[ Окрестности Ацилотса, Монастырь Света ]
14 число месяца Благоухающей Магнолии 1647 года, утро.
Ехали быстро, весело и разбрызгивая варенье на все триста шестьдесят вокруг, радуя сладким дождиком людей и дворняг, коих стало шибко много при приближении к городу. В предместьях пришлось сбавить темп, а после и вовсе спуститься на шаг, чтобы не пугать стражу и не позволять им думать, что путешественники хоть сколько-нибудь подозрительные. Нет, конкретно Лео подозрительным очень даже был, ибо продолжал невозмутимо уплетать блинчики при любой появившейся возможности, да и красное пятно от варенья на рубашке могло говорить о многом. Может, и не преступник, конечно, но дернуть и обыскать нужно, ибо негоже всяким сельским дурачкам за ворота славного Ацилотса соваться. Только вот Альден умел делать умное и очень важное лицо даже будучи забрызганным вареньем и со ртом, набитым под завязку оладушками, посему если кто и хотел его остановить, то не рискнул, предпочтя накинуться на едущего точно позади Альденов тучного и очень печального торговца с телегой и веселым тяжеловозом, который явно был куда активней, чем то предусматривала езда в упряжи. Инквизитор решил не искушать судьбу и свернул в переулки около самых стен, кивком головы зазывая с собой жену. Мало ли, вдруг эти стражники таки наберутся смелости и вспомнят, кто тут страшный злой мужик в латах и при мече.
Окраинные районы Ацилотса не радовали широтой и простором улиц, а потому очень скоро пришлось спешиться и продираться сквозь город вынужденным самотеком, пристально наблюдая, чтобы кони ни на кого не наступили. А такое вполне могло случиться, ибо столичные нищие были воробьями стреляными, знали, как выцыганить звонкую монету из гражданина, более одаренного судьбой и удачей. Эти господа не погнушались бы кинуться под самые копыта, а после разыграть такую драму, что позавидовали бы все местные актрисы. А так уж, как водится, стража пожаловала бы, пришлось бы отстегнуть и жертве произвола, и доблестным защитникам справедливости за то, что караулят закон и порядок. Только вот на всех золота не напасешься, да и Лео был еще более стреляным, чем все попрошайки и стражники вместе взятые, чему пришлось учиться еще в детстве на улицах, а потому не собирался давать и шанса местной швали посягнуть на их с Аннуорой карманы.
Сильно забираться в окраины не пришлось, домик бабули Фриды удобно расположился недалеко у ворот, но вдали от самых загруженных улиц Ацилотса. Здесь была почти что деревня, кусочек тех предместий, что некогда были за стенами столицы. Конечно, домики были аккуратными и каменными, но с маленьких двориков доносилось отчетливое квохтанье кур, прямо через мостовую были растянуты бельевые веревки от дома к дому, около домиков стояли скамеечки, на которых во время полуденного зноя и вечером собирались местные. Мирный уголок простецкой жизни. Только «Аптека народной медицины предков» выделялась, ибо выглядела практически престижно и даже дорого на фоне соседей. Каждый раз, когда Лео проходил мимо, он непроизвольно испытывал чувство гордости, ибо многое из того, что ныне делало дом таким солидным, было его рук делом. Фрида не гнушалась пользоваться силушкой и сноровкой единственного мужчины в доме, а Альдену как-то совестно было отказывать немощной старушке. В первый же год своего тут проживания мужчина смекнул, что если не делать все на совесть, хитрая бабуля будет заставлять переделывать до посинения, а потому пришлось действительно научиться некоторым столярно-строительным премудростям и тонкостям сочетания краски при окраски ставен «в народные мотивы». И, пожалуй, оно того стоило, как глазу было приятно смотреть на ухоженную аптеку.
Не обошлось без новшеств и во время больничного-тире-отпуска, который Морин щедро выделила Лео для зализывания ран и решения семейных проблем. Поскольку аптека все больше становилась транзитным пунктом, инквизитор прибил во внутреннем дворике небольшую коновязь. Коням приходилось буквально стоять друг у друга на головах, но они умели жить дружно, ибо оба были военной выучки, а потому пока никаких нехороших инцидентов не было. Такой вариант был всяко лучше, чем оставлять их задницы торчать аккурат посреди улицы и давать соседям повод прийти ругаться.
