Анкета персонажа
1. Имя:
Эмери Нортхаген.
[Emery Northagen.]
2. Раса:
Василиск (Гранитный Дом).
3. Возраст:
71 год, выглядит примерно на 25.
Родилась 11 дня Хитрости Криури 1576 года.
4. Деятельность:
Живет в Ацилотсе.
Промышляет получением низкого заработка, несмотря на свои детские амбиции. Ей достаточно понравилось путешествовать без привязки к чему-либо, но в конце концов пришлось подумать о элементарном заработке. Из-за своей тяги к природе Эмери устроилась садовником, но это не казалось долгосрочной перспективой. Тем не менее, она уже почти двадцать лет тянет так время.
5. Способности:
5.1. Бытовые:
Грамотна ввиду обучения в Институте, но не почерпнула оттуда большего. Ее навык шитья канул куда-то в бездну, инорасовые языки представляют интерес, но у нее нет ни средств для изучения, ни настолько сильного желания. Ее приспосабливаемость была проверена временем, однако не выделяется как нечто сверхъестественное: Эмери плохо готовит, так как этот навык вырван накорню неумением рассчитывать время приготовления и массу ингридиентов (если что-то вышло сносно, то это было чудо, не иначе), она не умеет договариваться с людьми даже по поводу того, чтобы остаться на ночь, не готова сделать что угодно, чтобы выжить. Если вкратце, то все это требует какого-никакого опыта, а такого этому василиску всегда недостает.
Хотела бы купить себе лошадь или просто обучиться верховой езде, но все время откладывает в долгий ящик, как и любые порывы обучиться игре на музыкальных инструментах.
По сути, все еще жива благодаря своему умению сосредотачиваться и выполнять работу, не требующую чужого вмешательства: охота, научные работы, изучение чего бы то ни было.
5.2. Боевые:
| стилет, кинжал — специалист; |
Владеет рукопашным боем с последующей неплохой практикой. Именно это, несмотря на ее планы, оказалось лучшим средством самозащиты. Ее успехи в области сражений можно объяснить внимательностью и хорошей реакцией, но сталкивается с непреодолимыми трудностями уже при виде оружия, которым не владеет. Всего пять лет обучения в Академии боевых искусств.
5.3. Магические:
КСМ = 0%
КЖЭ = 50%
У нее всегда было желание просто долго изучать что-то, посвятить этому частичку себя и быть уверенной в стабильности своей увлеченности. Как и у многих, вероятно. Эмери узнала о предрасположенности василисков к рунам, и это звучало довольно заманчиво.
Она потратила на рунный факультет все десять лет до получения звания «мастер». Пользуется рунами в бою, редко для перемещения. Пытается совершить аграрный переворот в своей сфере садоводства, но мало-помалу убеждается в бесполезности накладывания рун на растения.
5.4. Слабости:
Вероятно, милосердие. Из однозначных: боязнь ограничений (изначально как простое желание свободы, превратилось в навязчивую, почти психического фона, проблему), эротофобия (не стоит ни на чем, кроме навязчивого желания равноправия, о котором она уже и не планирует добиться рядом с кем-то другого пола), боязнь проклятий (логично, учитывая ужасные и неисправимые вещи, происходящие из-за магии, как ей кажется). Не боится каких-либо живых существ на почве отвращения, но разумные создания ее откровенно пугают (отчасти социофобия).
6. Ключ:
7. Внешность:
Она всегда заботилась о своей внешности хуже, чем конюх о политике, и в некоторых аспектах это сыграло даже положительную роль (чего не скажешь о роли ее берсеркских тренировок и диет), но зачастую Эмери выглядит, как труп, и это в благоприятные дни. Если под солнцем ее можно принять за человека, то в тусклом свете ее кожа почти что серого цвета. У нее бледные губы, ни пухлые, ни тонкие, слабо выделяющиеся; довольно густые, но тонкие брови; нос, не слишком большой, скорее, правильного размера и формы для ее лица. Эмери не нужно прикладывать много усилий, чтобы привести волосы в порядок: они редкие и прямые. Они угольно-черные с иногда встречающимися темно-серыми волосками. Эмери никогда не дает им вырасти ниже плеч, чаще всего стрижет до подбородка, оставляя лоб открытым или с не очень густой челкой, доходящей до бровей. У нее миндалевидные темно-серые глаза с тяжелыми веками, часто неплохо передающие ее эмоции.
