Как он того и требовал, девушка тут же оставила его в покое и полностью переключилась на творящееся на поляне, будто так и нужно было. И пусть встречаться взглядами с ней Лео больше не хотел, в спину все же посмотрел, когда Аннуора отходила. На душе было пакостно.
«И что это было? Самоутвердиться не вышло, интерес ушел? Могла бы и не размениваться на представления тогда уж».
Пробка фляжки сидела туго, вынуть ее вышло не сразу. Вопреки чьим-либо подозрениям, внутри была самая обыкновенная вода. Альден был не из тех, кто долго и упорно заливал несчастья алкоголем, а теперь, после того, как все же попробовал провернуть такой маневр, и вовсе думать не хотел о чем-то крепче чая. Все равно не помогло, так еще и чувствовал себя теперь преотвратно.
Сделав несколько добрых глотков, инквизитор вынул из сумки платок, промокнул его и приложил к щеке. Разодранная кожа отдалась острой болью, но искатель упрямо стиснул зубы и держал дальше, пока спустя минуту-другую боль не успокоилась. Затем он перевернул платок чистой стороной, добавил еще воды и вытер щеку от остатков крови. След от чешуи все равно саднил, но теперь хоть не маячил, аки красный флаг, заставляя энтов усиленно думать, что они проглядели драку. Впрочем, большая часть их была занята лицезрением шествия высокого существа в балахоне с шадосом на привязи, что явно должно было иметь подтекст позора для последнего. Альден следил за ними краем глаза, сам вид шадоса не произвел на него особого впечатления, ибо подобных ему он видел не раз, не раз даже встречался лицом к лицу, но вот причины подобного действа вызывали вопросы. Закон предписывал докладывать страже или Инквизиции о любом обнаруженном шадосе, гомункуле или орке без грамоты, и если снисхождение к последним еще можно было объяснить правилами мероприятия, призывающие к миру и всеобщей дружбе, то вот шадосы оставались вне понимания Альдена. Уже одно это полностью развязывало ему руки и позволяло объявить мероприятие вне закона, а каждому культисту и энту приписать укрывательство опасного элемента. Древням могло быть наплевать, но вот культисты дружным строем отправлялись на виселицу.
«Надо подождать, посмотреть, что они собираются делать. Но Кетбер однозначно будет под наблюдением после праздника. Это пока еще земли Фатарии, а не царства беззакония и вольностей».
- Закончим с делами – и уходим. Этот лес воняет лицемерием. Еще сожгу что-нибудь ненароком, - усмехнулся Лео и отпил еще немного воды. После той пьянки жажда мучила почти постоянно.
- Тогда предлагаю поскорее начинать. Видишь, все уже собираются.
И правда, народ на поляне заметно оживился, забурлил, засуетился, когда процессия с шадосом покинула круг. Разумные всех форм и фактур выстраивались в некое подобие очереди, все равно имевшее весьма хаотичные очертания из-за неспособности большинства сих персон вести себя цивилизованно.
- Они что, спускаются в дерево? – вопросил искатель, всматриваясь в огромный ствол. И правда, сквозь плавающую топу были видны проверяющие, который пропускали одних и отсеивали других, а рядом с ними зиял провал. Пропущенные исчезали в нем, уходя под землю. Стоило полагать, что туда же делся и Охотник с пленником.
Альден понятия не имел, по какому принципу происходил отбор, но искренне сомневался, что среди такого контингента обычный человеческий аптекарь получит дозволение. Инквизитора после демонстрации клейма могли пропустить, чтобы не создавать проблем, но тогда ситуация накалилась бы до предела, и мужчине стоило бы не отходить далеко от древней, а после тут же вскочить Ингрид на спину и дать деру первым из леса. Оба варианта отпадали. Внутрь ему путь был заказан.
«Да и вдруг что-то случится здесь, снаружи? Кто-то должен остаться».
- Шум, пойдешь внутрь. Я останусь здесь. Только осторожно, смотри, чтобы тебя не заметили. Я тебе амулет дам, сейчас, секунду…
[float=left][/float]Отложив фляжку в сторону и покопавшись в сумке, Лео вынул оттуда деревянную коробочку. В ней обнаружились два медальона-передатчика, один из них был изрядно модифицирован. По сути, те же яйца, только в профиль: передатчик был сделан по специальному заказу Ордена для целей разведки. Не один Альден додумался использовать фамилиара на службе, а маги земли и вовсе регулярно патрулировали Ацилотс с воздуха в облике птиц, так что вопрос о средствах связи назрел уже давно. Медальон имел тот же вид, что и классическая версия, но вместо шнурка был снабжен ремешками. Именно ими Альден обвязал шею и живот Шума, чтобы бляшка артефакта оказалась у того под пузом. И не видно сверху, и горностаю не мешает передвигаться.
- О землю им не трись, когда будешь внутри, направь на источник звука. И еще раз – осторожней. Все, беги.
И рыжая молния сгинула, будто бы ее и не было. Дикого зверька не нужно было учить, что делать: хоронясь в тенях и скользя по сухой подстилке, он достиг очереди, быстро прошмыгнул между ног и уцепился за заднюю часть сапога какого-то большого орка, разодетого в длинные лохмотья да тряпки. Под их подолом Шум никому не бросался в глаза. Вместе с орком фамилиар и попал внутрь, продержавшись на сапоге до самого прибытия в театр, где спрыгнул, тут же спрятавшись в корнях. Пока народ рассаживался, горностай еще несколько раз сменил место, подбираясь все ближе к арене, пока в итоге не решил, что проблем со слышимостью быть не должно. Спрятавшись в густой тени, он приподнялся на задние лапки как раз тогда, когда два странных гибких человека начали свой диалог.
Лео тем временем слышал звуки, сопровождавшие фамилиара в пути, а после – каждое слово из внутреннего зала. На его глазах зев, в который входили приглашенные, закрылся, отрезав гостям путь обратно, что несколько встревожило инквизитора, но он тут же одернул себя мыслью, что подземное помещение всегда можно раскопать и без дозволения духа и его сектантов. Пока с Шумом все было хорошо, он засел где-то, исправно выполняя свою роль незримого наблюдателя.
Совсем скоро разведка была прервана вышедшими на поляну музыкантами. Поскольку артефакт работал в обе стороны, существовал риск, что громкая пронзительная музыка будет слышна с другой стороны. Шепотом объяснив Шуму ситуацию, Альден захлопнул коробочку, закрыв свой амулет внутри. Изнутри дерево покрывали руны, создававшие звуковой вакуум. В Инквизиции продумали все.
Вновь Лео взял амулет только тогда, когда музыканты закончили балладу.  В ней они пересказали историю Курноуса, что, конечно, было интересно, но не настолько важно, как происходившее под землей. Другое дело, что сама цель представления была неясной, ведь все важные гости находились не здесь. Почему-то слабо верилось, что культисты просто решили скрасить ожидание оставшихся непосвященных.

