- Год скоро к концу подойдет, - задумчиво проговорил усатый инквизитор, жуя бутерброд и глядя на то, как совсем еще детей по плацу гоняет грузный детина с таким зычным голосом, что им можно было бы мертвых из могил поднимать – не посмели бы сделать вид, что не услышали, и ослушаться.
Дети надрывались, пыхтели, ругались отборными ругательствами, которые им было не положено знать в столь нежном возрасте, бросали косые и очень злые взгляды на детину, но бежали, наматывая круг за кругом вдоль стоящих по периметру плаца зданий. За спиной последнего из них, неуклюжего и излишне худого, то и дело щелкал кнут – медведеподобный мужик знал, как правильно мотивировать зеленых цыпляток, которых ему поручали вот уже несколько десятилетий.
- Ага, - протянул в ответ стоящий рядом Лео.
Могучего детину даже он проходил в свое время, а потому прекрасно понимал обливающихся потом детишек. Разница была вся в том, что Альдену было в кайф вот так вот носиться по двору, ибо энергии было много, а занятия было удивительно скучными, а потому военная и физическая подготовка была отдушиной от серых и унылых учебных будней. Надо ли говорить, что он всегда бежал впереди всей ватаги, причем со знатным отрывом? Правда, мужик, завидя такое необычайное рвение, взвинтил нормативы в три раза персонально для господина Альдена, дабы жизнь медом не казалась, но даже это уверенности не поколебало. Нынешнее поколение, едва шевелящее ножками, вызывало стойкое желание произнести старушечью фразу «а вот в наше время…».
- И куда тебя послали? – вновь подал голос усатый. Его бутерброд канул в пучины неведомого, и теперь инквизитор вытирал колбасные пальцы об штаны.
- К фениксам.
Усатый задумчиво кивнул, пошевелил усами и вздохнул.
- Тяжкие они, маги эти. Не говорят ничего сразу, рыскать надо, вынюхивать, копать под них. И легенда нужна грамотная, они же независимые, не отчитываются ни перед кем, творят, что хотят. Закон государственный – единственный кнут для них.
- Именно потому я стою здесь с тобой и смотрю, как ты ешь и не делишься с голодным коллегой. Морин говорила, что ты сможешь помочь с легендой, - искатель присел около сумки, валяющейся на земле, и вынул оттуда свиток. Лео осмотрел руки усача, все равно блестевшие жиром, решил не рисковать и развернул бумагу прямо перед глазами инквизитора. – Твой кузен очень кстати работает в детективном агентстве, ведь так?
- Он им владеет, - поправил усач, вглядываясь в вязь аккуратного и красивого почерка, заполнившего пергамент от и до.
- Тем лучше. Мне нужна подпись и печать на эту бумажку, а также устное подтверждение любому спросившему, что я работал у него в течение последних трех лет. Это столь же верно, как то, что твой племянник бегать решительно не умеет.
За спиной Альдена щелкнул кнут и раздался оглушительный рев, в котором угадывались ругательства. Стало ясно, откуда дети их набрались, а также то, что отстающий, тот самый худой и путающийся в собственных ногах пацаненок, окончательно выдохся. Усач снова вздохнул.
- Будет тебе подпись. Вот же ж выбрал себе дело на свою голову, у него уже добрая половина нашего корпуса в бывших работниках числится.
- Так ведь для него же лучше, мы не явимся проверять его деятельность, все довольны. К вечеру с документами справишься? Вот и отлично, с меня ужин. Бывай.

***

Конец года – время жаркое, особенно для инквизиторов. Они-то, конечно, круглый год бдят и контролируют все живое в стране, но когда наступает пора годовых отчетов и планирования стратегии гильдии на следующий год, дела принимают совсем серьезный оборот. Совет желает знать все обо всех, быть в курсе каждого шороха в каждой организации и иметь представление о ситуации с настроениями и предпочтениями различных жителей королевства. Гильдии – концентрированные оплоты целей и идей, именно там стоит искать сор в первую очередь. Лео оказался в числе тех счастливчиков, ком поручили стать поганой овцой, затесаться в чужие ряды и выяснить все, что только можно. И то, что выяснить нельзя, требовалось изучить с особым рвением. Белый Дракон и Золотой Феникс никогда не пользовались особым спросом у искателей, все знали, как трудно узнать что-либо у скрытных магов, но Альдену не повезло вдвойне. Так уж вышло, что сей общительный малый имел друзей и знакомых едва ли не в самой Изнанке, ему ничего не стоило задействовать свои связи в большинстве гильдий. Но по какому-то неведомому жребию ему достались фениксы, среди которых знакомых не было вообще. Новые возможности, новые территории – и никакой поддержки. А за спиной приказ и злое лицо начальницы, которая умела убивать своим негодующим голосом, как гарпия. Пришлось подойти к вопросу креативно и продумать план наступления от и до.