С ростом в 170 см она имеет некоторые проблемы с существами выше ее, подрывающими ее гордость и чувство собственной защищенности. У Эмери сильные натренированные руки, что иногда давало ей основание думать, будто она может поднять что-то тяжелее топора, хотя это оказывалось ложным бахвальством. Уже живя в Ацилотсе, она старалась бегать по окрестностям, чтобы, если что, пробить свой рубеж в десять метров не задохнувшись. У Эмери есть почти незаметный пресс, давшийся ей с большим трудом. Имеет участки с чешуей на хребте до самого затылка, на плечах и бедрах. У нее длинная шея, довольно широкие плечи, и, кроме прочего, пальцы с короткими неаккуратно подстриженными ногтями, обычно мозоли на ладонях из-за того, как яростно она хватается за оружие или как много пишет. Есть несколько шрамов от ее дуэлей на рапирах (один на левом боку) и бытовых проблем (на большом пальце левой руки от куста роз и на правой кисти от осколка вазы).
В общем, она несильно любит комментарии по поводу своего внешнего вида из-за их нелестности.
Одежду выбирает как приходится, можно сказать, что у нее просто два сменных комплекта, части которых она иногда комбинирует между собой. У нее только желание носить что-то достаточно свободное и удобное, подходящее для любой ее деятельности (работы, уборки, практики приемов, охоты), каких-нибудь темных тонов и без лишних побрякушек. Ее тяга к украшением исчезла еще лет в десять, а тяги выглядеть красиво никогда не было вовсе. Больше любит рубашки, юбки ниже колена или до щиколотки, или надевает брюки. Ей нравятся шляпы, в основном от их внешнего вида, но они незаменимы в солнечную погоду, именно тогда Эмери с удовольствием их носит.
Использует мимику по максимуму, что выглядит прямо противоположно ее обычному вялому поведению. Ходит не слишком грациозно, часто спотыкается, и это все усугубляется ее неуверенным поведением рядом с кем-то. Она может начать ронять что-то или с трудом и неправильно делать привычные вещи. Ее движения редко бывают точными, разве что при написании рун и при бое, но она не знает, куда деть руки, когда стоит, или как держать себя вообще.
8. Характер:
Покровитель — Вивиан. Возможно именно из-за этого она превращает любое свое увлечение в искусство, отдаваясь ему полностью и почти позволяя ему захватить свою душу. Это иногда проходит, все-таки по ее логике, если ты научился чему-то, можешь забыть до того момента, пока это не пригодится.
Иногда Эмери выглядит как полный отшельник, а рядом с другими слишком молчаливой. Эта позиция не является для нее минусом, все-таки годы практики только жизненнонеобходимых разговоров дали подкрепление ее правоте. Комментирование ситуации? Побольше вопросов? Кто ты и зачем ты здесь? Ох, да ты и сам можешь рассказать, раз уж так нужно. Что можно встретить еще реже, так это ее предложения о помощи. Тем не менее, пропускать мимо себя то, что позже может вылиться в проблему, у Эмери в намерениях нет. Любое проявление тирании с чьей-то стороны или элементарная наглость — это стоит убить в зародыше, с чем она, бывает, справляется. Не словами, они едва ли помогут против напыщенного двухметрового ублюдка, но начать можно и с этого. Вкратце, у нее довольно грубая манера общения. До побега из Института были попытки оправдать это тем, что слова мало что значат, но, разобравшись в себе, стоило признать, что это элементарно связано с ее презрением ко многому живому, ее нетерпеливостью и неумением вести дипломатические беседы. Это дополняется тем, что она мало кого признает авторитетом или хорошим советником. Кроме ее конечной ненависти к тем, кто лезет в чужие дела и дает кучи непрошенных советов, не может разобраться в элементарных для нее вещах сам, зависим от общения или общества, готов оправдывать членов своей семьи просто за кровное родство, Эмери может порвать с кем-то за любой из этих минусов просто без объяснения причин (хотя это не всегда было так: нужна отменная бесчувственность, чтобы поступать так).