Едва только Карл оказался привязан, Аннуора улетела в дом, Альден даже окликнуть ее не успел. Очень тонкий намек был понят – помогать с поклажей никто не будет. Лишь вздохнув, инквизитор загрузил себя сумками, осторожно вытащил из одного из седельных карманов Шума, который умилительно сопел спросонья и все пытался разглядеть сквозь яркий солнечный свет, что за смерд потревожил его царское величество. Убедившись, что ничего не забыл, мужчина проследовал за женой и вошел в аптеку.
Внутри оказались посетители, а потому наверх пришлось пробираться тихо и сливаясь с интерьером, лишь беззвучно помахав старушке рукой и ссадив Шума на диван. Аннуоры нигде не наблюдалось, на что Альден еще раз вздохнул и прошел в мансарду. На глаз определив, какая поклажа нужная, а в какой неважное барахло, он откинул вторую к столу, а первую перетряхнул, проверил, выкинул куда-то в шкаф все лишнее. Свои теплые вещи Альден скинул в сумку с пятым измерением довольно быстро, благо, одежды у него было столько, что по пальцам одной руки можно было пересчитать, а вот с добром Аннуоры было сложнее. Лео как-то смутно представлял, что может понадобиться девушке посреди гор и в обители без всяких излишних удобств, а потому накидал в сумку всего по принципу «в этом точно не замерзнет» и «мне кажется, это шерсть». На всякий случай взял еще один свой свитер, связанный Фридой, в который драконицу можно было упаковать и больше ни о чем в этой жизни не тревожиться. Красота, разумеется, осталась где-то на задворках, но если Аннуора хотела щеголять со вкусом подобранным гардеробом, то ей стоило собираться самой, а не доверять это ответственное дело мужу. Закончив с одеждой, Лео закинул к ней кошель с монетами, в который отсыпал чуток золотых из заначки, перепроверил наличие доспехов, оружия и зеркала связи с Орденом.
Аннуору мужчина нашел на улице, она что-то упорно мастерила из корзин, ткани и чего-то страшного и вязкого в горшке. Аккуратно переступив через этот кружок юных таксидермистов, Альден прошествовал к коням. Судя по стараниям жены и фронту ее неведомых работ, до отъезда еще было время, а потому искатель решил почистить лошадей перед отправкой на конюшню. И вроде бы старался не спешить, а все равно обогнал жену. Ладно, не беда, можно пока умыться, что не успел сделать утром, и побриться. Только вот вернувшись от колодца, Альден застал жену все за тем же занятием.  Не найдя лучшего решения, Лео вернулся в мансарду, прихватив по дороге с кухни соленый огурец, потоптался там немного, а после и вовсе завалился пузом кверху на кровать. От нечего делать, он начал считать количество узелков на вязи ловца снов, что всегда висел над кроватью Альденов и в меру своих сил отгонял кошмары, насылаемые проклятым кинжалом.
Долго ли, коротко ли, но мужчина успел даже впасть в некую полудрему, когда снизу раздался громкий голос жены, заставивший встрепенуться.
- Ты где? – вопрос был странный, ибо где еще мог быть Альден, если его больше нигде в доме не наблюдалось. Да и лестница скрипела, стало быть, жена поднималась. - Только не говори, что ты хочешь спать или есть - ты провалялся все утро и съел все реквизированные оладушки, и даже потом варенье без оладушек!
«Оладушки!» - пронзило мыслью Лео. Он внезапно вспомнил, что так и щеголяет пятном от варенья. Пусть даже лежалось очень даже неплохо, пришлось встать и переодеться, при этом сделав вид, будто это совсем не Аннуора копалась несколько часов и совсем не она повинна в том, что искатель задремал от скуки.
- Вот сама я бы поела перед дорогой. Ехать надо сегодня, а то у меня Файервинд вернется и доложит о моем безделье, и у тебя Морин переполошится. Ты готов?
- Готов, - ответил Лео, выходя из комнаты прямо навстречу жене и тут же захватывая ее в объятия. – Но мы никуда не поедем, пока ты не поешь. Это тоже приказ, обсуждаться не будет. Пошли, я там видел жаркое в печке, вку-у-усное. Да и я банку огурцов открыл, они только тебя и ждут. Мне все равно надо распоряжения оставить, так что пока не к спеху.