По счастью Джафара, разборок на тему помятых плащей, перекрытой дороги и зажатых хвостов устраивать больше никто не надумал… Недовольное же ворчание гоблина, сдобренное уничижительной характеристикой в сторону ассура, последний пережил без потерь – его еще и нет так величали! – а теперь он озирался по сторонам, пытаясь понять, куда делся Охотник, и чего ожидают паломники.
Очевидным ответом на сей любопытный вопрос оказалось отнюдь не очевидное действо: за плотной цепочкой собравшихся тел было непросто рассмотреть все в подробностях, однако Джафар смог увидеть, что Охотник исчез под корнями огромного дерева, где - именно между корнями - разверзлось подобие врат. Стоящие в очереди также потихоньку потянулись ко входу…
На всякий случай потерев кулаками глаза, которым по причине чудесного гномьего эля уже не совсем доверял, Схешш еще раз уставился на раскрывшийся вход, убедившись, что гости туда и спускаются: «Хм-м, не почудилось - они же действительно входят в…в дерево?!» - окинув процессию недоверчивым взглядом, и задержавшись чуть дольше на спине драконидки, укрытой плащом, решил, что без пинты тут не разберешься…
К слову, говоря о последнем, окинув поляну растерянным взглядом, Джафар не мог не заметить, что Снорри, воспользовавшийся заварушкой с появленьем Охотника, стянувшей на себя все внимание, вернулся на прежнее место в компании новой и, хотелось надеяться, еще не осушенной бочки: «Эх, была, не была! Ланвен беру в свидетели: раз пропадать – то хотя бы не на болючую голову!!» - как ни крути, а на благодушье Смеющейся, Сета и Ао - ассурьего бога - надежды у Схешша все равно оставалось чуть больше, чем на ненадежную дамочку, которая за целебной микстурой ушла, да так и не вернулась. Так что тратить время на принятие сложных решений ассури не стал, и рванул на всех своих змеиных парах к решению тривиальному – а именно, до полусмерти наклюкаться гномьей настойкой…
Вот только желающих разделить участь Схешша рядом со Снорри уже было достаточно, так что и здесь Джа пришлось потесниться в толкучке.
- Ис-хсссэ! Эй, братетссс, да у тебя отщшшередь потшшшищшше той, што у дерева… - покосившись на бочку, исключительно ради утешения пугливого разума, Джа все-таки полюбопытствовал. – Вчерашшшнее пойло??  Отщшшень надеюссс, што нет. Я ещшшшо слишшшком молод… – Снорри, перекинувшись взглядом с собратом, стоящим поблизости и во всю уже довольно икающим, хрюкнул ехидно и разразился заливистым смехом, после чего авторитетно заметил: - Не-ет, это - лучше! Если и помрешь – то определенно счастливым!
Здравомыслие в Джа бастовало, и потому змей сначала поморщился, после мысленно отправил Здравомыслие на кулички к Тейару, а под конец махнул рукой, и, растянувши улыбку по-змеиному широко, заявил: - Леший с ним, налива-ай! – Громоступ, разумеется, не поскупился. В качестве эля своего производства он был уверен, так что уже от единого аромата его видение мира ассури смогло поменяться… Потому что объяснить по-другому возникшие на поляне персоны культистов, наряды, в которые эти персоны не постеснялись одеться, и музыку, которая сопровождала все это безумие было нельзя…
А так как мировоззрение Схешша поменялось в соответствии с настроением сцены, то и выступление культистов во главе с Оленеголовым предводителем сея безобразия, Джафару понравилось. Поэтому, на полном серьезе (если в таком состоянии о серьезности вообще можно было бы что-то сказать) змей пустился в безумные пляски, насколько это выделывать ему позволяли упругие мышцы хвоста, и, вместе с хором, принялся шипеть во весь голос:

- Да ссссславитьсссса, Отетс Лесссов!
Тебя храни, Владыка Сссснов!
Пуссссть крепок ссссон, просссснешсссьсссса ты,
И сссснова Шшшиснь натсссснет тсссвессссти!!!

Напоминал он при этом сценку на какой-нибудь южной площади, где заклинатели змей заставляют при помощи дудки кобру ритмично качаться… За одним исключением – эта кобра была не в себе. А где именно сейчас был Джафар, даже и сам он сказать затруднялся.

Отредактировано Джафар Схешш (2016-11-21 02:16:11)

Прыгая то на одной, то на другой ноге, шут не переставал дудеть в свою жалейку, от звука которой у некоторых и зубы могло свести. У кого бы это только могло произойти драк даже не представлял, ибо насколько нужно быть непричастным к музыкальному искусству существом, чтобы от столь интересного звука скрипеть зубами? Право слово, только услышь Криж, что кто-то тут смеет скрипеть зубами от его игры, он тут же бы вызвал наглеца на дуэль! Кто бы там чего не думал, но любой артист, а уж в тем более шут, мастак помахать кулаками, а если уж ему дать оружие, то держите его семеро! А уж Крижа, как драконида, надо было бы держать вдесятером. Или больше. Ну так, на всякий случай.
Так или иначе, шут в любом случае сейчас не услышал бы даже как зубами скрежет дракон, ибо его заглушала музыка культистов и жалейка, на которой он так усердно играл. И играл не плохо, по крайней мере он четко попадал в ноты. И так пока первая часть представления не была окончена.  Когда же песня-молитва была окончена, рыжий ловко прокрутился на месте на своих лже-копытах, которые он привязал к лапам, чтобы больше походить на местного, после чего крайне эффектно оказался мордой к своей публике (относительно тех, что были напротив большого дерева за спиной драконида). Склонившись перед гостями леса, драконид выпрямил спину, продолжая прятать морду под "оленьей" маской и зачитал речитативом.
-Мерхаба!- на языке кочевников Соноры произнес драконид -Или, говоря иначе, добро пожаловать! Позвольте представиться - Кирмизиси Джаб, или на языке простого люда, КирмиРимри!- ещё один поклон -Сегодня, в столь значимый день, как пробуждение великого Курноуса - Лесного Царя, я был выбран Хранителями Троп для того, чтобы скрасить ваши последние часы до того, как Спящий вновь откроет свои глаза и наполнит всех нас своей силой!- распевался белошкурый, пританцовывая нелепо на месте, словно переступающий с ноги на ногу олень. Да, голосить ему надо было ещё какое-то время, за которое ему и вправду платили. Как узнал Криж от старших поклонников Отца Древней, многие гости начинали последние часы до пробуждения скучать и то совать нос куда не следует, то задавать глупые вопросы или делать какие-то ещё глупые действия, вплоть до свар и драк. Так что культисты ещё давно пришли к разумному выводу, что гостей нужно не только завлекать, но и развлекать, а для этого лучше всего пойдет нанятый шут. А какой шут пойдет лучше, чем знаменитый КрижРиш, не ведающий страха ни перед толпами зрителей, ни перед стражей, ни перед конкурентами и уж в тем более большом и мрачном лесу, где вряд ли соберутся богатенькие зрители.
Дурачьё, хех! Столько возможностей!- в очередной раз мысленно посмеялся драконид над другими труппами, что не захотели идти в даль, в темный лес и работать за небольшую поживу, но тут же одернул себя, заставляя сосредоточиться на выступлении.
Сложив руки на спине, ящер в глупой манере запрыгал назад, ближе к дереву, показывая пальцами культистам уже оговоренные знаки. Понадеявшись, что он подошел достаточно близко, чтобы "рогоголовые и копытоногие" увидали их и правильно поняли, шут быстро спрятал жалейку на пояс, а сам снял спрятанные под нарядом перчатки, сделанные из коры и острых веток, и натянув их на ладони, резко рванул вперед, прямо на зрителей. Дальше, не смотря на неудобные рога на голове и копыта на ногах, чешуйчатый сделал прыжок, кувыркаясь в воздухе. Приземлившись вновь на ноги, драк сделал ещё один прыжок, но приземляясь уже появившийся из земли толстый корень, что начал подниматься вверх, дабы усевшийся на него актер мог быть виден гораздо большему количеству зрителей.  Сам же Криж, усевшись на корточки и вцепившись руками в корень, начал вещать зловещим голосом.
-И для начала позвольте мне ответить на тот вопрос, что наверняка мучает вас всех!- коварным шипением произнес драконид, резко поворачивая голову из стороны в сторону, словно желая запугать присутствующих пустыми глазницами маски, за которой было ну очень плохо видно хитрющие змеиные глазки.
-Что же это был за Охотник? Что же за добычу он тащил в своих лапах? О-о-о-о-о! Сия есть тайна страшная, о которой мне запрещено говорить! Но если позволите, то я могу вам спеть одну старую песню, способную пролить немного света на то, что же это все значит...Хе-хе-хе-хе!- рассмеялся не очень дружелюбно рыжий, после чего сделал кувырок спиной назад, приземляясь ловко на ноги и снова делая кувырок назад. Только тут драк приземлился на все четыре лапы, касаясь коленями и мордой земли. В этот момент где-то в сторонке один из культистов прибег к магии. Издав громкое шипение, на которое был способен Криж, шут закрутился на месте, чуть ли не напоминая сейчас полотенце, которое хорошенько выжимают. И благодаря магии всем остальным и вправду казалось, что актера жестко скручивает, а его голос срывается на болезненный, полный злобы и, главное, громкий крик.