Отрицая свою неприспособленность к коммуникации, Эмери по возможности от нее закрылась. Болеет манией величия, присвоением себе многих умений, которыми не владеет, и самоуверенностью на основе тех, которыми владеет. Поскольку таких выходит довольно много, ее самооценка поселилась где-то на Алмазных скалах и нужны невероятные аргументы, чтобы хоть как-то пошатнуть ее. Обидчивость Эмери стала бы легендой в народе, и, хотя она обижается исключительно на мелочевые п(р)оступки, не забывает о них даже после достигнутой идиллии. Больше чего-либо, бьющего через край, она не имеет: может помочь любому из сострадания, но не выходя за границы рациональности, может работать до обморока, но если это принесет стопроцентный результат. Не горит желанием привязываться к кому-то, кто слишком уж не разделяет ее мнение, и, скорее, ищет свое отражение, чем подходящих под теорию о магнетизме.
Ее отношение к обществу достаточно странное. Она восхищается его достижениями, готова положить свою жизнь на спасение нескольких чужих, иногда считает интересным анализировать поведение других, но ее пугливость перед кем-то доброжелательным и не желающим обмениваться оскорблениями заставляет желать таких встреч как можно реже. С кем-то беспардонным иногда уживается лучше, в конце концов, у Эмери никогда не было сильного желания отстаивать свою или чужую честь, и это дает ей непробиваемый иммунитет к любым словам в ее сторону.
Несмотря на периодические приступы меланхолии, часто пребывает в прекрасном настроении, хотя со стороны это едва ли так заметно.
9. Биография:
Невзирая на невыносимую жару, жаловаться на которую уже у нее в принципах, Эмери любит лето. Это едва ли как-то связано со временем ее рождения или детством вообще: ее детство не привнесло ничего ни в ее характер, ни в ее умения, оно только изредка напоминает о себе, поддерживая пламя ее желания никогда больше не быть такой.
Эмери не называет это «тяжелым прошлым», у чего есть много причин, хотя бы то, что многим пришлось в разы хуже, что многих проблемы находят сами, а не так, как в ее случае, да и все сложилось неплохо, почему бы и не забить на то время, своих чувств из которого она даже не помнит.
Ее родители были вполне обычными жителями Янтарного дома. Кажется, там они и познакомились, затем вдохновившись идеей вырастить несколько детей для большой и дружной семьи. Эмери была первой в их списке и, судя по всему, какое-то время была верхом ожиданий. Она была слишком тихим ребенком в отличие от некоторых и недостаточно прислушивающимся к советам других в отличие от многих. Ее желание оставаться вдали от других василисков было тогда в зародыше, почти незначительное для нее самой, не говоря уже о других.
Эмери не слишком хотелось оставаться в пустыне до конца своих дней, особенно узнав о существовании крупных городов и разнообразной природы, но, если бы она знала о скорой возможности попасть туда, предложила бы богам не торопиться исполнять это желание. Ее отправляли в Институт благородных девиц в Ацилотсе, и это было даже хорошей перспективой на фоне того, что Эмери была без понятия, что делать со своей жизнью. Тем не менее, стало совершенно ясно, что даже грамота, которой она начала обучаться в институте, нужна была исключительно ей, а не как подпитка гордости ее родителей, либо еще кого-нибудь, кого ей, кажется, должна была подыскать судьба. В идеале, конечно. В 1589 она впервые увидела Ацилотс, но без всякого ожидаемого восторга.
Ее возвращение на летние каникулы в 1594 после четырех лет обучения оставляло ее на развилке, несмотря на возможность продолжать дальше так, как есть. Ей было семнадцать, она была просто ничем в мире василисков как минимум до тех пор, пока ее не определят к ее Дому. До этого она будет жить с родителями, после — с кем-то еще, все также подпитываемая их мнением, мнением других василисков, и так связи с другими будут сдерживать ее всю жизнь без шансов на вмешательство с ее стороны.«Почему кому-то нравится это? "Семейные ценности" — волнуйся о всех тех, до кого тебе дела нет. Да, их учили этому с рождения, но ведь меня тоже. Они считают... Или должны считать... Я не понимаю. Они идиоты, — она думала об этом после полуночи за пару дней до отправления назад. — Кажется, либо моя жизнь до конца будет пустой, либо все, что я делаю, будет работать на меня. И только на меня, другого выхода я не вижу»
Это было относительно безрассудно, она слышала о подростковых побегах из дома и их дурацких причинах. Она и ее мать узнавали об этом от гостей, и Эмери в свои девять лет непонимающе спрашивала, почему все эти почти-что-взрослые ведут себя так. В ту ночь она вспомнила об этом только для того, чтобы найти аргументы и выделить себя из массы гормональных идиотов. Она не могла спать, стараясь найти возможность не делать необдуманных вещей. Это не должно было стать побегом полуголодного несамостоятельного ребенка — у этого побега должно было быть будущее, и у нее должно было быть будущее.