Прямо с женой в обнимку, не давая ей возможности сменить маршрут или как-нибудь иначе перечить, Альден прошествовал в кухню, позвав за собой Галахада. Ворон нехотя, но нахохлился, хлопнул вхолостую несколько раз крыльями, тяжко взлетел, ловко зашел в поворот и приземлился прямо на стол посреди комнаты. Пока птица чиркала по дереву когтями и подбиралась ближе к инквизитору, тот успел утащить из банки еще один огурец и вкусно им захрустеть. Аннуору он к тому времени уже отпустил, предоставив той самостоятельно послушно дойти до печки и наложить себе снеди.
- Слушай внимательно, Галахад. Я уезжаю, когда буду – не знаю. Планирую оставаться все время где-то в районе монастыря паладинов на Ледяном поясе, так что если из Ордена поступит какое-то срочное распоряжение, ищи меня там. Если вдруг еще куда надумаю уехать, оставлю тебе связного.
Ворон встрепенулся, весь подобрался, глухо каркнул, а потом выдал неприятным скрипучим голосом, что пробирал до костей:
- А для прочих? Для совы?
- А сове Морин скажи, что я закрываю старые дела по темным культам в Денаделоре и передаю необходимые документы компетентным органам. Я взял с собой зеркало, так что если дело действительно срочное и важное, Орден не станет устраивать этот звериный балаган. В его стиле скорее открыть телепорт прямо у меня под ногами без объявления войны.
За вторым огурцом пошел третий, причем Альден очень постарался этим огурцом вытащить на свет белый чесночину. Не получилось, потому пришлось жить без нее.
- Это все, Галахад. Можешь возвращаться на жердь.
Птица ничего не ответила, просто молча улетела. Этот парень вообще был молчуном даже по меркам островных воронов, если из него и можно было выдавить несколько слов, то только по важным вопросам, которые касались жизни, смерти и службы короне. Порой, когда Галахад долго собирался с духом и силами, чтобы исторгнуть из себя редкую фразу, Лео казалось, что ворон вспоминает человечий язык заново, так редко он к нему прибегал. Наверное, оттого, что в доме никто не испытывал особой радости от необходимости слышать его страшный вороний голос.

Протянутую руку гость охотно и с чувством пожал, и это как минимум указывало на то, что в дом Альденов он пришел с относительным миром. Будь поводом для прихода нечто нехорошее вроде выяснения отношений, едва ли дракон стал бы размениваться на какие-то уважительные жесты, а уж при необходимости просто забрать дочь на очередное задание хватило бы вопля со двора в стиле «по коням!», те, кто требовался, прибежали бы сами и послушно на коней уселись. Но шибко раскатывать губу Лео не торопился, да и ненавязчивое указание командора на шлем было весьма красноречивым.
«А ведь он и правда при параде, в таком облачении чаи гонять не ходят», - отметил инквизитор, не зная даже, что об этом и думать. Вроде бы и хорошо, что не новая буря пожаловала на порог, но чем-то хорошим от такого визита все равно не пахло.
- Как видишь, я тоже не чай пить приехал, - приступил сразу к делу граф. - Вы уже наметили маршрут? Знаете, где именно искать?
Дела становились все чудесатее и чудесатее, а Лео очень захотелось потрогать лоб Хьервина на предмет горячки. Если он примчался в боевом обмундировании только для того, чтобы проинспектировать, куда собрались Альдены, и провести с ними некоторое время в качестве няньки, то стоило начать беспокоиться, не перетрудился ли командор на своем начальском поприще. Конечно, можно было понять человека, который день за днем муштрует и следит за целой армией вояк различной степени желторотости, но им с Аннуорой уже было не по двенадцать лет. Уж на выходные за город они выбраться могли бы и без надзора.
- Что искать? Горы? Да вроде же всегда в Денаделоре стояли, - с некоторой долей осторожности удивился Альден, бросая быстрый взгляд на Фриду за стойкой. Старушка делала вид, что паковала свертки с травами и лекарствами, которые позже должны были быть доставлены адресатам, но инквизитор-то знал, что хитрая бабуля услышала бы разговор даже в том случае, если бы находилась на заднем дворе у колодца. – И маршрут у нас такой же, как у всех, кто в ту сторону путешествует: до Рахена телепортом, а там уж своим ходом как-нибудь, недалеко ведь. Может, повозку у окрестных селян наймем. Или долетим, чем не вариант.
Ощущение абсурда происходящего не покидало искателя, да и в целом создавалось ощущение, что граф не шибко слушает и точно уж не тем интересуется, что ему Альден рассказывает. Плавно его скачущий взгляд остановился на Аннуоре, а следующие вопросы были адресованы только ей.