И вот перед гостями предстал новый, если так можно было выразиться, рассказчик. Здоровая туша, из древесины с рогатой головой и плащом из мха, нелепо поднялась на ноги и осмотрела всех живых. Издав исковерканный смех, непонятное создание неуклюжей походкой стал бродить по поляне и махать руками, гудя пугающим голосом, который мог бы быть шепотом, не разносись он на всю округу.
Как во темную ночь
Вышел парень в лес побродить
Видит, Леший сидит
Да-ли лихо слово твердит:
«Что ж не средь бела дня?
Подойди ко мне - коли смел!»
И пошел, подошел
Рядом с Лешим парень присел
Сумел!

Леший - глаз косой
Задал вопрос
Да не простой, лихой!
«Зачем под луной
Ты пришел нарушить мой покой лесной?»

Эх, как парень да вскочил
Вырваться не смог - Леший уволок!
Эх, как Леший уволок
Да во свой мирок - тайный уголок!
Эх, ой, да во свой мирок
Тайный уголок, чтоб работал впрок!
Эх, воротишься назад
Будешь старый дед, через много лет!

Как через сотню лет возвратился да стариком
Ни кола, ни двора
Да-ли смерть встречать уж пора
Ой, ой, это не со мной!
Быль-то, нет, да мудра мораль:
Во ночь с лесу ты прочь!
По луне в лесу не гуляй!

Под старой сосной
Да сидит Леший - глаз косой, лихой!
Леший - глаз косой
Да охраняет терем свой, лесной

