать животное, мы не используем магию, иначе таинство превращается в бессмысленную бойню.
Дракон снова погрузился в свои мысли. Теперь идея привезти в Безмятежные горы Шессу и вынудить сопровождать  не выглядела столь привлекательной. То, что увлеченного могло вдохновить, то незаинтересованного заставило бы скучать. Впрочем, за все то время, что Меррик общался с девушкой, он ни разу не слушал, чтобы она на что-то жаловалась или роптала. Эта черта характера вызывала уважение.
Дорога свернула вправо, деревья резко расступились, и они выехали к реке. С обоих берегов русла деревья отступали на несколько метров от воды, оставляя «свободную зону», и только растущая местами поросль кустов нарушала чистую линию зеленеющего побережья. С той стороны реки начал свою трель соловей. Щебетание птицы напомнило дракону о том дне, когда отец впервые взял его с собой на охоту.  Ему шел тогда девятый год. Он ехал среди других охотников и нервничал от возбуждения в ожидании, когда же наконец появится дичь и кони пустятся в погоню. Впереди невозмутимо восседал на коне отец. Его тогда более длинные, чем сейчас, волосы теребил ветер.
Поймав не себе взгляд Шессы или первым бросив на неё свой, дракон подумал о том, что слишком углубился в свои мысли.
-Отец впервые взял меня на охоту, когда мне было восемь, - произнес он. – Помню, как гордился, что был удостоен такой чести. В тот день мы охотились на оленей, и из всех этих благородных животных набрели на самку с детенышем. По идее в это время года они не должны размножаться, но, видимо, её биологические часы работали как-то иначе. Можете представить выражение лица моего отца, нет, не можете, Вы же его не знаете, разве что могли читать какую информацию из сводок газет, когда его сын преградил дорогу охотникам, готовый грудью лечь за тех двоих? – На лице появилась улыбка. На самом деле тот день не был так светел и безобиден, как преподносил его Меррик, но любые события, обрисованные в нужном свете, могли заиграть по-другому. – А ведь тогда я ещё даже не был блудным сыном, - добавил он. –Но да что я все о себе, да о себе. Шесса, может, поведаете об одном из самых ярких воспоминаний из детства?

Отредактировано Меррик Лауфенберг (2014-04-24 02:48:09)

Справа вспорхнула стая потревоженных кем-то птиц. Сойки. Маленькие птички песочного цвета с яркими черными перьями на хвосте и крыльях и ярко-голубыми полосками на плечах. С характерным резким криком они закружились полумесяцем  над листвой, пока снова не опустились на ветви деревьев. Миролюбие Безмятежных гор многих вводило в заблуждение. Пусть в этих местах разумные расы почти не проливали кровь из-за древних поверий, дикие земли зачастую кишели хищниками похуже двуногих. 
- Когда вам был девятый год - меня даже не было в этом мире, милорд, -  начала Шесса. Дракон отвел глаза в сторону. Всё верно, пока в силу того, что он относился к расе долгожителей, он не успел испытать то, как все родственники и близкие, кто окружал его, старели и умирали рядом с ним. Но, безусловно, все было ещё впереди. Время уже замедлило для него свой бег. «Пройдут годы, и я похороню друзей, врагов, и их детей, затем придет черед их внуков». Что-то в этот день он слишком много думал о смерти. Возможно, все дело было в обстоятельствах прошлой ночи, когда сын собственной уборщицы попытался напасть на него.
Дальше разговор переключился на его отца. Шесса как истинный чаевед была крайне корректна. В Рахене и за его пределами Магнус был весьма неоднозначной политической фигурой. У него были союзники, но ещё больше врагов. Его слово имело в обществе вес, нрав отличался жестокостью, а рассудок дальновидностью и умом.
-Надеюсь, что потом он не применил к Вам никакого наказания за то, что Вы проявили добродушие.