- Наши горы? Ледяной пояс? Хочешь сказать, что цветок Ильтара можно найти прямо под носом у Ордена? Как вы вообще об этом узнали?
В контексте восприятия Хьервина в качестве чудака с очень странным поведением до Лео не сразу дошел смысл, содержащийся в словах паладина. Но когда дошел, все кусочки мозаики встали на свои места, их диалог перестал казаться хромой комедийной постановкой, а единственным идиотом в их кружке закадычный друзей оказался сам Лео.
Пожалуй, Альдену следовало как-то среагировать на внезапно открывшуюся истину, но мысли связались в тугой комок, и выловить какую-то конкретную не представлялось возможным. Все, что можно было сказать, - в восторге он не был. Совсем.
«Ясно. «Я скажу тебе то, что ты хочешь услышать, а потом сделаю так, как хочу сама», угадал?».
Не говоря ни слова, он повернул голову в сторону Аннуоры. Она уже стояла наизготовку с жалобным взглядом, будто зверек, которого поймали на месте преступления во время сотворения какой-то пакости. Ни тени понимания или поддержки не мелькнуло на лице Лео. С абсолютно спокойным выражением он не сводил с жены глаз, и только движения желваков могли подсказать, сколь сильно инквизитор стиснул зубы, чтобы не рассказать жене, что он обо всем этом думает.
- Мы узнали об этом в Монастыре Света. Где, как не там, хранить подобные знания? И где, как ни возле дома воинов своих, спрятать Ильтару свой цветок? Заслуга его нахождения не в долгих дорогах. Но вообще, папа, мы собирались кататься с гор на ледянках, а не цветочки собирать!
Попытки Аннуоры спасти положение выглядели как оправдания. Лео помнил, в каком настроении жена пребывала, когда обнаружилось, что грааль может быть способом спасения от проклятья, как кривилось ее лицо, когда она созерцала попытки мужа отрезвить ее и настоятеля, когда встретила его сопротивление. И еще он помнил, как упорно она соблазняла его поехать туда, где грааль мог расти, воспользовавшись моментом его слабости, нажав на все ведомые ей точки, пообещав чего-то желанного и влекущего, предварительно подготовив почву, даровав ему все удовольствия, которые он хотел.
На душе стало пакостно.
- Командор, - без каких-либо признаков гнева обратился Лео к графу, отрывая, наконец, тяжелый взгляд от жены. Устраивать сцены перед посторонними он не собирался, но и прогибаться под волю Анн, щедро перемешанную с интригами и пустыми обещаниями, не желал.  – А как вы обо всем этом узнали? Это был гонец? Письмо? Зеркало связи? Какой-то иной метод? И что конкретно говорилось в послании? Я хотел бы знать, что творится за моей спиной и что происходит конкретно сейчас в этой комнате. Без вранья.

- Ты же знаешь, что объяснить поход на мифическим цветком будет куда сложнее, чем прихоть покататься на ледянках по пикам Ледяного пояса, да? – как можно более миролюбиво спросил Шум, прикрыв глаза на солнышке и водя хвостом из стороны в сторону по плечу хозяина. Он знал, что инквизитор сейчас находится в том состоянии, что вспыхнуть может не только дом бабули Фриды, но и шкурка фамилиара, если тот скажет что-то неуместное или вообще присоединится к вражескому паладинскому лагерю. Последнее зверек делать не собирался, он всегда по умолчанию принимал сторону искателя, что бы тот ни творил, но вот какое-нибудь неуместное словечко некстати позволить себе мог. В обычный бы день это аукнулось обычной словесной перепалкой и соревнованием острот, но после своевольства жены и приезда Хьервина подобное было опасно для душевного и физического здоровья. Все равно что костер самогоном тушить.
- Не вижу никакой сложности. Новых приказов из Ордена по делу Виры не поступало, так что я по-прежнему являюсь их конвоиром-наблюдателем. Кто же виноват, что семейство Хельтемхок начало вести себя подозрительно, а их действия заставили меня заподозрить их в приверженности некоему культу? Мой долг – проследить за развитием событий и нейтрализовать угрозу, если таковая появится, - Лео сделал паузу, бросив короткий взгляд на открытое кухонное окошко. Из дома никто по-прежнему не выходил. Стало быть, ведут веселые семейные беседы, и Альден даже мог предположить, кто в них главный герой. – Никто не докажет, что фанатичная вера в Ильтара – не культ.