Подремать удалось недолго. Навевавшее сон пение сменилось каким-то шумным представлением, вызывавшим у зрителей разнообразные, но не менее громко выражаемые эмоции. Шут-драконид, самый вид которого коробил Аннуору до глубины истинно драконьей души, да еще в жуткой маске и перчатках, кривляясь и извиваясь, коснулся таки важного вопроса. Кто такой Охотник и что за шадос с ним? Анн уселась поудобнее и начала вслушиваться, но ничего, кроме непонятной околесицы в стихах, произнесено не было. Если бы драконица искала информацию, искать ее пришлось бы не здесь, среди развеселых шаманов, а внизу, под корнями дерева, где сейчас творилось Ильтар знает что. Но судя по тому, что Командор направил именно ее, присутствие на мероприятии паладина было формальностью, будь задание важным, ее не отправили бы одну. Для себя самой она тоже до сих пор ничего не узнала и не получила. Однако необходимо остаться до конца - раз остальные не расходятся, значит, будет что-то еще, иначе не было бы смысла сидеть на поляне тем, кто остался на поверхности. И Командору доложить как следует.
Пытаясь отвлечься от кривляний шута, Анн окинула взглядом поляну, ища Лео. Любопытный и упертый инквизитор не из тех, кто оставит дело из-за того, что на месте действия появилась истеричка-жена. В этом проклятом лесу на Аннуору то и дело что-то накатывало. То обращение начиналось непроизвольно, то гнев охватил, то философские мысли об Ордене накатили. А говорили, что сила здесь добрая, даже оружие сдать велели. Нет, добра и света тут точно не было, хотя сила действительно имела место. Возможно потому и брали обещание со всех не трогать друг друга, иначе с такой мощью быть кровавому месиву и выжженной земле.
Лео сидел под деревом, верный своему долгу. Уж этого ничем не сдвинешь с места, если ему что-то нужно. Всю жизнь считавшая себя твердой и настойчивой, Аннуора на его фоне казалась себе капризной девчонкой вроде графини Хельтемхок. И сейчас ей было стыдно за устроенную истерику, за эту пощечину, оставившую ссадину на его щеке, как будто ему мало шрамов, но подойти теперь не представлялось возможным. Это странное создание возможно и не подаст на развод, но исчезнуть на долгие годы может вполне. Анн смотрела на мужа и ломала голову, как с ним поговорить и сколько лет он теперь не захочет ее видеть, как вдруг заметила тень за его плечом. Само собой, то был некто из плоти и крови, но темное одеяние, капюшон и старание не попадаться на свет не давали возможности его как следует разглядеть. Тень эта склонилась к Лео и, видимо, что-то говорила ему. Инквизитор слушал сосредоточенно, затем встал и огляделся. Возможно, то был кто-то из его коллег, и сообщение было очень важным. Как бы то ни было, Альден оседлал лошадь и пошел прочь.
Когда место сборища незаконных рас инквизиция не наводняет шпионами, а наоборот покидает, то дело плохо. Либо у собравшихся, либо у инквизиции. В любом случае, Лео узнал что-то, что важнее или опаснее происходящего здесь, а значит и ей нечего тут больше делать. Аннуора ни мало не торопясь пошла по тем же тропинкам, которыми удалялся муж. Дракон всегда нагонит всадника. На опушке она обратилась и поднялась в воздух. Всадника на дороге она увидела довольно скоро, поднялась повыше и полетела медленнее, чтоб не потерять из виду.
[выход из квеста >> Северо-западные земли, река Нара ]

	Внешний вид [ 190 см, глаза серо-голубые, уши заострены, брови черны, волосы пепельные, по затылок, осанка прямая, жилист, бледен, темные полотняные штаны и такая же рубаха; походный жилет; накидка до колен с подкладкой, прихвачена фибулой выше груди; на шее платок; кожаные сапоги до середины икр; выглядит на 25; на шее гроздь разномастных амулетов, на запястьях по браслету ]
При себе	← фермис | физар | альва →	Звериная ипостась

Признаться, Карл не шибко обрадовался маневрированию энта в его сторону, по опыту зная, что молчаливое целенаправленное движение чего-то громадного к чему-то мелкому не предвещает для последнего ничего разумного и доброго, зато вечного - на раз. Упокоения, к примеру. «Як только бык выздуровел дык бодаться сразу йдет», - подгадила память выуженной из каких-то закромов фразочкой, заместо чем полезным подсобить. Ну да по здравом размышлении, взяться тому неоткуда, ибо практики общения с древнями у шадоса не так чтобы очень, а уж лечения - и вовсе дырка от баранки. В своих магических способностях он, конечно, не сомневался и сделал все по науке, но в его представлении энт должен был благополучно замереть, наконец вспомнив, что существо он малоподвижное, и вновь приобщиться к природной гармонии. Или тому, что от нее осталось, учитывая ситуацию. Однако желаемое с действительным, как частенько бывает, союза не образовали, и первое вынужденно склонилось к идее тактического отступления, но и тут как-то не сложилось. И то не гордость проклюнулась, брезгливая до позорных побегов, и не ответственность - как за содеянное в виде энта, подбирающегося спереди, так и за прирученное в лице Марго, копошившейся в тылу; а все та же злополучная действительность, вразумляющая неприглядные перспективы таковой идеи. Оттого, если кто и замер, так это сам Волах, хоть и не совсем благополучно, ибо взбудораженная неугомонным древнем земля тому никак не способствовала.

Подозрения приснопамятного опыта оказались напрасны, что маг понял чуть загодя попыток энта породить ломаный всеобщий. Правда, не буквально, а только мирное намерение, оттого и Карл, почти физически ощущая спавшее напряжение, наскоро изгнал из сознания насильственные ухищрения, продумываемые на случай соответствующего настроя, а на поклон вежливо ответил тем же. И вроде можно расходиться, но прицел смолянистых глаз никак не менял направление, и «цели» оставалось только ждать дальнейшего исхода очередных раздумий великана. Немало так ждать, промежду прочим, но, как оказалось, не напрасно. Признать ценность предложенного плода труда не составило, отчего какому недоученному магу бартер мог бы показаться весьма глупым, но как для пустынников вода дороже злата, так и у древней свои приоритеты, что стоит уважать, пусть понимать выходит не всегда.
- Почту за честь, - искренне ответил Карл, ведь, рассуждая конструктивно, деревце, желаемое в обмен на желудь, ему не принадлежало, да и, честно говоря, было напрочь позабыто, продолжая находиться в маговой руке лишь постольку-поскольку. Но энт считал иначе, и шадос бережно передал растение в его ветви, за чем аккуратно принял дар и, наконец став древню безынтересным, отошел к своим вещам.