Утром двадцать восьмого числа Лео Альден, выстиранный, выглаженный и даже с расчесанной гривой, появился у ворот замка «Феникс». Он являл собой образец приличного человека без задних мыслей и тайных намерений, хотя внимательный человек мог б приметить, как он цепко всматривается в обстановку, оценивая ее.
- Доброе утро, благородные господа. Я в отдел кадров, принес необходимые для приема документы.
Стражникам, похоже, вообще было плевать, кто или что перед ними и куда оно идет, они лишь убедились, что гражданин перед ними трезвый и обеспеченный, оружия при себе не имеющий (видимого, разумеется), а потому даже рассказали, как пройти в искомый отдел. Инструкция, правда, была такая путанная, ибо исполнялась в два горла, и Альден даже не рискнул переспросить неясные моменты: с очень милой улыбкой поблагодарил и поспешил пройти внутрь. Уже там он отловил какого-то парнишку, ухватив его за локоть, и притянул к себе.
- Уважаемый, где у вас тут отделов кадров?
Парнишка был не в восторге, что его трогают и куда-то тянут, но врожденная вежливость, видимо, не позволяла фамильярничать в той манере, которую себе позволял незнакомец. Дорогу адепт указал.
- Благодарю покорно. Хорошего дня, - бросил в ответ Лео, уже топая в указанном направлении.
Парнишка оказался куда лучшим навигатором, чем стражники у двери, искомый отдел обнаружился быстро и без приключений. Убедившись, что коридор пуст, Лео на несколько минут прислонился к подоконнику и заглянул в сумку.
- Живой?
Из недр темноты вдруг вынырнул яркий рыжий хвост, а затем, исчезнув, сменился горностаевой мордой. Последними появились бумаги, которые зверек выталкивал наружу. Альден перехватил их и разгладил.
- Все в порядке. Мы уже здесь?
- Да, здесь. Помнишь план? Я веду диалог, ты смотришь по сторонам. Увидишь или услышишь что подозрительное – разрешаю покинуть пост и проверить, но только так, чтобы никто не видел. Если спалишься - беги. Если словят - молчи, делай вид, что ты обычный зверь. Ты не знаешь меня, я не знаю тебя, мы не вместе и никогда друг друга не видели.
- Понял.
Рыжая морда исчезла, Лео закинул сумку на плечо и вновь подошел к двери. Набрав воздуха в грудь и пригладив топорщащиеся во все стороны волосы, он постучал и вошел.
- Приветствую, господа и дамы. Прослышал я, что ваш отдел внутренних расследований ныне требуются умельцы. Думаю, я знаю, чем вам помочь, - прямо с порога, расплывшись в широчайшей улыбке, продекламировал Лео. Он не знал, к кому конкретно нужно идти, а потому решил сразить своим обаяние всех, кто имел хоть какое-то отношение к кадрам.

Взору предстало просторное светлое помещение, возмутительным образом наполненное всего лишь двумя миловидными девицами, до сего момента что-то увлеченно обсуждавшими. Судя по резкому и синхронному обрыву речи, а также лицам, более подходившим свидетелям воскрешения любимой бабушки и лицезрения того, как она пустилась во все тяжкие на радостях, Лео был как минимум гостем до крайности незваным и неожиданным. В первые секунды после окончания своей вступительной речи он даже усомнился, в тот ли кабинет завернул, поскольку сотрудники кадрового отдела должны чуть спокойней реагировать на людей, горящих желанием батрачить на их организацию до конца жизни. А вот такое поведение более присуще сотрудникам каких-нибудь секретных исследовательских лабораторий, куда не то что чужим людям с улицы, но и не всяким своим доступ есть.
«Но таблички на дверях ведь не врут, так? Если, конечно, местные адепты не настолько суровы, что именно сегодня решили устроить массовую шалость и поменять их все местами».
Вполне возможный сценарий, к слову говоря. И хотя Альден относил себя к категории нечеловечески везучи людей,  он также знал, что изредка, но закон подлости отыгрывается на таких вот счастливчиках в весьма жесткой и сатиричной форме. Учитывая, что Лео не мог припомнить, чтобы недавно ему случалось попадать в досадные оказии, сегодняшний день мог идеально подойти под вселенский облом.
Только вот даже если устойчивая почва крошится под ногами, инквизитор будет продолжать свое дело, делая хорошую мину при плохой игре. Искатель продолжал улыбаться, даже уделил внимание каждой девушке в отдельности. Он умел улыбаться правильно и удивительно обаятельно, а потому бессовестно пользовался преимуществом.
- Доброе утро, - откликнулась наконец одна из девиц, та, что была светленькой и с острыми ушками. Сразу было видно, что эльфийка, царственная и внешне надменная, как и все представители их расы. Даже молодость не смягчала впечатления.
- Здравствуйте, - отозвалась и вторая сотрудница, но вот она уже столь впечатляющей внешностью похвастаться не могла. Да и сама не старалась, сразу уткнулась в свои драгоценные бумаги, не позволив себе даже мельком ответить Лео ни беглым взглядом, ни улыбкой. А жаль, Альден любил, когда в заданиях появлялись девушки, сложность сразу падала до уровня пола, а вот приятного становилось в разы больше.