Глаза их встретились на мгновение, и на этот раз Меррик отвел их почти одновременно с Шессой. Разговор заходил, на «зыбкую почву».  Спустил ли Магнус сыну  выходку, что он учинил на первой охоте?  В те годы, когда дракон был еще совсем юным, да и по сей день, аристократы нередко держали в своих домах мальчиков для битья, последние  росли вместе с высокорожденными детьми, были им товарищами по играм, но главной и основной их задачей было выносить все наказания, которые заслуживали отпрыски «голубой крови». Десять плетей? Мальчик для битья был всегда под рукой, чтобы не дай Бог не повредить будущего наследника. В доме Лауфенбергов подобной блажи не было. Каждый отвечал за свои поступки сам. Другое дело, что у Властителей гор были всегда отменные лекари.
Слова Шессы про инквизицию неприятно отозвались где-то на задворках сознания. Это была не та тема, которую он желал поднимать или о которой любил говорить вообще.  Будь его воля, то Меррик вычеркнул бы из всех общедоступных источников  любые  упоминания о том, что провел несколько лет в заточении. Мрак и голод, как можно было догадаться, были не главными неудобствами темниц фанатиков.  Были еще раскаленное железо, костелом, ошейник с шипами, запечатывающие свитки, иглы, вгоняемые в пальцы, и многое, многое, другое.
Оставаясь верным себе, Меррик хотел сказать пару общих фраз, в лучшем случае пошутить, но Шесса не стала настаивать на чистосердечном признании, а вместо этого доверилась и открыла ему, возможно, одно из самых неприятных воспоминаний в жизни. Нет, однозначно, к таковым он не относил случайное обращение друга Шессы в камень, но вот все, что последовало за ним… Это говорило и о сильных чувствах, и о стремлении, и даже о доле мятежности. Редкие девушки, не считая разбойниц и немногочисленных пираток (да и те далеко не всегда) осмеливались предложить мужчине руку и сердце. Так уж было заведено, что сильной половине отводилась роль охотников и завоевателей, тогда как слабый пол пускал больше в ход чары обольщения.
-Прискорбно, что Вам довелось пережить то, что Вы пережили, - сказал он без намека на лицемерие. – Всем нам рано или поздно доводится быть отвергнутыми, и сложно сказать, что в такие минуты болит сильнее: разбитое сердце или ущемленное самолюбие. Но то, что на Вашем пальце пульсирует рубин, дает мне право полагать, что как минимум один близкий у Вас есть. 
Взгляд в глаза.
-Что касается моего ухода из дома, то как Вам сказать… – Дракон тщательно подбирал слова. - Юному поколению всегда был свойственен максимализм. Ко мне это относилось, как ни к кому другому. Дом «в который нужно было возвращаться до определенного часа», учеба «по выбранной за меня  профессии», друзья «только одобренные старшими» - всё это больше напоминало золотую клетку. Меня же манил заманчивый горизонт. Я не понимал напускного дружелюбия, жеманства, но особенно тяготило чувство предопределенности. Наверно, это было чем-то схоже с предопределенностью василиска к тому или иному дому. Наперед было известно, кем я стану, чем буду заниматься, что говорить и кому. Кого-то такое устраивало, мне же катастрофически не хватало кислорода.  В годы, когда я начал получать высшее образование, я увидел, что вокруг есть не только тот мир, в котором росли мы с братом, но и другой, более дикий, необъятный, но в то же время дарующий свободу. Можно сказать, за ней я и ушёл.
«Откровенно. Даже слишком».
-Относительно инквизиции…  -  мимолетная улыбка, скрывающая не самые светлые мысли за собой. Развитое  годами умение говорить на зачастую не самые приятные темы без видимой тени печали, ненависти, злости или сожалений, на этот раз сработало само собой. – Наверняка, Вы обратили внимание, что, несмотря на предпосылки стать политиком, я держусь от всего подобного в стороне... В некотором роде столкновение с инквизицией стало для меня жизненным уроком. Научило ли оно чему-то? Безусловно. Когда попадаешь в мир, где всё измеряется с позиции силы и власти, то сам начинаешь пользоваться такими мерилами.  «В некотором роде, инквизиторы дали мне бесценные знания о том, как уничтожить душу, изувечив тело, или сделать то же самое, оставив оболочку нетронутой», - мысленно закончил он, но озвучивать подобное не стал. Всё же у Меррика не было цели запугать Шессу.
