[float=right][mymp3]http://ato.su/musicbox/i/0414/f5/d9656c.mp3|Ethnic Egyptian[/mymp3][/float]
Шакти осмотрела столичный базар от края до края, взобравшись на постамент обелиска и сев на него, свесив ноги в прохудившихся сандалиях. Обелисков в городах змеелюдей было немало – равно как скульптур. На некоторых из них красовались высеченные чьей-то умелой рукой надписи на всё ещё недоступном для белобрысой девочки Шстанхаре, другие наоборот были гладко отполированными, но бродяжку зачастую больше волновала их практичная сторона, чем возможность получить какое-либо эстетическое наслаждение. Впрочем, только слепец мог игнорировать притягательную красоту ассурских поселений, особенно таких густонаселённых, как сам Шхаас.
Лето выдалось аномально жарким, и шадос всем сердцем сопереживала местным жителям, изнывающим от зноя, ибо сама куда проще переносила жуткий холод, чем нестерпимую духоту. Но даже такие погодные условия не могли навредить разворачивающейся, куда ни глянь, торговле. И дело даже было не в желании разбогатеть на наивных покупателях, втюхнув им под видом уникальной вещи какую-нибудь очевидную побрякушку, отнюдь. Шакти хватило полгода, проведённого среди змеелюдей, чтобы понять – многие поступки они, вопреки предположениям чужестранцев, совершают не ради прибыли, а потому, что искренне питают к своему делу страсть, чуждую для тех, кто прибыл к ним исключительно за покупками.
-Милочка, ты давно гляделась в зеркало? Твоя сурьма совсем иссохла! Поди сюда, взгляни, какой у меня выбор!
-Мил' господин, Вы тоже отчаялись в этой жаре? Пару глотков настойки из трав, растущих исключительно на берегах реки Волейны, даруют Вам прохладу, клянусь добрым именем своей матушки!
-Какая красота, кака-ая красота, вы только посмотрите! Будь я трижды проклят, если ты пройдёшь мимо моего товара, так и не взглянув на эти изумительные рубины, что пылают подобно моему сердцу, когда я взираю на тебя!
С той минуты, как солнце взошло над столицей, на базаре не было где яблоку упасть. Шакти, побаивающаяся больших скоплений людей, тем не менее, не ощущала привычных наплывов страха. Тому было несколько причин: во-первых, здесь её внешность – в особенности чрезвычайная бледнота - никому не казалась какой-то необычной, во-вторых, она без лишних усилий смогла бы скрыться в неизвестном направлении при первом же сигнале об опасности, и толкучка лишь послужила бы ей хорошим прикрытием, в-третьих, Шхаас менял её. Менял настолько, что девочка даже нарядилась в краденный костюм из фиолетовой ткани с золотистой отделкой – просто потому, что среди ассури, разодетых в яркие одеяния и обвешавшихся блистающими камнями, привычная ей серость выделялась бы подобно чёрной вороне, засевшей посреди пёстрых птичек. 
И всё же сердце Шакти было не на месте.
Покидая Денаделор, она действительно на многое надеялась. В первую очередь то были ассурские корни по отцу, в которые верила белобрысая девочка до того, как достигла цели. Игнорировать очевидное достаточно просто, пока не столкнёшься с этим лицом к лицу. И, лишь попав в Шхаас, Шакти наконец-то поняла – никто её тут не ждёт и никому она тут не нужна, прямо как там, откуда она бежала. Да, здесь она была в большей безопасности чем в Денаделоре, который она прошла вдоль и поперёк, но территории змеелюдей не обратились для неё чудесным образом «обетованной землёю».
Родина отца была прекрасной прям как в сказках. Но она не была её родиной. Пристанищем, которого так жаждала белобрысая шадос, Шхаас так и не стал.
-Нашол,- сообщил малышка Люсьен, разместившейся там же, на постаменте, рядом со своей хозяйкой. 