А там похмельный энтузиазм сменился сплетническим: мол, девка какая-то ни с того ни с сего на юнца давешнего налетела, поколотила и за собой утащила - видать, добивать. Марго на эти байки только плечами пожала. Лично она за его лошадью ничего не видела, а из того, что слышала, - мудрено понять, и вообще, у нее свои дела имелись, чтобы еще в чужие клыки совать, поскольку локальная тряска корневищного происхождения не только землю взбудоражила, но и скарб попортила - пришлось разбирать. Тем не менее, уже большая часть недавних страдальцев была благополучно излечена, отчего сейчас так активно языками и чесала, пока оставшаяся столь членораздельно говорить, равно как и мыслить, еще не могла, обещая нагнать упущенное после отпойки. Только особо настаивавший асур куда-то уполз, не дождавшись. Ну да Сет ему судья. К слову, житейская мудрость продиктовала, что пора бы перекусить, и Волах выудил на свет вяленого мяса с хлебом да флягу морса, чем с наслаждением и зачавкал-булькал, на зависть и бледность ближайшего окружения. Зариться на чужое добро никто, конечно, не стал - к своему потянулись, тоже голод ощутив, а некоторые отползли по противоположной причине.
Настала мирная тишина, потребительского уклона. Однако покой продлился недолго.

«Природа не делится на белое и черное, добро и зло, свет и тень; ей равно свойственны жизнь и смерть, созидание и разрушение, сливающиеся в едином потоке жизни, образуя его беспрестанное движение. Что ярче всего выражается в пищевой цепи, где заяц, волк, человек, вампир, шадос - одинаково правные ее звенья. Сильные подавляют слабых, слабые защищаются против сильных. Каждый следует своему инстинкту, будь то дикие условия или цивилизованное общество. Конфликт порождается там, где инстинкт уступает желаниям. Потребность жить - единственное оправдание насильственной смерти. Все иное нарушает гармонию природы. Убийство ради забавы, наживы или идеи противоестественно.
Закон против шадосов - плод страха слабых, их мера защиты. Бороться против него равносильно войне с природой и лишено всякого смысла. Но ненависть к шадосам - результат идеологии, а не страха. Причем ошибочной. Шадос - болячка на теле смертных, порожденная антисанитарией их душ. Злость, зависть, гордыня, алчность, властность - именно это пропитало почву, взрастившую теней. Шадос - живое олицетворение чужой порочности, поглощающее то, что его пробудило. Куда проще винить и ненавидеть это воплощение, нежели себя, его источник, игнорируя тот факт, что ненавидят собственную греховность. Это бой с тенью во всех смыслах». Аргус Б., рекрутер Карла, 1308 г.

Карл не ведал, сколь близка философия энтов к единству всего сущего, но понимал, сколь она далека от осознания всей щепетильности ситуации. Этого гостя не ожидал увидеть даже он, да и век бы еще не видел, говоря откровенно, но куда большее удивление вызывала безапелляционность его появления, тем более - с таким сопровождением. Как бы спокойно древни ни относились к разнополярности мира, культистам стоило позаботиться и о лояльности к законам тех, кого они сами же пригласили, поставив самоцелью если не уважение оных, то хотя бы собственную сохранность. Немногие могут ассоциировать эту мрачную парочку с дуэтом инквизитора и преступника. Для большинства присутствующих шадос - много худшее, ибо чудовище, выродок, Тейар во плоти и все в том же духе. Какая бы роль ни была ему здесь уготована, одно это беспрепятственное шествие - достаточное для Ордена основание заклеймить культистов еретиками, а Древнего - сжечь, несмотря на неизбежный от того резонанс. В призме светлого цивилизованного будущего, охваченного градостроительством, изобретательством и магией, поклонение природе - пережиток прошлого. Коли спал Курноус много лет, то может и уснуть навеки, а последствия решатся если не политически, то физически. Даже если энты, несмотря на малочисленность, обладающие весомым природным влиянием, будут поддержаны еще и вивами, оборотнями, эльфами и независимыми кланами, то это повлияет только на сроки, но не результат, и...