«Серая мышка. Ну и ладно, нам и эльфийки хватит».
Светленькая тоже не осталась в восторге от предательства коллеги, она глянула на нее как-то нехорошо. Впрочем, дольше тянуть кота за аппендицит она не стала, ибо пауза затягивалась, а Альден начинал ощущать себя идиотом. Эльфийка попросила подождать, сама же направилась еще к одной двери, ведущей из комнаты.
«Я вообще хоть в тот кабинет пришел, а? Скажет мне кто-нибудь?!»
Создавая видимость легкости и непринужденности, он размеренным шагом подошел к ближайшем окошку и засмотрелся на Таллем, скрестив руки на груди. Он слышал, что из кабинета кто-то вышел, как эльфийка с кем-то переговаривалась, как мелькнуло слово «новенький». Видимо, пришел инквизитор все же туда, куда следовало, и теперь весь отдел дружно думал, на кого же его скинуть.
«Так и запомним – в приемной бардак. Если они так относятся к вербовке, стоит куда тщательней отнестись к проверке, поскольку проскочить к ним мог кто угодно».
Пользуясь моментом, он еще раз окинул взглядом помещение. Столов было много, но почти все пустовали. Ясное дело, что кто-то обедает, кому-то приспичило в сортир, у кого-то перекур, кто-то ушел «подышать воздухом» и до конца рабочего дня не явится, но настолько плачевное состояние штата наводило на определенные мысли.
«Интересно, они оружейную и кладовые так же обороняют? Первые точки захвата в случае бунта, осады или захвата изнутри. А канцелярия? Или там тоже все релаксируют на солнышке, выложив важные бумаги на всеобщее обозрение и дожидаясь, пока какой-нибудь дрессированный ворон Белого Дракона не влетит в форточку и не украдет какой-нибудь стратегический договор с пометкой «секретно»?»
Иногда Альден задумывался о том, что инквизиторский мониторинг стоит вынести в отдельную услугу, которую можно оказывать дружественным гильдиям. Скажем, те же лояльные паладины могут раз в год официально приглашать искателя для мониторинга их дел и консультации. Хотя с паладинами эта задумка бессмысленна, те и так прозрачны сами по себе, а с инквизиторами разве что только не братья, но магические гильдии могли бы значительно улучшить свое положение таким образом. Жаль только, что все слишком гордые для того, чтобы просить помощи сразу, куда веселее ведь потом стать жертвой облавы после такой вот проверки, когда весь сор, спрятанный под ковры, вдруг был обнаружен.
- Доброе утро, проходите, потолкуем.
Альден настолько крепко задумался о благотворном влиянии Ордена на всеобщее благополучие, что уловил обращение только по повышенному тону. Так бы прослушал вовсе. Он прошел в кабинет, в который его позвали, уселся на стул, указанный темноволосой девушкой, хозяйкой комнаты. Сумку опустил на пол и будто невзначай приоткрыл.
- Итак, добро пожаловать, меня зовут Луренс Ноасс, я буду вашим инспектором. Для начала расскажите о себе.
- Рад знакомству. Меня зовут Кассий Хокс, двадцать шесть лет отроду, сын детектива стражи Хокса, почившего около двух лет назад. Славный был мужик, да, многому меня научил. Проходил регулярную стажировку в страже еще при отце в глубоком юношестве, нынче три года как постоянно работаю на детективное агентство «Борган и кузен».  До этого места работы менял, меня не устраивали идеалы нанимателей, а вот господин Борган оказался человеком толковым и честным. Женат, детей не имею и иметь не собираюсь, вредных привычек нет, судимостей и привлечений нет. Аллергии на шерсть нет, против дружных посиделок за пивом ничего не имею, ем за троих, болею редко. 
Он говорил четко, не переставая легко улыбаться. Как говорится, у тебя никогда не будет второго шанса составить первое впечатление. Попутно он достал из-за пазухи резюме, все сопутствующие бумаги и рекомендации от «Бодена и кузена» и выложил перед Луренс, чтобы она могла ознакомиться с ними и убедиться, что он несет сущую правду. Сфабрикованную, конечно, но все же.
- Что касаемо способностей, то я сертифицированный мастер по владению кинжалами, подмастерье в луке, в том числе в стрельбе верхом и с различных не очень ровных и не приспособленных для таких занятий мест. Также я специалист в школе огня, в самое ближайшее время планирую защитить мастера, так что в какой-то степени у меня есть шкурный интерес в работе именно здесь.
«А ведь и правда надо было бы защититься… Когда-нибудь. Не забыть бы поговорить об том с наставником».
- Это самое основное. Разумеется, у меня есть некоторые… особые навыки, присущие специальности детектива, но о которых не пристало говорить громко, благо, опыт позволил достичь в них немалого искусства. Если у вас есть какие-то вопросы, я буду счастлив дать на них столь подробные ответы, какие только могу, дабы все ваши сомнения в моей кандидатуре исчезли, будто дым. 