Девочка почесала зудящую ногу сквозь два слоя ткани, так как под рубахой* носила шаровары, дабы в случае опасности с большим успехом пуститься в бегство. К тому же, за поясом у неё был заткнут краденный кинжал, без которого она не могла обойтись. Биться им Шакти едва ли смогла бы, но ткнуть лезвием в правильную сторону у неё наверняка получилось бы не хуже, чем у любого из уличных ребят, промышляющих грабежами в трущобах.
-Тогда пошли,- ответила она фамилиару и осторожно сползла с постамента, вдруг став каплей в людском море, затопившем базар. Её целью этим днём был уже знакомый торговец персиками. Шакти поправила на себе непривычный, но достаточно удобный наряд и приблизилась к нему.
-Уходи!- едва завидев её, сказал асур.
«Ушла бы, если могла. Но если приду без еды, дряхлая карга не впустит меня в дом». Вот уже три недели прошли с того дня, как белобрысая шадос нашла себе ночлег в виде комнатушки заброшенного дома, расположенного в бедняцком квартале – чуть ли не самом далёком от центра столицы. Полуслепая бабка впускала её в эту коморку только при том условии, если Шакти приносила ей что-нибудь поесть к вечеру. Не то чтобы шадос сильно дорожила возможностью спать на досках с постеленными на них лоскутами, просто, оставаясь на улице, можно было привлечь к себе нежелательное внимание городских стражников, чего бродяжка боялась как нечисть – серебра.
-Всего одии-и-н! – заныла белобрысая девочка. «Один тут, другой там. Так может целая корзинка набраться, и тогда я смогу тягать Подколодной пищу  без необходимости красть каждый день». Но, как известно, проще сказать, чем сделать.
-Не зли меня, малявка!- торговец демонстративно прикрыл ладонью глаза, потирая их мозолистыми пальцами. –Коли хочешь чего, приходи с деньгами, деточка, с день-га-ми. Задаром ничего не получишь.
-Неужто ты не знаешь, что щедрость – высшая добродетель?- не сдавалась девочка.
-Высшая добродетель – моё терпение. Убирайся, да поскорее! Ты мне всех покупателей распугаешь! Нищенки мне тут ни к чему. Иди попрошайничать в другое место!
Шадос набычилась из-за несправедливого обвинения. Она купалась дважды за день, усердно прополаскивая пропотевшую одежду, и вообще – не так давно приделала ноги флакону парфюмерного масла. Да, дома у неё не было, но на откровенный нищеброд она так или иначе не походила. «Ах ты… ты….»
-Семь лет засухи тебе, чешуйчатый… ša’šaе́h!- с чувством выкрикнула Шакти, взмахнув вверх рукою с поднятым указательным пальцем. 
Мимо головы пронёсся подгнивший персик, и шадос дала драпака, поскорее скрываясь с глаз асура, коего ей таки удалось вывести из себя. Зная, что ничем хорошим это не закончится, девочка на мгновение так перепугалась, что у неё аж коленки затряслись, когда она остановилась на другой стороне базара, переводя дух. «Нужно уходить из Шхааса,» расстроившись, думала она, «всё равно…куда».  Но огорчение быстро сменилось праведным гневом.
Кто-то испортил вам день? Отыграйтесь на ком-нибудь другом, и вам тотчас полегчает.
Шакти выцепила взглядом молодого асура. По правде говоря, внимание шадоса привлёк не столько парень, многим похожий на неё, а десерт, зажатый в его вытянутой руке. В животе будто бы проснулся голодный червь и пополз вверх по пищеводу. Белобрысая девочка переглянулась со своим фамилиаром, решив действовать по старой схеме,  и направилась к жертве, придерживая покрывало на голове таким образом, чтобы его край застилал половину лица вплоть до глаз. Люсьен, в свою очередь, уже приступил к выполнению первой части плана. Вскочив на асура, зверёк куснул его за икру, тем временем Шакти выхватила из руки лакомство – сделать это было не трудно из-за практически одинакового роста,- и помчалась прочь. «Чего только не придумают,» дивилась она, на ходу поглощая десерт с сиропом и ускоряя шаг, ну а после так вовсе в целях предосторожности юркнула под прилавок торговца бархатом, где, собственно, и доела свой утешительный приз.