Помолчали немного. Шум снова вильнул хвостом.
- Может, зря ты их там вдвоем оставил? Начнется все сызнова… - многозначительно промолвил зверек, не уточняя, что именно начнется. Инквизитор пожал плечами.
- Начнется так начнется. И так уже понятно, что ничего мы тогда не решили, Хьервину нечего рушить. Да и он в моем доме, а там и стены уши имеют, не говоря уж о Фриде, Галахаде и Эле. Что бы они там сейчас ни обсуждали, я узнаю рано или поздно.
- Можно было бы узнать уже сейчас и начать действовать по обстоятельствам.
- Сейчас мне хватит моего воображения, - довольно резко оборвал фамилиара мужчина, будто ставя точку в теме. – Вот когда женишься на какой-нибудь прелестной горностаихе и познакомишься с ее батей, поймешь, что далеко не всегда у тебя в этой жизни будет право голоса. Чего тут трепыхаться…
Искателю показалось, что горностая передернуло, хотя тот тут же сгладил дрожь, притворившись, будто потягивается. Неудивительно, ему драмы в жизни никакой не нужно было, хватало того, что он созерцал каждый день в доме своего хозяина. То все нормально, то все орут друг на друга и швыряются посудой, то снова нежность такая, что скулы от приторности сводит, то фасад дома дымится от накала негативных эмоций у живущих внутри. Фамилиар здраво рассудил, что ему такого семейного счастья не нужно.
Казалось, прошла целая вечность, пока не хлопнула входная дверь и в калитке не нарисовался командор. Он спокойно прошел к своему коню, сохраняя молчание. Молчал и Лео, ибо что он мог сказать. Его, в общем-то, никуда ехать не тянули и даже толком не приглашали, а как-то сместить решение в свою пользу он был не в состоянии. В таких случаях принято заткнуться и молча пинать камушек, выпуская пар.
- Мы ведь могли её потерять, - разорвал тишину граф. - Не будь с ней слишком строг, Лео. В конце концов, я не только её отец, но и командир. А ты-то чем оправдаешься?
«Оправдаюсь?!»
Яблоко от яблони, как говорится. Что дочь была страшной эгоисткой, если ей вдруг хотелось, что отец ее доходил в своей самоуверенности до того состояния, когда она плавно перетекала в наглость. То самое качество, которым командор так попрекал самого Лео. То самое бревно в чьем-то глазу.
- А я ее муж с зимы сорок шестого года. Да, именно тот человек, на чьи деньги живет ваша дочь, в чьем доме спит и чьей собственностью формально является, - без всяких признаков гнева или издевательской веселости проговорил Лео. Аннуоры, которая была готова едва ли не лицо ему исцарапать при малейшем негативном комментарии в адрес Хьервина, поблизости не было, а потому и лебезить перед графом причин не оставалось. В конце концов, они оба и так знали, что дружбой между ними и не пахнет, что бы там девушка себе ни воображала. - Я все жду того дня, когда вы это осознаете и прекратите соваться с видом собственника в дела моей семьи, занявшись сугубо своими делами.
Куда-то бежать или за что-то извиняться Альден тоже не собирался, а потому смотрел прямо в глаза дракону. Он был давно уже не мальчиком, которого можно отогнать рукой, и не сыном этого паладина, кому тот мог бы читать морали. Даже в соотношении сроков жизни драконов и людей они нынче были равны по возрасту, что лишний раз указывало на то, что кому-то на этом дворе пора было оставить снисходительное менторское поведение и завести хобби, оставив дочь и зятя в покое.
- Вы – единственное, с чем в ее жизни я попросту не могу тягаться. Один только отзвук вашего имени означает, что что бы ни было с ним связано, оно по умолчанию становится истиной и наивысшим приоритетом. Мне иногда даже становится интересно: если вы ей по-настоящему прикажете бросить меня, она сразу побежит кольцо снимать или все-таки замешкается хоть на секунду?
Снова звякнул колокольчик у входа, хлопнула дверь. Шум шевельнул ухом в сторону калитки.
- Надеюсь, разговор получился достаточно откровенным, как она того и хотела. Так или иначе, но вы свое и так уже получили в полной мере, так что не знаю, чего вам от меня еще нужно.