В последнюю ночь перед отправлением все уже стояло на своих местах для нее. Хотя какой бы надменной она не стала за время своего взросления, Эмери дрожала от страха, роясь в вещах родителей. Она нашла только пару златых и легла спать, все еще осознавая свое незнание мира. Узкие рамки, в которые ее загнали, не дали ей узнать ничего о жизни вне их, и она едва ли была готова их покинуть.
Оказавшись в Ацилотсе после долгой поездки, Эмери даже не посмотрела в сторону института.
Первое испытание настигло довольно быстро. Любому, кто выкопался бы из маленькой деревушки со своими большими амбициями, пришлось бы довольно тяжело с налаживанием контактов, другое дело Эмери с замашками редкостного бревна, которая обнаружила проблему уже в том, чтобы добраться до Академии боевых искусств. Для нормальных это не ассоциировалось с дорогой в один конец, но для нее альтернатив было мало, с деньгами то же самое. «И, хочу заметить, это не то, как если бы я могла спрятаться за спиной у какого-нибудь жлоба».
Заговорив с первым же встречным, кажется, знатно посмеявшимся над ее задатками воина, она все же добралась до АБИ. С ее здоровьем, в чем она не сильно сомневалась, все было в норме, но, учитывая то, что даже пришедшие обучаться стрельбе за счет одних мышц были больше нее в два раза, это все равно выглядело как провал.
Она не сообщила свою фамилию, надеясь сойти за какую-нибудь сироту, пытаясь хоть как-то просчитать ход мыслей своих родителей, если они вдруг заявят о пропаже. Эмери не думала, что за ней кто-то следил во время поездки, так что она могла пропасть и в дороге. В конце концов, ее родители часто беспокоились из-за опасностей, случающихся раз в сотню лет. Они могли бы в такое поверить.
В качестве оружия пришлось выбрать то, что подавало хоть какие-то надежды. У нее больше не было сторонних факторов, зато полная свобода действий. Как ни было тяжело, она все равно ощущала от этого плюсы. Конечно, было сложно оставаться просто воином. Без хобби, без версий о том, что делать в перерывах, но Эмери видела пищу для размышлений в своем на время единственном занятии. Ей хватило пяти лет обучения, после чего пришло время воплотить свои надуманные планы в жизнь.
Уход из Академии не оказался глотком свежего воздуха. Не то, чтобы ей очень захотелось посоветоваться или вообще дать кому-то решать за себя, нет, но она постепенно трезвела, расставляя все по своим местам.
Она поняла, как она должна жить. Другой вопрос — зачем. Но этого ведь никто не знает, кроме тех, кто находят иллюзорный смысл жизни в близких, — давно отброшенная ею тема, так к чему рассуждения? Ее даже мучила совесть за побег раньше: минусы и доказательства того, что это была ошибка, сами приходили в голову, но теперь... Ее самовнушение выросло до невероятного уровня, но тут оно даже не понадобилось — время заставило почти что забыть о том, что было, не говоря уже о том, чтобы давать повод чувствовать что-то из-за прошлого.
Не пришлось забывать о условиях жизни в Академии: ее средства на проживание все еще плакали, и все, что вышло сделать, — снять какое-то подобие комнаты на время. У нее не было идей по поводу работы. То, где бы она могла применить свои навыки и упорство, — такого места не было. Все, что подходило ее обособленному либидо, — жизнь маньяка в пещере, обворовывающего проходящих мимо.
В общем, новое столетие было встречено довольно безрадостно.
«Я могу вступить в гильдию. Белый дракон и, вроде как, он, эм. Они не выглядят, как напыщенные идиоты, которые упиваются властью. На первый взгляд. Хотя не думаю, что мир во всем мире отражает систему моих ценнос... О, хватит, пора уже забить на это, так мне мало что светит. Мне нужно... "место в жизни"». Сказать, что ее ориентир, если был, оказался безвозвратно потерян, то да, это будет правдоподобно.