И он сделал честные-честные глаза, составившие вкупе с обворожительной улыбкой убийственное сочетание. И смотрел он будто прямо в душу сидящей напротив Луренс.
«Потому что лучше так, чем по-плохому. Я не хочу узнавать все грубой силой, девушек связывать и бить нехорошо. По крайней мере, в таком контексте и в такой обстановке».

На правах оффа: прости, что так долго, я твой пост только вчера заметил. =_=

Луренс не торопилась закапываться в документы и всячески делать вид, что она скрупулезно изучает поданный ей материал и обдумывает перспективы, как это сделал бы любой халтурно относящийся к своей должности наниматель. Право слово, глядя на их приемную, складывалось ощущение, что здесь все давно махнули рукой на свои обязанности и предпочли сделать вид, что они мебель, которую тыкать носом в распорядок дня более чем бессмысленно. Но нет, среди всего этого балагана и скопища миловидных девиц, более заботящихся о том, как бы под шумок устроить себе сеанс маникюра, нашлось создание, способное сделать серьезное лицо и излагать связный поток слов, не глядя с тревогой на часы или с мукой в глазах на окно, будто отчаянно желая выйти через него в закат. Ну или в полдень, как в их случае.
«А смотрит цепко, явно не просто так бросает эти внимательные взгляды, полные интереса. Конечно, мне не знать точно, что за мысли крутятся в ее головке, вдруг я ей просто понравился. Или увидела во мне черты своего покойного троюродного дедушки и усомнилась в его верности бабушке?»
Как бы там ни было, а все взоры инспектора Лео встречал с непробиваемым спокойствием и приятной улыбкой. Ему было привычно находиться в центре внимания, такое положение вещей было для него абсолютно естественным. Он знал, как себя вести, и даже был более уверен в себе, когда находились зрители. И особенно зрители-скептики.
- Хорошо.
Судя по позе Луренс, которую можно было бы назвать более расслабленной и даже в некотором роде «хозяйской», ей его речь пришлась по вкусу. Все те факты, вперемешку лживые и настоящие, составили гармоничную картинку, вполне удовлетворившую начальное недоверие сотрудницы кадров. Значит, следовало держаться именно этой кальки и дальше, стараясь не запутаться в вынужденной импровизации, момент которой непременно настанет. Но о последнем Альден не смел и думать, он врал, как дышал, а то и того естественней.
- У вас великолепная сова, - позволил себе неформальное замечание инквизитор, когда белая птица вспорхнула со своего места, явив мужчине свое оперение и размах крыльев. Сей комментарий ответа вообще не требовал, он относился сугубо к птице. Лео действительно очень любит всяких тварей летающих, ползающих и бегающих, умел по достоинству оценить их красоту и характеристики и говорил комплименты им абсолютно искренне. Похоже, сове это понравилось, она проявляла интерес к кандидату даже больший, чем хозяйка, вдумчиво вглядываясь в него своим глубоким и несколько страшным взглядом. Альден даже слегка ей поклонился одной лишь головой. В их магическом мире никогда не угадаешь, сколь разумна птица перед тобой, а хорошие манеры дурного никогда не сделают.
- Сразу заваливать вопросами я Вас не буду, думаю постепенно разберёмся. Что касаемо документов, ознакомлюсь с ними чуть позже. Вижу, подготовились, это уже большой плюс для Вас.
Госпожа Луренс вновь решительно вернула всеобщее внимание к себе, прервав безмолвную игру в гляделки между совой и соискателем. Краем глаза Альден видел, что все это время девушка в свою очередь тоже разглядывала его. Инквизитор это ей позволил, полностью открывшись и обратившись к крылатому созданию. Он хотел быть настолько прозрачным в своих мотивах, насколько это только возможно.
- Что касаемо Вашей матери, ни разу о ней не упомянули. Поддерживаете ли отношения? Чем она занимается? О жене тоже хотелось бы узнать, немного более подробно.
Ожидаемые вопросы, на любом собеседовании сразу начинают прикапываться к родственникам, чтобы не дай бог кто оказался противным государству или гильдии. Лео повторил недавний жест собеседницы, откинулся на спинку кресла и расположил руки на подлокотниках. Улыбка исчезла с его лица, хотя само оно оставалось спокойным. Тема семьи и правда была для него довольно болезненной, а жену он в принципе терпеть не мог обсуждать с другими. Слишком личное, а Альден был жутким собственником.
- Увы, я более не имею возможности поддерживать отношения с моей матушкой. Она умерла в год моего совершеннолетия от безымянной болезни. Видите ли, она была лекарем, помогала давней подруге семьи, пожилой знахарке, была ее наследницей не по крови, но по воле самой старушки. Так вышло, что один из пациентов заразил мою мать, и она не смогла выкарабкаться. Такое часто случается с людьми ее профессии, подобные было почти что неизбежно, но все равно это событие не прошло бесследно, особенно для отца. Останься она жива - и он бы не стал неосознанно искать смерти в выпивке и одержимости работой.