Очнувшись от мыслей, только сейчас Карл ощутил, как сильно холодная ладонь Марго обхватила его запястье. Другая ее рука неосознанно прижималась к груди, пока взгляд упирался в поляну, где только что разверзлось земельное чрево. Некоторые из знакомых ей персон вопросительно оглядывались, явно приглашая присоединиться к следующему этапу паломничества, однако безответно.
- Я не хочу туда, Карл, - прошептала вампирка. - Мне все это не нравится. Зачем здесь это существо? Зачем подземелье? Что они собираются там делать?
- А ты думала, мы дружно встанем в кружок и начнем петь песни, под конец призывая дедушку Курноуса явиться перед нами? - смалодушничал шадос, ибо подземелье в его прогнозы тоже как-то не входило. Впрочем, никто и не говорил, что все будет невинно и воздушно. Травка, конечно, зеленеет, и солнышко блестит, но туманные болота и затхлые пещеры - тоже составляющие природы. - Успокойся, подземелье - часть обряда, поскольку древо - это ствол и корни, а та потусторонняя парочка - просто представление. Ты тоже так можешь. По крайней мере, повторить те ауру, свечение и запах вполне в состоянии.
- Но это было так... натурально.
- Что говорит лишь о высоком уровне мастерства, не более. В любом случае, ты остаешься здесь, дабы потом поведать, что происходило снаружи, пока твой более храбрый супруг удовлетворяет любопытство внутри. Беспокоиться не о чем, - окончив фразу, Карл увенчал чернявую макушку обнадеживающим поцелуем.
- Разве тебя пустят? - удивленно отстранилась владелица оной макушки. - Пожалуй, я могу договориться...
- Не стоит. Думаю, пропуск у меня уже есть, - отмахнулся Карл, за чем принялся копошиться в карманах своего одеяния. - Ты не видела мою трубку? - мужчина не спешил выполнять озвученное ранее намерение, предпочтя переждать очередь в более комфортных для себя условиях.
- Должна быть в сумке. Сейчас дам.

Выбрав меньшее из зол, к проходу шадос подошел одним из последних, ибо пусть границу поляны он пересек беспрепятственно, разномастных взглядов это не упраздняло, и оные могли обратиться в вопросы, задержись он у входа хоть немного дольше. Эльфу Карл показал давешний желудь, без особой уверенности, но все же с надеждой полагая, что «благодарность» местного энта засчитывается за благословение на пропуск в святая святых. Спорить в случае обратного, как ранее гоблин, он бы не стал - у подземелий одного входа не бывает в принципе, тем паче если оный обычно запечатан. Да и отсутствие такового тоже не проблема. Однако поминать не столь давний опыт проникновения в недры Анактелиона не пришлось - эльф кивнул в знак одобрения.
После дневного света темнота тоннеля ослепляла, несмотря на пляшущие впереди огоньки, казавшиеся просто искрами. Не стало светлее и с появлением еще одного в непосредственной близости, ибо фермисы отменные эмпаты, но никак не светильни. Карл перестроил зрачки и начал спуск, на конце которого почти каждый сперва задерживался, оглядывая просторное помещение, и, выбрав место, затем к нему двигался. Шадос заминаться не стал, сразу свернув вправо и пройдя четверть круга, прежде чем остановиться и сесть как есть на верхнем ряду, откуда было проще следить и за обстановкой в зале, и за представлением в его центре.

- ...И мы склонимся пред ним!
«Сказка - ложь, да в ней намек...» Едва ли кто из присутствующих поверил в истинность показанной истории, если только не поменять героев местами, и скорее озадачивался вопросом, в чем смысл такого обмана. Между делом задавался им и Карл, в целом позабавленный представлением, но больше заинтересованный в этих тенях-братьях, а точнее - тех, кто за ними стоит. Однако действительно серьезно его интриговал Охотник, прошедший в подземелье, но никак пока себя не проявивший, а ведь именно с его появлением открылся проход, как замок от ключа. Да и это разделение на избранных и остальных тоже оставалось загадкой. Смысл подземелья отчасти ясен - иллюзия не была бы столь красочной при дневном свете, однако пространства в зале, на взгляд Волаха, было достаточно, чтобы вместить всех прибывших. Возможные конфликты наверняка бы решались повсеместными корнями, которые, как шадос подозревал, могут быть очень даже подвижными. Что в определенном смысле зарождало и подозрения, в свете которых все помещение представлялось жертвенной клеткой, в кою отобрали каждой твари по паре, намереваясь обратить их в подношение на алтарь пробуждения. Карл подобрался. «Зло от других ждет только зло, и это позволяет ему выживать», - известный девиз в темных кругах.