Еще одна точка. Как бы там Аннуора ни восхваляла теплые беседы между не связанными по крови родственниками, Альдену такая идея была чужда. Дурной привычки говорить за жизнь с чужими людьми он не имел, а уж выжимать друг другу любезные улыбки ради счастья драконицы в стиле тех самых шибко воспитанных аристократов и вовсе не тянуло. И так все сложно было, нечего из этого цирк устраивать.
Анн зачем-то притащила с собой ледянки. Возможно, это была очередная гениальная попытка сгладить конфликт, но Лео предпочел сделать вид, что ничего не заметил. Он был не дурак, два раза на одну приманку не велся. Во дворе трем лошадям и трем людям стало тесновато, а потому Альден вывел Ингрид на улицу, освободив немного пространства потесненному Карлу и позволив паладинам собраться. Калитку прикрыл, чтоб остальные кони не ринулись на свободу. Пока стоял и ждал, накинул плащ и натянул капюшон. Над городом могли летать инквизиторы-маги в облике птиц или патрульные фамилиары, а в планы досрочное информирование Венс о его мисси по сдерживанию ильтаровых культистов в планы не входило. И так в монастыре долго просидел, в Ордене уже наверняка ждали. Нужно было хотя бы за ворота неузнанным выйти, а там уж не догонят.
- Так мы едем? Я готова.
Лео плечом отодвинул Ингрид в сторону, заставив отойти, открыл калитку нараспашку, чтобы все могли спокойно покинуть двор. Инквизитор все равно ничего не знал ни о конкретных планах, ни о маршруте, а потому предоставил любому из драконьего семейства вести славный отряд.

[ Монастырь паладинов, двор и проходы ]

[ Северо-западные земли, река Нара и окрестности ]
28 число месяца Благоухающей Магнолии 1647 года, день

В Ацилотсе Лео появился в одном из хорошо знакомых переулков близ рынка. Спрятав артефакт в сумку и поправив плащ, который наконец не трепало полевыми ветрами, он вышел на оживленную площадь. Сходу сориентировавшись в рядах и прилавках, он ловко просочился сквозь поток людей и вышел к знакомой торговке, которая вела оживленный разговор с коллегами. Едва только Альден предстал перед ней, она особенно воодушевилась и быстро распрощалась с собеседницами. Женщина эта была особенна тем, что у нее можно было купить почти все, вопрос был лишь в цене. Альден предполагал, что ее подвалы просто ломились от обилия запасов, и даже не в сезон у нее было реально найти что-нибудь эдакое. Например, груши в месяц Ледяных Ветров или грибы посреди весны. За последними Альден и явился, и торговка, не поведя и бровью, окликнула скучающего сынишку, который за двадцать минут организовал инквизитору мешочек сушеных грибов с прошлогоднего урожая. Расплатившись, Альден направился в сторону дома. Насколько он помнил, Фрида в этом году была слишком занята травами, чтобы запасать грибы и ягоды.
Шел инквизитор неспешно, совершенно не торопясь в аптеку. Он смутно представлял, что делать дальше, как быть с Аннуорой, и одни только мысли об этом его неимоверно тяготили. Но как бы Лео ни старался, пусть сокращался все больше, пока указатели не ознаменовали улицу Вересковую, а следом не показалось здание аптеки. Каждый раз Альден проходил мимо – и каждый раз гордость просыпалась, ибо во многом облагороженный вид домика был его заслугой. Привычно скользя взглядом по крыше, которая с предыдущего ремонта два года назад по-прежнему не покосилась и не начала течь, искатель выцепил взглядом лицо в окне мансарды. Задерживать на нем взгляд он не стал, отвел.
Приход Лео ознаменовал короткий звон колокольчика, но тот по-прежнему никуда не торопился – сразу пошел в кухню, где хозяйничала Фрида. Мешочек с грибами инквизитор опустил на стол.
- Я вернулся.
Страрушка отвлеклась от своих дел, коротко взглянула на него – да так и не вернулась в своим травам. Прищурилась.
- Хотела бы я знать, где тебя носило, что ты с такой мордой вернулся. Стало быть, не просто так Аннуорушка косы заплела да веник у меня взяла, ой не зря, - хитрая бабуля, разумеется, сумела сложить два плюс два и сделать соответствующие выводы. В конце концов, она тоже жила в этом доме и была в курсе всей драмы, что творилась в ее стенах. Просто в большинстве случаев не лезла, если ее не спрашивали или если не летала мебель.