После этой части рассказа Лео сделал паузу. Нельзя сказать, что память всколыхнула былую боль, ибо в тот период жизни Альдену из-за изгнания из семьи, злости и обиды как-то позабыл про скорбь и траур, а после уж поздно было. Да и не помнил он толком мать, что уж тут. Жалел, правда, и поныне, что так в их семье все обернулось.
- Что касаемо жены, то она из тех, кто поздно находит себя. Ныне она заканчивает гуманитарный факультет академии Ацилотса и содержит дом в порядке, порой помогает мне с работой, если есть такие дела, которые можно ей доверить без риска для сохранения тайны клиента. Ее знание многих языков, красноречие и общие познания приходятся очень кстати в работе с бумагами. А еще она шьет дивные кружева, от которых уже бегут все наши друзья и мои коллеги, ибо девать им их некуда, хоть ты на базаре торгуй. А еще она печет восхитительные вишневые пироги, я даже могу вам принести парочку как-нибудь. Впрочем, у моей жены столько достоинств, что и не перечесть, а я люблю ее так сильно, что могу рассказывать вечно, да вот только не ее вы принимаете на работу.
И даже не моргнул, ничем не выдал. Вся фишка была в том, что соврал Лео лишь об образовании, да и в том был не уверен, ибо как-то никогда не спрашивал у Аннуоры, где еще она училась, кроме обители паладинов. Все прочее было чистейшей правдой, начиная от помощи в работе и заканчивая пирогами. Особенно пирогами. Только лишь Альден про них вспомнил, как ему померещился запах вишни, наполнивший комнату. Едва-едва ощутимый, пропадающий, если нарочно принюхиваться, но возвращающийся, если успокоиться и отвлечься. Блаженная улыбка вновь вернулась на лицо инквизитора, тревоги прошлого исчезли.

Чем дальше в лес, тем пристальней и внимательней Луренс его разглядывала. Лео со всей его самоуверенностью смел надеяться, что дело в том, что его портфолио столь безупречно, а впечатление, оставляемое им, столь приятно, что девушка просто силится найти хоть что-нибудь, что позволило бы чуток оттянуть время, а не бесстыже кричать «вы приняты» уже спустя пять минут после начала собеседования. Серьезная организация, все дела, негоже соглашаться тут же, не поломавшись, будто девица на сеновале. А то еще выставит гильдию в том свете, будто они столь нуждаются в кадрах, что готовы с руками отрывать первого встречного. Это однозначно шло кадровикам в плюс, они хотя бы умели делать хорошую мину при плохой игре.
А птица между тем пошла в атаку. Ее любопытство однозначно взяло верх, очень потихонечку и неторопливыми шажками, но сова приближалась к новобранцу. Несколько формальная улыбка смягчилась и стала куда приятней и естественней. Птица Лео нравилась.
- Примите мои соболезнования на счет матери. Храбрая женщина. Я уверенна Вы гордитесь ею.
В ответ на эти слова Альден лишь кивнул, отвлекаясь от подкрадывающейся совы. Мол, соболезнования принял, с формальностями закончили. Сию скользкую тему родителей он предпочел бы действительно проскочить как можно быстрее, ибо нехорошие воспоминания все равно давали о себе знать. Да и как-то неприлично портить образ матери-героини признанием, что с ее молчаливого согласия ее единственный сын был выгнан из дома и лишен всяких связей с остальной семьей Альден. Пусть лучше в Золотом Фениксе считают, что образ каноничного лекаря, полного доброты и справедливости, все еще жив.
– Касаемо жены, Вы правы, не её я принимаю, но и о достоинствах её я не интересовалась. Вы, как знающий человек, должны были понять, что меня интересуют отнюдь не её достоинства. Но вероятно, сложившееся о Вас впечатление, ошибочно. В смысле, что вы не так много собеседований посетили.
- Извините, предпочитаю не сплетничать о своей жене и не собирать на нее компромат. Но могу вам честно признаться, что две недели назад она сожгла мою рубаху, когда задумалась с утюгом в руках. Как думаете, это намек на начало карьеры поджигателя? Мне стоит застраховать имущество? – позволил себе весьма вольную шутку и смех Альден, ибо не сдержался. Наивные кадровики фениксов его умиляли. Ну вот какой болван побежит рассказывать о грехах своей благоверной совершенно чужой женщине? Тут и свои-то прячут по углам, а близких людей и вовсе будут оберегать до последнего.
«Поэтому Инквизиция никогда не спрашивает, она идет и узнает, если ее что-то интересует. Эх, любители».
А счет тем временем шел, каждое слово Луренс входило в зачет.