Со второго пивного захода, или «залива», как это бы правильнее было назвать, волна эйфории унесла молодого ассури далеко и надолго. Как закончился праздник лесов, и когда – этого Джафар уже видеть не мог. Тело юного Схешша, четверть часа назад так эффектно отплясывавшее на поляне с шутами, стало тяжелым и ватным, и его потянуло к земле, лежать на которой отныне казалось едва ли не мягче, чем на королевской перине. Захмелевшему ассуру чудилось, как он слышит те песни, что доносятся прямо из сердца земли, что он чувствует древнюю силу, которую пьют корнями деревья, и что эта самая древняя сила втекает в него как эликсир новой жизни, исцеляя все раны, унося все печали... А быть может, это вовсе не чудилось – ведь в такой знаменательный день средоточие магии Леса едва бы прошло мимо юного мага Земли незамеченным, будь тот даже под действием хитросплетенных составов знаменитого гномского эля.
Оказавшийся на витражных тропинках беспокойного Нирдема, он увидел себя – так уютно лежащего средь корней златолистного дуба. Видеть свое спящее тело со стороны было странно и даже немножечко страшно: даже улыбка на бледных губах себя спящего не убеждало в обратном. Автоматически Джа прикоснулся к губам, ощутив через вязкость субстанции сна их тепло и реальность, пощупал сухие чешуйки на бледных щеках, посмотрел, как потерянный, на причудливые алые петли родовой татуировки, покрывавшей ладони и пальцы. Все, вроде бы, было на месте. Но как же он – здесь, когда его тело – там, спит напротив, не замечая, что ветки и корни златолистного дуба растут сквозь него? Живые и тонкие сочлененья растения вонзаются в кожу, проникают внутрь тела, растут и не думают прекращать это делать…
От этого стало уже по-настоящему жутко. Стоило только подумать о том, как же он дышит, если внутри у него разрастается дуб – как дыхание перехватило... Стоило только лишь усомниться в бескровной реальности разрывания ветками кожи, как он поперхнулся сочащейся кровью, заливающей губы, и руки, и все пространство вокруг. Тело пронизала резкая боль, разбежавшаяся по сосудам и ниточкам нервов как молния, вмиг прочертившая небо. От боли он вскрикнул, пытаясь прорваться сквозь путы тяжелого сна, стремившегося превратиться в кошмар…
Все упущено. Бессмысленно. Глупо… И, как земная жизнь, конечно. Даст ли этот позорно завершенный поход этому юноше жизненный опыт? Ох, вряд ли так быстро…

•••

[/float]- Какого же белефа, Снори? – Бриджит Гульден из клана Долгой Бороды, приходящаяся Снори троюродной младшей сестрицей по линии матери, которая также носила в девичестве фамилию Багман, была вне себя от ярости и негодования. – Ты понимаешь, что это убийство? На священной поляне, средь праздника…
- Бри, да уймись ты уже! – недовольно махнул бородач на слова распалявшейся родственницы, - Живой он пока что, вон – видишь же, кашляет… О-о-о! – наблюдая за корчащимся в муках убитым забористым элем чешуйчатым, Снори отчаянно помотал головой, - …Но лучше бы сдох, чем так мучиться. Я ему ничего насильно не заливал, чтоб ты знала! – Он сам нажрался. – Сделав сей неутешительный вывод, и неопределенно пожимая плечами, пивовар поспособствовал загрузке в повозку сестры, запряженную пони, пьяного полузмеиного тела. - И на что ты прельстилась то? Шкура, как на моем чемодане, да горстка костей, да змеиное жало… Тьфу, глянуть то не на что! На его золотишко видать? – гном рассмеялся заливисто, указывая на знакомую коробушку с багажом ассурита, - Смотри, твоя бедная пони эту гору добра не утянет! – закончив с загрузкой поклажи Бриджит и убедившись в процессе, что «клиент» таки жив, он вернулся к разбору своего багажа.
- Это Фрейя то моя не утянет?! Да, чтоб тебе пусто было, хмельная ты морда! Она ведь и больше утянет… Сам сказал - только кожа да кости, а Фрейя гляди-ка какая… Сильная девочка!  - с гордостью похлопав запряженную мини-лошадку по пятнистому боку, Бри скорбно окинула взглядом ассури, лежащего поверх свертков и сумок безжизненной шкуркой. – Фу… Больше всего ненавижу, когда кого-то тошнит… А после такой мощной пьянки всех все время тошнит! Будь неладен твой эль!! Как и от варева матушки, впрочем... Вспомню – так вздрогну. Потому-то я выбрала поварское искусство. И не ошибалась! – вынув из-под корсета тугой кошелек, она улыбнулась и, взвесив в ладони приятную тяжесть монет, перепрятала кошелек понадежнее.
Итак, багаж был еще раз проверен, все поварешки, бочонки и кринки были разложены по местам и корзинам. Выручка от продажи еды и напитков на празднике превзошла ожидания. Последние покупатели растворились среди высоких деревьев… А значит, и гномьей предприимчивой братии оставаться посреди опустевшей поляны, разглядывая следы от корней, ног, хвостов и копыт на примятой траве, не было смысла… Пора было трогаться в путь!

[выход из квеста >> город Рудмрог, Север Денаделора ]

Отредактировано Джафар Схешш (2017-11-11 04:36:42)