Примерно в то же время, еще раз убеждаясь в компетентности окружавших ее людей, она услышала много шикарных фактов о василисках, стоило только засветить свою чешую. Тогда же, вместе с напоминанием о все еще далекой способности обращать живое в камень, она услышала и про руны. На следующий день, изнывая от безысходности, она стояла перед Академией магии Ацилотса, понимая, что затевать путешествие только для того, чтобы подобраться к Белому дракону во время очевидного рассвета ее финансового положения, — отчасти бестолково, если не сказать больше. Итак, это была еще одна отсрочка, во время которой ей либо предстоит еще раз переписать себя полностью, в противном же случае, вновь оказавшись на улице, она будет уже просто потерянным бесполезным василиском.
Еще примерно на такое же время, бессмысленное одинокое существование и тренировки. Кхм. Что может быть лучше совершенствования?
Рунный факультет, несмотря на свою и без того большую часть теоретичности, предстал перед ней скучнейшим курсом с введением в целый год, спустя который всю свою нелюбовь к истории и обнадеживающей болтовне Эмери смогла выразить в словах "что же, это было информативно".
Она отказывалась признавать достаточно долго, что ее недостающей чертой было терпение, но не то, чтобы после этого оно вознаградило ее своим пришествием. Руны давались ей сперва почти что через силу. Там не было ничего сложного для нее, но успехи Эмери могли быть больше, если бы она продолжала все так, как раньше. Вместо этого она долго пребывала в депрессии, до того долго, что забросила весь возможный свой физический труд, и были опасения, что она сделает то же самое с рунами. Тем не менее, в один из дней она все же сделала усилие над собой, чтобы не хандрить, вроде как расставив точки над i и признав, что многие испытывают такое (и их переживания зачастую кажутся ей ничтожными, зачем ставить себя в такое же положение).
Совершеннолетие она отпразновала в неизменно гордом одиночестве, как и прежде, после чего в некотором роде заставила себя проникнуться рунами. Они все еще не были частью ее, несмотря на то, насколько были простыми, как Эмери считала.В один из дней она проснулась чертовски жарким утром в своей комнате, уставившись на влетевшую в распахнутое окно птичку. Как и любое создание природы, она была для Эмери чем-то прекрасным, однако в этот момент такая встреча представала в другом свете.
«Хм, ну что же».
Она сосредоточилась, стараясь понять, что вообще должно произойти и что она должна чувствовать при этом, и через пару секунд птичка превратилась в тусклый кусок гранита. Не то, чтобы Эмери рассчитывала на хрусталь (хотя, это могло оказаться полезным, если бы удалось надурить какого-нибудь торговца), но это было неожиданно. Оставив птичкообразный камень на подоконнике, она почувствовала себя немного лучше. После долгих месяцев самокопаний пару минут спокойствия казались даром.Руны были действительно неплохи, и, хотя терпеливости у Эмери не прибавилось, теперь она оставалась спокойной дольше, когда дело доходило до чего-то, что не получалось или элементарно неработало.
Получив звание мастера, она вернулась в прежнюю каморку, уже не настолько кипишуя по поводу несбывшихся надежд. Не то, чтобы Эмери стала апатичным взрослым, живя только из вынужденности. Небольшая комната, свобода действий, никаких запретов в рамках того, что она хочет делать, — не похоже на то, по поводу чего она будет жаловаться всю оставшуюся жизнь.
Встретив только одного представителя Белого дракона в местной таверне, который даже и не подумал бы порекомендовать ее, Эмери все же смирилась со своей трусостью.
Фруктовые сады на другом конце города показались ей чем-то великолепным, и первый год ухода за ним был не так уж и плох. После нескольких часов с растениями она могла отправиться за город или сидеть дома, записывая свои нововведения в области рун. Настолько разамеренная жизнь почти что поглотила ее.
10. Отличительные черты:
Василиск с присущей чешуей. Часто чертит руны с причиной и без, бывает просто практикуется. Не носит украшений, почти что презирает любые способы изменения внешности в лучшую сторону.
11. Мировоззрение:
Хаотично-нейтральное.
12. Сопровождение:
Всегда один.
13. Пробный пост:
-
Анкета игрока
1. Имя:
по нику можно.
2. Связь:
Instagram (https://www.instagram.com/ink_tod). захожу нечасто, но в другие сети еще реже, так что вот.
в принципе, можно и на мыло писать, я его проверяю.
3. Опыт игры фрпг:
3 года. это были игры с локациями, а не по эпизодам.
4. Сторонние факторы:
ну, я учусь. свободного времени много.
5. Источник:
rpg-топ.
6. Разрешение использовать персонажа в случае ухода с ролевой:
нельзя.
Отредактировано Эмери (2020-07-22 11:31:04)