- Что же, Всё у Вас в жизни складывается весьма не дурно. Теперь мне хотелось бы узнать о Ваших недостатках мистер Хокс. Хочу акцентировать Ваше внимание, что крупные проблемы с законом или же мелкие нарушения новобранца, ни меня  ни гильдию не волнуют, у всех есть прошлое и оно должно оставаться им. Просто в Ваших же интересах рассказать о себе всю правду. Крайне не приятная получится ситуация, если что-то из прошлого всплывёт неожиданно, в не подходящей ситуации.
- Хм, недостатки…
Инквизитор честно задумался. Разумеется, он был уверен, что он прекрасен и идеален, а если и нет, то как минимум невообразимо обаятелен и харизматичен, что уже очень много. Но и о своих слабостях он знал, хотя некоторые из них к фениксам не имели никакого значение. Опять же, не угадаешь, что хочет услышать эта Луренс. То ли признаваться, что имеет сахарные плантации, которые обрабатывают ассурийские рабы, то ли строить из себя праведника. «Почти правдой» тут, увы, отделаться нельзя было: во-первых, о конспирации можно было бы забыть, и во-вторых, они бы тут до зимы просидели, разбирая каждое инквизиторское прегрешение и каждую отправленную на эшафот душу.
- Я боюсь темноты, - выдал в итоге искатель, решив начать с самого для себя важного. – То есть действительно боюсь, теряю всякую адекватность. Как это ученые зовут? Фобия? Что-то такое, да. Думаю, это важно, ибо из-за этого моя продуктивность может уйти в минус, а для коллег может даже грозить опасностью. Так что в темные подвалы меня лучше не посылать. Еще я не люблю, когда лезут под руки с помощью, я вообще к командной работе как-то не очень хорошо отношусь, слишком яркий индивидуалист. Еще я не очень хорошо лажу со здешней стражей, но это распространяется только на Таллем. Не помню уж, что там за конфликт такой был, но я с каким-то авторитетом как-то подрался. Дважды. В течение одного часа. Знатно я тогда локтем в лицо отхватил, хотя и этот хмырь наверняка долго от расплавленного камня отмывался. Простите, «хмырь» - это чисто субъективное мнение. В общем, меня теперь весь отдел не любит.
Хозяйка птички была явно не в восторге от ее интереса к сидящему мужчине. Даже шикнула на несчастное создание, силясь донести, что не потерпит ее дружбы с непонятными энтузиастами. Альден укоризненно посмотрел на Луренс, наклонился к сумке и после недолгих шебуршений достал мешочек с орешками. Напоследок он ощутил, как в руку попытались впиться маленькие коготки горностая. Шум был против разбазаривания его собственности. Впрочем, пока инквизитор шарился по своим вещам, птица исполнила волю девушки и улетела прочь. Альден разочарованно вздохнул и положил мешочек на стол.
- Я люблю животных, у меня самого дома целый зверинец. Две лошади в сумме, текка, горностай. У жены собака. С собой всегда есть куча еды, чтобы всем угодить.
Мужчина пока не заметил никаких перемен и признаков своего частичного разоблачения. Пока не бросалось ему в глаза и то, что лицо напротив вообще-то знакомое, а напряженные движения и манера поведения Луренс уже дались ему однажды, когда он силился танцевать вальс с этой девицей, наступающей на ноги и путающей право и лево. У него просто не было причин всматриваться в собеседницу. Пока.

Без совы сразу стало грустно, вспомнилось, что Лео на серьезном задании, нужно исполнять долг, стоять на страже стабильности страны и с полной ответственностью оценивать магическую гильдию и ее потенциальную опасность для этой самой стабильности. А жаль, любое успешное дело требовало для себя чуток расслабленности и приятных деталей вроде дружелюбно настроенной птицы. Совы – они же как коты, даже почти урчать умеют, если их под клювом почесать. Что может быть лучше мурлыкающего зверька на коленях?
«Эта девица точно давно в этом кабинете сидит, совсем закостенела ее душа бюрократа. Интересно, она и в неформальной обстановке такая зануда, или это чисто кабинетная бацилла?»
Проверять Альдена совершенно не тянуло, что-то отталкивало его в этой дамочке. То ли эта наигранная конвейерная улыбка и «я вижу, у вас хорошее резюме, но дайте мне покопаться в вашем грязном белье», то ли такой типаж женщин был настолько чужд Лео, что он бы даже с ней на базар за яблоками в одну сторону не пошел. А может, все дело в том, что у Альдена так прочно укоренился образ слегка стервозных, бойких и свободолюбивых паладинш и инквизиторш, что такие вот кабинетные леди воспринимались только как мебель. А может, еще что-то затесалось. Неуловимое, похожее на дежавю.
- Вы когда-нибудь убивали? – внезапно выдала Луренс.
Это было действительно неожиданно. Именно она минуту назад утверждала, что кадровый отдел и гильдия не имеют никакого желания вдаваться в подробности темного прошлого соискателей, пока это не мешает работе самой организации, но тут же полезла любопытничать. Конечно, это необходимо для гильдии, чтобы отсеять всякую шваль, но подход был неверный. Невежливо - это раз, неэффективно – это два. Снова слепая вера в человеческую честность.