Тяжесть на душе Альдена стала еще тяжелее. По словам Фриды, Анн убиралась. Девушка в точности повторяла все то, что было в прошлый раз. Будто бы Лео был дураком, который дважды покупался на одно и то же.
- Ты хоть принял что-нибудь? Или так и поскакал, как протрезвел?
- Так и поскакал.
- Оно и видно.
- Я тут грибочков купил. Может, устроите пирог?
- Отвар из лоррии я тебе устрою. А щеку сам промоешь, потом помажешь. Мазь знаешь, где стоит. Ишь, женатый хлопец, а догляда никакого. Хоть бы раз целый да здоровый пришел, - последние фразы старушка уже бубнила про себя, двигая табуретку к шкафчикам и шаря там в поисках заветных корешков. Глядя на то, как она всерьез занималась его лекарством, Лео стало немного стыдно. Фрида утрировала, но суть была та же: в порядок она его приводила не раз. Только глаз прошел мимо нее, ибо тогда у Альдена все же хватило ума пойти в госпиталь Ордена.
- Спасибо.
- Ай… - махнула бы рукой бабуля, если бы ее руки не были заняты банками да склянками.
Покинув старушку и ее хлопоты, Альден пошел наверх, попутно оставив на вешалке плащ. Шум решил, что у печки на кухне ему приятнее, чем посреди семейных разборок, и остался внизу. Если в прошлый раз инквизитор был обескуражен той прытью, с которой Анн взялась за роль хозяйки, а потому от неожиданности даже попросил разрешения войти, то сейчас он открыл дверь даже без предварительного стука. Бросилось в глаза, что комната была не просто чистой – почти вылизанной. Подобное тут случалось редко, хотя сам Лео в привычном бардаке видел определенную систему.
- С Ингрид все хорошо? – только и спросил Лео, открывая шкаф и забрасывая сумку внутрь. Следом за ней он отправил туда же безрукавку и рубашку, которую следовало потом постирать, ибо в ней инквизитор провел весь свой путь до Кетбера. Хотелось бы помыться и побриться, дабы снова почувствовать себя человеком, но это могло подождать до вечера. Сейчас Альден просто накинул на себя свежую рубашку.

Осознавай Лео в полной мере, в сколь покоцанном состоянии находился на самом деле, то никогда бы не позволил Аннуоре увидеть синяк на груди. Увы, свои приключения в таллемской таверне и драку стенка на стенку инквизитор совершенно не помнил, а синяк стал до такой степени привычным, что давал о себе знать лишь при каких-то совсем уж неудачных телодвижениях вроде наклонов, а также при попытках глубоко вздохнуть. Вроде головой искатель понимал, что он болит, но жаловаться был не приучен, а потому успешно махнул рукой еще в начале пути на Кетбер. Чай, не перелом грудины какой, пройдет сам однажды. У Аннуоры же было иное мнение на этот счет.
- Это еще что? – кошкой она соскользнула на пол через стол и оказалась рядом, не успел Альден застегнуть рубаху и скрыть компрометирующую его отметину. Укоризненный перст уже указывал на найденную улику.
«Хорошо, что хоть не ткнула», - машинально подумалось Лео, когда он представил себе боль, которым бы отдалось солнечное сплетение. Может, про синяк он и не думал каждую минуту своей жизни, но подсознательно оберегал его от внешних воздействий. Чьих-нибудь пальцев, например.
- Только будь добр, не говори, что мне должно быть все равно. Фрида видела это? Нужно немедленно ей показать. И ты с этим по лесу ходил, на лошади скакал? Тебе жить надоело?
Альден уже было нахмурился и собрался ей сказать, что она сама в этом самом лесу то ли нос ему пыталась сломать, то ли пару зубов выбить, что делает ее нынешнюю заботу совершенно неправдоподобной, но не успел – девушка все же коснулась его груди, но так легко, что никаких ощутимых последствий не последовало. Но инквизитор все равно предпочел отстраниться.
- Тебя убить пытались? Лео, я буду ждать тебя дома сколько угодно, каждый вечер из года в год, только умоляю тебя - возвращайся. Если бы ты оставил меня по своей воле, ушел бы искать счастье где-то еще - мне было бы больно, но я бы могла быть спокойна за тебя. Если же с тобой что-то случится - я сложу крылья прямо над Ледяным Поясом.