Дальнейшая беседа была прервана вглядывавшейся до этого вдаль девушкой. Видимо, она  что-то разглядела в лесу, а потому спешилась и призывала сделать его тоже самое. Меррик задавать лишних вопросов не стал. Он всегда был легким на подъем.  Он бежал за Шессой до кромки воды, затем парение: тело, не имеющее сопротивления магии, легко оторвалось от земли. Ощущения от полета в человеческой ипостаси были иными. Не было чувства силы, мощи, контроля, зато был драйв. На мгновение забывшись, он едва не обратился  над водой. Вряд ли такое пришлось бы Шессе по душе. Как минимум, удивило, как максимум, выбило бы из колеи. Оказавшись на другой стороне реки, Меррик последовал за рунологом. Вначале им двигали воодушевление и  любопытство, затем к этим ощущениям добавился инстинкт хищника. Он хотел догнать василиска. Догнать и поймать. Возможно, заполучить. Рунолог стала бы прекрасным дополнением его замка и жизни в целом.  Нет, не как гостья или ювелир, а, как например, рабыня. Да, из неё получилась бы великолепная рабыня. Правда, пришлось бы провести курс адаптации. Если бы Полынь был все ещё в числе его драконов, то, пожалуй, именно ему Меррик доверил столь почетную миссию. Тот, при всей своей специфичности был прекрасным наставником. Ломал разумных существ на раз-два-три, а затем собирал по частям и создавал тот узор, что требовался Юродивому.
«А стоит ли игра свеч?» - Подумал дракон. Стань Шесса его рабыней, и они никогда уже не будут на равных. Игра перекидывания венка из рук в руки превратится в игру в мяч в одни ворота. Нет, поначалу рунолог, скорее всего, будет сопротивляться. Это сопротивление вымотает немало сил у всех, но затем… результат будет стоить того. Нет, нет, перебор. Впереди он видел, как Шесса остановилась. Он тоже перестал бежать. Бесшумными шагами он подходил к василиску. Тело, словно перед броском, напряглось.
- Ты волшебный...
«Единорог. Всего лишь единорог». Безмятежная природа гор снова настраивала на миролюбивый лад.  Мужчина смотрел на животное. Не оно было его добычей. И даже не волки, которые служили не более чем антуражем или декорациями. С самого начала, с самого ужина,  нет, с самого их знакомства, он вел охоту на змею. Малахитовую змею. Единорог фыркал, он не чувствовал злого умысла по отношению к себе. Оно и не удивительно.
«Вокруг никого. Достаточно сделать пару шагов и вырубить ударом в голову.  Слишком жестоко, слишком опрометчиво». Меррик же, как бы это иронично ни звучало, относил себя к гуманным представителям расы. А коли так… Рука нащупала в кармане носовой платок и легла на маленький пузырек.
Заклинатель  подошел к Шессе и остановился в полушаге за спиной у нее.
-Он, действительно, волшебный, - тихо произнес мужчина.
Рука легла на тонкий стан василиска. Он обнял ее за талию. Половины шага, что разделяли их, будто и не было.  Она была тонкая, одни ребра под слоем ткани. Цветочный запах духов – душистый, немного сладковатый, но с благородным оттенком – напоминал о весне. Меррик не мог сказать, чем именно благоухала василиск, но этот запах дурманил. Там, где шея Шессы встречалась с плечом, он втянул воздух. Интересно, разрушение пахло так же? Сердце учащенно билось. В то время как змеи окутывали жертву кольцами, дракон образно нависал над ней. Оставалось только действовать, пока не прошел эффект неожиданности и вместо вожделения или растерянности он не получил удар в нос.
Меррик развернул Шессу к себе. Вот только вместо логичного продолжения – поцелуя, последовал  пропитанный Вечным сном носовой платок в лицо.
Единорог настороженно наблюдал за странной парой, но не убегал,  он, как и прежде, не чувствовал для себя угрозы.

Отредактировано Меррик Лауфенберг (2014-05-01 01:46:21)