- Конечно. Тараканов тапком, - на полном серьезе и с на редкость деловой миной ответил инквизитор, сплетя пальцы вместе и опершись локтями о стол.  Пожалуй, к концу этого собеседования, даже если ему и не удастся проникнуть в Золотой Феникс, он сможет донести Луренс всю информацию о косяках в работе ее отдела в легкой и приятной саркастичной форме. Для него, разумеется. Ноасс наверняка будет не так приятно.
- Разумеется, я не считал всех тех, кому помог достичь справедливого наказания или прогуляться на эшафот. Не скажу, что детективные агентства, в которых я имел честь работать, брали столь сложные и глобальные дела, и смертники гурьбой валили к плахе, но случалось. Более того, я просто не знал в большинстве случаев о последствиях дел, которые вел. Стараюсь ограничить личный интерес, а то так и чувства могут пробиться, что помешает здравому суждению.
Эти слова Лео заел орешком из собственного мешочка. Сверлила же его взглядом Луренс, ой как сверлила! Так и дырку прожечь могла, а то и душу увидеть от усердного смотрения. Всякое же случается, не зря ведь говорят, что ищущий найдет. И хотелось бы утешить ее мечущуюся душу и подтвердить, что подвох действительно имеется, причем такой жирный, что мама не горюй. А после посоветовать просто улыбаться и делать свою работу без всяких выкрутасов для собственной же безопасности. Но нельзя, а потому приходилось выслушивать каверзные вопросы и давать не менее каверзные ответы.
- Но я, конечно, понимаю, что вы спрашиваете отнюдь не о тараканах и всяком ворье, которое я помог наказать, выполнив работу нашей доблестной стражи. Таллемской в том числе, самой работящей и адекватной из всех. Нет, вы желаете услышать сенсацию, вытянуть на свет нечто грязное и мерзкое, что позволило бы вам убедиться, что святых в этом мире нет, как нет и идеально подходящих под нужды гильдии кандидатов. У каждого должна быть гнильца, так ведь? – приятная улыбка на секунду исчезла, обернувшись в оскал. Очень прозрачный намек на то, что он полностью отдает себе отчет в том, что сейчас происходит. – Хотите полезную информацию, абсолютно бесплатную и дружескую? Детективам не раз за всю свою карьеру приходится работать в интересах свидетелей чего-либо, кому знания чего-то закрытого основательно подпортили жизнь. Одни из самых сложных дел, между прочим, можно легко нарваться на нож под ребра в подворотне, защищая жизнь того, кто однажды задал не тот вопрос не тому человеку. Но это так, немного полезного опыта. У вас же тут всякие охламоны ходят, страшно подумать, кого может занести в отдел кадров. Иметь денежку на еду всем нужно.
Никаких угроз в свои слова Лео не вкладывал, он действительно делился полезной информацией. Правда, она была с подтекстом, намекала на некую конкретную необходимость проявлять осторожность в словах и действиях, но и поверхностная мысль была не менее красноречива. Альден ведь был добр по сути своей, и милосердие ему было не чуждо. Откровенно лежачих ему бить претило.
- Что касаемо того, марал ли я руки лично – да, марал. Мне приходилось защищать и свою жизнь тоже, время ведь неспокойное. И приходилось мстить. Когда я был совсем маленьким, повстречался с одной старухой, в подвал которой по глупости своей залез. Некроманткой она была. Чудом не пополнил ее зверинец своим трупом, от того эпизода и остался мой страх темноты. Многими годами позже я вернулся к тому дому и сжег его дотла, - здесь мужчина выдержал паузу. - Я не проверял до поджога, был ли кто внутри.
Да, очень добрый и милосердный Лео. Лежачих вообще не бил. Инквизиторское нутро диктовало свои понятия справедливости и честности, да и история была приукрашена. Дом был совершенно точно пуст, а старуха Мюриэль, некромантка, то ли сменила место жительства, то ли отбросила копыта раньше, как убежденно говорили соседи. Впрочем, то касалось только магички, а не ее разлагающихся питомцев. О них инквизитор ничего не знал.
- Некромантов, к слову, до сих пор не люблю, пусть даже они мирно сидят в академиях. Мертвые должны оставаться мертвыми.

Лео их замечательная беседа давалась с легкостью, он находился в своей родной стихии, когда можно было нести чушь, улыбаться и с чистой совестью издеваться над ближним своим, не страшась последствий. Более того, жертва подобралась настолько удачно, что даже не сопротивляясь! Натурально, сидела и смотрела на него суровой и недовольной горгульей, но в ответ не выдала ни одной шпильки, никак не защитив ни свою честь, ни честь всего одела, а то и гильдии. Альден даже не знал, что и думать по этому поводу. Девушка могла быть просто бесхребетной, настолько леди по натуре своей, что позволяла окружающей среде наносить тумаки и удары, а сама тем временем плыла по течению, тихая и смиренная. С другой стороны, она могла демонстрировать стальную муштру гильдии, которая предписывала всем сотрудникам, имеющим дело с пришлыми, сделать лицо кирпичом, изредка цеплять дежурную улыбку и никак не реагировать на словесный мусор. Инквизитор догадывался, как воспитывают таких стерильных клерков, а потому этот сценарий мог вызвать даже толику жалости к Луренс. Ясное дело, что под маской деловитости кроется ненависть ко всему живому и должности в частности.