И выбежала, будто ее собаки бешеные гнали. Лео, чьи ответы, кажется, были не так уж и нужны, только вздохнул, застегнул рубашку и подошел к зеркалу. Кожа вокруг ссадины на скуле опухала, краснела и ныла, было заметно, что били не просто кулаком. Инквизитор с трудом понимал, как можно было додуматься выпустить чешую в такой ситуации, ведь ее и оружие-то не пробивает, но порадовался, что кулак принадлежал не мужику какому-нибудь, пусть даже и из паладинской братии, а девице. Как бы Аннуора ни убеждала всех вокруг, что она со всеми на равных, до тяжелой мужской руки ей всю жизнь молоты тягать нужно было.
«Такое повториться не должно. Я себе руки распускать не позволяю, хотя тот же Хьервин не раз напрашивался, - решил про себя искатель, отступая от зеркала. – Его, наверное, перекосило бы, скажи я ему в глаза, что во всем этом цирке благородством может похвастать только его безродный зять».
И Альдена подобное не удивляло. По какой-то загадочной причине он еще не встречал ни единой аристократической семьи, у которых в закромах нашлась бы хоть одна захудалая добродетель, которую всегда соблюдали. Одна видимость, одно самомнение. Только сейчас он до конца понял, сколь значимым оказался удар Аннуоры. Та самая точка невозврата, после которой путь назад сгорал. Если она начинала себя чувствовать настолько уверенно и безнаказанно, то что-то шло не так.
«Вот в Ордене бы посмеялись».
Даже он сам посмеялся бы ранее, скажи ему кто-то, что из него будут до такой степени вить веревки. Вся могучая машина Инквизиции не смогла за шестнадцать лет, а представители рода Хельтемхоков даже не вспотели, провернув подобное за год-другой. Оно и понятно, там предпочитали метод кнута, напрочь забывая про пряник, а в его случае нужно было следовать точно наоборот.
Внизу слышался монолог Аннуоры, старая Фрида едва успевала вставлять свои пять копеек. Как ураган, девушка навела шороху на кухне, а после снова ринулась на лестницу, ее поступь оглашалась скрипом старых ступеней. На пороге Анн появилась уже с чашкой в руке.
- Ссадину тоже надо промыть, - она протянула кружку и платок ему, явно предлагая заняться лицом самостоятельно. В глазах ее читалась решимость помочь, кажется, она действительно тревожилась, пусть даже это и выглядело до неприличия странно после всех событий. Было даже немного неловко ставить ее перед фактом, что в травах она ничего не понимала.
- Это вообще-то внутрь, - и за несколько секунд инквизитор залпом выпил весь отвар. Сам он тоже на травника не тянул, но помощь Фриде оставила свой след: то, что может позволить выжить или закончить работу, Лео помнил безотказно. А уж лоррия ему в жизни давалась столько раз, что он даже научился не кривиться от ее гадкого вкуса.
Лестница снова заскрипела – поднималась Фрида. В комнату она принесла небольшую кадку с водой и баночку с залечивающей мазью, источающей тонкий запах оаниума, чьи лепестки и давали отдушку при изготовлении.
- Ну показывайте, что у вас там, - Альден неохотно поднял рубашку, позволяя старушке разглядеть грудь. Та осмотрела, потрогала, убедилась, что болит, и только лишь хмыкнула, повернувшись к Анн. – А вот нечего носиться, как угорелому. Вот тебе вода, ее надо нагреть до горячего, смочить тряпку – и делать компресс, чтоб синяк прогревался. Потом мазью намазывай. Должен начать сходить, – хитрые глазки бабули поднялись на лицо Лео, по которому уже читалось, насколько же он в восторге от всех этих процедур. – И щеку ему промой. Должно быть, больно с песком в ране ходить.
Никакой практической помощи старушка не оказала, здраво рассудив, что раз уж пациент не умирает, то его и жена на ноги поставит. Она видела многое в этой жизни, но еще не разу не встречала девицу, которая не была бы способна промыть пару ран и наложить мазь. Но даже если Аннуора станет первой такой, Альден прекрасно справился бы сам. Пусть он и приходил побитый с невероятной регулярностью, на нем все неизбежно заживало.
Окинув взглядом принесенный откланявшейся Фридой «инструментарий», инквизитор снял только что надетую рубашку, откинул волосы с лица и сел на край кровати.
- Ты била – тебе и лечить.