Но все же одна вещь потихонечку начинала напрягать искателя. По всем его расчетам он был идеальным кандидатом, даже излишняя болтливость и сомнительные эпизоды прошлого едва ли могли поколебать этот факт. Он давал фору многим зеленым юнцам, которые стояли под воротами замка в нерешительности и грезили о карьере спасителя мира и красивых девиц, а толковый кадровик сразу бы нашел тысячу и одно применение потрясающему природному красноречию кандидата. На всех собеседованиях люди всегда или врут, или творчески приукрашивают правду, это не секрет для любого нанимателя. Таковы традиции, без них место в этом мире не урвать. Заведомо очевидно, что у каждого пришедшего есть тараканы разной степени жирности и хищности, увы, прожить эту жизнь без косяков едва ли представляется возможным, даже святые порой грешат, просто не кричат об этом на каждом углу. Выбор прост: использовать выдвинутые преимущества себе на благо и закрыть глаза на потенциальные темные пятна в биографии соискателя или отдать его другой организации. Луренс пока упорно шла по дорожке отрицания, чем немало удивляла Лео. Задавала каверзные вопросы, смотрела волком, будто бы нарочно искала ту самую червоточину, напрочь игнорируя совет успокоиться. Пока это не казалось проблемой, но Альден ощутил, что скоро придется менять тактику. Что-то шло не по плану.
Долго ждать подтверждения своих опасений не пришлось, госпожа Ноасс пошла в атаку. Правда, странно она как-то это сделала, раскрыв свою стратегию, но пропустив непосредственный ход, а потому инквизитор снова оказался перед выбором между «это все ее коварство, тут есть подвох» и «Золотому Фениксу нужно срочно что-то делать с показателями интеллекта своих служащих». А все дело было в том, что девушка выставила на стол склянку с некой неведомой жидкостью. Непринужденно. Будто бы совсем не для Альдена. А потом прозвучала серия вопросов, которая напоминала ритуал посвящение в сектанты.
- Насколько важно для Вас вступить в Гильдию «Золотой Феникс»? И сразу следующий вопрос: на что Вы готовы пойти?
Эх, знала бы она, до какой степени важны приказы от высших эшелонов Инквизиции, сказал бы ей кто, как страшен бывает их гнев, если дела такого рода проваливались. Только вот некому было поведать несчастному кадровику ни об этом, ни о том, как далеко позволялось зайти искателям во время ежегодной проверки на вшивость. Что есть одна такая Луренс на фоне стабильности и покоя в стране?
Лео внимательно посмотрел на склянку, которую будто случайно выставили перед ним, а затем перевел взгляд на девушку. С ответом он не торопился. Почему-то не верилось, что в колбе отборный гномий самогон, которым она хочет его угостить по доброте душевной. Либо там «яд», и сейчас будет шоу из разряда «докажи нам свою верность», либо нечто, развязывающее язык и способствующее откровенности. Ну или там все же самогон – с чем Акал не шутит?
- Ваша гильдия – лишь один из моих вариантов. Не отрицаю, один из самых заманчивых, но не единственный возможный, ибо тот же Белый Дракон предлагает условия не хуже, хотя пробиться в тамошний кадровый отдел куда сложнее. Хочу напомнить вам, что я работал с криминальным миром и расследовал преступления различной направленности и тяжести, защищал букву закона, а потому прекрасно знаю, где заканчиваются допустимые законом испытания соискателей и начинается паранойя кадровиков.  Я готов пойти на все, что можно назвать разумным и необходимым, а также безопасным для моей жизни. Бутыль можете убрать, я уже несколько лет не беру ничего съестного из чужих рук, и ваша гильдия не станет исключением. Меня четырежды пытались отравить и один раз приворожить любовной ягодой.
С точки зрения закона Луренс не имела поводов настаивать, любой человек имеет право отказаться от приема различных зелий, особенно влияющих на честность, и принудить их может лишь стража или иные представители компетентных структур. Да и не горел Лео желанием выяснять, что же именно в той склянке, пусть даже и выпивка, которую он все равно в рот не брал. Но раз девица оказалась упорная, игнорирующая здравый смысл и всякую логику, он был готов применять более грубые методы, включая страх и угрозы. Не первый глупый человек на его пути, а отхватить плетей из-за сгоряча отданного начальницей приказа мужчина не желал.
«Что же ты так туго идешь, дорогая моя? Что тебе мешает согласиться на все мои условия и вновь заняться своим маникюром, забыв о нашем разговоре, как о дурном сне?»